– Опять психотерапия, – подобие улыбки вновь появилось на лице парня, – Ты серьезно думаешь, – демонстрируя свои большие руки, сказал Ванька, – Я имею к этому отношение?! – он засмеялся, – Я же заводской человек, рабочая кость.… Все проверено и подтверждено документально, ты же сама говорила…

– Но Александр Павлович рассказывал, – не сдавалась девушка, – В твоем деле написано, что ты посещал музыкальную школу в детстве…

Ванька, молча, встал и принес кейс.

– Помоги, – попросил он Юлю.

Вдвоем они разобрались с замками. Распахнув, дипломат, парень долго смотрел на перевязанную стопку бумаг, исписанных какими-то музыкальными крючками. Он почти не глянул на пачки писем и цветное фото девушки, будто это его совсем не касалось.

С улицы подул слабый ветерок. Еще несколько листков провальсировали на балконе. Ванька повернул голову, будто его обозвали.

– Та-та-та, – неумело напел, вдруг, Иван, пытаясь попасть в такт их кружению.

– Ты чего? – глянула на него удивленно Юлька.

Парень отрешенно смотрел в пол. Пребывая в каком-то оцепенении, он сказал:

– Видишь, листики падают…

Юля, потрясла Ваньку за плечо.

– Да, что с тобой? – взволновано, почти крикнула она, – Ты где, Димка?!

Иван тряхнул головой, словно, освобождая ее от лишнего мусора.

– А ты говоришь…. Какой из меня музыкант…

Девушка облегченно выдохнула.

– Ты меня напугал, Дима…

– Проходи, – пригласила Наташка Олю, и подобрала брошенный рюкзак с прохода, – Тимур с ребятами гулять ушел…

Ольга мысленно улыбнулась, вспомнив Ванькин дипломат.

– А, как же уроки? – задала свой профессиональный вопрос женщина.

– А, – махнула рукой Наташка, – Пусть ребенок проветрит голову от школы, – Я не такая диктаторша, как ты…, – ответила Наташка и пожалела, что сказала это.

Ольга погрустнела.

– От Ваньки известий нет? – осторожно спросила Наташка.

– Никаких…, – отозвалась Оля.

– Мы, сейчас, кофейку с тобой попьем, пока наши мужчины не вернулись, – сменила тему разговора подруга.

В соседней комнате раздался бой часов.

– Наши куранты, – улыбнулась Наташка и, вдруг, засуетилась, – Давай быстрее! Сейчас же, сеанс Кашпировского начнется!

– Ты веришь в эту чушь? – искренне удивилась Оля.

– Вся страна верит, – торопливо стягивая туфли, ответила женщина. Она пробежала на кухню и, схватив банки, подставила последние под кран с водой, – Включай телевизор! – крикнула она Ольге с кухни.

Оля прошла в комнату и вставила в розетку шнур от «Рекорда».

– Вот, одна твоя будет…, – поставила она наполненную посуду перед экраном, – Ой, чуть крем не забыла…, – спохватилась Наташка и рядом с банками водрузила тюбик.

Изумленная Ольга взирала на ее приготовления.

– А ты ничего не перепутала? «Крэма» вроде, как Чумак заряжает…

– Если Алан может, то Кашпировский, тем более… Не веришь? – подскочила к ней женщина, – Вот, смотри, – приблизила она к Оле свое лицо вплотную, – Морщинка на лбу исчезла… Я и Лешке в чай водички подливаю. Работает! Его язва затихла… Две недели уже, как без таблеток…

– Ну, ты даешь, Наташ…, – Посмотрела Ольга на подругу и расхохоталась, – Алексей тоже уверовал в телевизионных целителей?

– Что ты, – хихикнула Натали, – Он бы мне кружку с кипятком на голову вылил, если б узнал… Помнешь, как в той поговорке: «Цыганке деньги не показывай, а мужу всю правду не рассказывай…».

– Ладно, давай свой обещанный кофе, – улыбнулась Ольга, – Только без лечебных добавок.

– Ну, для лучшей подруги у меня имеется напиток попрестижнее…, – достала из шкафчика начатую бутылку «Арарата» Наташка, – Лешка про него давно забыл, а нам сейчас с кофейком очень кстати…

Ромка с Алексеем шагали по темнеющей улице.

– Не знаю, как Ольге сказать, что зарплату опять задержали…, – тяжело вздохнул Роман.

