– Случайно нет, и, вообще, не понимаю какое тебе до них дело. Если не хочешь, чтобы я встречалась с ним – не буду! – начинала капризничать девчонка.– Я опаздываю, можно мне, уже уйти? – вырвала, наконец, она ремешок.

– Я приказываю, говори, все, что тебе известно! – потеряв над собой контроль, вдруг, закричала женщина.

– Ну, я, правда, ничего не знаю! – огрызнулась тоже Рита, – К ним постоянно какой-то дядька из деревни приезжает…

– Почему ты решила, что из деревни? – вскинула тревожный взгляд на дочь Клара.

– Да, на него глянешь и сразу поймешь: колхоз колхозом! Не понимаю, что у них общего с Ольгой Владимировной? Она такая стильная, словно модель из «Бурды»…

Женщина умолкла и побледнела.

– Я пойду? – осторожно спросила Рита и попятилась к двери.

Кларка кивнула ей пышной шевелюрой, и безвольно уронила свою рыжую роскошь на тумбочку.

«Нет, не может быть! Один случай на миллион… Такое, только, в индийском кино возможно!» – пыталась успокоить себя женщина, но внутренний голос предупреждал: «Берегись!». Она вспомнила слова мужа: «А, может, это родственники, просто не знающие ничего друг о друге». Сердце ее застучало часто и не ровно. Расплата настигла женщину спустя годы. Сегодня прошлое, только, припугнуло ее, а завтра могло сломать всю ее благополучную, устроенную жизнь.

Женщина не расслышала, как вошел подполковник.

– Как ты еще не собралась, Кларочка? – обозвал он ее, – Мы же опоздаем на концерт! Ритуля убежала с друзьями. Я встретил ее на лестнице…

– Прости, – встала из-за трюмо Кларка, – Я никуда не пойду сегодня.

– Да, что с тобой? – взволнованно спросил муж, – Ты заболела, Кларчонок? А, что мне делать с билетами, продать или подарить друзьям?

– Поступай, как хочешь, только, оставь меня в покое! – сорвалась снова Кларка, – Как ты командуешь, там в своей армии или тоже бегаешь к кому-нибудь за советами!

Мужчина растеряно посмотрел на нее. Такой несдержанной он видел жену впервые.

Клара часто ругала Риту, чтоб та не грызла ногти, но, теперь сама не могла удержаться от этой дурной привычки. Она стояла на углу дома, ожидая мужчину. Да, именно таким должен быть уже ее сын, брошенный много лет назад.

Ванька шагал по направлению к ней легко и быстро, но для Кларки расстояние, разделяющее их показалось огромным, будто все годы, с тех пор как она оставила своего ребенка в роддоме, сложились в непреодолимые километры. Один плюс два, плюс три… плюс восемнадцать…

– Молодой человек!

Иван остановился.

– Здравствуйте. В чем дело?

– Извините, – дрогнуло сердце Клары, женщина не в силах была оторвать от него своего взгляда, – Вы не поможете мне. Здесь сумка тяжелая, а у меня что-то голова закружилась, – по-настоящему, задыхаясь от волнения, попросила она.

– Конечно! – сразу согласился парень.

– А, я вас, кажется, знаю, – набралась храбрости продолжить разговор Клара, – Вы встречаетесь с моей дочерью…

– Да, мы знакомы с Ритой, – осторожно ответил Ванька, – Она похожа на вас. А, почему вы на меня так смотрите? – не выдержав ее пристального внимания, в свою очередь задал вопрос Ванька.

Кларка дернулась.

– Видите ли, вы мне напоминаете одного знакомого. У вас случайно нет старшего брата?

– Ни старшего, ни младшего и даже сестры! – улыбнулся парень, и нажал на кнопку лифта. Последний быстро спустился вниз.

«Как бы мне хотелось, что бы это было так…», – горько подумала женщина, и сказала вслух:

– Спасибо, дальше я сама.

Кларка глянула на него в последний раз. Сомнений быть не могло. Это был ее сын! Само сердце ей об этом сказало…

Кларка не могла найти себе места. Предчувствие, что прошлое наступает ей на пятки, приводило ее в ужас. Такой большой город, такая огромная страна, планета, наконец, и надо же было судьбе свести их?! Как, нарочно, ее подполковник уехал в командировку, и она осталась без машины. Но ждать женщина не собиралась. Она каждой клеточкой своего тела ощущала приближающуюся опасность.

