Книга III. Дар светоходца. Враг Третьей Ступени

«Планчик» Руслана был прост – ему, Каю, стоит и самому сходить к горе, сориентироваться на местности.

Кай подумал, что это звучало весьма многообещающе, если взглянуть на информацию под нужным углом. Древнюю раку с Иоанновой Синтагмой вполне могли спрятать в пещере под горой, как сказала Княгиня Ольга. Могли и заклятия наложить по типу той ловушки, в которую попали дед Егор с Русланом на Жуковом Острове.

Огорчало лишь то, что неделю назад Хорунжий с Карной уже обследовали её. Нашли много обнадёживающего – и забетонированные лазы, и зарешеченные отдушины, и даже заваленные тоннели вглубь горы. Немало наследили и шальные любители мистики и фэнтези в творческих имитациях сцен из книг и фильмов. Руслан, выискивая самые старые трещины и завалы, проходил квадрат за квадратом склона, занося пометки на большую карту. В общем, никаких особых успехов вылазка не принесла. После экспедиции Карна тихонько сообщила Каю, что незаметно прошла все доступные места в ином облике. И ничего, ни намёка на что-то настоящее. Но другого плана всё равно не было.

Было решено втроём с дедом Егором и Русланом хорошенько прочесать гору, склон за склоном, тропинку за тропинкой.

* * *

Решили не откладывать и пойти на гору тем же вечером. Оставалось только ждать Веремию.

Обычно на горе было полно туристов и местных жителей, кто-то любовался панорамами, кто-то с компанией жарил шашлыки, кто-то собирал травы. Склоны Щекавицы с разных сторон вели себя по-разному – где круто обрывались, где вились сложными отрогами. Низина была местами застроена, но склоны были почти не тронуты, лишь местами выглядывали сползающие участки кладбища с покосившимися крестами.

При взгляде снизу хорошо просматривался гладкий безлесный пятачок на вершине. Дед рассказывал, что в каком-то году эту площадку отдали под распашку, и сделал это никто иной как их предок, князь Константин Острожский. Рассказывая это, дед выглядел как настоящий родственник. Решено было прийти затемно, чтобы никого не встретить. Так и сделали.

Вершина горы была плоской, и ветры полосовали пространство, неся беспокойство и ощущение чужой силы. Кай почувствовал волнение, какой-то зов. На склонах в зарослях тоже можно было встретить остатки кладбища, но беспокойство шло не оттуда. Все сильные чувства в этом месте выцвели, выщербились, затянулись нежной зеленью. Задремали в столетнем покое и больше никого не страшили. Отболело.

Сила горы, отчего-то манящая сюда ведьм, шла из центра, там, где на лысом вытоптанном пятачке в необычном порядке белели три глыбы, не то бетонные, не то из камня – фигуры шара, пирамиды и куба. Кая потянуло рассмотреть этот местный Стоунхендж. Он поддался зову и шагнул в центр группы.

Над головой тугой спиралью скручивалось небо, полное тёмных тайн, от мистичности и иррациональности происходящего кружило в голове. Кай ощущал себя будто посередине проезжей части или в центре взбесившейся радиостанции. Или и там, и там. Пространство вокруг заполнил рёв, будто ветры со всех четырёх сторон понесли к нему вдруг пробудившиеся звуки землян. Звуки кружились вместе с небом, вместе к тремя каменными фигурами. Внезапно он понял, что стоит, запрокинув голову и раскинув руки – именно так требовало это место, никак иначе. За его спиной что-то прерывисто сопело. Кто-то стоял очень близко, и голова его была высоко над головой Кая. Он это чувствовал, боясь открыть глаза. На него спустился какой-то галактический страх, ноги прилипли к земле.

Дед с Русланом, казалось, ничего такого не замечали и на Кая внимания не обращали, прошивая фонариками лучистые закоулки ночи. Что-то внутри выталкивало его из этого плена, подсказывало бежать, затеряться вместе с друзьями в полуразрушенных кварталах кладбища. Зажав ладонями уши, он сломя голову бросился в лесок, нашёл тропку и там чуть не заорал от неожиданности. Звуки затихли. Теперь же Кай рассматривал неожиданное препятствие. В гуще кладбищенской зелени посреди дорожки стояла высокая человеческая фигура в длинной накидке с капюшоном.