– Сколько раз говорил, бросай свою научную лабуду и приходи к нам в кооператив.

– Какой кооператив? – не хотел воспринимать всерьез слова друга Роман, – Я же докторскую защитил…

– Кому нужна твоя докторская? – посмотрел на него Лешка, – А опрыскиватели для огородов еще, как востребованы! Знаешь, как народ свои фазенды любит, больше, чем Леонсио Алмейда.

– Кто? – притормозил Ромка, – Депутат что ли новый?

– Бразильские сериалы смотреть надо, – засмеялся приятель, – Тоже мне профессор, а элементарных вещей не догоняешь! Леонсио Алмейду вся Россия знает! Про «Рабыню Изауру» слышал? За ее судьбу все женщины страны переживают!

Однако мужчина не оценил шутку друга.

– Да, потому что у наших женщин мозги куриные. За свою бы лучше переживали… Мужьям зарплату месяцами не выплачивают…, – вздохнул Ромка, сведя снова разговор к больной теме.

Алексей скукожил жиденькие бровки.

– Ну, не скажи… Моя Наташка тоже все бросает, когда новая серия начинается, даже повторы по утрам смотрит, а она, между прочим, аспирантуру закончила… Да, и твоя Ольга – не рядовая служащая…

– Все равно у них интеллект ниже. Это научно доказано…, – устало отмахнулся Роман.

– Ладно, – не стал больше с ним спорить Лешка, – Не кисни. Сейчас, придем, коньячка с тобой тяпнем. У меня, там заначка есть…

Лешка повернул ключ в замке. Приятели переступили порог и услышали из соседней комнаты размеренный мужской голос и не громкую музыку. Ромка вопросительно глянул на друга.

– У вас гости?

– Наташа! – позвал Алексей жену, но та не отозвалась.

Мужчины прошли в комнату. Представившаяся картина шокировала их.

– …Расслабьтесь… Двадцать семь… Даю установку на исцеление…, – вещал с экрана жутковатого вида маг.

Ольга и Наташа, откинувшись в креслах, сидели с закрытыми глазами перед телевизором и никак не реагировали на появление своих половинок.

Алексей подумал, что жена его разыгрывает и легонько толкнул ее, но Наташка, только, съежила свой омолодившийся лоб и начала тихонько похрапывать. Лешкины глаза расширились от удивления.

Женщины по-настоящему уснули. Вода в трехлитровых банках, стоящих рядом, светилась загадочным неоновым светом, исходящим от телевизора…

– Тридцать три…, – продолжал отчет экстрасенс.

Изумленный супруг прошептал:

– Неужели на самом деле действует?

Ромка саркастически улыбнулся.

– Действует…, – кивнул он на журнальный столик с чашками из-под кофе и на скромные остатки коньяка в бутылке.

– И нам почти ничего не оставили…, – вздохнул разочарованно Алексей.

– Говорил же, наши наиумнейшие женушки не исключение, – спокойно изрек профессор, – Такие же больные… на всю голову…

Ванька проснулся весь в поту.

– Опять кошмары? – спросила Юля, не решаясь коснуться его напряженного плеча.

Парень, сжав голову руками, ответил не сразу.

– Если бы.… Почти каждую ночь мне снится одно и то же…. Я и снов-то других почти не вижу…. Только один – женщина в белом, то манит за собой, убегая, то ведет куда-то, а сегодня, такая грустная явилась…. Я даже слезинку в уголке ее глаза видел. Положила руку мне на голову, поцеловала, ладошкой помахала, будто прощаясь, и исчезла….

– Надеюсь, эта ведьма больше не будет тебе докучать!

– Она добрая, я чувствую, – задумчиво произнес Ванька, – И красивая очень…. Такая красивая, что сердце ноет… Самое странное – я жду эти сновидения каждый раз, как встречу…

– Может, быть…, – осторожно предположила Юля, – Это твоя невеста?

– Нет, – улыбнулся он, – отогнав ее страхи, – Слишком взрослая….

Юля все-таки, решилась дотронуться до Ваньки. Она провела рукой по его влажной шее и плечу.

Он повернул голову и поцеловал ее пальцы.

– Мне ехать надо, Юля…. Справка заканчивается, документы получить необходимо, да, и с прошлым как-то разобраться…

Громкий вздох, похожий на рыдание, вырвался из Юлькиной груди.