Клара наскоро собрала кой-какие вещи, и, прихватив приличную сумму, сообщила на ходу дочери:

– Мне нужно срочно уехать по делам. Вернусь дня через два, не раньше. Отправишься на это время к бабушке за город.

Ритка сдернула губки на манер матери.

– Мам, – начала упрашивать она, – А, можно я останусь дома? Я же уже взрослая…

– Я сказала: закроешь квартиру и к бабушке, – не терпящим возражений голосом повторила мать. Она не переносила, когда ей перечили, – Пока! – чмокнула она Риту в щеку, – Веди себя прилично! – застегивая на ходу пальто, дала ей последний наказ женщина, и захлопнула за собой дверь. Она опаздывала на поезд, который должен был отвести ее на два дня во времена своей непутевой молодости.

Маленький городок почти не изменился. Замусоренный, как чумазый цыганенок, он встретил ее непривычной тишиной. Еще она показалась Кларке осуждающей. Женщина никогда не любила провинцию, не понимала Есенинской лирики на тему: «Вот моя деревня…». Простота всегда раздражала амбициозную, эгоистичную натуру Кларки, но сейчас, как и много лет назад, ей выбирать не приходилось. От этого неприметного городка зависела ее дальнейшая судьба.

Клара сидела в маленьком холле, увешанном санбюллетенями, в ожидании заведующей родильного дома. Разговор предстоял быть не простым, и женщина нервничала. Нельзя сказать, что угрызения совести уж очень сильно терзали ее, но странное чувство робости, провинившейся школьницы, не давало покоя. Ощущение, что сейчас дверь распахнется, и на ее пороге появится Зинаида Прокопьевна, не оставляло Клару ни на минуту. И почему-то, именно, этой генеральши в белом халате она боялась больше всего в своем неприглядном прошлом. Словно, та была не врачом, а судьей всей ее жизни.

Наконец, Клару пригласили пройти в кабинет, и вопреки ее ожиданиям, прошлое осталось в прошлом, и Зинаида Прокопьевна вместе с ним.

– Я вас слушаю, – сказала, явно не русской национальности, заведующая, важно восседавшая за столом, заваленным папками и какими-то бумагами. Она указала Кларки рукой, увенчанной золотыми кольцами, на стул.

Клара села на краешек.

– Много лет назад, – начала неуверенно Кларка, – Я рожала в этом роддоме…

– Вам нужна ваша история родов, – догадалась врач и потянулась к телефонной трубке, чтобы дать распоряжение.

– Не совсем, – замялась Кларка, – Возможно, мне будет нужна история другой женщины…

Угольные брови заведующей удивленно приподнялись вверх. Однако она ни о чем не спросила, а терпеливо ждала объяснений посетительницы.

– Видите ли, – Клара окончательно разнервничалась, пальцы ее беспокойно затеребили ручку ридикюля, – Обстоятельства в то время сложились так, что я вынуждена была оставить ребенка…

По лицу смуглянки, как тени пробежали какие-то чувства. Кларка от волнения, не успела разобрать какие, именно, но явное осуждение осело в глубине больших черных глаз. Между тем, врач спросила спокойным ровным голосом:

– Вы пытаетесь, сейчас, найти ребенка? Простите, но мне, кажется, вы опоздали…

Ничего другого Кларка и не ожидала. Женщина вздохнула.

– Это нелегко объяснить, и тем более понять.… Но мне просто необходимо знать, что стало с моим мальчиком, кто его усыновил…

– Еще раз извините, – встала заведующая из-за стола, – Такие вопросы не в моей компетенции. Для этого существуют другие органы, и вы обратились не по адресу. Честно говоря, – добавила без сожаления докторша, – Шансов у вас – ноль.

Кларочка испугалась, что продолжения разговора не будет. Она тоже вскочила со стула.

– Именно, поэтому, я и обратилась к вам! Я знаю, эта информация строго конфиденциальна, но вопрос настолько важен! Я уверена в медицинской карте есть ответ, который меня интересует.

Врачиха выразительно посмотрела на нее.

