– Да, ты чего, Рыжий – схватился тот за бороду, – Я с тобой ссориться не хочу. У меня еще с того раза челюсть болит! – казалось, и, правда, испугался Фитиль

Парень одарил напоследок его многообещающим взглядом, и они ушли. Фитиль ухмыльнулся им вслед.

Ванька плюхнулся на землю, и зубами откупорил бутылку с лимонадом. Залпом он осушил ее почти всю. Стриж с Колобком по очереди потягивали из одной – пивко. Колька – свою любимую минералку.

– Гриша, бери завтра булыжник побольше, иначе я не проснусь! – заявил Сашка, – Луна такая классная сегодня, ребята! МИР! МАЙ! ВЕСНА! – прогорланил он, – Колобок, дай сигаретку!

– Да, у меня у самого тут пару штук осталось! – начал прибедняться приятель, – Ванька вон разогнал Фитиля…

– Не жадничай, жмот, – залез Сашка сам к нему в карман, – Прикурить не найдется, пацаны? – обратился он следом к веселой компашке, проходившей мимо.

В темноте вспыхнул огонек зажигалки.

– Мерси, – бросил Стриж, обратно, в ночь.

– Отравляйся на здоровье! – услышал, вдруг, Ванька знакомый верещащий голосок. Он обернулся.

Его новоиспеченная соседка, шестиклассница Ритка, как кукла, у которой сломался завод, беспрерывно хохотала, в окружении совсем взрослых парней, далеко не школьного возраста.

Ванька дернулся.

– Ты чего, Гриша? – посмотрел на него Академик, – На муравьиную кучу сел, что ли?

– Я сейчас, пацаны…, – вскочил парень.

Если бы не этот писклявый голос, он бы ее не узнал. Всклоченные, в мелких завитушках, волосы, обрамляли ее маленькое миленькое личико. Яркая губная помада, как раскаленный уголек, вызывающе горела на бледной, не умело загримированной коже. Красная кофта, в тон губам, с многочисленными рюшами на груди, была завязана узлом на талии. А из-под юбки «солнце» торчали худенькие, на неимоверно высоких каблуках, ножки.

– А ну, пошли домой! – с ходу схватил он Ритку за руку.

– Ты чего, малый?! – накинулся на него, было один из спутников общей знакомой, – Не видишь она с нами!

– Это моя сестра! – прохрипел от злости Ванька.

Парни затихли не сразу.

– Извини, не знали…

Девчонка, слегка упираясь, последовала за ним.

– Значит, ты, теперь, мой брат? – по-взрослому стала кокетничать она, – Мне бы больше понравилось, если бы ты сказал: «Жених!».

– Заткнись! – едва сдерживаясь, прошипел Ванька.

– Гриша, ты куда? – услышал парень Сашкин голос.

Ванька махнул рукой, давая понять, что вечер окончен.

– Вот, дает, – удивились приятели, – То заумная Лякишева, теперь, этот детский сад.… Нет, нашего Ваньку точно переклинивает на женщинах…

– Я, что паровоз, тащить тебя на буксире! – заорал парень, когда они вышли из парка.

Ритка выдернула свою руку из его потной ладони.

– А я, может, и не собираюсь никуда уходить! – капризным голосом заявила девчонка, – Вот, пойду и скажу тем парням, что ты мне никакой не брат, и они тебя побьют!

– Дура! – крикнул Ванька, – Меня-то они, может, и побьют, а вот, что с тобой сделают!

– Я уже взрослая, – поправила она начесанные, осевшие от влаги волосы, – И могу поступать, как захочу!

– А твои родители тоже, так считают?

– Вообще-то, они думают, что я нахожусь у подружки, в доме напротив. Мы иногда ночуем друг у дружки…

– Так, ты еще и врунишка?! – изумленно воскликнул парень.

– Я красивая женщина! – гордо заявила Ритка, – А женщинам свойственно немножко привирать…

– Боже! Да, ты ходячая пародия! – плюнул парень на тротуар, – Значит, не пойдешь?

– Не пойду! – как ослица, заупрямилась девчонка, и села на краешек ограждения. С издевательским спокойствием она стала, рассматривала свои накрашенные маленькие ноготки. «Что ты мне еще сделаешь?», – вопрошал ее нахальный взгляд.

Ванька, теряя последнее самообладание, подскочил, и схватил непослушную девчонку в охапку, он тряханул ее разок для снятия нервного напряжения, а потом водрузил к себе на руки и быстро зашагал по притихшей ночной улице.