– Ты не вернешься…

– Если бы я знал…, – честно признался парень, – Ты хорошая, очень хорошая… Ты сама не представляешь, какая ты хорошая! – судорожно целуя ей руки, – прошептал Ванька.

– Дима, ты меня, любишь? – словно не слыша его и не обращая внимания на ласки, спросила девушка.

Неловкое молчание, повисло в пронизанном утренними лучами и пылью, воздухе комнаты.

– Прости, я не привык бросаться словами, – не сразу ответил Иван, и добавил, – Во всяком случае, в этой жизни…

Юля отвернулась и тихо заплакала.

Иван вышел на улицу, залитую спокойным вечерним солнцем, достаточно ясным и в меру жарким. Парень решил встретить Юлю. Сегодня утром он обидел ее, но, как поступить по-другому, не представлял. Жить, только, сегодняшним днем было нелегко. Ваньке страшно было возвращаться в свой город, встречаться со знакомо-незнакомыми людьми, однако он понимал – это необходимо сделать, чтобы нормально двигаться по жизни дальше, с Юлей или без нее. Хрупкая девочка, с умными добрыми глазами… Она спрашивала про любовь, а что это такое? Может тепло от прикосновения ее рук, ненавязчивая улыбка, снимающая, нервную лихорадку, терпение, и есть любовь? Или буйство его мужских инстинктов, когда просто необходимо женское участие, как глоток воды для больного?

Ванька, чувствовал себя эгоистом. Он понимал, что Юля, значит, для него больше, чем просто знакомая, и, меньше, чем спутница жизни.

Звонкая жизнь двора оборвала его размышления.

– Прикурить не найдется, солдатик? – услышал он чей-то голос.

– Не курю, – ответил коротко Ванька.

– Правильно делаешь, – сказал сухонький мужичонка, лет пятидесяти и кашлянул, – Я себе на этом деле ни одну болячку нажил. Теперь, вот расплачиваюсь…

– Что ж не бросите? – искренне удивился Иван.

– А ты знаешь, как любимую женщину бросить? – задал безответный вопрос мужичок, – Вот, то-то и оно, – цокнул он языком – А курево – не вредная привычка, кабы так было, все давно завязали, – кивнул он остреньким подбородком, – Это любовь, навязчивая….

– У меня с этим сложно, с любовью…, – пояснил Ванька.

– А у кого оно просто-то, – вслух размышлял новый знакомый, – Главное, чтобы она силы давала, а не отбирала, как у меня, – он махнул пустой матерчатой сумкой в сторону, – Пойду у ребят поспрашиваю…

Ванька огляделся по сторонам. Природа, показалась ему более живой, чем это было на самом деле. Пышные зеленые шевелюры деревьев, неугомонно шумели глянцевой листвой в вышине. Они, словно шептались, подсматривая за людьми сверху, и сплетничали между собой. Кустарники, похожие на подростков, среди древесной братии, тоже тихонько переговаривались. Они стояли, выстроившись в ряд, вдоль дорожки, словно на параде, и с восхищением, заглядывались на своих старших сородичей, как те, отважно покачивались под голубым куполом неба. Аккуратно подстриженные кустики завидовали им, пытаясь подрожать во всем, но люди, все портили, обламывая ветки, и общипывали им листья, просто так, для забавы…. Беднягам было обидно, они думали – это главная причина, почему они такие недоростки.

Кленовый лист, как воздушный корабль причалил к Ваньке на погон.

– Ух, ты! А, дайте мне его дядя солдат! – подбежал к нему запыхавшийся мальчишка.

Ванька, улыбаясь, протянул ему резное чудо.

– Я из него парус сделаю! – похвалился мальчуган. – Буду в ванной кораблик пускать.

– Здорово! – сказал Иван.

– Вы герой? – спросил, мальчик, разглядывая его награды.

Вопрос ребенка смутил Ваньку.

– С чего ты взял? – он даже чуть покраснел, ему скорей хотелось снять форму.

– А медаль, тогда за что? – не спешил уходить малец.

– Это орден. «За мужество».

– Тогда, точно герой! – уверенно заключил мальчишка, – У моего папки, только, значки, а он висит на доске почета «Герои нашего района».

