Они сидели с корреспонденткой Лизой в кафешке за остывшим кофе.
– В школе я начала встречаться с одним мальчиком. Мне казалось, что он хороший. Думала: спортсмен, не пьет, наркотиками не балуется. Знаете, таких немного было в то время. Назовем его Васей. Мы дружили. Ну как, за ручку ходили. Ничего взрослого между нами не было. Я его в армию проводила и ждала, как честная. Я его любила. Мне так казалось тогда.
Камеру наводят почти вплотную к лицу, и Света замечает комочек туши у себя в уголке глаза. Теперь черное платье со стразами на воротнике смотрится совсем нелепо. Старалась выглядеть красиво, а вышла провинциалкой с нарисованными бровями.
– Пока Вася служил, Цепнев начал за мной увиваться. Он уже тогда был… ну, вы понимаете. Ему отказать нельзя было. Запугал он меня в общем. Заставил. И… я сдалась. А когда Вася из армии вернулся, Цепнев ему рассказал, что лишил меня девственности. Они друзьями были, вместе в качалке занимались. Вася… он сказал, что хочет убедиться, хочет сам все увидеть. Он избил меня и заставил спать с Цепневым.
– Расскажите, как это было?
– Ну как… – Света беспомощно улыбается, пытаясь подобрать слова. – Он реально поставил стул, сел и глядел как… – Свете сжимает губы и отводит взгляд от корреспондентки.
– То есть он фактически смотрел, как его друг насилует его девушку, – подытоживает корреспондентка.
– Да-да, так и было, – кивает Света. Ей хочется побыстрее закончить интервью, но еще не все рассказано и нужно идти до конца, раз уж осмелилась заговорить об этом. – Через неделю или около того они решили поделиться мной со своими друзьями, и уже оба смотрели. После этого я пыталась порезать вены. Родители написали заявление в полицию, но я попросила забрать.
– Почему?
– Им ничего бы не было. У Цепневых все схвачено. А мне только хуже. Тут таких девчонок половина города. Вот… – У Светы стекленеют глаза. Она уже ничего не чувствует: ни страха, ни боли. – Все знают и про меня, и про других, они ничего в секрете не держали. Идешь по улице, а тебе вслед кричат: «Прошмандовка, сосать будешь?» И потом у нас в городе отношение у всех такое, типа «сучка не захочет, кобель не вскочит». Понимаете?