Подавив леденящий ужас, Кай присмотрелся. Лицо показалось ему смутно знакомым, это был парень, не намного моложе самого Кая. Дед Егор с Хорунжим кинулись на крик. Юноша, разглядывая бегущих людей с фонариками, настороженно молчал, не двигаясь с места. За его спиной раздался шум, зашелестели кусты. Потом что-то бухнуло, фыркнуло, снова зашелестело листвой, и наконец, ойкнув, выскочило на лужайку. Шесть таких же худых вытянутых фигур в капюшонах и плащах до земли смотрели на них испуганным взглядом. В руках у них были зажжённые свечи.

– О, сколько вас тут… – тонко ахнул кто-то с горбом на спине и отступил за спины приятелей.

Кай окончательно пришёл в себя.

– Что это вы тут по темноте бродите? – поинтересовался дед Егор, сощурившись.

– Мы – древнеградское общество «Друид», – пробасил самый старший из ребят. За его спиной звонко грохнул барабан.

– А… старые знакомые! Снова омелу копаете?

Парень в зелёном балахоне фыркнул.

– Знакомые? Вот ещё. Да будет вам известно, омела на земле не растёт. И мы ничего не копаем, в отличие от некоторых, – парень подозрительно уставился на Хорунжего, который прятал за спиной сапёрную лопатку. – Мы – Ночной Дозор. Охраняем мирный сон древнеградцев. Ищем загадки, находим ответы.

– Похвально. Так бы сразу и сказали, – серьёзно похвалил дед Егор, – а от кого?

– От таких как вы, – отрезал старший друид. – Я вас с закрытыми глазами учую. Вы из каких будете, из ариев-язычников? Или к шабашу готовитесь?

– Да вроде нет. С чего ты взял?

– А вон их тут сколько и без вас, – мальчик мотнул головой в сторону белого каменного постамента.

– Кого?

– Да вон же, на алтаре. Сороки.

На трёх выщербленных блоках, белеющих в лунном свете, откуда только что сбежал Кай, виднелось несколько десятков черно-белых птиц. Они замерли, разглядывая людей.

– Только это не сороки, – мрачно заметил парень, в руках которого не было свечи, но был барабан. – Это ведьмы. Самая элита. Эти в ступах да на лопатах не летают.

– Скоро Ночь Воронова Права. В сорочьем обличье им удобнее. Но нас им не провести, мы их сейчас вот заговорим… – храбро заявило тонкоголосое существо, на спине которого оказался вовсе не горб, а мохнатая козья шкура. Эту девочку Кай хорошо помнил по Ботсаду.

– Э… погодите. А почему вы называете эту кучу камней алтарём? – спросил Хорунжий.

– Так сказано в хрониках наших старейших. Эта поляна прозвана Громовищем. Названа так потому, что во время бурь «притягивает» к себе молнии и звуки. Мы сами видели. Даже бывает тут белое свечение, и в небо поднимается луч, типа от мощного прожектора, только из земли в небо и грохочет внутри страшными звуками. Но это не самое страшное на Громовище.

– Что ж ещё?

– Пёсоголов.

– Кто? – замер Кай. – Пёсоголов. Большое человекоподобное существо с собачьей головой.

– Ясно, что чудовище. И что он, съел кого?

– Кто знает, – важно ответил старший мальчик. – Только говорят, оно странное, может с человеком заговорить, если правильно себя поведёшь. Просто живёт по собственным законам, лучше с ним в сговор не вступать и помощи не просить.

– А сороки? То есть ведьмы? Не боятся его?

– Что-то вы шибко любопытные. Из милиции что ли?

Дед рассмеялся. Потом серьёзно ткнул пальцем в неразборчиво поблёскивающий значок на пиджаке и, доставая из кармана блокнот, выдал: «Мы из органов, расследуем кой-чего. Приобщим ваш рассказ к делу. Давайте я вас запишу».

Друиды, побросав свои свечи на тропинку, в считанные секунды растворились в сакральных дебрях.

– Ну вот и хорошо, займёмся делом, а то скоро светать начнёт.

Кай попрыгал, успокаивая неистово бьющееся сердце. В лунном свете вдалеке за каким-то небоскрёбом виднелись купола старинного храма.

