Трудно быть немцем. Часть 3 Восстание
TekstГлава 25
***
В суете отступления оккупантов отряд дорожной жандармерии позволил себе дерзкие вылазки в окрестных селах. Несколько отставших машин были разграблены и сожжены.
9 февраля Клара получила новое предписание от Хайнемана: быть готовыми выдвигаться с батальоном в направлении Синельниково, чтобы соединиться с 133-м батальоном и следовать в расположение Кривого Рога.
В ответ на гневные требования прибыть в Кривой Рог фрау Таблер рапортовала, что её добровольческий батальон охранной дорожной жандармерии преследует обнаглевших партизан и прикрывает отступление солдат вермахта. Хайнеман злился, но ехать боялся. "Значит – наши уже близко" – сделала вывод Клара, прошлась по кабинету, проверяя, все ли значимые документы уничтожены. Несколько пустых папок заполняли полки в шкафу.
В середине дня раздался звонок, прикрыв трубку ладонью, Хайнеман тихо сообщил о наступлении Красной Армии и новой попытке освободить Харьков:
– Русские захватили Изюм и Балаклею. Сообщение по железной дороге Харьков – Лозовая затруднено, возможно, уже отрезано. Срочно выдвигайтесь!
– Герр Хайнеман! Я могу взять с собой только часть батальона дорожной жандармерии, а остальные присоединятся, как только найдут транспорт.
Затем вызвала Чумака и Нестеренко, убедившись, что их никто не слышит, сообщила:
– С этого момента мы подчиняемся штабу восстания. Группа Нестеренко в форме жандармов, стараясь не привлекать внимание, должна занять здание бывшего кожевенного завода и ждать сигнала. Каждому иметь гражданскую одежду, чтобы по команде сменить жандармские мундиры.
Это подтвердил и приказ майора Кравченко: "Оставить отряд на попечение Чумака и уйти на конспиративную квартиру".
Не хватало ещё получить пулю. А немцы, в свою очередь, не собирались оставлять фрау Таблер в городе. Она получила приказ из комендатуры: эвакуироваться. Резиденция Гебитскомиссара опустела, бои шли уже в Варваровке.
Решено было объявить, что Клара передаёт командование отрядом дорожной жандармерии своему заместителю Степану из-за внезапной болезни.
Клара, сославшись на температуру, ушла домой. Там, переодевшись в старую одежду, под видом сельской тетки ушла на Хутора.
Радость от наступления наших смешалась в сознании Клары со страхом за детей и своих людей из отряда жандармерии: "Как защитить бойцов от обвинений в пособничестве, когда Павлоград будет освобожден?"
Увы, даже самой Кларе не удастся избежать подобных обвинений, но это случится позже.
Большинство жандармов её отряда были узники, спасённые из концлагеря, потерявшие связь со своими семьями, чудом выжившие в немецком плену благодаря Манфреду Генриховичу и подпольщикам.
– Что вы хотите – слабая женщина, а тут такие потрясения? – сказал Чумак на построении отряда.
Не все в дорожной жандармерии Павлограда были абсолютно надежны, многие, особенно набранные их сёл, ничего не подозревали об истинной роли Клары. Таких, было решено распустить по домам, объявив, что отряд отправляется в распоряжение жандармерии Кривого Рога.
Чумак сформировал две группы по 50 человек из спасённых из лагерей пленных и местных подпольщиков.
Вечером получили винтовки на складе бывшего клуба "Химик", который охраняли полицаи из отряда Нестеренко. Вторая группа дорожной жандармерии из пятидесяти подпольщиков, во главе со Степаном отправилась, якобы, в направлении Кривого Рога, согласно полученному Кларой приказу. Степан Чумак взял с бойцами под свой контроль дороги из Днепропетровска и Запорожья. Именно оттуда могла быть направлена помощь Павлоградскому гарнизону вермахта, чтобы этого не допустить, в селах Вязовок и Вербки ими были взяты под контроль мосты через реку Самару.
Бойцы жандармерии шли, а каждый думал о своём. Те, кто знал истинный приказ, должны были "не заметить" отставших, тех, кто решил потихоньку дезертировать в родное село. Тем, кто решил примкнуть к отступающим немцам и румынам, тоже решили не мешать.
Очень пригодились документы на право ношения оружия и беспрепятственного передвижения по дорогам, изготовленные с помощью копии гербовой печати и бланков.
