– Тимур – проблемный мальчик…, – не одобрила директор ее выбора, – Я обязана предупредить. Дело и до милиции доходило.… Потом почти подростковый возраст и он же другой национальности.… Этого не скрыть…

– Только, он, – еще настойчивее повторила женщина. Огромные оливоподобные глаза мальчишки с первого взгляда оставили ожоги на ее душе, как солнце на коже. Наташка чувствовала – он тот, кого она искала!

Тимур по окончании школьных занятий, запрыгнул в автобус и не поехал в детский дом, как положено, а отправился на железнодорожный вокзал. Мальчика, притягивало это всегда бойкое место, где постоянно толпились люди, собаки и кошки вперемежку. Чемоданы и сумки отъезжающих, будто разноцветные слайды, мелькали у него перед глазами, давая простор юному воображению.

Мальчишка специально выбегал на платформу и провожал взглядом, бегущие мимо поезда. Особенно он любил «скорые». Рев и грохот, сотрясающий землю, пробирал мальчугана до костей. Дрожь от проносившихся составов передавалась его слабому тельцу и его натянутые нервы, казалось, тоже гудели, словно провода высокого напряжения. Как капитан смотрит вдаль и ищет берег, мальчик искал собственный причал, в своей надломленной жизни, в самом ее начале… Он приходит сюда с надеждой, что когда-нибудь один из этих вагонов увезет его далеко-далеко, где у него будет свой дом, как раньше, утопающий в зелени и родные люди рядом…

Мальчик вышел на площадку перед перроном. Розовощекая бойкая продавщица, как богиня Изобилия, стояла у контейнера с пирожками. Рядом безбоязненно, между ног торопящихся людей прохаживались воркующие голуби.

– Заверните три с мясом, пожалуйста, – попросила, подошедшая покупательница.

Продавщица открыла контейнер. Горячий аромат жареного мяса ударил по обонянию голодного мальчика. Голова у Тимура закружилась. Он шуганул незаметно птиц и те шумно поднялись в воздух.

– Смотрите, смотрите! – закричал следом Тимур, тыча пальцем в сизокрылую стайку, – Мертвый голубь!

– Где, где? – уставились женщины в небо.

Пока они соображали, мальчишка схватил приготовленный товар.

– Ах ты, паршивец! – кинулась было за ним одураченная «богиня», но ребенок растворился в шумной людской толпе.

Счастливый Тимур расположился на остановке и откусил украденный пирожок. Лохматая, бездомная псина подошла к нему. Грязная шерсть, вся в репьях свисала с тела собаки. Последняя потянула носом в сторону еды и посмотрела на мальчика тусклыми, гноящимися глазами.

– А ну, пошла отсюда, холера! – пнул несчастную какой-то дядька. Собака скуля, больше от обиды, чем от боли, спряталась за остановку.

Мальчик соскочил со скамьи и кинул ей недоеденный пирожок.

– Держи, Холера! – улыбнулся он. Придуманное мужчиной прозвище, показалось ему забавным.

Пес не сразу решился взять угощение. Он еще раз глянул на дядьку, потом на мальчика, словно у каждого из них спрашивая по очереди разрешения.

– Ешь, ешь…, – коснулся его замусоленной шерсти Тимур.

Собака в одно мгновение проглотила подношение и посмотрела на пакет с оставшимися пирожками.

Мальчик вздохнул:

– Что с тобой делать…, – и отдал их собаке.

Тимур поднимался по лестнице, когда его обозвали ребята.

– Где тебя носит? К тебе пришли…

Мальчишка захлопал ресницами: «Кто к нему может придти?». Он еще больше удивился, когда увидел приближающуюся к нему Наташку.

– Здравствуй. Это я тебя жду.

Красивая русская женщина с каштановыми волосами и зелеными, как у кошки, глазами, стояла перед Тимуром. В первую минуту он подумал, что она из детской комнаты милиции. Мальчик от растерянности открыл рот, решив, что это все из-за пирожков.

– Я собаке их отдал…, – промямлил он.

– Что? – не поняла его Наташка, и пошевелила онемевшими пальцами.

Только, теперь, мальчик заметил в ее руках дорогую индийскую сумку, у его мамы была такая же… Из последней торчала его любимая арахисовая халва. Он почувствовал себя таким же псом, как Холера… Тимур сглотнул слюну.