Кай подумал, когда небоскрёб падёт, божий храм и ведьминский алтарь наконец увидят друг друга и очень удивятся…

Один бесконечно длинный день

По универу расползались слухи. День ото дня отношение фотоников к нему ухудшалось. И дело шло к тому, что без кулаков status quo ante bellum² было не восстановить. А этого не хотелось.

В среду на большом перерыве, раздражённый и взвинченный, Кай ускользнул от всех и сбежал в буфет. Он двигался как пехотинец под шквальным огнём, оглядываясь и уклоняясь от прямых взглядов, чтобы ненароком не врезать какому-нибудь экзальтированному правдорубу.

На улице хлестал дождь, небо затянуло сине-бурым свинцом. Ливень был косой, к тому же с сильным шквалом. Порывы ветра окатывали смельчаков струями дождя с ног до головы. Любители подышать и покурить вернулись на свои этажи. Толчея в буфете образовалась – не продохнуть, студенты всё прибывали и прибывали.

Кай не обращал ни на кого внимания, он безучастно рассматривал ларь с одинаково просроченными молоком и кефирами. Внезапно откуда-то из-за спины донеслось тихое:

– В жизни ничего подобного не встречал! И от него несло вином.

– На занятиях? Пьяный? – вступил хриплый голос.

– Несло! Говорю ж! Я разбираюсь в этом! У меня отчим каждый день…

Девичий голос поддержал:

– Так вот он каков, а? И о чём только думала Ангелина? Не иначе как рехнулась!

– А я всегда знала, что с этим парнем что-то не так. Со всей их тёмной компанией. Доверять таким – себе дороже… – протянул ещё один голос со знанием дела.

Кай вздрогнул, будто внезапно пробудился. Он оглянулся, девушка со сметанным лицом невинно захлопала ресницами и закашлялась. Сплетники умолкли.

Никого из фотоников он не заметил. Кучка незнакомых студентов за его спиной старательно смотрели в противоположном направлении. Одна только девушка с чёрными длинными волосами, очень красивая, рассматривала его, не пряча интереса. Она даже чуть склонила голову вбок, чтобы было удобнее смотреть.

«Ого… слава моя растёт», отметил Кай про себя. Он ещё раз осмотрелся – его с Гелевейкой больше никто не обсуждал, и в следующий момент в дверной проём заглянула рыжая голова Дарки Олефир. Сплетники переключились на какую-то другую тему.

Хоть кто-то свой.

Кай кивнул ей, отступая и указывая на место впереди себя. Дарка споткнулась на пороге, смутилась, пооранжевела щеками и, отвернувшись, забилась в конец очереди. Её натянутая будто тетива поза ничуть не умалила её сходство с Испуганной морковкой. Дарка его боялась, внезапно понял Кай. Он посмотрел на шрам, рассекающий её кисть. Поймав его взгляд, Дарка спрятала руку за спину. Она очень старалась не встретиться с ним взглядом и в поиске собственных глубинных запасов храбрости уткнулась в какой-то листок на стене. Через минуту в буфет вошли Деники. После лёгкой заминки они всё же кивнули ему и дружно отвернулись, также переведя взгляды на листок, который с таким вниманием изучала Дарка.

Кай почувствовал, как волна бешенства качнула весы внутри него. Нет, это была не капля, которая сдвигает чашу с точки покоя. Кровь в венах вскипела. Пальцы непроизвольно начали перебирать струны в воздухе. Едва сдерживаясь, грубо расталкивая толпу, он выбрался из буфета. За спиной неслись ругательства и возмущённые возгласы.

Это ничего… что им всем… сейчас… куда? Куда?

В голове метались сумбурные обрывки мыслей, он остановился, разглядывая мокрый затоптанный сотнями ног пол, и сжал кулаки, раздумывая, не вернуться ли и не навешать ли.

– Это ты Кай Острожский?

Голос за спиной был незнакомым. Он оглянулся. Черноволосая девушка, та из буфета, стояла совсем рядом.

– Я Острожский. Что дальше? – хмуро бросил он.

– А я Ванга Христова, с биотеха. Мои родители из Загории.

– Хорошо, ты – Ванга. Я спешу. Что ты хотела?

