Ты здесь чужой

* * *

Утром, на службе, мне пришлось отчитываться перед незнакомым инспектором безопасности. Инспектор выслушал доклад, снизошел до короткой речи о стратегических задачах, а потом выдал мне, будто ценность, файл с ориентировками на местную третьесортную шпану.

Зато командир у меня оказался основательный и категоричный мужик.

– Я краток, дочка. Людей у нас мало, поэтому берем почти всех, и все-таки… порою ты резковата, биография твоя – темновата, а потому сходи-ка на гражданский тест и проверься на лояльность, иначе тебе доступа к документам больше не видать, и вообще, все мозги за…, в смысле, будет волокита.

– А если провалю?

– Только попробуй нагадить, всерьез пожалеешь. А я пока даю тебе старт и свободный вторник в придачу…

* * *

Они собирались влезть в мое подсознание, но я не возражала. Нате, пожалуйста, получите ведро дерьма. Лояльность городу проверить хотите – ну, проверяйте. Вся моя, обращенная на Артиса нелояльность, к городу отношения не имела, да и все равно значила не больше, чем прошлогодний снег.

Центр тестирования – одинокое здание посреди площади Госалы. Фасад у него без окон и без архитектурных изысков, зато датчики исправно отреагировали на мой приход и дверь ушла в стену.

– Вытирайте обувь о стерилизующий коврик. Оставьте вещи и верхнюю одежду в контейнере.

Со мною явно разговаривал автомат. Куртку я стащила, уложила, куда надо, и осталась в футболке. Вокруг – ни души и почти идеальная чистота.

– Закрепите шлем ремнем у подбородка.

Устройство связи с машиной полностью закрыло лицо, изображение всплыло перед глазами.

– Даете ли вы предварительное согласие на прохождение теста Госалы?

Голос у Машины оказался мягким и вкрадчивым, дублирующая строка объемного текста, сверкая гранями, вылезла из пустоты.

– Отдаете ли вы себе отчет, что предложенные вам тестовые испытания способны причинить вам моральный, а также физический дискомфорт?

– Да.

– Мы не отвечаем за возможный ущерб вашему сознанию. Вы подтверждаете свое согласие, несмотря ни на что?

– Да начинай уж, машина…

* * *

…Он (она? оно?) стартовало жестко. Я оказалась на галерее смутно знакомого, богато обставленного дома – растерянная, оглушенная треском стрельбы. Дяди в дорогих костюмах, похожие на киношную мафию, вовсю отстреливались от полицейской группы захвата короткими и длинными очередями. Я попыталась вникнуть в события, постепенно вживаясь в это мираж. Трансформация в иллюзорном мире, слава богу, не наступила. Ствол в руках оказался неизвестной модели, на теле, как в шутере, облегающий костюм из эластичного волокна, а поверх – легкий бронежилет. Командный компьютер бойко гнал информацию на экран шлема. Пули выбивали каменную крошку из стен, наглядно намекая, что если я сниму шлем, то получу удар по башке.

В центральную зону моя полицейская группа прорывалась с боем, этот, второй зал прятался где-то за поворотами галерей, но я странным образом видела, что там происходит.

Мужчина (высокий, прекрасно сложен, в осанке высокомерие и уверенность) откинул полу дорогого пиджака и привычным движением вынул пистолет. К нему жалась некая роскошная брюнетка в вечернем платье и с точно таким же, как у мужчины, стволом. Галерея закончилась. Я ворвалась в зал, и тут определитель «свой-чужой» отключился из-за неразрешимой задачи: я глядела на Артиса и на его брюнетку – свою собственную идеальную копию.

За такое промедление я по закону жанра получила сполна – Артис выстрелил, бронежилет помог, но не слишком, и я повалилась на пол.

Больно было так, что из глаз искры посыпались – оставалось только лежать и хватать воздух ртом. Сквозняк уносил из зала остатки порохового дыма. Во внезапно наступившей тишине раздался стук башмачков. Девочка, разряженная в кружево кудрявая куколка, похожая одновременно на Артиса и на меня, ойкнув, переступила через руку раненого полицейского и, подобрав подол, засеменила дальше. Я попыталась встать. Тот, через кого переступила малышка, зашевелится тоже. Я хорошо видела его искаженное лицо и ствол в окровавленной руке.

– Страшно, страшно… – залепетала девочка, обращаясь к Артису, который тут же заслонил ребенка и женщину собой. На губах моего бывшего босса появилась знакомая злая ухмылка, на лице с высокими скулами – готовность защищать свою собственность.