Испугавшаяся вначале Ритка завизжала, но скоро замолкла. Ей понравилось у Ваньки на руках, она ощущала себя, как в гамаке на даче. Парень перекрестился в душе, наступившему затишью.

– Ты в меня влюбился, – сказала, вдруг, девчонка, когда он уже заносил ее в подъезд.

– Не испытывай мое терпение! – прорычал в конец обозленный, парень. В Ритке было не более сорока килограммов, но он устал.

– А ты меня прямо на седьмой этаж понесешь? – полюбопытствовала мучительница.

– Сейчас, вот, размечталась! – нажал парень на кнопку лифта, и, как, только, двери последнего открылись, бросил капризную ношу прямо на пол.

– С ума сошел! Больно…, – потерла девчонка ушибленную коленку.

– Неужели? – ее тоном передразнил Ванька, – Ведь ты же уже взрослая, ко всему готовая женщина! – он окинул ее сердитым взглядом, – Ритка – сопливая улитка…

Ванька вспомнил про помаду, и маханул по лицу девчонки своим рукавом.

– Вот, так-то лучше! – сказал он, – И родителям не стыдно показать!

– Грубиян! – надула Рита, свой симпатичный ротик.

Но ее обида длилась недолго, всего один этаж.

– Говорят у меня ноги красивые, – поправляя юбку, начала снова докучать Рита.

Ванька скосил глаза на ее худые, как спички икры, – и подкатил глаза к потолку.

Лифт остановился.

– А ты вместе со мной пойдешь? – спросила девчонка.

– Которая твоя квартира? – вместо ответа спросил Ванька, и как, только, они вышли на лестничную площадку, нажал кнопку звонка.

За дверью послышалось движение, заскрежетал замок.

– Мы с тобой завтра увидимся? – оглянулась Ритка на сбегающего по ступенькам парня.

– Ни завтра, ни послезавтра, и даже ни в следующей жизни!

Сашка повернул ключ в замке, и, дернув дверь за ручку, чуть не столкнулся с Ванькой.

– Привет, дядя Саш! – радостно крикнул парень, – Почему, так долго не появлялся?

– Не когда было, – уклончиво ответил мужчина, – Ольга дома?

– Да,– кивнул Ванька, – Пытается справиться с курицей, которую ты в наше отсутствие привез.

– И, как успехи?

Ванька покачал головой.

– Кажется не очень.… Два пальца уже порезала. Так, что ты, как всегда вовремя! – засмеялся мальчишка.

Сашка полез в матерчатую сумку.

– Я, вот, тебе подарок к окончанию школы купил, – и протянул Ваньке фотоаппарат.

Новенький чехол его пах кожей.

– Дядя Саша! – кинулся ему на шею счастливый парень, – Спасибо!

– Ладно, без этих телячьих нежностей, – смутился Сашка, пряча заблестевшие глаза, – Там пленка уже вставлена. Можешь фотографировать.

– А разве ты на выпускной не придешь? – спохватился, вдруг, Ванька.

– Нет, я уезжаю через две недели…

– Далеко? – растерялся парень.

– На заработки. Денег сколотить хочу на мотоцикл. Я уже тебе «Яву» приглядел…

– А, может, ну, его…, – не обрадовался новости Ванька.

– Так нужно, – хлопнул мужчина его по плечу, – Беги уже, дерзай…

Александр тихо прошел на кухню.

– Ваня! – позвала Ольга парня, и, увидев вместо мальчишки Сашку, вздрогнула, – Здравствуй… – растерянно проговорила она.

– Что ты делаешь? – пропустив приветствие, сказал мужчина.

На разделочной доске лежала истыканная тушка курицы. Крылья Оля ей уже отрезала, и, теперь, пыталась справиться с ножками.

– Вначале потроха вынуть надо, – усталым голосом произнес Сашка.

– Какие еще потроха? – поставила на него глаза женщина.

– Кишки! – популярно крикнул он, – А еще неучем кого-то обзывает…

– У куриц из гастронома нет потрохов! – тоже крикнула Ольга, – и, следуя его совету, попыталась извлечь внутренности. Неожиданно, упрямая птица, вырвалась из ее израненных рук, и проскользив по столу, свалилась прямо на пол. Женщина подняла ее.

– Да, что ж ты ее мусолишь, – не выдержал Сашка, – Как пацан свою первую…

Ольга бросила на него гневный взгляд.