Общего между ними не было ничего, и он, по-видимому, не встречал её прежде. Он, в принципе, не собирался грубить ей, она была красивая, и её вызывающий взгляд смущал его. К тому же Кай был расположен помочь любой деве, если она в беде. Вдруг ей нужна помощь…

Неожиданно девушка схватила его за руку и приложила её к своей груди.

– Хочешь?

Кай покраснел и потёр свободной рукой лоб. Он оглянулся, поверив на секунду в то, что это могло быть очередной провокацией. Блестевший от воды коридор был пуст.

– Ты больная? – догадался он.

Ванга пожала плечами, нисколько не смутившись, и посмотрела ему в глаза.

– С чего ты взял? Или ты за секс после церкви? – спросила она оживлённо.

– Э-ээ… что за…? Нет, вообще-то.

Он устало заглянул в её дерзкие глаза. Нет, она вовсе не больная.

– Я наслышана. И я тоже не против, – девушка игриво подмигнула и сдавив его пальцы, стиснула ими свою плоть. – Я думаю, у нас могло бы получиться…

– Что получиться? – заорал Кай, отдёргивая руку с такой силой, что девушка качнулась, едва не упав на него.

– Говорят… ты любишь пожёстче…

Кай не дослушал и стремительно пошагал прочь.

Винить их всех он не мог – праздник нужен всем. Но только ошибается тот, кто думает, что всё получится легко и просто. Чёрта с два. Он разберётся и в этом. Как там любит говорить Лиходед? – «Всё не то, чем кажется».

«И я не тот, кем кажусь».

Пора было выяснить результат расследования Магистра Савонаролы. Что-то он затянул с этим, и такие как Ванга Христова с биотеха уже подыскали ему место в своих планах на жёсткий секс.

Сосредоточившись на этой мысли, он решительно дошёл до деканата, но там никого не оказалось. Методистка, заглянув в расписание, сказала, что у Савонаролы Родительский час, в аудитории №205, что в Галерее Ректоров. А Соломеи нет с понедельника. И когда она появится, неизвестно.

Многообещающий неприятный холодок пробежал по спине Кая. Знала ли вообще Магистр Соломея о происшествии? Как бы она к этому всему отнеслась? Ему хотелось объяснить ей или хоть кому-то вообще, что на самом деле произошло тогда в парке. Геля была… но она ушла, появился кот, за ним бассеты, потом хозяйка бассетов, и всё время перерыва он был на лавке, читая журнал. Но в тот морозный день в парке было безлюдно, и никто не мог подтвердить его слов. Не кота же в самом деле разыскивать в свидетели?

Сто раз он задавал себе один и тот же вопрос… Почему Ангелина указала на него? Почему Ангелина оклеветала его? Он всегда считал её прямой и честной, и они нормально общались… до того случая в парке. Муза заявила, что видит лишь одно разумное объяснение – некто, напавший на Ангелину, принял облик Кая. Такие техники они ещё не проходили. Собственно, всё их колдовство сводилось пока к плетению простеньких Магна Кварт на учебных связующих из запасов Академии. Потому, превращения такого рода пока что представлялись им малодосягаемой мечтой. Это, по мнению Музы, означало всего лишь то, что насильником не мог быть неофит. И это быстро стало бы понятно любому, кто пожелал разобраться. Но никто не желал.

Кай вернулся ни с чем и просидел следующую пару, мысленно подводя итоги и стараясь не встречаться ни с кем взглядом. От этого было легче.

* * *

На большом перерыве он быстро сложил вещи в рюкзак и снова тихо вышел из класса. Ему и в этот раз не хотелось звать с собой деда. Дед виду не показывал, но нервничал не меньше. А может и больше.

Кай решил, что это касалось только его. Он должен был сам во всём разобраться. И, радуясь своей решительности, он в мрачном одиночестве преодолевал ступень за ступенью, коридор за коридором. На плечи вдобавок к весу рюкзака будто давил гигантский пресс из путанной массы несправедливости, интриг и непонимания. Внутри всё кипело, но Кай заставлял себя улыбаться и насвистывать.