– Даже, если и так, вы же сами, только, что сказали, эти данные не подлежат разглашению. Ради чего я буду нарушать закон, и брать на себя такую ответственность? И почему собственно вы решили, что вашего сына обязательно усыновили, да еще в нашем роддоме?

– Мне, так кажется…, – только, и ответила женщина. В памяти всплыла мимолетная встреча с Анной. Словно магнитофонную ленту, Кларка сотни раз прокручивала ее в своей больной в последние дни голове, и все больше убеждалась: это она, Анна, скрестила с ней свою судьбу! Испуг на ее не по-деревенски утонченном лице, еще в то далекое время показался женщине странным, но разве Кларка могла предположить тогда, сама трясущаяся от страха быть разоблаченной, что необыкновенного, небесного цвета глаза мальчишки, которого Анна прижимала к своей груди, встретятся на Кларкином пути еще раз! А, ведь это были ее глаза.… Как связать Ваньку с завучем школы, Клара пока не понимала, но это уже являлось второстепенным и значения не имело…

Клара встрепенулась, будто вспомнила что-то важное, и полезла в сумочку. Она извлекла оттуда конверт и положила его рядом с прочими бумагами на стол. Уголок сиреневатой купюры, соблазнительно выглянул из последнего.

Непреклонная воля врача дрогнула. Заведующая призадумалась.

– Для какой цели вам это нужно? – последовал после непродолжительной паузы вопрос.

– Дело в том, – начала торопливо объяснять Кларка, – Что я не собираюсь заявлять права на ребенка, и вообще, как-то оглашать это дело. Наоборот, я хочу, чтобы мой сын был, как можно дальше от меня! – в порыве чувств, искренне воскликнула женщина и осеклась.

Взгляд врача, не устоявший перед соблазном денег, выражал не сочувствие, а презрение.

На мгновение Кларка смутилась, но время терять было нельзя. Боясь, что врачиха передумает, она повторила:

– Я же говорю, это не просто понять… Единственная моя цель, – прикрыла женщина глаза, – Это убедиться, что человек, который встречается с моей дочерью в данный момент, не ее родной брат! – Кларка смолкла. Уставшая, загнанная в угол судьбой, она заплакала. Беззвучные слезы потекли по дорогому французскому макияжу. Тихие и торопливые, они казались не настоящими. Между тем, женщине было, так обидно, что у нее не было сил плакать громче.

– Я помогу вам, – согласилась заведующая. В ее голосе не было не единой нотки жалости. Рука в золотых кольцах потянулась к конверту.

Ритка, специально дожидалась Лизу во дворе. Нахально пялясь на девушку, она, подошла к ней.

– Ваньку ждешь? – равнодушным голосом поинтересовалась Рита.

– Какая тебе разница? – отвернулась девчонка.

– Мне никакой, а для тебя, думаю есть. Ванька ведь мой бывший парень.

– Что?! – резко оглянулась Лиза.

– А ты решила, что он представление с дракой затеял ради тебя! – в открытую начала насмехаться Ритка, – Он же меня, до сих пор, забыть не может, вот и решил тогда отомстить моему новому поклоннику. И с тобой он связался, только, для того, чтобы заставить меня поревновать.

Лиза побледнела.

– Это не правда, я тебе не верю!

– Вообще-то, мне все равно, – развернулась в сторону дому юная смутьянка, и напоследок, злорадно усмехнувшись, добавила – Только, погоду не испорть, когда слезами начнешь себя заливать! Он же бегает за мной, до сих пор, как дворняжка за костью!

Ошарашенная ее словами Лиза, замерла.

– Да, – окинула высокомерным взглядом девушку Ритка, – Мы с ним уже давно встречаемся, как взрослые…, – ухмыльнулась белокурая Горгона с миловидным личиком ребенка, – Сегодня он тоже собирался вечером зайти ко мне, послушать музыку.… Понимаешь?

Лиза потеряла дар речи от услышанных слов, и попятилась назад. Между тем, Ритка, заметив выходящего из подъезда Ваньку, заспешила ему навстречу. Она встала у него на пути.

– А ну, уйди! – сердито глянул на нее парень, – Что ты ко мне липнешь, как банный лист!

