Философия душевного здоровья и психотерапия

ТЕЛЕСНОСТЬ

Именно телесность мы видим, когда смотрим на человека. Она подобна тексту, ибо раскрывает фабулу его бытия. Разнообразными телесными средствами телесность показывает цели и задачи человека, что и как он переживает, что и как доносит собою до мира и других людей, какое влияние на них оказывает, чего от них ожидает и чего избегает – в целом и в частности (см. прим. 1). Этот «текст» творят начавшиеся в момент зачатия и не прекращающиеся до смерти разнообразные события и состояния. Древние мудрецы называли телесность плотью (см. прим. 2). А тело – это данность, материя, форма, пространство и территория. На / в / вовне тела и разворачиваются все события и состояния человека. Это единственная часть состава человека**, владеющая материальными критериями жизненности, поскольку тело знает на клеточном уровне, что такое движение, боль и смерть*.

* Фрагмент 2-й главы 1-й части монографии «Страсти по телесности. Теория и практика модуляции телесности®» (напечатана в Бюллетене Ассоциации телесно-ориентированных психотерапевтов России (АТОП) № 14; 2-я ред.).

** Издавна было принято считать, что тело, дух и душа – триединый состав

человека. В наше время сильно повысилась заинтересованность человека в социуме. Социальность стала столь велика, что практически увела интерес человека от тела, духа и души. Состав человека стал четырехчастным и диспропорциональным. Это положение и вытекающую из него необходимость в особом виде психотерапии раскрывает 1-я глава 1-й части монографии

«Страсти по телесности» (напечатана в Бюллетене АТОП № 13).

Так уж случилось, что тело как бы предоставляет себя другим частям человека – его духу, душе и социальности. Проявляясь в теле, три другие части состава порождают три великие возможности человека, отличающие его от других живых существ: осознанно соединяться с вечным, безусловно любить и быть членом общества. И тело, и социальность, и дух, и душа человека совместно зачинаются, рождаются и живут. Они вместе постигают бытие, развиваются, зреют и взрослеют, проходя вместе и порознь этапы умирания, смерти и возрождения в теле. Ведь закономерности бытия человека, как и всего сущего, в норме предполагают чередование этапов зачатия, рождения, развития, расцвета, угасания, умирания и смерти! Закон, гласящий: «Всему свой час и время всякому делу под небесами» [12, Эккл., гл. 3] – также справедлив и для четырех частей состава человека, всех их процессов и структур. Относительное исключение из этого закона возможно лишь для бессмертных духа и души на этапе физической смерти тела, а в земном бытии человека и дух, и душа имеют возможность множество раз «умереть и возродиться в теле». Иными словами, человек зачинает и проживает сотни тысяч (миллионы, миллиарды?) событий и состояний; следовательно, как имеющие свое начало и развитие, они должны когда ни будь заканчиваться или существенно видоизменяться. Все эти явления (зарождения, развития, расцвета, угасания, умирания и смерти событий и состояний) имеют корреляты в теле и записаны знаками телесности.

Это положение раскрывается в 3-й главе 1-й части монографии «Страсти по телесности» (готовится к печати), посвященной телу. Дыхание – важнейший признак живого тела – рассматривается как один из видов движения.

Также и «проблема смерти и умирания» событий и состояний (отживших свой срок, но не могущих «умереть»*) записывается и видна в телесности.

Про особенности своих процессов человек узнает по тому, что и как сообщает ему тело. Каждая из частей состава человека изъясняется своими знаками. Эти знаки можно назвать «телесными буквами», которые создают четыре «телесных алфавита»: тела, социальности, духа и души. «Телесные буквы» – знаки первого уровня сложности. Назначение отдельно взятой «буквы» – обозначить фрагмент явления (события или состояния), происходящего с человеком в процессе адаптации. Обозначение происходит посредством простого ощущения: «это есть». Буквы складываются в «телесные слоги», которые можно считать знаками второго уровня сложности. Они соединяют отдельные явления, например социальное событие и телесное состояние. Соединение происходит посредством сложного ощущения; создается возможность узнать, что «это» плюс «это» есть «то». Слоги вызывают к жизни «телесные слова», которые можно считать знаками третьего уровня сложности. Это «телесные символы», и они ткут внутренний «текст» бытия человека, соединяя сложные ощущения с переживанием и отношением. Через сочетание внутренних и внешних мышечных микро и макродвижений текст «читается» самим человеком на пред осознанном уровне или уровне осознавания (своих состояний и событий).