– А я думала, что в тот вечер ты был настоящим…

– Я тоже думал, что ты одушевленный человек, – зло ответил он, и выхватил у нее нож, – А оказалось, что у тебя, как у той курицы из гастронома, пустота внутри. Нет ни сердца, ни души! – со всего маху рубанул он по доске.

Ольга прикрыла глаза.

– Просто мы разные, Александр…, – тихо сказала она.

Сашка отрезал последний кусок.

– Все!

Он подошел к раковине, и стал мыть руки. Стоя спиной к женщине он сообщил:

– Я уезжаю на Целину. На три месяца.

– Как уезжаешь?! – воскликнула Ольга, будто он объявил ей, что уходит на фронт, – А как же мы?

Ребята, удрали с последнего урока – их любимой истории. Когда прогульщики оказались за пределами школы, Ванька достал фотоаппарат из дипломата и повесил его на плечо.

– Во, сфоткайте меня с Кутузовым, пацаны, – указал на гранитный памятник. Вовка.

– Если это Кутузов, – ухмыльнулся Академик – Тогда, ты Колобок – Наполеон!

– А, чего? – искренне не понял парень, – Он же рядом с лошадью стоит.… В мундире…

– Да, ты тоже каждый день рядом со мной ходишь, но ума у тебя, что-то не прибавляется, – съязвил товарищ.

– Смотрите, ребята, – толкнул в бок Ваньку Стриж, – Какая Нефертити идет! – Это вам не наши школьные чувихи!

Заметив мальчишек, взрослая девушка улыбнулась, и помахала им ладошкой

– Привет, Бебби!

Вовик открыл рот. Он развернул свою упитанную шею на сто восемьдесят градусов, пялясь девчонке вслед. Восьмиклассник был не в силах оторвать взгляда от упругих круглых ягодиц последней. Как новые накаченные мячики, они соблазнительно перекатывались под короткой юбчонкой.

Вовка врезался в бордюр и чуть не упал.

Приятели захохотали.

– Не поломай глаза, Колобок, а то, как завтра списывать будешь на контрольной!

– С такой бы девочкой щелкнуться…, – под впечатлением брякнул мальчишка.

– Мечтать не вредно, Круглый, – утешительно похлопал по плечу товарища Стриж.

– Да, ты к своей Куницыной подойти боишься…, – наехал на него Ванька, – Трепло!

– Может тебя в песочнице сфотографировать, Колобок? – предложил Академик, – Там тоже девочки есть…

Друзья снова засмеялись.

– Что вы все ржете! Овсянки с утра объелись что ли…

Вовка достал из портфеля свою любимую ватрушку.

– Я, если захочу, – откусил он кусочек, – С любой девчонкой могу сфоткаться! – заносчиво заявил мальчишка. Он посмотрел на ухмыляющегося Ваньку, и добавил, – Кроме твоей Лякишевой. С ней не захочу…

Словно, услышав его слова, где-то неподалеку, раздался веселый гомон.

Ребята обернулись. В начале аллеи появилась шумная стайка студенток-первокурсниц. Ванька посмотрел на них, потом на товарища, затем опять на девчонок, и снова на Колобка. Парень хитро прищурил свои голубые глаза.

– Я тебя за язык не тянул, Колобок…, – медленно проговорил он.

Вовка громко засопел, будто поднял что-то тяжелое.

– Слабо? – протянул Ванька руку, не сводя глаз с друга.

Припертый к стенке, Вовка выставил свою пятерню.

– Разбивай, Стриж!

– Подожди, подожди, – спохватился товарищ, – А, если проиграешь?

– Залезу на постамент, стану на четвереньки рядом с Кутузовым, и прокукарекаю семь раз! Довольны? – окинул он взглядом приятелей, ждущих его крови.

– Десять! – крикнул Ванька.

– Пятнадцать! – повысил ставки Академик.

Вовка согласно кивнул. Стриж ударил по рукам.

Счастливый Ванька подбросил дипломат в воздухе.

– Пятнадцать! – радостно повторил он.

Колобок неожиданно схватил его за руку, и выбил его школьный багаж.

– Фотик дай скорее! – провопил он.

– Тебя, что блоха укусила! – заорал на него Ванька, когда из дипломата на тротуар посыпались его несколько хиленьких тетрадок и учебник по истории.

Глянув на такое скромное содержимое, Академик не мог промолчать.

– Чего ты такую тяжесть носишь, Гриша? Надорвешься еще!