– Больно надо! – усмехнулась девчонка и незаметно бросила на землю большой конверт, адресованный ее отцу. Последний выглядел солидно со множеством печатей и штампов. Ритка накануне аккуратно заклеила его, вложив вовнутрь чистый лист. Расчет был простой: письмо представляло собой серьезный документ, учитывая, что Риткин отец являлся военным, а то, что оно было недельной давности, вряд ли кому-нибудь пришло в голову. Как порядочный человек, Ванька обязательно должен был бы вернуть важный пакет адресату.

– Я, сейчас, еду в театр, и раньше девяти не вернусь, – как бы, между прочим, сообщила девушка, – Заметил, какая я нарядная?

– Я давно заметил, что у тебя не все в порядке с головой! – не выдержал Ванька и, схватив ее за талию, словно чемодан отставил в сторону.

Девчонка странно улыбнулась, и, вдруг, побежала, не разбирая дороги, прямо по траве.

– Ненормальная! – проводил ее взглядом парень, и чуть было не наступил на белый прямоугольник, лежавший на тротуаре.

Иван наклонился и поднял его. Пробежав глазами по бумаге, он закричал:

– Рита! Рита, подожди!

Однако обиженная девушка не оглянулась. Ванька хотел догнать ее, но та уже скрылась за углом дома.

Иван вздохнул и сунул письмо за пазуху.

Лизка дернулась, заметив Ваньку рядом с Ритой. У нее участилось сердцебиение, когда она своими глазами увидела, как он поднимает ее изящную фигурку, а когда парень кинулся за ней в догонку, Лизу затрясло. Девушка не выдержала и, словно очумелая помчалась прочь, не дожидаясь развязки.

– Ты чего здесь стоишь? – обозвал мальчонка лет девяти Лизу.

Девушка дернулась и испуганно посмотрела на него.

– Шпионишь за кем-нибудь?

– Да, нет…, – покраснела Лизка. Ей сделалось безумно стыдно, – Просто жду одного человека…

– В кустах?

Лиза выглянула из зарослей сирени. Ванька прошагал к соседнему дому и вошел в Риткин подъезд.

– Много будешь знать – скоро состаришься! – шлепнула она любопытного мальчишку по носу, – И, вообще, тебе домой пора. «Спокойной ночи, малыши!» уже начались!

Девушка торопливо проследовала по Ванькиному маршруту. С выскакивающим наружу сердцем, она вошла в Риткин подъезд. Оказавшись внутри, девчонка растерялась, не зная, что делать дальше, но тут лифт загромыхал, остановившись где-то наверху, и вскоре Лиза услышала, как хлопнула входная дверь.

Девушка прождала Ивана почти час, но он не спустился.… На улице стало смеркаться. Слезы потекли по лицу Лизы, но она не прятала их. Ей было невыносимо обидно и больно.

Ванька нажал на звонок. За стеной послышались переливы электронного соловья, и следом Риткин голос: «Проходите, открыто!».

Парень дернул дверь за красивую бронзовую ручку, и нерешительно переступил порог квартиры. Его снова никто не встретил. Шум бегущей воды донесся из-за стены.

Ванька заглянул в соседнюю комнату и увидел красиво сервированный стол с бутылкой вина и фужерами.

– Ты? – казалось, по-настоящему удивилась Ритка. Она неожиданно появилась откуда-то вся запыхавшаяся. На ней был одет халат-кимоно с жар-птицей во всю спину. Ритка нарядилась в него, пользуясь отсутствием матери. Если бы Кларка увидела, содрала бы его с нее вместе с кожей. Но мать вчера уехала!

Парень вздрогнул от звука Риткиного голоса.

– Вот, – протянул он конверт.

– Извини, что заставила ждать, – без интереса забрала она последний, и забросила куда-то на тумбочку, даже не взглянув.

– Это для твоего отца, – поспешил объяснить ей Ванька, – Вдруг, что-то важное, передай!

– Его все равно, сейчас, нет, – не выражая никаких эмоций, произнесла девчонка.

– Ладно, я пойду, – развернулся парень, – Не забудь показать письмо! – еще раз напомнил он легкомысленной особе.

– Подожди, – вцепилась, вдруг, Ритка в Ванькино плечо, словно кошка в свою жертву. Ее остренькие ноготки процарапали кожу сквозь ветровку.

– Что случилось? – посмотрел на нее свысока Иван.