Крыло фотоников осталось позади, в административной части Красного Корпуса его мало кто знал. Кай с облегчением почувствовал, что пресс слегка ослабил давление. В переходе к Галерее Ректоров вдалеке он заметил Глеба Володара и только сейчас понял, что не видел того на занятиях с самого утра. Но, оказывается, он был в Университете.

Глеб шагал ему навстречу вместе с короткостриженой девушкой, Кай её не знал, но часто видел в числе подружек Янины Ягеллон. Эти двое шли рядом, но лица их смотрели в разные стороны так, что казалось, их связал какой-то неприятный для обоих предмет. Они почти поравнялись, и Кай махнул Володару. Тот покосился на него таким рассредоточенным взглядом, будто впервые видел, и также равнодушно отвернулся. Теперь они смотрели в одну сторону со спутницей, и лица их сковывало прежнее выражение взаимной неприязни.

Кай сказал себе, что Глеб его просто не заметил – так бывает, даже лоб в лоб можно не заметить знакомого, если занят мыслями – и двинулся дальше, не оглядываясь. Счёт и так был не очень хороший – сперва сплетники в буфете, за ними Дарка, потом Деники, вдобавок к ним Ванга и теперь Володар. Остаток пути к Галерее Ректоров он проделал без приключений и был сердечно рад, что ему не встретилось ни одной живой души.

У порога Кай выдохнул и протянул руку к дверной ручке, но в этот момент двери аудитории №205 распахнулись, и он лоб в лоб столкнулся с коротышкой, чей густой бас мощно сотрясал портьеры на окнах в Галерее. Окидывая Кая взглядом с ног до головы, тот сощурил глаза, что-то прикидывая. Вокруг на несколько мгновений воцарилась тишина, а потом мужчина зарокотал пуще прежнего, обращаясь к непонятному собеседнику на потолке. Кай проследил взглядом – там никого не было.

За мужчиной двигалась группа людей, все как на подбор невысокого роста. Через пару секунд, заметив среди людей Ангелину, Кай понял, что впереди шли её родители, а замыкалась процессия двумя стариками, наверное, дедом с бабушкой. Среди них длинной худой жердью виднелся Савонарола, на лице Магистра было написано удовлетворение. Кай решил, что это плохой знак. Очень немногие вещи приводили Савонаролу в доброе расположение духа. И Кай не смог бы назвать ни одной, связанной с ним лично. А вопрос, судя по лицу отца Ангелины, касался его непосредственно.

Маленький мужчина и крохотная женщина выглядели очень взволнованными. Кай потоптался на месте, размышляя зайти ли ему в другой раз или остаться, и решил, что его вопрос вполне может подождать. В следующий момент его увидела и сама Ангелина. Лицо её вспыхнуло ярким румянцем. Кай совершенно непроизвольно тоже покраснел.

Магистр улыбнулся, и худощавое мрачное лицо преобразилось. Савонарола, не пряча улыбки, громко произнёс: «А… вот и сам. Синьор, вы желали видеть его, прошу. Кай Острожский, собственной персоной».

В следующий миг отец Ангелины повернулся к Каю. Никогда прежде Кай не видел столько горечи во взгляде.

– Вы рехнулись, – в возмущении заголосил отец Ангелины, – это чудовище до сих пор в Академии? Моя девочка пострадала из-за его дурной крови, мы неделю не могли успокоить её! И чем ещё всё это кончится! А этот до сих пор не наказан!

Савонарола кротко улыбнулся.

Кай потерял дар речи, жалея, что в этот момент рядом нет деда. В горле будто выросла сотня шипов, но он заставил себя выговорить:

– Я ничего не делал. Расследование должно доказать мою невиновность. И найти виновного…

– Cara mia, у нас нет повода не верить показаниям дочери этих уважаемых людей. Доказательств на сегодняшний момент предостаточно. Хватит кривляться.

– В смысле? – выпалил Кай, не успев осознать сказанное. Он чувствовал, как кровь отливает от лица. Как леденеют и дрожат пальцы на руках. Он почувствовал, что дрожь сейчас будет заметна и спрятал руки в карманы.

– Мерзавец! – воскликнула крохотная женщина рядом с Ангелиной.

– Геля… скажи им! Это неправда! – вскричал Кай, делая шаг к ней.