– Я, вон, в том доме, напротив, живу, – указал словоохотливый мальчик пальцем, – А ваш дом где? – допытывался ребенок, – Я вас раньше здесь не видел.

Ванька хотел сказать, как всегда: «Не знаю», но передумал.

– Я – приезжий. Жду знакомую, – ответил он, предупреждая очередной вопрос.

– Сразу видно… Ладно, – наконец, отстал мальчуган, – Пойду к ребятам…

Он, пробежал мимо песочницы с карапузами, к стайке своих чирикающих друзей, громко, на всю округу, оповещая:

– Это мой листок, мне его дядя солдат дал!

Ребятня зашумела еще сильнее. Ванька услышал их отдельные выкрики.

– А, давайте на счет! – кричал кто-то из детворы.

– Я первый! – услышал он звонкий голос своего недавнего собеседника.

– Чур, второй! – подпрыгивая, заявил другой мальчик.

– А ты, Лешечка, будешь третьим! – объявил новый знакомый Ваньки.

– Я третьим не буду! – закапризничал белобрысый Леша.

– А, давай нашу считалку! – предложил кто-то.

– Вышел месяц из тумана…

Ванькины губы сами прошептали:

– Вынул ножик из кармана…

Блеск стали полыхнул совсем рядом, ясный июньский день померк, обратившись в непроглядные сумерки. Ванька невольно отпрянул назад, и закрыл глаза.

Картинки побежали в его голове, как в кино, с обратным отчетом:

«Красивая у тебя жена, Ванька.… Первый, второй.… Первый, второй.… Видишь листик, падает…. Ванечка, сынок не обижайся на отца…».

Увидев сидящего на скамейке солдата, Юля ускорила шаг. Счастливая она приближалась к нему, не подозревая, что одновременно удаляется. Девушка, еще не знала, что такое долгожданное прошлое, непреодолимой стеной встало между ними.

Ванька тоже ее заметил.

– Я пойду на концерт, – сухим возбужденным голосом сказал он.

Вопреки всем законам природы, Юлька не увидела, как обычно, голубого неба в глазах, любимого… Бездонная пропасть зрачков заполнила почти все их пространство. Девчонка поняла – он все вспомнил. Близость неминуемой разлуки затушила привычную улыбку на ее погрустневшем лице.

Иван постучал в дверь.

– Входите! – послышалась оттуда.

Ванька переступил порог.

Не высокий, очень аккуратный человек, увидев солдата, сразу догадался:

– Это вы передали мне ноты?

Иван кивнул.

Чистыми, прямо какими-то выхоленными руками, он указал на стул с высокой спинкой. Посмотрев на Ванькины, музыкант спросил:

– Вы хотите сказать, что это вы написали?

Ванька замотал головой.

– Друг.

Мужчина не спеша обошел стол и подошел к парню ближе.

– Недостатков, конечно, хватает, но вещь серьезная.… Как зовут вашего друга?

– Илья…, – сглотнул слюну Иван, – Подгорный…

– Пусть он сам со мной свяжется, быть может, я ему и помогу, – полез за визиткой в карман композитор.

Ванькино лицо, словно броня, было не преступно. Ни дрогнув, ни единой жилой парень сказал:

– Он сам не свяжется….

– Вот, как? – удивился Кромской, – Получается, что ему не интересно собственное будущее?

– У него, только, прошлое…, – боясь, скрытых внутри себя чувств, проговорил Ванька, – Он погиб…

Мужчина замер.

– Нет, – не громко сказал композитор, – Кто творит музыку, не умирает…. Он продолжает жить в ней, даже после смерти…

Иван сидел за столом. Чай давно остыл, но он так и не притронулся к нему. Парень глядел в окно. Распахнутое, оно доносило с улицы отголоски чьих-то голосов и смеха, будто прошлая жизнь окликала его оттуда и поторапливала: «Возвращайся быстрее!».

«Что происходит с ним?», – думал Ванька, – «Может быть он и в самом деле по какой-то ужасной ошибке оказался на этом свете? За что ему все это?! Почему судьба без конца испытывает его? Было бы, наверное, лучше, если память никогда бы не возвращалась …».

Словно услышав его мысли, Юлька схватила парня за руку.

– Не уезжай, Дима! Не бросай меня! – как раненая птица, не громко, но пронзительно выкрикнула она.

Ванька очнулся и вырвал свою ладонь.