– Меня зовут Наташа, – сказала незнакомка и запнулась, – Я живу совсем одна и мне очень грустно… Я хотела бы проведывать тебя иногда, если ты не против?

– Ты хочешь меня усыновить? – назвал вещи своими именами Тимур.

Наташка робко кивнула.

– Если ты согласишься…

– А, что у тебя в сумке? Гостинцы? – не выдержал мальчик.

Наташка засуетилась, выставляя вперед подарки.

– Это все мне?! – воскликнул Тимур и, споткнувшись на ее взгляд, ждущий ответа, добавил, – Я-то, может быть, и соглашусь, а вот ты…

В детдом Наташка пришла с Алексеем. Женщина нервничала, хотя и пыталась выглядеть бодрой, даже пару раз пробовала пошутить. Она изо всех сил старалась скрыть волнение. Однако Лешка чувствовал, как дрожал ее локоть, которым она упиралась ему в ребра.

– Прямо образцовая супружеская чета, – съязвил Лешка про их странную пару, чтобы как-то отвлечь Наташу. Увидев идущего им навстречу директора, он приклеил улыбку на свое циничное лицо.

– Здравствуйте! – поприветствовала та их первой, – Очень рада вас видеть. Значит, вы не передумали? А то у нас по-разному бывает, я уже говорила…

– Да, что вы! – воскликнула Наташка, – Как можно, я же ему обещала.

– Это хорошо, что вы пришли с мужем, – улыбнулась директриса лично Лешке, – Мальчик, сейчас, подойдет, я уже послала за ним. Сообщите сами ему или мне сказать? – посмотрела женщина на Наташку. Та открыла рот, но не успела ответить.

– Сами, – неожиданно встрял Лешка, – Важные решения должен принимать мужчина, – тоже улыбнулся Алексей начальнице, и получил пинок локтем в худой бок от Наташки, – Вы со мной согласны? – спросил он, обращаясь к директрисе, будто не почувствовав последнего.

Та пожала плечами.

– Должно быть…

Наверху послышался шум. Все оглянулись. Кто-то очень спешил.

– Это Тимур, – догадалась директор, – Я вас оставлю. Удачи вам! – она поспешила удалиться.

Перепрыгивая через два порожка, к ним бежал чернобровый мальчишка. Он влетел в вестибюль и с разгона притормозил, увидев рядом с Наташкой Лешку.

– Это твой муж? – вместо приветствия спросил мальчик, – Или любовник?

От его слов губа у Лешки смешно оттопырилась. Наташка же, казалось, не удивилась.

– Просто друг. Мой и твой, теперь, тоже, – спокойно сказала она.

– А-а…, – протянул мальчишка, будто и впрямь все, понял. Глядя на большой пакет, который держал Алексей, он снова спросил, – А, что ты мне принесла, сегодня?

– Тимур, давай договоримся, – положила Наташка ладонь на его пушистую черную голову, – У всех нас есть имена. Меня зовут Наташа, его, – указала она на Лешку, – Алексеем.

Последний не удержался и, щелкнув каблуками, состроил гримасу.

Мальчик рассмеялся, обнажив свои красивые зубы.

– Он смешной, твой друг, – и спустя секунду добавил, – И мой, теперь, тоже…, – не дождавшись ответа на свой вопрос, мальчишка сам заглянул в черный глянцевый пакет.

– Что это? – удивился он, увидев вместо еды, какие-то вещи, – Ты Наташа не принесла мне ничего вкусненького? – разочарованно проговорил мальчик.

– Вкусненькое ждет тебя дома, – как можно ласковее произнесла Наташка, – А это – новая одежда для тебя, – Или ты не хочешь поехать ко мне в гости?

Мальчик растерялся.

– А ты не боишься, что я у тебя что-нибудь стащу?

Лешка не к месту и не вовремя подал голос:

– А у тети Наташи всего так много, как в магазине, таскай себе, сколько хочешь…

Наташка бросила на мужчину свирепый взгляд, готовая укусить.

– Не слушай его, Тимур. Просто, Алексей любит пошутить.

Мальчик снова показал свои неотразимые зубы.

– Он, что в цирке клоуном работает?

Чтобы замять инцидент, Наташа сказала:

– Зачем тебе красть? Ты просто скажи, что тебе понравиться и я подарю. Согласен?

Мальчик радостно закивал головой.

– Согласен!