Ангелина шарахнулась, налетев на Савонаролу, затем подняла лицо, и Кай увидел её заплаканные глаза. Он вдруг понял, она не скажет. Она убеждена, что это сделал он.

Внезапно ситуация переменилась. Лицо Савонаролы вытянулось, глаза сузились. Он что-то увидел.

Кай оглянулся. По коридору твёрдым шагом к ним приближалась Соломея Медвяна. Длинное шёлковое платье переливалось оттенками кипящей стали. В руках был длинный чёрный зонт. Вид у неё был уставший, вся она напоминала направленный к цели гарпун. Не располагающий к тёплым приветствиям.

– Острожский, вы почему не на занятиях? Магистр, вы мне нужны. Надеюсь, вы уже освободились? Что здесь происходит?

Отец Ангелины, набрав полные лёгкие воздуха отчаянно забасил:

– Почему бы вам не спросить у штанов этого мерзавца? Вы тут главная? Требую полного разбирательства. Я требую, чтобы этот ваш великий Острожский был исключён из Академии!

– Ну, ну, ну… – Соломея успокаивающее подняла ладонь.

– Не только исключён. Чтобы… чтобы… – кипятился коротышка. – Магистр Лиходед меня заверил! Вы, вообще, в милицию сообщили?

Маленький мужчина трясущимися руками вынул из кармана пачку сигарет и, не обращая внимания на остальных, затянулся. Жена нервно покосилась на него, но промолчала. Дымок, клубясь, потянулся к украшенному лепниной потолку.

– И вообще, вы не спросили его, откуда на его руках эти раны? – нервно выкрикнул отец Гели.

– Потому что на меня напали собаки. И ещё кот… лицо поцарапал, – чувствуя неубедительность этого объяснения, ответил Кай.

Несколько секунд отец Гели пристально смотрел на него.

Вопреки ожиданию, Савонарола не ухватился за этот аргумент.

– Это вряд ли можно считать преступлением, – саркастически бросил Магистр. Кай с удивлением посмотрел на него. Тот продолжил, – у нас есть более весомые аргументы.

Соломея, перекинув зонт на руку, внимательно разглядывала Ангелину. Отец продолжал орать. В его речь вплетались слабые попискивания двух крохотных женщин – мамы и бабушки Ангелины, хотя мужчина прекрасно справлялся сам. Кай почувствовал, как Соломея взяла ситуацию под контроль, на сеансах с Магистром Силы они чётко ощущали её метод воздействия. Затем она подошла к Геле и незаметным движением взяла её руки в свои. Ангелина смутилась, Кай это заметил. Девушка попыталась отступить назад, но Соломея, не выпуская руку, приблизилась к ней вплотную.

Одновременно Соломея повернула голову к Савонароле и спросила:

– Кстати, вы завершили ваше расследование, Магистр Савонарола?

Кай слегка успокоился. Соломея, умная и мудрая Соломея всё знает, она во всём разберётся. Он ни в чём не виноват. Если Савонароле так нравится над ним издеваться, то Соломея уж точно сумеет разобраться. Кай вскинул торжествующий взгляд на Магистра Теорий. Неожиданно губы Савонаролы растянулась в довольной ухмылке.

– Видите ли, обстоятельства несколько переменились, – Савонарола картинно развёл руками.

– Уточните, что вы имеете в виду, – не выпуская рук Ангелины, сдержанно спросила Соломея. – Согласно Устава Академии, вы обязаны провести расследование. Есть полный набор ходатайств для этого.

– Нет, увы.

Кай уже открыл рот, чтобы уличить Савонаролу во лжи, но сдержался. Тот продолжил:

– Строго говоря, для того чтобы начать расследование, мне не хватает минимального количества заявителей.

Кай поднял глаза на Соломею. Сперва он почувствовал неприязнь, потом пришла лёгкая неловкость и следом на лицо наползла гримаса торжества, как у человека, наконец поймавшего на горячем удачливого мерзавца – Посвящённый врал, глядя в глаза Главе Академии.

Кай резко бросил:

– Магистр Савонарола лжёт. Пять заявителей выступили с требованием…

Но договорить он не успел. Соломея Медвяна взглянула на него неожиданно сердито.

– Я бы хотела выслушать Магистра Савонаролу, Острожский. Не сомневаюсь, что вам всё объяснят в должное время.