Ловец за их спинами медленно, будто бы во сне, принял годную для стрельбы позу. Я понимала, что если сейчас дернусь – получу пулю от Артиса, если не дернусь – штурмовик достанет пулей кого-нибудь из них троих: девочку, ее отца или «меня другую». Я выстрелила, больше не задумываясь. Одновременно со мной спустил курок и мой любимый босс, и я не успела увидеть результат…

Иллюзия погасла.

– Тестирование закончено, можете снять шлем и получить чип, – раздался синтетический голос.

…В раздевалке я едва не забыла куртку, а потом вышла под ясное небо, шатаясь, будто пьяная. Если Машина не мухлюет, значит, мне всегда хотелось платье в пол, замуж за Артиса и хорошенького ребенка. И это при всем при том, что мой дорогой хозяин посылал меня убивать и воровать, а на пьянках показывал своим друзьям ради хвастовства, в том числе с когтями и голой.

За ближайшим углом я согнулась пополам. Без сомнения, превращение в химеру рвоте не помеха – меня вытошнило так, что внутри сразу стало пусто и легко.

* * *

– Вот и славненько, вот и хорошо. Приступим к нашим делам.

Иен, наш инспектор по внутренней безопасности, вынул из нагрудного кармана ретро-очки в тонкой металлической оправе.

– Хотите конфетку? – внезапно просил он, потом пошарил в другом кармане и протянул мне самый настоящий леденец.

– Результат неплохой, индекс лояльности немного выше среднего, уровень допуска будет повышен, – продолжил он как ни в чем ни бывало.

Иен сделал свое дело и ушел, сбросив груз проблем. Шеф с облегчением вздохнул и принялся окучивать мои мозги.

– Не все тебе возиться с обычной шпаной, займись происшествием в сто тринадцатом районе. Там наш осведомитель попал под автомобиль, может и не совсем случайно. Не упрямься, может, отыщешь ниточку.

Получив служебный планшет я ретировалась, чтобы перекопать досье на знакомых покойного. Сто тринадцатый район вообще был специфический. Производство контрафактных чипов, убийства, разбои, изнасилования, грабежи. Там же «работали» дешевые проститутки, имелись и не вполне легальные казино. Ломбард в сто тринадцатом больше всего напоминал бункер и почти так же держал оборону. Где в этой каше подрывные элементы, где нелегальные мигранты, а где простые уголовники – не разберешь. Нельзя сказать, что перспектива копания в таком дерьме меня прельщала, но куда деваться, если вся жизнь будто взаймы.

* * *

…Ближний сосед мертвого осведомителя, доктор Ливнев, обосновался на отшибе, в здании, предназначенном под снос, но еще довольно крепком, только донельзя безобразном. К этому нестыдливому хирургу тянулся ручеек клиентов самого разного пошиба. Меня доктор встретил, с рассеянным видом вытирая руки салфеткой.

– Абортов не делаю, – твердо заявил он. – Лицензии нет.

– Я из отряда ловцов, вот мой жетон.

– Ловчиха? Тогда тем более, никаких абортов. Ордер на обыск у вас есть? Нету? Тогда валите отсюда, а не то занесете инфекцию в перевязочную.

У меня появилось сильное желание уложить этого нахала лицом на пол и пройти внутрь безо всякого ордера, но пальцы опять зачесались, кожа словно одеревенела, во рту стало щекотно, и я сдержалась.

– Аборт сделай сам себе, а у меня только вопросы. Не будешь отвечать – поедешь в участок, там и поговорим.

– Ну зачем такая агрессия! Ради бога спрашивайте, но не более двух минут. Время – деньги, даже у врачей.

– Какого рода у вас практика?

– Шью разбитые морды. Иногда лечу алкоголизм. Уколы дозволенных средств, вправление вывихов, бытовые переломы, исковерканные носы. Наблюдаю хронические внутренние болезни, но это только второстепенный доход.

– Ваш сосед был вашим пациентом?

– Джек? Нет. Он никогда не жаловался ни на что, кроме отсутствия денег.

– У него были враги?

– Были. Назывались абсент и кокаин. Стоили дороговато.

– Вы слышали, как умер Джек?

– Попал под автомобиль. Люди под кайфом часто невнимательны.

– К нему приходили друзья?

– Бог с вами. Откуда мне знать? Во всяком случае, я его другом точно не был.