Расчёт на то, что "самые осторожные" отстанут, оправдался. Степан предпочёл не замечать тихо слинявших и "отставших" по пути.
В селе Межирич Чумак честно предложил сомневающимся мирно разойтись по домам. А с остальными предпочёл вернуться.
***
11 февраля Нестеренко сам взял трубку в участке 134 охранного батальона дорожной жандармерии и ответил Хайнеману, что его приказ выполнен, фрау Таблер и жандармы выдвинулись, а ему поручено уничтожить документацию и догонять батальон.
На самом деле Андрей вместе с проверенными людьми собирался занять позиции в старом здании масло-сыр завода, примыкавшего к полуразрушенным помещениям бывшего кожевенного завода. Среди жителей города за этим зданием прочно закрепилось название «КомПом», раньше на пересечении улиц Шевченко и Песчаной располагался «Комитет помощи бедным».
Часть боеприпасов спрятали там, основная часть винтовок и гранат хранилась у Марфы Изюмской.
В ночь с 11 на 12 февраля подпольщики из отряда Нестеренко в форме дорожной жандармерии охраняли типографию, пока подпольщики печатали Воззвание к восстанию.
Основную часть воззвания написали совместными усилиями, подкорректировали текст, и Галя Пасько отнесла зашитый в подкладку листок Борису Шимановскому.
В типографии, издавшей оккупационные газеты, подпольщики распечатали воззвание к жителям города:
"ВОЗЗВАНИЕ
Украинцы! Русские!
Германский фашизм напал на нашу Родину неожиданно, предательски. И вот уже более 20 месяцев терзает этот хищник нашу страну, мстит ей за смелость создания Отчизны рабочих и крестьян.
Под мощными ударами Красной Армии мутно-коричневая волна катится назад. В этот час наш долг, наша обязанность перед народами СССР и всем человечеством – ускорить гибель этих варваров, помочь нашим Красным Героям добить фашистских псов.
Подымайтесь все честные граждане!
Пусть наши города и сёла охватит огонь негодования!
Пусть все леса наполнятся громом голосов:
К ОРУЖИЮ! К ОРУЖИЮ!
Пусть каждый дом даст бойца: пусть села превратятся в батальоны, а города в полки!
В ПОХОД! В БОЙ!
Пойте свои грозные песни и несите с собой ужас оккупантам и их лакеям.
Не беда, что у нас нет много пулеметов, пушек, танков. Города, превратитесь в леса пик, и ты деревня возьми вилы. Всё годится в хороших руках. Мы у себя дома. Нам поможет и зимняя стужа, нам поможет и дождь.
Победа или смерть!
Кто хочет, тот всё может, даже плохое оружие – прекрасное орудие, если человек храбр. Старый штык, обломок сабли, железная палка – всё способно наносить смертельные удары, если находится в мужественных руках. Партизаны 1918 – 19 годов были вооружены не лучше нас, но являлись грозой для немцев – оккупантов!
Так немедленно, как можно скорее, не теряя дня, не теряя часа каждый – рабочий, колхозник, служащий – пусть найдёт у себя или подберёт с земли всё, что похоже на оружие или метательный снаряд.
Выворачивайте скалы, нагромождайте кучи булыжника, перекуйте плуги и топоры, превратите борозды в окопы.
Сражайтесь всем, что вам попадётся под руку.
Каждый должен проявить себя.
Пусть каждый мужчина будет Чапаев или Щорс, пусть каждая женщина будет героиней!
Пусть улицы наших городов пожирают неприятеля, пусть окна шлют ему смерть, пусть из домов в него бросают домашнюю утварь, пусть с крыш на него сыплется град черепицы и камней!
Тревожьте оккупантов здесь, громите их там, перехватывайте обозы, рубите машины, ломайте мосты, разрушайте дороги, рвите провода, ройте рвы и канавы.
Пусть Украина превратится в ад, в котором сгорят немецкие фашисты!
Будем вести войну днём и ночью, будем вести её на равнинах, будем вести её в лесах, будем вести её в городах.
Без передышки! Без сна! Без отдыха!
Поднимайся украинский люд, разогните согнутую спину, и хищная стая коршунов разлетится со всех сторон.
Пусть на пылающей земле нашей родины растает, как снег, эта армия убийц!
НИКТО НЕ ДОЛЖЕН УКЛОНИТЬСЯ ОТ ИСПОЛНЕНИЯ СВОЕГО ДОЛГА!