«…Хорошо. Я спокоен. Терпение. Правда на моей стороне. Факты на моей стороне. Соломея… тоже на моей стороне».

– Простите, – грубовато ответил он и умолк.

Мысли разрывали его голову. Что происходит, в конце концов?.. Прежде он не допускал, что Магистр стал бы манипулировать фактами или использовать собственную власть с каким-то умыслом, но факт оставался фактом, Магистр Теорий лгал Магистру Силы.

Савонарола, конечно, блистательный проповедник и оратор, и мог бы заболтать кого угодно. Но только не Соломею. Соломея сейчас разберётся и размозжит его, как гусеницу. От этой мысли стало почти весело, он смотрел в непроницаемое лицо Магистра Савонаролы и внутренне улыбался. Очень приятное чувство, оказывается, ловить лжеца на горячем.

Но Соломея… Похоже, он рано обрадовался – от спокойной, уравновешенной Соломеи сейчас буквально веяло гневом.

Лицо Савонаролы также посуровело, от недавней ухмылки не осталось и следа. Кай не мог растолковать это выражение, потому что на занятиях Савонаролы неофиты другого почти не видели, и снова начал волноваться.

Магистр отступил в глубь кабинета, жестом приглашая Соломею Медвяну и всех остальных войти. Соломея кивком головы предложила ему занять кресло председательствующего. Савонарола раскланялся. Члены семьи Гелевейки, ставшие свидетелями разговора между магистрами, воодушевились. Бабушка с дедушкой, похожие на двух тучных воробышков, заняли места в креслах у огромных напольных часов. Отец и мама Ангелины, один толстый, другая худая, уселись рядышком, с серьёзно-торжественным видом взирая на расположившегося по другую сторону стола Магистра Савонаролу в коричневой рясе.

То, что все они видели, похоже, вселяло в них надежду. Горячее желание наказать виновника, укрепилось наконец каким-то реальным действием. Невероятная худоба делала Магистра похожим на ходячий скелет. Мрачное одеяние – на вечно спущенный траурный флаг. Они не сводили взглядов с его сурового лица и хищного носа, последний обострял его зловещий образ и отнюдь не казался каким-то лишним ему дополнением. Карающий меч правосудия в руках Архангела Гавриила сейчас выглядел бы, наверное, менее убедительно.

– Быстрее уж. Начинайте скорее, – донеслось со стороны, где сжались в креслах старики.

Кай пристально вгляделся в их лица. Внезапно ему захотелось раздавить их, как бессмысленных наглых тараканов.

Когда все расселись по креслам, Магистр Савонарола взял в руки папку и, раскрыв её, извлёк оттуда какую-то бумагу. Соломея не торопила. Кай отметил про себя, что Ангелина отсела от Соломеи как можно дальше. Он занял свободное место поближе к Магистру.

– По состоянию на пятницу прошлой недели заявителей действительно было пятеро. Но с того момента кое-что изменилось. Одно заявление было отозвано. Я принял этот отказ, – голосом учёного секретаря произнёс Савонарола. – Мы должны уважать решения неофитов. Поощрять их к мыслительной деятельности. И если такая мыслительная деятельность приводит к перемене мнения, считаю это выходом на новый уровень осознания. Признаю такое решение особенно взвешенным суждением. И я его принимаю.

Кай окаменел. Он почувствовал себя раздетым и ограбленным.

Соломея кивнула:

– Ваша позиция ясна. Это кое-что проясняет. Желаете сообщить имя неофита, отозвавшего свой голос?

Каю решительно не хватало воздуха. Он чувствовал, как некая сила стремительно тянет его ноги ко дну. Кто? В самом деле… Он доверял каждому.

Кай почувствовал, как Соломея взяла его за руку. Биение сердца замедлилось.

Савонарола вернулся к прежней вальяжности в интонациях:

– Право, не сейчас. Это технические подробности, кому это интересно? – на лице Магистра не было ни тени улыбки, ни капли сомнения.

– Да бросьте вы! Милиция разберётся!

Разволновавшись, отец Гели снова поднялся и прошёлся перед пустым камином, оставляя за собой ленту табачного дыма.