…Мне следовало уходить, было совершенно ясно, что доктор больше ничего не скажет. Я попрощалась и спустилась по лестнице, но ушла не слишком далеко, вместо этого свернула за полуразобранное здание. Там пахло кошками и пылью, провалы выломанных окон зияли будто глазницы черепа. Система вентиляции не работала, но, судя по схеме на планшете, ее уцелевшие трубы соединялись с коммуникациями квартиры Ливнева. В этом неприветливом месте я быстро разделась догола, закрыла глаза и глубоко вздохнула.

Больно не было, ощущения притупились. Мир оцепенел, а потом пришел в норму, вот и все. Хотела бы я улыбнуться, но оказалось нечем – не пастью же. Ментально я все еще оставалась немного человеком, но ощущала тело длинным и гибким, брезгливость к пыли и вони притупилась.

Ничего-ничего… Лезем, стараемся, бывало и хуже.

По счастью, на широкие технические полости в этом доме не поскупились, не иначе как, всю конструкцию перестроили из старой фабрики. Вид сверху, сквозь решеточку вентиляции открывался интересный. Кабинет доктора как на ладони. В нем потертое пластиковое кресло, в тазу блестят ампулы со сломанными шейками, там же – марлевые салфетки в зловещего вида бурых пятнах. Рентген в дальнем углу – компактный, высококачественный. Установка для стерилизации – великолепная. Такими же пользовался личный врач Артиса, а он знал в хирургии толк. Получается, что Ливнев жил внешне бедно, но за закрытыми дверями – вполне обеспеченно, хотя соучастия в убийстве стукача это, конечно, не доказывало. Больше ничего интересного я не заметила, а потому медленно вернулась в руину, на этот раз пятясь задом наперед.

В этом помоище было темно, но уже не так тихо, как прежде. Неопрятное существо активно перебирало мою сброшенную одежду, напевая себе под нос и временами почесывая чумазую шею. Ради хорошей шутки я подобралась сзади и кое-как ворочая пастью прошамкала:

– Вещи отдай.

Воровка обернулась, а потом уронила мои штаны и сама свалилась в мусор следом.

– Ты глюк, ты ведь точно глюк?

Она все пятилась, пытаясь не поворачиваться ко мне задом, а я тем временем закончила обратную трансформацию из рептилии в человека, отряхнула одежду и натянула ее на себя.

– Я обычная девчонка, а тебе что показалось?

– Н-не знаю…

– Как тебя как зовут?

– Ани.

Женщина заикалась от страха. У нее оказались красивой формы, но испачканные и исцарапанные руки, тонкий изящный нос, немного испорченный сросшимся переломом.

– Ты где живешь, Ани?

– Под мостом.

– Тебя выгнали из дома?

– Моего мужа убили. Квартиру опечатали, я не могу туда вернуться.

В картотеке ловцов осведомитель значился холостяком, но женщина с упорством загнанного существа повторяла «муж». Болезненное состояние делало ее не интересной никому, кроме людей из самого низового криминала. Она была так истощена и потрепана, что не годилась даже в проститутки.

– Я есть хочу, – пробормотала Ани, инстинктивно обозначая правду. – Слушай, зачем тебе такая старая футболка? Отдай ее мне.

Я, конечно, не собиралась ради этой особи ехать домой голой по пояс, поэтому сунула ей в середину грязной ладони мелочь, завалявшуюся в кармане, и Ани тут же плотно сжала кулак, радуясь мимолетной удаче.

– Круто! Если хочешь поболтать, приходи. Я буду ждать тебя под мостом, – пообещала она уже запросто, а я ретировалась, пока это существо не дошло до состояния новой истерики.

Вот собственно, и все. Ани могла кое-что знать, но ее показания слишком легко оспорить в суде. Не исключено также, что стукач умер самым естественным образом, в невменяемом состоянии попав под колеса.

Дома я тщательно помылась, стараясь больше не думать о загаженной руине. Потом пересмотрела записи, снятые с камер наблюдения вокруг места гибели «потерпевшего».

Толпа как толпа. Незнакомый мне человек перебегает дорогу, невероятно ловко уворачиваясь от машин. На вид не старше двадцати шести – двадцати восьми лет. Волосы светлые, пепельного оттенка, крашеные или настоящие – не поймешь. Лицо трудно разглядеть в движении.

А вот и наш покойный осведомитель, он, видимо, следуя дурному примеру, торопится следом. Светловолосый уже на другом краю тротуара и делает несколько шагов в безопасную зону.