Боритесь с геройством, будьте безжалостны, патриоты!
Мы должны показать, как мы любим свободу, свою Родину, как умеем выполнять свой долг.
Да сгинет чёрный мрак фашизма!
Да существует вечно в лучезарном свете наша великая Страна!"
Заранее выделенные связные между группами передали последние уточнения. По городу были размещены несколько подпольных медицинских пунктов для оказания помощи. Медсёстры Серафима Ватолина, Галя Алексеева и Галина Федосеенко вместе с врачами областной больницы и лагерного ревира собрали медицинские сумки для перевязки раненных в ходе восстания.
Изюмская Марфа Васильевна в годы оккупации жила на улице Шевченко, 54. Брат её был женат на Анне – племяннице Андрея Нестеренко. От дома Марфы было совсем недалеко до масло-сыр завода, поэтому боеприпасы, одежду и несколько проверенных бойцов отряда Нестеренко спрятали там.
Галя Алексеева была связной отряда дорожной жандармерии и носила сообщения на Кузнечную улицу в дом 2. Саму Марфу Васильевну с дочерью было решено спрятать в доме Оболонской на Хуторах.
Начало
Степан Чумак скомандовал идти повзводно, разделившись "для удобства перемещения" по дорогам забитым фашистами. В городе было тревожно, ветер носил по улицам обрывки газет, полицаи попрятались. Ворота многих дворов были нараспашку, шла погрузка ящиков и мешков.
Капитан Андрей Нестеренко не всем сказал, что истинной целью его группы был старый маслозавод, где "жандармы" должны были укрыться и ждать сигнал из подпольного штаба восстания, подробности знали лишь немногие посвященные в план.
Отряд Нестеренко был одним из девятнадцати групп. Каждая группа получила своё задание и время выступления. Идея поднять восстание и поддержать нашу армию возникла ещё при первой попытке освободить Харьков летом 1942 года у Сташкова. Майор Кравченко долго продумывал план выступления. Военный опыт кадрового офицера, образование, полученное в военной Академии, помогали учесть многие нюансы расположения в городе ключевых точек. Но прежде всего – согласованность действий со штабом наступающей Красной армии.
Кроме поддержки нашего наступления, задачей восстания было сохранение жизней пленных концлагерей и материальных ресурсов городских предприятий.
В штаб 4-го гвардейского стрелкового корпуса Иосиф Бойко – связной от подпольщиков, готовивших восстание, шёл через Варваровку. Кроме него послали Ольгу Куликову, многократно ходившую с подобными заданиями. Женщине легче пройти через немецкие кордоны к Домахе, где, как говорили, уже наши. Старалась идти обочинами, безлюдными дорожками через овраги с подмерзающими за ночь ручейками. Днём грязь раскисала, ноги вязли в чернозёме. Попадались обгоревшие грузовики, развороченные итальянские и французские танкетки. На ночь приходилось проситься в чей-нибудь сарай или дом, лучше крайний. Немцы в такие никогда не селились, а полицаи и староста заглядывали реже.
Решено было к 10 февраля привести все группы в полную боевую готовность. Наметили объекты, предназначенные к захвату в первую очередь. Распределили по группам: какие выступят первыми, а какие останутся в резерве, устроив засады на пути отступления фашистов. Важно было не дать оккупантам уничтожить оборудование предприятий. А главное – связаться с соседними гарнизонами вермахта.
Первыми ударить должны были отряды села Богдановки и Богуслава. Вместе с отрядами из села Вербки и Вязовок освободить свои родные места от полицаев и двинуться вместе с отрядами сёл Зайцево, Межирич и Карабиновка – перекрыть направления наиболее вероятного бегства оккупантов.
Личный состав Павлоградской дорожной жандармерии разделился: группа Андрея Нестеренко выдвинулась занять старое здание завода по переработке молока.
Остальных Степан Чумак собирался вывести на шоссе в сторону Кривого Рога, якобы выполняя приказ Хайнемана. На самом деле соединиться с ожидающими в засаде из группы Носача.
Звонок в кабинете Клары прозвучал неожиданно, выслушав приказ Экке собрать всех к девяти утра, Степан чётко по-военному отрапортовал:
– Я воль, герр штурмбанфюрер! Нет, фрау Клара ещё не вернулась.
Экке с подручными опоздал. Испытывая смутное беспокойство, вечером он направил к штабу 134-го батальона дорожной жандармерии отряд карателей, не дожидаясь утра. Пустая караулка. Обрывки бумаг тихо шелестели на сквозняке.