– Сколько раз, можно повторять меня зовут Иван! – грубо оборвал девушку он, – У меня есть жена и ребенок. Мальчик – один год и три месяца, – Ванька замешкался, – Теперь, уже шесть…, – поправился он и схватился за голову: «Как он мог позабыть об этом?!», – непомерная вина клещами стиснула ему мозги.

– Дима! – снова назвала его чужим именем Юлька, – Но у нас тоже могут быть дети… Я рожу тебе и мальчика, и девочку! Только, не уезжай, прошу! – ее глаза-самоцветы потускнели, слезы отчаянно побежали по худенькому лицу.

Ванька, едва сдерживал себя, чтобы не взорваться. Его тело охватил нервный озноб. Он понимал, Юлька была не виновата, она случайно стала соучастницей его жизненных перипетий, но, как она не могла понять, у него есть Лиза!

– Ты умная, добрая…, – попытался найти подходящие слова парень, – У тебя прекрасная мечта, цель…. Ты обязательно кого-нибудь встретишь! Пойми, Юля, я не могу быть с тобой. Смирись, я – недоразумение, ошибка в твоей жизни… Меня дома ждут близкие люди!

– Мне никто не нужен кроме тебя, Дима! – не хотела мириться с действительностью девушка, – Я люблю тебя…. Только, тебя! – проговорила она навзрыд, давясь от нахлынувших слез.

– Мне пора, – Ванька встал.

– Не покидай! Я умру! – забилось Юлькино тело в конвульсиях. Она упала на пол, цепляясь за его ноги.

Ванька сделал над собой усилие и перешагнул через ее распластанное тело. Он захлопнул дверь снаружи. В суматохе он даже не поблагодарил своего зеленоглазого «ангела» и не сказал напоследок «Прости» … Лиза и маленький Сашка ждали Ивана дома, и как бы плохо ему не было сейчас, Ванькино сердце рвалось к ним вопреки всем козням и ловушкам злосчастной судьбы.

Ольга отправила детей в ясли и вернулась в пустую квартиру. Лиза, вот, уже вторую неделю, как устроилась на работу. Ромка с утра до ночи пропадал в институте, готовился к очередному проекту.

Женщина загрустила, чувствуя себя бесконечно одинокой.

«Скорее бы уже наступило первое сентября!», – подумала Оля. Она устала сидеть в четырех стенах и соскучилась по школе.

Ольга не могла найти себе места. На душе у нее было тревожно. Непонятная внутренняя дрожь, как назойливая мышь, противно скреблась за грудиной. Женщина выглянула на улицу, будто дожидалась кого-то.

В раскрытое окно бился солнечный, зеленый июль, щебетали какие-то птички. Мошки веселыми стайками клубились в теплом воздухе. Жизнь била ключом.

Оля наткнулась взглядом на распушившиеся алые пионы, которые на днях ей подарил Ромка, и решила, что пора кончать с хандрой. Она отыскала забытый Сашкин рецепт и, вдруг, решила удивить всех и напечь пирожков.

Женщина активно принялась за дело и, уже начала высыпать муку в миску, когда в дверь не вовремя позвонили.

– Ну, кто еще там? – наспех вытерла она руки и пошла открывать.

Ольга споткнулась о широкую нарядную грудь и в первое мгновение ничего не поняла. Блестящие значки и награды засверкали в ее наполненных слезами и радостью глазах.

– Иван! – бросилась женщина на солдата, как монумент, застывшего на пороге. Ее испачканные мукой руки, начали лихорадочно ощупывать улыбающееся лицо парня, – Ваня…, – уже тише проговорила Ольга, жадно разглядывая сына, и все еще не веря своим глазам.

– Мама Оля, ты совсем не изменилась, – ласково погладил он ее голову своей ладонью, – Все такая же невозможная плакса и непревзойденная красавица!

– Ваня…, – хлюпая носом, улыбнулась виновато она, – А я, вот, пирожки затеяла…, – и показала свои белые ладошки, – Ой, да я тебя всего перемазала, – спохватилась Оля и стала смахивать с Ванькиных волос несуществующую муку.

Парень осторожно убрал ее пальцы и снял, берет. Непривычно светлый ежик волос покрывал его голову.

Оля уронила руки.

– Ваня…

Ванька потрогал свою седую макушку.

– Зато рыжим, теперь, дразнить не будут! – засмеялся он и прижал растерянную женщину к своей груди.