Не обращая внимания, парень присел на корточки и начал собирать свои немногочисленные пожитки, как, вдруг, услышал искаженный Вовкин голос. Ваньке вначале показалось, что тот подавился своей ватрушкой.

– Не желаете э…, фото… э…графироваться?

Ошарашенный парень поднял глаза вверх.

Колобок, повесив фотоаппарат на плечо, важно крутил объектив во все стороны.

– Мы э…. София… корреспондент …

Заинтригованные девчонки притормозили.

– Вы из Болгарии, ребята?

– Э…э…, – расплылся Вовка в своей дурацкой, но, как считал сам, обаятельной улыбке.

– Они что, правда, иностранцы? – шепнула одна другой, – Что-то не очень похоже…

Услышав, о чем они говорят, Вовка снова начал:

– Мы… э… делаем… э… городские…э… рисунки…

– Чего? – сморщила носик самая симпатичная.

– Зарисовки! – догадалась ее подруга.

Вовка начал перемещать пальцы в воздухе.

– Мы… э.. с вашей скул… э… обмен!

– Ну, короче они к нам, а наши к ним! – радостно сообщила сообразительная однокурсница.

– Фото… э…Болгария … жур… жур… – заело у Колобка.

Переводчица напрягла силу мысли, не сводя взгляда с Вовкиного лица.

– Журнала! – наконец, родилось долгожданное слово.

– Девочки! Мы попадем на страницы иностранного журнала! – подпрыгнула счастливая студентка. Ее подружки были не так воодушевлены.

– А это точно будет болгарский журнал, а не какой-нибудь местный «Комсомолец», – посеяла снова сомнение Недоверчивая.

– Какая тебе разница, – сердито толкнула ее подруга, – Ты, что каждый день на страницы журналов попадаешь?

– Э.. э, – загоношился мальчишка, – Все э… девять э… плюс десять… процентов, – пообещал юный болгарин.

– На сто! – громко захлопала в ладоши Переводчица.

– Можете э…. спросить…э… моя… э… помощь, – указал на друзей Вовка.

– Помощников! – запищала снова девушка.

Студентки выжидательно посмотрели на ребят.

Ванька, так и остался сидеть на четвереньках, Академик со Стрижом, как изваяния застыли рядом.

Девушки вопросительно глянули на Кольку. Лицо последнего было лишено эмоций. Сообразительная кивнула ему.

Академик захлопал ресницами, не зная, как поступить, а потом открыл рот и заблеял:

– Э-э-э….

Колобок ткнул его между лопаток, и прошипел:

– Выключи сирену! – и, тыкая в рот пальцем, сказал студенткам, – Нет…э… язык.

– Что у него языка нет?! – испуганно округлила глаза Недоверчивая.

– Они языка не знают! – постучала по голове ей подружка.

Вовка, глядя на них с улыбкой, продолжил:

– Надо э… становится рядом э… объективом… городской э… культуры…, – случайным взмахом своего перста он указал на песочницу, находившеюся неподалеку.

Недоверчивая смутилась.

– А песочница – это объект культуры? – вопросительно посмотрела она на подруг.

– Ну, у них же там, в Болгарии Варна, Золотые пески…, – начала жестикулировать самая догадливая.

– А песочница-то причем? – все равно не поняла подруга.

– Откуда я знаю, – начала та нервничать, – Может они, там все балдеют от песка!

Девушки шумно начали устраиваться под детским грибком, вытеснив карапузов.

– Да, куда вы лезете, дылды! – заругались на них родительницы.

– Дай я лучше справа сяду, иначе ты мои волосы закроешь, – закапризничала одна из студенток, не обращая внимания на реплики мамаш.

– Э… э…, – поднял Вовка палец вверх, и счастливо заулыбался.

– А он ничего, этот болгарин, хоть и толстый, – сказала Симпатичная своей соседке, и послала Вовке ответную улыбку, – Жаль маленький еще…

– Что это вы тут делаете? – окликнула, вдруг, девушек подошедшая к ним однокурсница.

– Фотографируемся для болгарского журнала! – важно ответила Сообразительная, – Ты можешь присоединяться, только, не нарушай картинку, мы уже все места распределили.

– Что?! – вытаращилась на них подруга – Вам, что дали задание отрепетировать сюжет: «Дурдом на прогулке»? – все девчонки учились на факультете института Культуры.

Колобок, предчувствуя скорую кульминацию, заискивающе улыбнулся новенькой.