* С этой проблемой на уровне тела наиболее эффективно, на мой взгляд, работает танатотерапия – подход и метод телесной психотерапии и особая система помощи людям в этих чрезвычайно сложных процессах [10].

Этот же текст «читается» окружающими на уровне восприятия общего облика человека и его движений (впечатление). Даже отдельно взятое движение человека является «сложносочиненным» или «сложноподчиненным предложением» как результат описания, проживания и выражения постигаемых явлений. Из этих «предложений» и состоит «текст» (телесность), который предстает перед нами. И любой человек, если и не «читает» его с понимаем, то, по крайней мере, «чует». Ибо телесность – это система общедоступных телесных знаков и сообщений человека о себе. Система несколько различается у людей разных рас и культур, но в основной своей части идентична. Назначение телесности – узнавание мира и контакт с ним с целью познания себя и своего места в нем. Все знаки телесности – двигательные, и в поисках истины и адаптации в каждом новом веке человек ищет им вербальные соответствия, называя их словом – символом, движением высокого уровня. Так рождается словесность человека. Однако есть все основания утверждать, что из-за неравномерности развития четырех частей состава человека телесность его хоть и одна (общая), но не единая (не целостная). Единая телесность, по моему опыту, предполагает общий «алфавит» и может быть только у такого человека, тело, дух, душа и социальность которого управляемы едиными для всех четырех частей ценностями и действуют из единого намерения в направлении единых целей. Единое намерение связывает четыре «алфавита», выполняя роль переводчика. Это не означает, что целостность телесности предполагает неизменность ее процессов и тем более структур. Напротив, они становятся гораздо более пластичными, вариативными и потому более гомеостатичными.

Обосную феноменологически причину нецелостности телесности человека. Тело как знаток материальной жизненности имеет свои собственные направленность, интересы и задачи, выражающиеся принципом «жить, чтобы жить» (ср. [11, с. 73]). Дух, обращенный ввысь, стремящийся соединиться с бесконечным, безвременным и бессмертным, – свои, выражающиеся принципом«восхищения». Душа, желающая верить в вечные и бессмертные ценности, невзирая на то что человека окружает временное, суетное и смертное, – свои, выражающиеся принципом «безусловной любви». А социальность, побуждающая человека вкладывать силы во временную, историческую реальность, – свои, выражающиеся принципом «взаимовыгодного существования». Именно поэтому каждая из частей состава человека и описывает бытие своими «телесными буквами» и создает свой «алфавит». То, что хорошо для тела, может быть плохо для духа, что хорошо для души, может быть невыгодно социальности, и наоборот. Это, к сожалению, практикуется слишком давно, но только у современного человека достигло апогея*. Обратим внимание: каждый из нас в подростковом возрасте выбирает, что именно он ценит превыше всего и что / в каких сочетаниях готов развивать в себе больше всего – духовность, социальность, тело, душевность.

* Возможно, именно эта ситуация и была метафорически описана в библейской истории о Вавилонской башне: в ней идет речь об утрате народами общего языка [12, Быт., 10:1–9]; но я считаю, что эта история не о разобщенности народов. Она о внутриличностном распаде и утрате общего телесного языка описания бытия из-за гордыни и тщеславия. Относясь к Библии не только как к священной книге, но и как к книге великих откровений-подсказок человеку, я обращаюсь именно к этому аспекту Священного Писания.

И практика психотерапии свидетельствует: факт самого выбора обусловлен, как правило, дисгармоничным или травматическим развитием, но не законом гармоничного развития и предрасположенностью. И высокая духовность человека может быть (а может и не быть!) социопатической или социофобической гиперкомпенсацией, а не естественно развитой духовной способностью, которая генетически заложена в человеке для постижения Высшего (лат. religio)*. И потому такая духовность может дать крен и поразить другие части. К примеру, Максимилиан Робеспьер – весьма духовный человек (хотя и не в традиционно религиозном значении этого понятия). Но совершенно точно не душевный и асоциальный, ибо душе и социальности и был нанесен урон травматическим и искаженным развитием социальности и духовности. Оно привело его к паранойе, тирании, преступлениям и гильотине. Как это могло случиться? Теперь, когда есть опыт и практическая база телесной психотерапии, я не без оснований могу предположить: прежде всего посредством чрезвычайно дискомфортных, пугающих телесных знаков первого и второго уровней сложности – впечатлений от социума. Они вызвали к жизни телесное обобщение (например, «это страшно и уродливо»), общее чувство протеста, желание разрушить угрозу [11, 13, 14] и идеологическое обоснование для ее уничтожения как разрешение соответствующих движений и действий.