Тихие слезы побежали по щекам Оли.

– А, где Лиза? – спохватился, вдруг, Ванька и ломанулся прямо обутый в квартиру.

– Она работает, теперь….

Ванька замер. Он пробыл вдали от жены два года, но ждать еще несколько часов было невыносимо…

Парень шумно вздохнул.

– Мама Оль, – справившись с разочарованием, обратился он снова к Ольге, – Я, так по вас скучал! – подошел Иван к женщине и крепко обнял ее, – Как вы здесь?

– Хорошо. Сашеньку с Никиткой этой весной в садик оформили, – наспех вытирая слезы, сказала она, – Осенью, и я на работу выйду…

– Сашка…, – засиял Ванька при упоминании о сыне, – Скорее хочу его увидеть! А ребята мои как, мама Оль? Ты их иногда встречаешь? – поинтересовался счастливый Ванька.

Ольга притихла.

– Что случилось? – заволновался Иван, не дождавшись ответа.

– Вовка…

– Что с ним, мама Оль?! – почти закричал парень.

– Мы вчера с ним прощаться ходили…

– Он, что уехал куда-нибудь? – ничего не понимая, так же громко спросил Иван.

Губы женщины задрожали.

– Его хоронят, сегодня…

Сын сорвался с места и кинулся, как угорелый на улицу.

Ванька забежал в соседний двор. Группка людей в темных одеждах, скучилась у среднего подъезда.

С замиранием сердца парень подошел к ним. Его, не к месту парадный вид, чуть оживил печально застывшие фигуры у гроба.

Стриж дернулся, увидев Ваньку, и едва удержался, чтобы не броситься к нему.

Мать Вовки не сразу поняла, кто подошел, а когда признала друга сына, громко зарыдала. Ванька прижал ее дрожащую голову к своему плечу.

– Он так ждал тебя, Ваня…, – проговорила женщина.

Небольшой гробик, похожий на детский, стоял на табуретках. Ванька не узнал друга.

Вовка высохший, худой был не похож на того Колобка, которого он знал раньше. На сером впалом лице товарища лежала тяжелая печать смерти, но и она не могла скрыть муки, через которые прошел приятель и страдания его заблудившейся в этом мире души…

На Ванькину щеку выкатилась скупая слеза. Он склонился к холодному Вовкину лбу.

– Прости, что поздно пришел, дружище…, – сквозь ком в горле, выдавил парень.

Он столько раз, надрываясь, таскал его добротное тело на себе домой, но сегодня, когда гроб с истощенным бездыханным Вовкой, лег на его плечо, Ванька почувствовал такую неимоверную тяжесть, будто весь грешный мир обрушился на него сразу…

Траурная процессия направилась к машине. Вдруг, запертая в подвале Клякса, вырвалась каким-то образом, наружу. Она громко затявкала и заскулила одновременно. Все оглянулись и Ванька тоже.

Преданное животное помчалось вдогонку на своих коротких лапках, цепляясь брюшком за раскиданные по дороге ветки елок. Машина медленно тронулась. А собака, не переставая, бежала за своим хозяином, провожая его в последний путь. Высунутый красный язык, готов был оторваться совсем, ее хрипящее дыхание слышалось на расстоянии. Маленькая дворняга падала и поднималась снова, не успевая за машиной. Последняя уже скрылась среди многочисленного транспорта на шоссе, но Клякса не прекращала преследование. Она неслась, преодолевая встречный ветер и собственную слабость, пока рядом отчаянно не завизжали тормоза.

Водитель МАЗа выскочил из кабины. Раздавленное тело собаки, все в крови, как растоптанный тюльпан ярко алело посреди дороги.

– Куда тебя несло, бедолага…, – стянул кепку шофер. Он не знал, что та изо всех сил спешила встретиться со своим хозяином. Преданный друг, ни бросивший Вовку ни при жизни, ни после его смерти…

Ванька со… Стрижем сидели на детской вертушке, как когда-то после занятий в школе.

– Как, так получилось Стриж? – блеснули глаза парня. Он терял товарищей на войне, но здесь…

– Я на месяц раньше тебя вернулся, – начал Сашка, – Колобок, уже тогда ходячим трупом был. Когда увидел его в первый раз, испугался… Кости, обтянутые кожей, потерянный блеклый взгляд, исколотые руки… Живого места нет…Страшно.… Трясется весь, как эпилептик… Денег все у меня просил на очередную дозу.