Наташка тоже обрадовалась и подумала, что не зря училась в педагогическом вузе пять лет. Но тут мальчик огорошил их новым вопросом:

– Сигареткой не угостишь, друг Алексей? – устремив на Лешку свои чернючие, как безлунная ночь, глаза.

Лешка оторопел от его слов и даже забыл пошутить.

– …Вообще-то, я не курю, – ответил с запозданием мужчина и тут же наверстал упущенное, – Может, у тети Наташи есть?

– Глупая шутка, Алексей! – открыто разозлилась Наташка, – Ты же знаешь, я тоже не курю, – пальцы ее нервно скользнули в накладной карман, где лежала пачка «Столичных».

Мальчишка досадливо махнул рукой.

– Два дня уже без курева…

Его слова напугали Наташку, но ненадолго, она и тут нашлась.

– Тимур, а если вместо сигарет я тебе каждый день буду пирожные покупать, ты бросишь это занятие?

Мальчик пожал плечами.

– Надо попробовать…

Лешка снова влез в разговор.

– Именно, так я и покончил с вредной привычкой. Если бы не пирожные, я давно бы погиб в сигаретном дыму…

Мальчик недоверчиво глянул на женщину.

– Он опять шутит?

Наташка, готовая растерзать своего дружка, как-то странно улыбнулась.

– Нет, Тимур, если бы дядя Леша пошутил, сейчас, то сильно пожалел, что не погиб тогда от сигаретного смрада, потому что более ужасная смерть грозит ему! – она впилась в руку приятеля своим отточенным маникюром.

Лешка оголтело провопил. На его крик из кабинета напротив, высунулась чья-то голова.

– Все в порядке, – выдавил из себя улыбку незадачливый остряк.

– А с вами не соскучишься, ребята! – громко захохотал мальчишка.

Тимур вошел в Наташкину квартиру. Последняя показалась ему царскими палатами. Кругом все было, так чисто и красиво, как в музее, в который их водили на прошлой неделе.

– Я что, теперь, здесь буду жить?

– Если захочешь, – ответила Наташа.

Мальчишка еще с минуту сомневался, а потом с разбега заскочил на большой диван. Дорогое красивое покрывало сползло на пол. Мальчик испугался и притих, но Наташа, только, улыбнулась.

– А спать я тут буду? – не унимался Тимур.

– Если захочешь, – снова сказала женщина.

Мальчик радостно подпрыгнул к потолку.

Тимур уплетал после вкусного обеда свою любимую халву, пока добрая тетя Наташа разговаривала по телефону. Мальчишка потихоньку начинал привыкать к непривычной домашней обстановке. Он уже спокойно, без волнения разглядывал окружающий его интерьер. Вдруг, на полке, среди множества книг, рядом с фарфоровой статуэткой, Тимур заметил цветную фотографию ребенка. Мальчишка встал и подошел поближе. Замусоленными сладкими пальцами он взял фото.

Веселый светлоглазый школьник смотрел прямо на него, будто смеялся над ним. Тимур разнервничался от его широко распахнутого взгляда. В этот момент в комнату вошла Наташа.

– Это мой сын. Максим…, – сказала она.

– Зачем ты привела меня сюда? – закричал, вдруг, мальчишка, – У тебя есть он!! Зачем?! – он ударил ненавистную фотографию о пол. Стекло разлетелось по сторонам. Тимур начал топтать фото.

Наташка кинулась спасать его. Один из осколков долетел до ее руки и поранил. Алая кровь потекла по запястью женщины. Она села на корточки и заплакала, расправляя помятую фотографию.

Тимур, сопя, подошел к ней.

– Прости… Тебе больно? – виновато глянул он на рану.

– Наташка закивала, поднося фотографию к губам.

– Да… Очень больно… Он умер пять месяцев назад…

Мальчик сглотнул слюну.

– Я догадался…. Но это нечестно жить со мной, а любить его!

Женщина робко обняла Тимура, боясь испачкать порезанной рукой.

– Его я буду любить, потому что это – он, а тебя – потому, что это – ты! – провела она краешком ладони по щеке мальчика.

– А ты, правда, заберешь меня, не обманешь?

– Я обязательно заберу тебя, как, только, оформлю документы…

– Но, учти, – еще обиженный, проговорил Тимур, – Мамой я тебя звать никогда не буду!