– Случилось…, – окинула его загадочным взглядом Рита, – Ну, во-первых, у меня сегодня день рождения…

– Поздравляю, – без особого воодушевления произнес парень.

Ритка, как-то странно заулыбалась.

– А, еще… у меня, кажется, кран сломался…. Горячая вода течет не переставая.… Боюсь затопить соседей…

– Папа починит, – не придал большого значения, последнему Ванька.

– Говорю же, его нет! Он в командировке, и мама уехала на выходные. Я одна!

– Как они могли оставить ребенка одного!

– Я не ребенок!– вздыбилась Ритка.

– Тогда позвони сантехникам!

– В девять часов вечера? Да, они уже в девять утра еле на ногах стоят…

Ванька наморщил лоб. Громкий вздох вырвался из его груди. Журчащая за стеной вода раздражала…

– Почему все с тобой, всегда происходи не так? – наклонился он и начал расшнуровать кроссовки.

Плутовские искорки засверкали в Риткиных глазах.

– Ты, что молотком по нему стучала?! – едва сдерживая досаду, проговорил Ванька.

– Половником…

Парень ошарашено уставился на нее.

– Я пыталась, как могла починить …, – обиженно надула губы девчонка.

Иван, пыхтя, как паровоз, взял инструменты, принесенные Риткой, и вступил в борьбу с водной стихией. Сашка успел кое-чему научить его.

– Подержи шланг! – велел он девушке. Та взяла извивающуюся водой трубку в свои тоненькие пальцы, и, наслаждаясь Ванькиным присутствием, стала наблюдать за ним.

– Что ты делаешь? – заорал Иван, когда вода брызнула на него.

– Ой! – вскрикнула девушка, – Извини, я задумалась…

– По-моему ты, вообще, не способна думать! – набросился на нее снова Ванька.

Ритка попыталась понадежнее взяться за шланг, но тот, словно змей, дернулся и окончательно вырвался из ее рук. Струя кипятка ударила парню прямо в грудь.

– Идиотка! – завопил ошпаренный Ванька. Рубашка на нем вмиг промокла. Он быстро стащил часы с руки, и торопливо начал стягивать и ее.

– Прости! – испуганно пропищала Рита, как заевшая клавиша на пианино, – Я не нарочно! – она схватила, висящее неподалеку полотенеце и кинулась к знакомому.

– Не подходи! – готов был растерзать свою мучительницу Иван.

– Не волнуйся, я твою рубашку утюгом высушу! А пока папину принесу! – убежала незадачливая хозяйка.

Ванька, воспользовавшись ее отсутствием, подскочил к двери, и заперся изнутри. Через полчаса все было в порядке. Стихия была побеждена.

Парень не спеша отжимал рубашку над ванной.

Ритка ломилась в дверь. Ванька открыл ее, и девушка, чуть не завалилась на него.

– Вот…, – бросив растерянный взгляд на притихший кран, протянула она ему отцовскую сорочку.

Ванька хотел послать девчонку подальше, но заметив, как она пялится на его обнаженный торс, выхватил из ее рук одежду подполковника, и попытался натянуть на себя. Послышался слабый треск. Парень психанул и отбросил чужую одежку в сторону. Он махнул рукой по вспотевшему лбу.

– Неси утюг!

Вместо того, чтобы выполнить его просьбу, Ритка предложила в знак примирения:

– Хочешь, я угощу тебя настоящим французским вином? Папе друг подарил.… Все-таки у меня день рождения, сегодня, и ты мой единственный гость….

– А у меня день мучения! – закричал на нее снова Иван, – Не поздновато для гостей? – бросил он нервный взгляд на красивые часы с кукушкой, висящие в углу коридора, – И, вообще, детям до восемнадцати лет распивать спиртные напитки воспрещается!

– А мне родители разрешают!

– Неси утюг! – придавил ее взглядом Ванька.

Девчонка скрылась в соседней комнате но, вдруг, через секунду послышался ее новый вопль.

Ванька подкатил глаза к потолку.

– Ну, что еще?!

– На балконе кто-то есть! – кинулась Ритка и прижалась к нему.

Начинало темнеть.

– Может, хватит уже ломать комедию? – грубо оттолкнул ее парень, и тут, сам услышал подозрительный шорох за колышущейся тюлевой шторой. Рита вскинула на него испуганные глаза. Он отодвинул ее и, двинулся в сторону открытой балконной двери.