Савонарола не ответил, неспешно прохаживаясь между ними, заложив руки за спину. Соломея взглянула на него и поторопила:

– Не тяните, Иеронимо. Есть ещё что-то?..

– Как я сказал, формально у меня нет оснований открывать дело. Но я не пью младенческой крови, как мог бы подумать кто-то из присутствующих…

«Пьёшь, пьёшь», – подумал Кай.

– …так вот… Я провёл расследование и теперь у меня нет сомнений в вине присутствующего здесь неофита Кая Острожского. Прошу, ознакомьтесь, – с этими словами Магистр протянул документ Соломее.

Кай в волнении наблюдал за её лицом. Что там?

Соломея с удивлением перевела взгляд на Кая.

Савонарола склонился над креслом Кая, уперев руки в подлокотники:

– Должное время наступило, Острожский. Готовьтесь. Теперь у меня ещё больше оснований привести приговор в исполнение.

Кай на миг зажмурился, будто готовился к прямому попаданию в него молнии.

Соломея, держа листок в руке, проговорила:

– Что тебя связывает с Орели Боян?

– Я… я н-не знаю… У нас парней с таким именем нет, – пролепетал Кай.

Соломея откинула голову набок, рассматривая его совсем по-птичьи.

– Орели Боян не парень, а девушка. В этой докладной Орели заявляет об идентичном случае с твоим учас…

Её перебил голос Савонаролы:

– Это, если не ошибаюсь, ваш предмет?

Перед глазами что-то сверкнуло, он еле сдержался, чтобы не зажмуриться. Кай не слышал дальнейших слов, в ушах начался гул. Секундой позже он понял, что рука Магистра сжимала шнурок, а у самого его носа покачивалась золотая ладанка с трезубым оттиском.

Внезапно из немоты и глухоты его выдернуло шипящее:

– Острожский, два изнасилования, это уже не отчисление. Это приговор.

Последний козырь Савонаролы сломил его. Он так и замер с открытым ртом, глядя в сомнении на знакомый предмет. Родственники Гелевейки сбежались к нему, наклоняясь над креслом. Маленький мужчина, которого Кай охотнее записал бы в булочники, с лицом работника Фемиды свирепо хлопнул себя по ляжкам и выкрикнул: «Попался, красавец».. Жена опасливо поглядывала на Соломею. Бабушка Гели, перегнувшись через плечо сидящего Кая и приподняв очки, в упор рассматривала золотую ладанку. Её седая прядь щекотала ему ухо

Он нервно улыбнулся.

Савонарола выпрямился и отступил. Его лицо больше не выражало ни торжества, ни волнения. Кай испугался не на шутку. В следующий миг перед ним появилась высокая фигура Магистра Соломеи с длинным зонтом в руке, она жестом показала ему встать, потом коротко объявила об отстранении на три занятия, попрощалась, не обнадёжив Кая ни единым словом, и двинулась к выходу из кабинета, будто остальное её не касалось. Следом за ней, пожав плечами, к дверям направился Магистр Теорий.

В дверях Магистр Силы повернулась и сухо проговорила:

– Будем считать Малое слушание закрытым.

– Малое? А есть ещё большое? – обрадованно спросил отец Вейко.

Соломея промолчала, отворачиваясь от него к Магистру.

– Мы назначим Большое слушание через три дня. Будьте готовы. Я надеюсь…

– Три дня? ТРИ ДНЯ!!! – зарычал маленький человечек в спину Соломеи. – Я уничтожу этот вертеп! Если нужно, здесь будут прокуроры, танки и самолёты, и от этого грязного заведения не останется и памяти!!! Я звоню министру. Я… прям сейчас… – он подвился слюной и, сделав пару вздохов, потрясая кулаками, продолжил, – О вас забудут, неуважаемая, имена покроют позором. Я не остановлюсь! И предупреждаю!!! Малейшая тень недоверия к словам моей дочери – я уничтожу всех. Я… Я… Я вытрясу всю вашу магию на свет божий и отзову вашу лицензию, – последние слова он прошипел.

Кай видел, как Соломея замерла, будто в спину ей ударил нож. Как она молчала, и он понимал, почему. Как учтивость на её лице сменилась… испугом? Он тогда не поверил своим глазам, но всё понял.