Студентка посмотрела на него, как на неопознанный объект, затем на своих подружек, и опять на мальчишку.

– Эй ты, болгарин, – обратилась она к Вовке.

Тот уже готовил план отступления.

– Хочешь я тебе совет дам, как профессионал профессионалу?

Колобок проблеял свое фирменное «Э» и сделал шаг назад.

– Чтоб снимки лучше получились, переверни фотоаппарат, ты его кверху ногами держишь.

Вовка растерянно посмотрел на фотик.

– …И задницу свою спасай, Толстый! – подхватила девушка Ванькин дипломат и зашвырнула им в удирающего Колобка.

Стриж, так загоготал, что с соседнего дерева послетали воробьи, но заметив воинственно настроенную студентку, кинулся вслед за приятелем.

– Почему мой?! – заорал, было, Ванька, но девчонка, как разозленная дворняжка, кинулась на мальчишку. Уцепившись за рубашку, она начала тормошить его во все стороны. Подружки бежали ей на помощь.

– Эй, эй, поосторожнее, порвешь! – провопил Иван, и прыгнул прямо в кусты.

Академик, как самый умный, ушел по-английски, не попрощавшись с честной компанией.

Ребята сидели на скамейке и все еще никак не могли придти в себя от разыгранной Колобком комедии.

– Экзамен сдал! – толкнул его в бок Сашка.

– А ты кто по гороскопу? – зачем-то спросил у Вовки Академик.

– Овен…

– Я так и думал…, – загадочно улыбнулся Колька.

– А кто это? – непонимающе глянул на Вовку Стриж.

Вовик приставил к макушке пальцы.

– Э-э-э …, – проблеял он, и мальчишки опять захохотали.

– Что знаниями по дороге разбрасываешься?! – заметил Академик, валяющуюся рядом со скамьей обклеенную цветочками общую тетрадь, и вопросительно глянул на Ваньку.

– Это не мое, – отмахнулся парень, не придав последнему значения.

– А, чье же тогда? Того дяди с постамента? «Анкета друзей», – прочитал Колька вслух.

– У Кутузова дипломата не было, – тут, как тут, встрял Вовка, и, перегнувшись через плечо приятеля, обнародовал, – Хозяйка: Лякишева А.П. Это точно твое, Гриша! – радостно подпрыгнул мальчишка, – Говорю же, ребята, у них любовь! – довольный воскликнул он.

– Я не знаю, как она тут оказалась! – взъерошенным голосом ответил Ванька, – Головастик должно быть подкинул…

– А, чего ты покраснел-то? – улыбаясь, защекотал его своим взглядом Стриж, – Чувства наружу полезли!

– Сколько вам лет…? – листая тетрадку, с выражением произнес Колобок, – Во-во! – нашел он интересный вопрос, и поднял указательный палец, – «Как вы относитесь к хозяйке анкеты?»!

– Наш Гриша поставит многоточие, и загадочно напишет: «А, как ты думаешь?» – съехидничал снова Сашка.

– … Ваша любимая книжка? – не унимался Вовик.

– Ты название той брошюрки-то, что тебе Колобок дал, перепиши без ошибок, – подключился к разговору Академик.

Ванька выхватил из рук приятелей злосчастную тетрадку.

– А не пошли бы вы! – зло закричал он, – Сдалась мне ваша Лякишева! Заколебали…

– Как говорит наша Марьяна: «Это, только, слова…», – с умным видом, процентировал математичку Вовка, – Чем докажешь?

– Да, хоть на эту лошадь залезу! – в сердцах крикнул парень, кивнув в сторону памятника.

Вовик заулыбался, как блаженный.

– Я тебя за язык не тянул, Гриша, – посмотрел он в растерянное лицо Ваньки.

– Да, ладно, хватит вам, пацаны, – встрял в разговор Сашка.

– А, вот, и залезу! – разошелся не на шутку парень, – Ну, если после этого, я еще, хоть раз услышу: «Лякишева…».

Колобок пожал плечами.

– Заметано. Разбивай, Стриж! Только, имей в виду, проспоришь, кукарекать двадцать раз будешь, Гриша!

– Не возражаю! – готовый порвать его, крикнул Ванька.

– Вы, что с ума сошли! – набросился на них Академик, – Памятник, вон, какой высоченный!

– А, Колобок мне веревку из нашего спортзала принесет! – не сводя своего голубого взгляда с Вовки, бросил ему вызов Иван.