– Фитиль? – сжимая кулаки, спросил Ванька.

– Да тут, теперь, целая система развита по продаже наркоты. Фитиль уже не фитиль, а целая лампочка Ильича. Свою не гласную охрану имеет из таких же уродов и обитает не в крысином подвале, как раньше, а в кафе на окружной.… Только, ты нашего Колобка и держал в руках…

Ванька прикрыл ладонью лицо.

– Я три месяца в госпитале провалялся, а ведь мог бы успеть…

– Как оно там? – спросил Сашка.

– И там, и тут хреново! – сжал повлажневшие глаза Иван, – Если бы ты, только, знал Стриж, как я устал терять друзей! – Ванька вздохнул и пригубил спиртное.

– Друг! – обхватил Сашка парня, – Я бы не пережил, если и с тобой бы, что-нибудь случилось! – он смахнул набежавшие пьяные слезы и тоже поднес стаканчик с водкой ко рту.

– Пусть нашему Круглому хотя бы, там хорошо будет…

Сашка слабо улыбнулся, кивая на Ванькин стакан.

– Переломила армия нашего спортсмена?

– Не армия, а война…, – поправил Иван, и опрокинул последний, – Вообще-то, на гражданке я пить не собираюсь, стану борьбой заниматься, как и раньше.

– Да, уж, мы тут за тебя все переживали.… Слушай, а поехали ко мне! – предложил неожиданно Сашка, – Я, теперь, отдельно от родичей в общаге обитаю. Пашу на стройке с утра до ночи, хочу собственную квартиру получить! – потянул Ваньку за рукав друг.

Иван попытался сопротивляться.

– Я дома еще не был толком… Лиза…

– Да, куда она денется твоя Лиза! – не отступал товарищ, – Красавица она у тебя, конечно, – покачал Стриж головой, – После родов, вообще, как артистка стала. Но и я, теперь, не один! Познакомлю тебя со своей Валькой. Она у меня тоже классная, хоть и старше на пять лет. Зато с опытом! – засмеялся подвыпивший приятель, – Ну, ты понимаешь…

Ванька слегка улыбнулся и согласился.

– Ну, разве, совсем ненадолго.… Не хочу в таком виде показываться перед Лизкой, – кивнул он на опустошенную бутылку.

– А, вот, моя берлога! – распахнул дверь перед Ванькой Стриж. Они вошли вовнутрь.

Крашеная блондинка сидела по-турецки на разложенном диване и наносила лак на ногти. Запах ацетона витал в воздухе. Кругом был беспорядок и разложенная повсюду одежда.

– И моя медведица! – захохотал Сашка, увидев свою любимую, – Валюха, знаешь, кого я привел?

Женщина вскинула серо-зеленые глаза.

Ванька, смущенно улыбаясь, поздоровался с ней.

Пьяный Стриж повис на шее друга.

– Это же Ванька! Я тебе про него рассказывал…

Валентина встала и, махая, только, что сделанным маникюром, подошла к ним.

– Очень приятно! Валентина!

Женщина была довольно симпатичной, если не сказать красивой. Аккуратно уложенные, выбеленные волосы, делали похожей ее на куклу. Длинные, густо накрашенные ресницы, так же интригующе моргали, как у последней. Однажды, посмотрев на них, уже ждал, когда же она хлопнет ими в следующий раз?

Глаза у нее просто горели. Ванька слышал такое выражение, но не думал, что так бывает в жизни. Смазливое лицо Вали настолько привлекало внимание, что недостатки фигуры уходили на второй план. У нее была полноватая талия и не пропорционально узкие бедра. Зато грудь выглядела потрясающе!

– Ты садись, Вань, будь, как дома, – плюхнул Сашка товарища на табурет, – Валюха, – подмигнул подруге Стриж, – Сообрази нам что-нибудь! – и он поставил на стол чекушку.

Валя, бросая искрометные взоры на солдата, загадочно улыбнулась.

– Санек…, – сморщила она носик и кивнула на накрашенные пальчики.

Сашка, дождавшись, пока любимая моргнет, оторвал взгляд от ее лица и, смеясь, проговорил:

– Красота женщины требует жертв, но почему-то всегда, только, от мужчины!