– Согласна! – засмеялась сквозь слезы Наташка, – Но другом-то твоим разрешишь мне быть?

– Подожди, – вырвался мальчишка из ее объятий и поднял осколок стекла. Неожиданно он полоснул им себя по руке.

– Что ты делаешь?! – в ужасе закричала женщина.

На лице Тимура засверкала его неотразимая бриллиантовая улыбка. Он приложил свою порезанную ладонь к ее ране.

– Вот, теперь, мы с тобой одной крови! А, что у тебя еще вкусного поесть можно? – задал мальчишка свой любимый вопрос.

Солдаты сидели, прислонившись к серым горячим камням, и ждали сигнала сержанта.

Серега лежал поодаль, не отрывая глаз от бинокля.

Ванька, щуря свои глаза, смотрел на безликое палящее небо, покусывая высохшую травинку. Солнце, как разбитый бледный желток растеклось по небесному своду, и лишь его уцелевшая маленькая точка ярко светилась в вышине, прямо над головой.

– Везет, вам, ребята, скоро до дома…, – глянув на беспечно глазеющего в небо товарища, сказал прибывший последним в их команду срочник.

– Не сглазь, Чебурашка, – заругался на него Вадим, – А, то будешь у меня оставшиеся месяцы службы уши на кнопочки к голове пристегивать.

– А, чего бояться с нами же сверхъестественная сила, – покосился молодой паренек на Ивана, и засмеялся.

Тот промолчал, даже не повернул голову.

– Вань, скажи хоть что-нибудь, – посмотрел Вадим на друга.

– Грозу хочу настоящую, с молниями и громом…

– Ну, ты даешь, – обозвался сержант, не прекращая наблюдения за дорогой, – Хочу грозу в начале мая! – перефразировал он поэта, – Сказал бы женщину, я бы еще понял!

При слове «женщина» Ванька вспомнил своего Лисенка и улыбнулся. Он потрогал карман рубашки. В нем, напротив, сердца, лежала фотография сына. Скоро они встретятся. Без малого два суровых армейских года, тяжелым грузом, будут преследовать память всю оставшуюся жизнь, но и они, несмотря, ни на что, подходили к концу. Последние дни службы, хоть и, казались, невыносимо долгими, потихоньку, но безвозвратно таяли, как мартовский снег. Им даже не надо было дождаться всеобщего приказа министра Вооруженных сил об увольнении в запас. Для них – особый приказ. Год и восемь месяцев службы в Афганистане подходили к концу. Остальное по желанию. Но у Ваньки было одно желание – поскорее увидеть свою семью.

– А мне сена хочется понюхать…, – сказал Пашка, – Оно так вкусно пахнет! Клубникой, ромашками…

– Ты, что корова? – засмеялся Вадик

– Нет, он бык! – гоготнул вместе с ним Ванька.

– Я, мужики, когда вернусь домой, – продолжил мечтать Орленок, – Первым делом в ЗАГС пойду. Моя Галечка-гаечка, как декабристка, честно ждала меня. Мать писала, даже в кино с подружками не ходила.

Притихший Артем, бросил беглый взгляд на Пашко.

– Везучий…

– А почему Гаечка? – спросил ушастик.

Пашка улыбнулся.

– Я когда свой «Восход» ремонтировал, гайку ей в шутку на палец надел. Не поверите, она ее год проносила.… А, теперь, вот, хочу ей настоящее кольцо подарить….

Ванька глухо засмеялся.

– Ты чего? – задиристо глянул на него Орленок.

– А я для своей первой девчонки цветок с окошка утащил из дома и лошадь за двенадцать рублей купил в галантерейном отделе…

– А, что такая дорогая-то?

– Бронзовая.

– А, почему лошадь? – удивились разом товарищи.

– Потому, что там бюст Владимира Ильича был и голова этой коняги, – проговорил улыбающийся Ванька, – Лошадь мне симпатичнее показалась…

Ребята засмеялись.

– Ну, ты и приколист, Вано. Она тебя не выгнала с таким подарком?

– Не-а, – вспомнил Иван Алену, и вздохнул по тем беззаботным дням, – Отпускать не хотела…

– Ах ты, Рыжий Бес! – толкнул парня хохочущий Вадик.

– Поделился бы с товарищами секретом, Дьяволенок, за что тебя, так девчонки, любят?! – оторвал на секунду от бинокля свой взгляд сержант, и, улыбаясь, оглянулся на товарища.