Я замедлила воспроизведение.

Стукач все еще на проезжей части, он изображает неопределенный жест, словно силясь поймать кого-то в воздухе, низкий длинный автомобиль задевает его бортом, живая кукла валится, переворачивается, катится до тех пор, пока не исчезает под колесами обгоняющей машины. Все укладывается в доли секунды.

Да, все. Или же не все? Еще один повтор. Стоп! Вот оно. У парня-блондина на руке профессионально сделанная повязка. Камера показывает только часть профиля и затылок. Ухо, скула, щека, висок, лицо. Если найти и допросить других прохожих, попавших в видеоролик, можно составить фоторобот светловолосого. Ну и что это даст? Он нашего стукача и пальцем не трогал – под колеса не толкал, драки не было, улик никаких.

* * *

В тот день трансформация сильно меня вымотала, а впереди маячило ночное дежурство. Появилась идея вернуться домой и подремать, но сон не шел, я лежала плашмя на диване, разглядывала темнеющее небо за окном и предавалась не очень приятным воспоминаниям.

С момента побега игра в кошки-мышки с Артисом не всегда шла гладко, а может, все свои неудачи и неприятности а теперь приписывала ему.

Однажды, в одном занюханном городишке в мой мотель позвонил вкрадчиво-острожный незнакомец и предложил работу. В ресторан с ним я не пошла, от предложенной работы секретарши отказалась, но он со своими дружками все же вломился ко мне в номер и уверял, будто мы старые знакомые, но я не помнила ни черта и выгнала их, а потом еще раз выгнала…

Через неделю вечером грубые мужики заволокли меня в старый в лодочный сарай, потому что «нет», сказанное в такой ситуации, уже не имеет достаточного веса.

Вероятно, к Артису эти парни никакого отношения не имели, потому что явление моей химеры потрясло их неглубокие души. Враги опешили и начали изрыгать мат сразу на двух языках. Это и вправду было смешно. По дороге в мотель я хохотала до слез. Человеческий облик почти вернулся, но рубашка оказалась изодранной в хлам и, когда я придерживала ее на сиськах, обнажалась остаточная чешуя на боках.

Победа, впрочем, не решала никаких проблем, в первую очередь финансовых.

Уже гораздо позже, жарким вечером, в маленькой, пыльной, охваченной революцией стране, мрачноватый красавец Мануэль угощал меня текилой на террасе конспиративной хибары. Он очень хотел знать, как я проникаю в места, закрытые для любых людских визитов, но так ничего и не понял. В полусотне километров южнее, не территории, контролируемой противниками Мануэля, стоял некий секретный склад. Там, на прожаренных солнцем пустошах, среди песка, камней и жесткой травы моё альтер эго становилось естественной частью пейзажа – здоровенной ящерицей…

…Этого парня убили через полгода. Убивали нехорошо, гораздо хуже, чем всех остальных людей из его группы. Тех заурядно поколотили прикладами, а потом перестреляли у стены барака, а Мануэль мучился, и я слышала его вопли, когда, прижимаясь к земле брюхом рептилии, отсиживалась в кустах.

Глава 5. Ночные поиски. Версия Дэна

Едва ли мое кольцо находилось в кармане у кого-то из бродяг – их всех обыскали на входе. Скорее всего, оно осталось, втоптанное в грязь, на месте драки.

– Офицер! – закричал я. – Офицер! Подойдите ко мне!

– Не ори.

Чрезмерно дергаться не стоило, в такой ситуации легко добиться ударов по почкам и административного срока за сопротивление властям. Дежурный ловец по другую сторону решетки оказался смуглой худощавой женщиной. Странные для эламитов длинные волосы она заплела в две косы. Ловчиха не была ни красивой, ни безобразной – только довольно странной. Молодая. Явно агрессивная. С легкой путаницей в сознании, копаться в которой я не решился. Я очень устал и понимал ее настроение – такое настроение не сулило мне ничего хорошего. Дама была зла и едва прятала досаду.

– Офицер! Мне очень плохо, – сообщил я, пытаясь выглядеть правдивым. – У меня приступ.

– Чего приступ – хитрости?

– Малярии.

– Уймись. Или взаправду хочешь к врачу?

К врачу я не хотел, потому что врач обнаружил бы порезы от четырех удаленных чипов, и на руках, и на спине.

– Простите, я не то хотел сказать.

Когда она внезапно провела ладонью по моему лбу, я не успел уклониться.