Забившись в угол, на полу лежал раненый голубь. Его крыло было перебито и испачкано кровью.

– Ой! – вскрикнула по привычке Рита, выглянув из-за Ванькиной спины. Она выбежала из своего укрытия и подбежала к птице. Девчонка взяла голубя на руки. Тот затрепыхался и издал слабые звуки, – Не бойся, – погладила Рита его слипшиеся перышки, – Бедняжка…

– Должно быть, кошка сонного сцапала, – предположил Иван.

– Его надо срочно перебинтовать! – вскочила решительно настроенная девушка.

Ванька держал сизокрылого летуна, а Рита оказывала ему помощь. Она принесла бинт, и, подложив карандаш под сломанные косточки, начала перевязывать.

– А ты находчивая, – похвалил ее Ванька.

– Мне почти тоже самое делали, когда я ногу сломала. Представляешь, – загорелись Риткины глаза, – Я читала, что, до сих пор, существуют почтовые голуби. Они лучше любых почтальонов могут доставлять письма!

– Птицы – хорошие навигаторы, – согласился с ней парень. Он внимательно посмотрел на выражение ее лица. Оно было сосредоточенным и по-детски милым. Он впервые видел Риту такой. Настоящей, без дурацкой, напыщенной чешуи. Парень улыбнулся.

– А в старину они передавали еще и любовные послания! – мечтательно продолжала девчонка, – Раньше отношения между мужчиной и женщиной были такими романтичными…

На этот раз Иван не сдержался и громко рассмеялся.

Ритка поставила на него удивленные глаза.

– Ты можешь, думать о чем-нибудь другом, кроме, как об отношениях?

– О чем другом? – искренне удивилась девушка и поправила упавшие на лицо светлые завитки.

– Ну, например, почему произошла революция тысяча девятьсот пятого года? – вспомнил Ванька свой любимый предмет, который чаще других прогуливал.

Ритка уставилась на него.

– Почему?

– Потому, что верхи не могли, а низы не хотели жить по-старому, двоечница! – поднял кверху он ее симпатичный носик.

– Ты снова издеваешься надо мной? – сердито смахнула Ванькин палец Ритка.

– Да! – качнул головой довольный собой парень, и снова захохотал.

Обиженная Рита притихла, между тем, ее изящные пальчики продолжали ловко управляться с бинтом.

– Не думал, что ты такая смелая, – первым возобновил разговор Иван.

– Ага…, – не приняла всерьез его слова девушка, решив, что он опять над ней потешается, – Испугалась раненной птицы…

– Крови не боишься, и добрая, – искренне был восхищен парень ее мужеством, – Что с ним будет дальше? – кивнул он на сизаря.

– Отнесу на станцию к юннатам. А пока, посидит в пустом аквариуме у меня в комнате.

Комната Ритки, как и ее мечты была вся розовая. Обои, шторы, атласное покрывало… Повсюду были разложены мягкие игрушки. Большой медведь с пятью кольцами на поясе, стоял рядом с кроватью. Заметив Ванькин взгляд, Рита пояснила:

– Мы были на закрытии олимпиады в Москве!

Ванька увидел рядом с подушкой рыжего кота, которого он принес ей в больницу.

– С Рыжиком я сплю…

Парень улыбнулся.

– Значит, говоришь взрослая…

Иван откупорил бутылку с игристым вином, и наполовину наполнил бокал Риты. Девчонка выхватила бутыль из его рук и налила его до краев.

– Мое счастье должно быть полным!

Ванька пожал плечами. Накинутая на них, рубашка Риткиного отца, в очередной раз сползла. Парень поправил ее.

– Папа ругается, – кивнул он на последнюю, и взял кусок красивого торта с тарелки, – С днем Варенья тебя! – улыбнулся Иван и откусил, – За мной подарок…

– Мог бы, и выпить за мое здоровье! – вздернула именинница свой курносый нос, и в одиночку поднесла бокал к губам. Жемчужная пена заискрилась на них, – Подарок не обязательно, – сказала она, – А, вот, долг мне верни!

Ванька вопросительно уставился на нее.

– Забыл про наш уговор у качелей? – напомнила событие двухлетней давности девчонка и засмеялась. Ее настроение поднималась на глазах.