– За цвет волос, наверное…

Парни снова засмеялись.

– Столица, – посмотрел Вадик на Артема, – Теперь, твоя очередь, колись!

– А мне нечего рассказать. У меня не жены, не девушки нет…, – уставившись в безликие камни, без эмоций ответил парень, – Вот, вернусь домой, карате заниматься продолжу… Может, даже пацанам преподавать начну…

– А вы, товарищ сержант, – обратился Орленок к Сереге, – Расскажите, что будете делать, когда наших из Афгана выведут?

– Восстановлюсь и закончу учебу…

– Вы тоже в вышке учились?

– Юридическом…

– Вот, это, да! – присвистнул Пашка.

Ребята уставились на сержанта.

– А вы раньше не говорили… Тоже из-за женщины учебу бросили?

– Можно, сказать и так…, – невесело улыбнулся Серега.

– Сочувствуем…

– Это другое…, – осматривая местность, сказал сержант, – У нас руководитель курса был сволочь, еще та… Взятки брал, а с девчонок другую дань взимал… Ну, я, однажды, стал свидетелем, как он мою однокурсницу домогался…, устроил скандал, спас бедняжку…

– И, что поперли после этого благородства? – шевельнул своими большими ушами Чебурашка.

Сергей усмехнулся.

– Вот, еще… Сам академку взял и в военкомат пошел…

– А, чего, так погорячились, товарищ сержант, если все обошлось?

– Представляете, – ухмыльнулся Серега, казалось, ему и, сейчас, было противно, – Прихожу на следующий день в институт, а она эта пташка-милашка, выпархивает из его кабинета такая веселенькая с зачеткой в руках и юбчонку одергивает на ходу… Тошно стало как-то после всего…

– Да, уж…

– Тише! – услышав звук мотора, в один миг переключился Сергей с воспоминаний на реальность. Он дал знак рукой своим товарищам.

Солдаты замолкли и напряглись.

Старая, запыленная машиненка, выпрыгнув из-за расщелины, шустро приближалась к ним.

– Вот, и дождались, – враз сделался сосредоточенным сержант.

Среди гула мотора, вдруг, послышалось блеяние.

– Что это? – высунул Чебурашка свою лопоухую голову из-за укрытия. Облезлый, дощатый кузов грузовика был набит овцами, – Вот, те на…, – почесал он затылок, – А, говорили машина с оружием…

– Да, с баранами мы еще не воевали! – заржал Вадик, – Сколько шашлыка…, – сглотнул он слюну.

– С таким неприятелем мы точно в два счета справимся, – расслабился раньше времени Орленок.

– Мой тренер, всегда говорил, – сплевывая на землю травинку, произнес размерено Иван, – Никогда нельзя недооценивать противника… Слишком складно как-то получается, вам не кажется, товарищ сержант? Как бы удача бы от нас не отвернулась.

– В удачу верят неудачники, – оборвал его Сергей, – А удачливые – в себя!

– Здорово ты сказал, командир, – качнул головой Вадим.

– Это не я, а Альфред Даниэль-Брюне…, – поправил его Серега.

– Кто, кто?

Сергей оторвал бинокль от глаз.

– Хватит разглагольствовать. Значит, так, Григорьев на тебе водитель. Целуешь его в височек, берем аккуратно «пассажира», чтоб ни один волосок с его головы не упал, грузовик в расход и по домам! Вопросы есть?

– А, если он лысый? – хохотнул Вадик.

– Шутить потом будем, Шарлай, когда приказ выполним. Ну, а по-серьезному, если с этим козлом мусульманским что-то случится, сам тебе башку оторву!

Иван прицелился и выстелил два раза подряд. Водитель упал на лобовое стекло. Грузовик подпрыгнул и съехал с дороги, уткнувшись колесом в каменистую обочину. Из-за дощатых бортов, раздалось отчаянное блеяние животных и тут же, следом застрекотали автоматные очереди.

– Вот, тебе и бараны… На каждого – по пастуху…, – выругался сержант и сплюнул на камни…

«Пассажир», выпрыгнул из кабины, оглядываясь на застрявшую машину. Прижимая черный кожаный портфель к груди, он побежал к камням, поросшим жидкими кустами, пытаясь пробраться назад к расщелине.