– Принесу! – принял его вызов Вовка, – Разбивай, ребята! – повторил он.

– Вот, полоумные! – махнул по их рукам Стриж.

– Чего тебе, Колобков? – спросил у парня, проходивший мимо физрук и начальник военной подготовки в одном лице.

– Да там, маляры, Николай Федорович… Веревку просили, – равнодушным голосом сказал Вовка, – Они вас не дождались.

– Зачем им веревка-то? – удивился учитель.

Вовка пожал плечами.

– Откуда мне знать…, – изобразил невинное лицо мальчишка.

Николай Федорович полез в карман за ключами.

– Ну, отнеси им, – сказал он, открывая спортзал, – Только, пусть вернуть, не забудут!

– Обязательно! – радостно крикнул Вовка. Со своей миссией он справился.

Ванька сделал петлю, и стал закидывать веревку на шею каменному изваянию.

– Может лучше на хвост, – предложил Вовка, – Там пониже…

Иван сверкнул на него злющим взглядом.

– Без советчиков обойдусь!

– Бросьте это дело, пока не поздно, пацаны, – обратился к ним Сашка.

Но, задетое самолюбие Ваньки, мешало, прислушался к разумным словам друга. С четвертой попытки, парню удалось захомутать памятник. Он подтянулся, и полез наверх, упираясь ногами в каменные бока коню.

Мальчишки, задрав головы, не отрываясь, смотрели на товарища, как, вдруг, сзади послышались возмущенные женские вопли:

– Да, что ж это такое! Среди белого дня… Вы что творите, безобразники! Я сейчас, милицию позову!

Ванька оглянулся, и чуть было не свалился обратно, на землю.

– Малый, тебе чего крышу снесло? – крикнул уже мужик с тротуара.

– Давай скорее, Гриша, – начали торопить Ваньку товарищи, – В парке народу полно…

Ванька, наконец, уцепился за скользкую гриву, и задохнувшийся, но довольный, помахал им рукой сверху.

О-го-го! – крикнул он приятелям.

Колобок торопливо начал извлекать фотоаппарат из чехла.

– Фото на память! – крикнул он Ваньке, – Рукой помаши!

Ванька поднял руку.

Вовка, прицеливаясь в объектив, заметил, некстати появившегося дядьку в поле зрения.

– Отойдите в сторонку, пожалуйста, гражданин, вы мешаете!

– Я тебе, сейчас, отойду! – сказал, приближающийся милиционер, – Вот, гаденыши, совсем страх потеряли! – вырвал он у него фотоаппарат из рук.

Ванька с поднятой рукой, едва удерживался, там наверху, на скользком граните.

– Скоро? – крикнул он с высоты, стараясь не глядеть вниз.

– Скоро, – услышал мальчишка незнакомый голос, – Пожарная машина уже в пути.

Не хорошее предчувствие защекотало Ванькины внутренности. Он осмелился и опустил глаза.

Представитель правопорядка, злорадно улыбаясь, помахал ему ладошкой. Ванька машинально пошевелил в ответ своей. Чувство страха затмило инстинкт самосохранения и, Ванька, потеряв равновесие, полетел камнем вниз. Послышался чей-то крик.

Перепуганный мальчишка, почти у земли, успел схватиться за канат, но его тело, от скорости падения раскачало на последнем, и он, со всего маху ударился плечом о гранитную глыбу памятника.

Ребята зажмурили от страха глаза. Ванька шлепнулся на землю, как мешок с мокрым песком. По парку раздались его душераздирающие вопли.

Сашка набрал номер учительской.

– Да! – прозвучало в трубке.

– Здравствуйте, – грубовато произнес мужчина, – Григорьеву можно пригласить к телефону?

– Я вас слушаю, – услышал он знакомый голос.

– Оля, – начал издалека Сашка, – Меня за запчастями в город послали… Ну, я заскочил к вам, хотел супчика сварить…

– И…? – повисло выжидательное молчание.

– В общем, ты не волнуйся, только…, – начал он по делу, – Звонили из милиции. Наш Ванька с какой-то лошади упал…

– Ты, что пьяный? – не поверила ему женщина, – Или это твой очередной розыгрыш?! – было слышно, как Ольга начинала сердиться, – Сейчас, не время шутить, Александр, у меня урок!