***
35 -я Гвардейская стрелковая дивизия 4-го стрелкового корпуса 6-ой армии вела наступление через Лозовую.
12 февраля передовые части дивизии в ходе боёв заняли Орельку и Юрьевку, на севере от Павлограда. 25 км – приличное расстояние и подпольщики понимали, что быстро его не преодолеть.
Вся задача на связь с нашими наступающими частями Юго-Западного фронта была возложена на связных, пробиравшихся разными дорогами. Кто-то их них должен добраться.
Бой отряда Нестеренко
Отряд Андрея Нестеренко погубил предатель.
Накануне самых, казалось, ненадёжных в батальоне увели по дороге на Кривой Рог под командованием Чумака. Но заглянуть в душу каждому невозможно.
Вечером Нестеренко построил оставшихся во дворе дорожной жандармерии и сообщил об участии в восстании. Не все в отряде были готовы рисковать своей жизнью. Патрулировать дороги – это одно, а вступить в бой с фашистами – совсем другое. Но улизнуть незаметно не удалось. Подпольщики успели перехватить одного из малодушных уже за воротами и, врезав для вразумления, заперли в подвале. Решили: пока очухается посидит под замком. Это и стало роковой ошибкой.
Песчаная
Утром 12 февраля фашисты снова явились в участок дорожной жандармерии и, никого не обнаружив, решили досконально обыскать все помещения. Найденный "страдалец" им и поведал, куда делись жандармы.
К заброшенному зданию завода подтянулись итальянские стрелки, за ними виднелись немецкие автоматчики.
Фашисты окружили старые постройки маслозавода, частично разрушенные, стреляли из-за полуобвалившейся кирпичной стены.
Организовав перевязку раненых, Нестеренко поручил их бойцам, занявшим позиции сбоку от оконных проёмов фиксировать перемещения итальянцев и немцев. Фашисты явно ждали подкрепления.
"Как неудачно, что нас обнаружили раньше времени, ещё не все отступающие части вермахта успели уйти из города" – сожалел Андрей Никонович.
Солдатам итальянской Колонны Марио Карлони было приказано окружить здания, прилегающие к заводу. Воспоминания полковника изложены в книге "Colonnello Mario Carloni La campagna di Russia".
Бой начался в три часа дня. Бойцы Марио Карлони доставили к месту боя пушку и стали бить в центр здания, бросали зажигалки. Фашистские снайперы с крыш прицельно били по окнам. Подпольщики укрылись в подвале котельной.
Итальянский расчет подтащил несколько мелких орудий, но их снаряда хватило, чтобы лопнули остатки стёкол, и просела часть перекрытия. Загорелись балки.
Подпольщики старались метко стрелять по расчету орудий, не давая навести прицел. Оставалась последняя надежда – дотянуть до темноты и пробираться к притоку реки Волчьей, мелкой Гнёздке.
Несмотря на приказ об отступлении, оккупанты не собирались снимать осаду с масло-сыр завода.
Экке метался, занимаясь эвакуацией архива гестапо, когда ему сообщили, что огонь по итальянцам ведут бойцы фрау Таблер.
Добравшись до завода, штурмбанфюрер направил во двор гестаповцев под прикрытием бронетранспортёра.
Удачно брошенная граната убила водителя и несколько солдат в чёрных мундирах. Экке укрылся за зданием проходной.
"К дьяволу, пусть итальяшки отдуваются".
Дымовая завеса позволила штурмбанфюреру добраться до ближайшего кюбельвагена:
– В гестапо!
"Не хватало сдохнуть в этом захолустье, так и не увидев своих детей, – гестаповец вытер лоб, взмокший под фуражкой, несмотря на холод, – детей… детей!? Ведь у фрау Таблер трое, кажется. Срочно доставить их в гестапо!"
Осмотрев пустую квартиру, Экке нашёл мундир Клары в шкафу. По всем признакам ждать её здесь было бессмысленно. Обнаруженные в столе фотографии, приказал раздать патрульным, опросить соседей, искать няню.
До утра в городе не стихала стрельба.
Группа Андрея Нестеренко была вынуждена вступить в бой на масло-сыр заводе, когда остальные группы подпольщиков только выдвигались и были не готовы выступить раньше намеченного срока. Это сорвало бы тщательно подготовленный план и привело к серьёзным, а, главное, напрасным потерям.