– Уйдет гадюка! – проскрипел зубами Серега, – Сазонов! – крикнул он Артему, – Займись «пассажиром»!

Артем кивнул и начал выползать из укрытия. Автоматная очередь, как брошенный в воду камешек прошила и приподняла выжженную солнцем землю рядом с ним.

– Григорьев, прикрой Столицу! – приказал сержант Ваньке и выпустил обойму в сторону духов, – Мужики, отправим их души к Аллаху и сматываемся отсюда!

Солдаты оголтело застрочили в деревянные борта машины. С кузова, перевесилось тело овцы.

Иван набычился: «Не получите моего друга, гады!», – прицелился он и коснулся пальцем спускового крючка. Рядом с простреленной овцою повисло, обмотанное тряпьем, тело.

Артем почти добрался до цели, когда безобидный на вид мусульманин с портфелем, похожий на деревенского учителя, выскочил из-за своего укрытия.

Ванька, боковым зрением увидел гранату в его руке и резко развернул ствол автомата.

– Живым! – по сумасшедшему заорал рядом сержант.

Пассажир передернулся от боли и схватился за запястье, однако было поздно. Брызги камней и земли взлетели в воздух и скрыли от них товарища.

– Артем! – по полоумному заорал Иван и бросился, как полоумный под огонь.

– Вернись, Григорьев!– закричал ему вслед Серега, – Я тебе приказываю!

– Там же Столица! – пытаясь перекричать грохот боя, орал Иван. В его голове застыла вздыбленная гранатой земля, и тело товарища, погребенное под ней…

– Артюха! – заметил парень лежащего на краю воронки друга.

Солдат, наполовину засыпанный землей, не двигался с места.

– Артюха! – отчаянно начал трясти за плечи его Ванька.

Москвич зашевелился.

– Столица! – радостно воскликнул Иван и прижал бессознательное тело товарища к себе.

Раненный простонал.

– Все будет ништяк, приятель…, – охрипшим от крика и волнения голосом, проговорил Ванька, пытаясь вытащить друга из-под насыпи и обстрела.

– Нога…, – слабый голос товарища был почти не различим среди грохота боя. Но Ванька сердцем услышал его.

– Потерпи, друг…

– Что… Что там… Серьезно? – едва слышно, спросил Артем, теряясь в реальности.

Иван бросил мимолетный взгляд на выжженную небесным светилом и войной землю. В горле встал ком.

– Да, так…, – запинаясь, ответил он, сглатывая набежавшую слюну. Трясущимися пальцами Ванька начал стягивать с себя ремень.

Веки товарища задрожали. Он чуть приоткрыл глаза.

– Каратист, теперь, из меня никудышный…, – сморщенная гримаса исказила лицо приятеля.

– Со спортом, тебе, точно, завязать придется, дружище, – наложил импровизированный жгут Иван и бросил робкий взгляд на остаток его конечности.

– «Пассажир» …, – выдавил Артем и отключился.

– Я все сделаю, не переживай, – гневно сверкнул помутневшими от горя глазами Иван в сторону кустов, – Я выманю эту гадюку…

Тимур возвращался из школы. Перебросив ранец через плечо, в расстегнутом нараспашку пальто, без шапки он шагал по тротуару. Любитель свободы, со своеобразным характером, и заложенной в крови неуемной гордостью, он не терпел каких-либо ограничений. Как птица рвется из клетки на волю, он не мог долго находиться взаперти.

Мальчик, который час бесцельно плутал по переулкам, когда почти забытый запах затеребил его ноздри. Из двухэтажной старинной постройки доносились ароматы его родной национальной кухни.

Тимур остановился, наслаждаясь им. Он с трудом помнил мать, пожар и время почти все выжгли из его сиротской души, а вот, этот запах, ассоциирующийся с домом, с семьей, до сих пор, сидел где-то в глубине ее, словно корни, глубоко в земле.

– Вкусно пахнет?

Мальчишка вздрогнул и оглянулся.

Морщинистая рука легла на его, еще слабое плечо. Лицо незнакомого старика, склонилось к нему.

– Где ты живешь? «Я тебя раньше не видел?» —снова спросил мужчина юного сородича.

Тимур промолчал. Акцент пожилого незнакомца что-то всколыхнул в его памяти. Мальчик уставился на него.

– Пойдем! – потянул старик ребенка за рукав.

– Куда? – начал было сопротивляться мальчишка, – Я вас не знаю!