– Сама ты не нормальная! – закричал Сашка, – Как я пьяный сяду за руль, ты думаешь, что говоришь! Короче…, – закончилась его культура, – Подъезжай в пятое отделение, сама все и узнаешь! Учителка…

– Не подскажите, как в тридцать третий кабинет пройти? – спросила Ольга у дежурного, и поняла, что поторопилась с вопросом, потому, что следом раздался громогласный Сашкин окрик.

– Зачем тебя на эту каменную кобылу-то понесло, у меня в деревне целый табун настоящих!

Женщина, чувствуя, как сердце скатывается к желудку, пошла на знакомый голос.

– Не кобыла, а памятник архитектуры, – поправил мужчину милиционер.

– Поспорили…, – еле слышно признался Ванька.

Оля робко постучала:

– Можно войти?

– Вы кто, гражданочка? – посмотрел на нее майор в форме.

– Это Ольга Владимировна! – вскочил радостный Колобок, – Наш завуч.

– Очень кстати, Представители школы нам тоже нужны. Проходите. Присаживайтесь, – кивнул он на свободный стул.

– Ольга Владимировна, мы только, сфотографироваться хотели с Кутузовым…, – жалобно простонал Вовка.

– Это не Кутузов…, – снова поправил его Бушманов.

– Какая разница, – отмахнулся от него Колобок.

– А заодно, и похулиганить! – добавил милиционер, – Как же вы воспитываете своих учеников, – обратился он уже к Ольге, – Если они не уважают историю своей страны? Как на Эверест лезут с веревками на архитектурный ансамбль, посвященный нашим доблестным предкам?!

– Мы обязательно разберем этот из ряда вон выходящий случай, – неуверенным тоном, произнесла женщина, – и, осмелившись, подняла свои серые большие глаза на майора, – А, что они, в самом деле, туда залезли?

– Представьте себе! Вот, тот рыжий, самый отпетый видать, еще и ручкой помахал сверху!

Оля сглотнула от волнения нахлынувшую слюну и закашлялась.

– Им грозит что-то серьезное? – задыхаясь, спросила она.

– На первый раз предупреждение, но официальную бумагу мы к вам в школу отправим!

– Какую бумагу?! – вскочил Сашка, – Да, что этому вашему памятнику, вообще, сделалось-то? А мальчишка, вон, – кивнул он на Ваньку, – Руку выбил!

– Как выбил?! – подпрыгнула на стуле Ольга.

– Ему уже вправили плечо, и запись в карточке имеется…, – сморщился от образовавшейся сумятицы представитель закона.

– Слушай, майор, ты, что сам маленьким не был, по крышам не лазил? – посмотрел на милиционера Сашка своим простым открытым взглядом колхозника.

– Ну, лазал…

– Вот, и я говорю.… Порви протокол и отпусти ребят, – предложил ему мужчина.

– Вы, что это папаша здесь свои порядки устанавливаете? – сердито посмотрел на него милицейский начальник.

– Я не устанавливаю, просто прошу тебя, как мужик мужика, пожалей ребят…. Небось, у самого такой же оболтус растет.

Майор вздохнул.

– А, если они завтра на памятник Ленину полезут! На Владимира Ильича петлю накинут?

– На Владимира Ильича точно не посмеют, они ж все комсомольцы! – не то серьезно, не то в шутку сказал Сашка.

– Мы больше, так не будем, правда, – послышался жалобный стон Колобка.

Майор выжидательно посмотрел на Ваньку.

Тот непонимающе вытаращил на милиционера свои глаза-незабудки. Сашка начал посылать мальчишке немые знаки, чтоб тот извинился, но до парня видно не доходила его пантомима. Зато на лицах его товарищей, как габаритные огни замигали улыбки. Раздосадованный мужчина махнул рукой. Академик двинул друга в бок локтем. И, тут Иван прозрел.

– И я не буду! – подскочил, как ужаленный, он с места.

Майор отвел свой гипнотический взгляд в сторону, видно что-то соображая. Потом налил себе водички из графина и залпом выпил.

– Что с вами делать, – сказал он после этого, – Устроили мне здесь целый спектакль, – и потянулся за листком, лежащим на столе. Клочки последнего полетели в мусорное ведро.

Мальчишки радостно загалдели, кроме Ваньки.

– Вот, это другое дело. Спасибо, майор, – заулыбался Сашка

– Но, если еще раз попадутся…, – пригрозил он своим толстым пальцем.

– Не попадутся! – заверил его Александр.

Ванька сидел на диване с покорным видом и ждал приговора. Ольга с Сашкой вошли в комнату.