Два голубых взгляда столкнулись и сверкнули, как скрещенные шпаги.

– Ты хочешь, чтобы я вернул его прямо, сейчас? – насмешливым тоном спросил Ванька.

– Немедленно и с процентами! – отхлебнув из чешского хрусталя, потребовала Ритка. Она уселась поудобнее и зажмурилась. Ее влажные губки чуть приоткрылись, – Я готова! – замерла девушка в ожидании поцелуя.

Ванька, глядя на ее приготовления, едва сдерживался, чтобы снова не расхохотаться. Потянув еще немного времени, он чмокнул взбалмошную именинницу в тюпку.

– Сдачи не надо!– засмеялся парень.

Задетое самолюбие Ритки вздыбилось.

– Прекрати обращаться со мной, как с маленькой! – вспылила девчонка, – И оставь уже мой нос в покое!

Все шло не так, как она задумала. Расстроенная девушка потянулась снова к выпивке, и, не дожидаясь пока за ней поухаживают, стала сама наполнять себе фужер.

– Стоп! – схватил ее за руку Ванька.

– Вот, еще! – закапризничала Рита.

Хрусталь заскользил между их борющихся пальцев, и вино пролилось на дорогой халат с райской птицей.

– Что ты натворил! – завизжала девушка, – Мать убьет меня! – в панике она откинула шелковую полу, и Ванька увидел клочок ее белых кружевных трусиков. Ритка это заметила, но не спешила приводить себя в порядок. Ванька сам запахнул ей халат.

«Трус!», – зло подумала девчонка.

«Маленькая стервочка!», – выругался про себя Иван и встал из-за стола.

– Мне пора, – сказал он.

– Но как, же твоя рубашка…, – ухватилась за его накаченное плечо Рита.

Сорочка подполковника снова сползла с Ваньки и упала на пол. Парень поднял ее и повесил на стул.

– Дома высушу.

– А танец с именинницей? – чуть не плача спросила маленькая хозяйка.

– Может, мне тебя еще в кровать уложить и спеть колыбельную? – начинал сердиться Ванька.

Ритке сделалась до жути обидно, все ее старания пошли насмарку.

– Если ты, сейчас, уйдешь, – дернула она носом, – Я снова натворю каких-нибудь глупостей…. Побудь еще немного со мной и потанцуй …, пожалуйста…, – по ее щекам побежали настоящие слезы, – Очень грустно остаться одной в свой день рождения…

Ванька посмотрел на нее, и в который раз поймал себя на мысли, что это капризное создание напоминает ему малого ребенка. «Детский сад!», – выдохнул он.

– Обещаешь больше не пить?

– Ни капельки! – схватила девушка бутылку и, выбежав на балкон, вылила ее содержимое прямо на улицу.

Ритка прислонилась к отцовской рубахе щекой и замерла на груди парня.

– Ты мне напоминаешь двуспальную кровать, – блаженно прикрыла она глаза.

Медленная мелодия и сгущающиеся сумерки за окном, окутывали их танцующие тела.

– Смотри не усни, – пошутил Ванька.

– Если, только, вместе с тобой…, – подумала непутевая Ритка, но вслух ничего не сказала. Ей было жалко разрушать эти сладостные мгновения счастья, находиться, так близко с Ванькой. Ее неопытное сердечко трепыхалось, как свалившийся в вентиляцию, воробей, и спастись уже не оставалось почти никаких шансов…

– Ваня…, – подняла она свои большие, кажущиеся темными, в сумерках глаза. Пушистые ресницы, как у куклы, запрокинулись вверх, – Хочешь, я докажу тебе, что я уже взрослая?

– Попробуй, – улыбнулся ей Ванька, – Чем бы дитя ни тешилось…

– Я уже не дитя и ты скоро в этом убедишься! – бросила Ритка на него вызывающий взгляд и убежала в соседнюю комнату.

Ванька посмотрел в окно. Было уже совсем темно. Он глянул на свое пустое запястье, и вспомнил, что оставил часы в ванной. Парень испробовал, там заодно починенный кран, и, застегивая на ходу браслет, снова вернулся в гостиную. Когда Иван поднял голову, то оторопел от увиденного.

