В эту весну он затосковал. Он и так не работал– его бизнес позволял неплохо жить– заказы на трофейное оружие поступали от коллекционеров регулярно. Нужно было только это заказанное оружие выхолостить, чтобы оно никогда не выстрелило. Не хотел Ленька быть причиной чьей-то смерти. Но привычка ощущать над собой нависшую, словно дамоклов меч, опасность (поиски в местах бывших боев, незаконная торговля!) щекотала нервы. А из-за дурацкого режима самоизоляции, придуманного, как он считал, непонятно для чего государством, у Леньки слетели две важные сделки. Потому что покупатели, видите ли, решили подождать окончания карантина. Не было тайных тусовок среди «своих» копателей. Даже перезванивались они между собой как-то вяло, говорить было особо не о чем. Не о вирусе же?
Поначалу Ленька протестовал. С конца марта до середины апреля он демонстративно ездил целыми днями на метро, вначале замирая от предчувствия надвигающегося вроде бы на него гриппа. Даже обрадовался, когда заболел. Но оказалось, это его обычный гайморит дал о себе знать. Весеннее обострение. Никакой пневмонии, сухого кашля и высокой температуры. И Ленька сорвался. Плюнул на погоду, на холодную весну и умчался на раскопки.