– Ну, воспитывайте меня! – не выдержал мальчишка тягостного молчания.

– Поговори мне еще! – прикрикнул на него Сашка, что-то обдумывая в своей большой лысеющей голове. Оля, молча, стояла рядом.

– Закроешь меня снова, мама Оль, в спальне? – пытался угадать свою участь Ванька, – Или может, ты ударишь меня, дядя Саш?

– Еще чего! – проговорил мужчина, – У тебя и так мозгов нет, последние отбивать…

– Саша! – одернула его Ольга.

– Что Саша, Саша! – снова повысил голос Александр, – Избаловала мальчишку почем зря! Ты краснеешь из-за него каждый раз, а он снова подставляет тебя и даже не задумывается!

Женщина притихла.

– Я, вот, сегодня с уборщицей в подъезде столкнулся…, – начал, как обычно, далеко от темы Александр.

Ванька непонимающе поглядел на него.

– А уборщица-то здесь причем?

– Притом, – посмотрел на парня мужчина, – Она с понедельника в отпуск уходит, На две недели.… Вот, я и подумал: помоешь подъезд за нее это время.

– Что?! – подскочил мальчишка, – Только, не это! В нашей стране детский труд запрещен!

– Разрешаю до пятого этажа, я не изверг…

– Мама Оль! – по привычке, позвал на помощь Ольгу Ванька.

– Александр, ты что спятил?! – не выдержала та, – Там столько инфекции всякой…

– Молчать, женщина! – закричал и на нее Сашка, – У нас в деревне его погодки на свинарнике работают, и ничего, все живы здоровы! По скульптурам не лазают от безделья!

Оля притихла, только, вздохнула.

– Я не буду мыть подъезд! – завизжал мальчишка, сделавшись пунцовым, как вареный рак.

– Еще, как будешь…

Ванька вскочил с дивана и, забыв про смущение, стянул джинсы до колен.

– Отхлестай меня ремнем, ну, пожалуйста, дядя Саш! – взмолился он.

– А, ну, одень штаны! – заругался на него Александр, – Позорище какое, перед матерью задницу выставлять!

– Иван, – душа Ольги разрывалась, – Хватит уже.… Сам виноват…

– Ему через три года в армию идти, а у него не характер, а тряпка! – разозлился еще больше Сашка, – Как, чуть что: «Мама Оль!». Тьфу, ты! – разошелся мужчина, – Завтра краску куплю, еще и панели в подъезде покрасишь. До пятого этажа, – сделал опять оговорку мужчина. – Непотребные слова уничтожишь…

Мальчишка уткнулся лицом в подушку, и заткнул уши, таким образом, игнорируя все услышанное.

Ванька разлил краску по банкам.

– Не хватит – добавите сами, – сказал он ребятам. – На каждого по этажу, мне – два, – вздохнул парень.

– Чего у тебя за батя такой ненормальный, – мазанув по стене кисточкой, пробубнил Стриж, – Нет вылупить, как следует, так нет, подъезд мыть заставил…

– Ага, – набросился на приятеля Иван, – Как, значит, прикалываться, так все вместе, а лупить так меня одного! Завтра приходи с ведром и тряпкой второй этаж за тобой!

– Стены я покрашу, – брезгливо посмотрел на пол Академик, – Но лестницу мыть, точно не буду. Здесь кругом, так наплевано…

Женщина пенсионного возраста вошла в подъезд. Увидев ползающего с тряпкой по лестничной площадке мальчишку, она изумилась.

– Какой молодчина!

Красный потный Колобок, заботливо предупредил старушку:

– Лифт не работает. Поднимайтесь по лестнице, только, осторожно, здесь сколько!

– А, еще говорят у нас молодежь плохая! – улыбнулась ему пенсионерка, – Спасибо, тебе, дружок…

Она не спеша добралась до второго этажа и чуть не вскрикнула от изумления. Еще один паренек драил лестницу.

– Ну, надо же!

А, когда на своем третьем, женщина столкнулась с Академиком, то и вовсе растерялась.

– Откуда вы взялись-то, ребятки? – не удержалась, и спросила пенсионерка.

Академик, сморщив нос, двумя пальцами, зацепил тряпку за швабру.

– Про Тимура и его команду слышали, бабушка? – своим обычным невозмутимым тоном, произнес Колька, – Так, вот, мы они и есть, – он окунул тряпку в ведро, наблюдая, как последняя погружается в воду.