Светясь в темноте, словно средневековая статуя, Рита стояла посреди комнаты совершенно обнаженная. Два белых небольших бугорка на ее груди призывно возвышались на худенькой фигурке.

Иван потерял дар речи и закашлялся.

Девушка сделала шаг в его сторону. Светлые распущенные волосы, словно бледное пламя свечи заколыхались в сумерках на ее маленькой голове.

– Ты с ума сошла?! – выдавил, наконец, из себя парень.

– Я хочу быть твоей! – обвила она его шею руками.

Несмотря на решимость, тело девчонки время от времени подрагивало.

Ванька напрягся. Он аккуратно убрал ее руки, и стал медленно стягивать с себя рубашку подполковника, та искушающее прошуршала по невидимым закоулкам Риткиной души.

– Ты очень красивая, Рита…, – кожа парня от волнения сделалась влажной.

Ритку зазнобило еще сильнее, то ли от его слов, то ли от запаха Ванькиного тела или вообще, просто от вечернего сквозняка с балкона.

– И все в твоей жизни должно быть красиво…, – тихим голосом добавил Иван. Он заботливо накинул на девушку снятую с себя рубашку, будто напоминание о родителе могло уберечь не разумное дитя от очередной ошибки, – Оденься, и забудем все это…

Ритка, задыхаясь от негодования, набросилась на Ваньку.

– Ты же рыжий, а не голубой! – заколотила кулачками она по его груди, будто пыталась достучаться до сердца, – Тогда почему отвергаешь? Или снова решил поиздеваться надо мной?!

– Не смей трогать ее, подонок! – прогремел, почти рядом знакомый голос. Он был таким резким и громким, что заглушил музыку. Кларка сначала нажала выключатель на стене, а потом кнопку на японском магнитофоне. В комнате воцарились свет и тишина.

– Мама? – едва выговорила Рита. Девушка не поняла сразу, что это было: сон или ужасная реальность.

– Что здесь происходит?! – срываясь на визг, снова прокричала мать.

Напуганная Ритка запахнула рубаху отца, пытаясь прикрыть наготу и стыд. Она потерянным взглядом посмотрела на мать.

– Как? Как ты посмел…, – осипшим голосом провопила Кларка, и начала приближаться к Ваньке, – Прикоснуться к моей дочери! – она занесла руку с растопыренными наманикюренными пальцами, казалось, чтобы не просто ударить его, а задушить окончательно.

Парень перехватил их.

– Спросите у нее самой. Вы же доверяете своей дочери, она у вас такая самостоятельная…

Кларка задрожала от бессилия и негодования.

– Негодяй! – прошипела она.

– Не надо, мама, умоляю тебя, – сорвалась с места девчонка, – Я сама виновата! Просто я… Я люблю его! Ну, ты же тоже была молодой, мамочка!

Кларка без колебания влепила ей пощечину. Такую звонкую, что Ванька вздрогнул.

Ритка от боли и унижения, зарыдала. Она машинально разжала полы отцовской рубахи. Худенькие ребрышки задрожали под ней, как не настроенные клавиши.

– Дрянь! – сделалась пунцовой Кларка, готовая все сокрушить на своем пути, и наотмашь начала хлестать Ритку ремешком от сумки по обнаженному телу.

– Я люблю его, мама! Если, не сейчас, то когда-нибудь я все равно буду с ним! – провопила непутевая дочь, – Можешь убить меня!

– Ну, хватит! – не выдержал Ванька, и, вырвав сумку из Кларкиных рук, встал между ними, будто кто-то свыше назначил его быть ангелом-хранителем этого взбалмошного создания, – Ничего же не произошло!

Женщина потеряла самообладание.

– Ты никогда не сможешь быть с ним вместе! Слышишь, НИ-КО-ГДА! – повторила мать по слогам, пытаясь преодолеть препятствие в виде парня, вставшее у нее на пути, – А ты…, – набросилась она снова на Ваньку, – Ты отравил нам жизнь!

– Я убегу из дома, я стану, наконец, совершеннолетней, но я все равно буду его, нравится тебе или нет! – уцепилась девчонка за Ванькино плечо. Парень напрасно пытался стряхнуть ее руку.

– Это не возможно нигде и никогда! Даже, если тебе исполнится восемнадцать, даже, если ты уедешь на край света!