– Нет у тебя никакой температуры. Даже градусник не нужен.

Да уж, прокол. У меня сильно намокло лицо – от жары в «обезьяннике» и от волнения.

– Офицер, погодите. Тут вопрос репутации, или даже жизни и смерти. Я потерял одну вещь.

– Разве у таких, как ты, еще осталась репутация?

Как она на меня смотрела! Как на лжеца и пустое место.

– Я потерял служебные документы. Из строительной компании. Они были при мне, флэш-карте. Я их вытряхнул из кармана в водосток…

В эламских компаниях строгие правила секретности, и наказания за халатность довольно жестокие. Захочет она проверить, работаю ли я в такой компании – пускай. Числюсь я в штате фиктивно и пока недолго – ну и что тут такого?

– Офицер! Отвезите меня туда, я только подберу… Мне страшно. Это касается больших людей. Двести пятый сектор, улица Тенцинга, пожалуйста.

Теперь ловчиха изучала меня довольно странно – и снисходительно, и скептически, ее взгляд скользнул по моей руке. Ну и что? Один шрам – не повод для подозрений. А вот четыре шрама на теле… По счастью, Элам любит поиграть в гуманизм и здесь без веских причин не раздевают арестантов. Умницы, молодцы. Поступайте так и дальше.

– Офицер, вы так добры. Как я могу к вам обращаться?

Ее имя оказалось написано на жетоне – Демиена Кора.

– Ладно, – буркнула она хмуро и надела на меня чертовки неудобные наручники. – Если все это просто гон, ты сильно пожалеешь.

Наручники я мог разомкнуть и содрать, подобрав где-нибудь кусок проволоки, но с этим спешить не стоило. Второй охранник глядел на ловчиху Демиену с невысказанным обожанием. Если бы не симпатия этого парня, он бы не позволил меня увезти, он и тогда боялся последствий. За порогом участка моросил мелкий дождь.

– Садись на в машину.

Я сел.

Несмотря на поздний час, город не спал, огромная платформа подвешенного в магнитом поле ресторана плыла над головами людей, оставляя за собой еще более темную, чем асфальт, тень. Но на такой скорости я сумел разглядеть только нижнюю часть платформы, да и то мельком.

Возможно, все напрасно. Возможно, я застрял в том мире до самой смерти. Когда-нибудь умру и встречусь с мертвым императором Маркусом по ту сторону Великого Перехода. Впрочем, эта возможность гипотетическая, ведь я никогда не верил в бессмертие. Однако, если он все-таки существует, увижу ли я по ту сторону смерти маму, отца, Рене или Кэн?

Через миг я ужаснулся собственной странной забывчивости, потому что отнес свою невесту Кэн к миру мертвых, хотя мы всего лишь расстались навсегда.

– Ладно, слезай, герой, приехали, – сообщила Демиена Кора.

Под ногами шмыгнула серое, крупное, покрытое мокрой шерстью существо. В некоторых кварталах Элама по ночам полно крыс.

Обычно близкое присутствие навигационного кольца вызывало легкое покалывание в ладони. Сейчас ничего такого не произошло. Под ногами оказался лишь мокрый асфальт и некоторое количество неубранного киберами мусора.

Ловчиха заметила мое отчаяние и только покачала головой.

– Эй, ты чего?

– Я ничего, мэм.

Мисс Кора – явный эмпат, хоть и не телепат, и насторожилась она не зря. Момент для побега выпадал очень даже подходящий. Никакой надобности убивать – достаточно придавить ей точку пониже уха, потом подобрать безмолвное тело и положить на сухое место, чтобы не испачкались косы.

– Как думаете, мэм, вещь, провалившуюся в водосток, можно отыскать?

– Безнадега.

Я уже свыкся с мыслью, что без кольца в потенциале смертник, но смертник имеет право хотя бы не ковыряться в дерьме. Демиена, видимо, заподозрила нехороший замысел с моей стороны, поэтому что грозно нахмурилась. При других обстоятельствах я бы продлил удовольствие и посмотрел на эту забавную злость подольше.

– Зачем вы работаете ловцом?

– Мне так удобнее.

Ответ был честный и без фанатизма, но не самый красивый. Меня посетила интересная идея – забыть на время о проблеме с кольцом, и просто сбежать из города, забрав эту Демиену с собой, но за такое предложения я мог запросто получить от нее по почкам.

– Все бесполезно. Верните меня в камеру, офицер.

– Ну как скажешь, жулик, я не против.