Ванька попятился к стене.

– Слушай, может, хватит на сегодня? Мы уже столько приняли …

– Не-не-не…, – замахал руками друг, – Мы пили за упокой Вовкиной души, а сейчас, выпьем за здравие наших!

Приятель решительно распахнул холодильник. Он был почти пустой. Где-то в уголке лежал шматок сала, посередине стояла начатая бутылка кефира, да, несколько яиц лежало в ячейках.

– Как ты относишься к яичнице со шпиком? – спросил товарища Александр.

– Как к любимой женщине, – улыбнулся озадаченному другу Иван, – Обожаю!

– Слушай, Стриж, а ты кого-нибудь еще из наших видел? – совсем немного пригубив спиртного, спросил Ванька. Он стал закусывать, приготовленной Сашкой яичницей, – Вкусно-то как! – покачал парень головой.

– Не поверишь…, – сказал Сашка, наполняя снова стопки, – Лякишеву на днях встретил. Ты себе представить не можешь, какая она стала! Сейчас, точно бы влюбился…

Ванька чуть не подавился.

– Опять завел старую пластинку…

– Не опять, а снова. У нее ноги, как парижская башня – длиннющие… и ходит так же, как французская модель, – Сашка повел плечом, изображая бывшую одноклассницу.

Ванька засмеялся, а Валентина понарошку нахмурилась.

– Санек, я так и ревновать начну…

– Валюха, – обхватил он ее за плечи, – Ты прекрасней спору нет…, – его голова упала в глубокий вырез женской блузки. Валя будто поправила ее, а на самом деле расширила обзор своей достопримечательности.

Ванька быстро отвел свои глаза в сторону. Женщина усмехнулась.

Чтобы замять неловкость парень спросил:

– Кроме ног, что еще нового узнал?

– Ты, сейчас, упадешь, но не так удачно, как я…, – приподнял Сашка голову с соблазнительной груди своей подруги, – Она, теперь, внештатным корреспондентом работает! Ну, и учится в институте, конечно…

– А наш «Придурок», чем занимается? – заерзал на стуле Ванька. Очередная искра из глаз Валентины обожгла парня. Более того, она положила руку с «кровавыми» ногтями ему на бедро, – «Вот, Сучка!», – зло подумал Иван.

– Еще по стопарику…, – поднял бутылку Стриж, все больше пьянея, – Академик учится на академика в Москве…, – проговорил приятель заплетающимся языком, – Ну, это ты знаешь….

Сашку совсем развезло. Он рухнул бы со стула, если Ванька вовремя не поддержал его.

– И часто он так? – спросил парень у Валентины.

Та пожала плечами.

– На стройке все такие…

– Давай на диван отнесем, – предложил Иван.

– Вот, еще! И рядом с яичницей отдохнет! – порхнули ее кукольные ресницы, – А диван, еще может пригодиться, – хихикнула Валя, – Тяжело, небось, было без женской ласки два года? – провела она накрашенными коготками Ваньку по шее, словно прицеливаясь, в каком месте удобнее ее перегрызть.

– Там, откуда я вернулся, не до ласк было, – резко поднялся парень. Он в одиночку дотащил Сашку до постели, расстегнул ему ворот рубашки. Увидев скомканное одеяло в углу, накрыл им друга.

Женщина ухмыльнулась, наблюдая за ним.

– Ну, и друзья у моего Санька. Один другого лучше. Покойничек наркоманом был, а бравый солдатик – импотентом оказался…

Ивана чуть не стошнило от лицемерия этой женщины-куклы. Он бросил на нее свирепый взгляд.

– Мне пора, – хлопнул он дверью.

Ванька вернулся домой, когда уже совсем темнело. В квартире тоже было сумеречно и тихо, только, на кухне горел свет. Парень заглянул туда. Остывший, не дождавшийся его ужин, стоял на плите.

Иван подошел к спальне и тихонько приоткрыл дверь. Он увидел рассыпанные по подушке волосы жены и внутри у него заныло.

Лиза спала, подложив руку под голову. Она была прекрасна! Ее кожа светилась в тусклом свете фонаря, лившемся с улицы и, казалась, бархатной. Пухлые, как у ребенка губы, были чуть приоткрыты. В кружевном вырезе сорочки соблазнительно белела грудь женщины. Уткнувшись в нее, рядом посапывал маленький Сашка.