– Не бойся, разве ты не мужчина, не сын своего отца?! – улыбаясь, сказал незнакомец.

– У меня нет отца. Я детдомовский!

– Ай, ай, ай, – зацокал языком дед, – Убереги тебя Аллах от всех бед! – начал причитать он и позвал, – Фатима!

Грузная женщина выглянула с балкона первого этажа.

– Принимай гостей!

Лепешка была горячей, сочной и настолько вкусной, что Тимур, давясь, старался запихнуть в рот кусок побольше, словно пытался наесться на всю жизнь.

– Куда спешишь? – глядя на него, улыбнулась Фатима, – Не спеши. Ешь спокойно. Чем вас там, только, кормят…, – покачала головой женщина.

– Манной кашей! – благодарно улыбнулся ей в ответ Тимур.

Мальчик погладил свой раздувшийся живот и неприлично громко рыгнул. Добродушная Фатима, протянула ему чашку со свежезаваренным чаем.

– Выпей. Это успокоит твой желудок…

Тимур не заметил, как в комнату заглянул коренастый человек и посмотрел на него.

– Зачем ты привечаешь этого мальчишку, Ахмед? – спросил мужчина у старика, – У тебя на него планы?

Ахмед прокряхтел.

– Возможно.… И потом ты же знаешь, мы своих не бросаем.

– Но он, же еще ребенок! – сверкнул отточенным взглядом тот.

– А твой Исмаил не был ребенком? – больно ужалили мужчину маленькие глазки Ахмеда, словно, тот случайно растревожил спящих змей.

Мужчина тяжело вздохнул. Ненависть к людям не его национальности родилась, именно, после смерти сына. Когда его малыш умирал, дорогое импортное лекарство отдали русскому ребенку…

Старик похлопал земляка по широкому плечу.

– Они, – кивнул он в сторону мальчишки, – Будут восстанавливать справедливость. Наше дело – раскрыть им глаза…

– Раскрыть глаза? – усмехнулся чернобровый собеседник, – Гипноз, насколько мне известно, усыпляет…

– Мой дар, – воздел руки вверх старик, – Ниспослан Аллахом, а значит, не несет в себе ничего дурного…

Тимур допивал чай, когда гостеприимный хозяин подсел к нему.

– Придешь завтра?

Мальчишка сверкнул своей ослепительной улыбкой.

– А вам не накладно будет, дедушка Ахмед?

– Сынок, – вздохнул мужчина. Его небольшая седая бороденка задергалась, – Мы тоже с Фатимой осиротели, когда нашу единственную внучку Алию убили шайтаны…

Мальчик подавился кипятком.

– Кто?!

– Кровожадные твари, оборотни, которые могут принимать любой образ…, – с такой ненавистью проговорил Ахмед, что у Тимура на коже выступили мурашки.

– А кто они такие эти шайтаны, как выглядят, дедушка?

– А ты приглядись вокруг.… Думаешь в твоем детском доме люди?

Тимур непонимающе уставился на него.

– Это шайтаны в людском обличье! С шакальими мордами, пастью волков…

Мальчик раскрыл рот.

– Ты всегда жил там? – осторожно спросил Ахмед.

– Нет…, – напряг память Тимур, – В первый интернат я попал после того, как сгорел наш дом …

Дед закачал головой.

– Ай, ай, ай…, – по привычке произнес он, – Ты помнишь, как это произошло?

– Помню…, – сморщил лоб мальчик, – Когда проснулся – огонь кругом был, и сестренка за стеной плакала…. Я в окно успел выпрыгнуть со второго этажа…. А потом…, – мальчик съежился, будто вместо горячего чая съел десяток ледяных эскимо, – Когда очнулся в больнице, мне сказали, что я один остался….

Ахмед погладил голову Тимура своей костлявой рукой.

– Это не огонь убил твоих родных, сынок…

Мальчик замер. Его рот задрожал от напряжения.

– Это все шайтаны…

Тимур вышел на солнечную улицу. Озорные ручейки, словно наперегонки, весело бежали по дорожке. Мальчик не удержался и шлепнул свой ботинок в весеннюю лужицу.

В воздухе пахло набухающими почками тополей, а над головой горланили прилетевшие грачи, и скоро разговоры Ахмеда про неизвестных страшилищ с волчьей пастью, так напугавшие его детский разум, развеялись в лучах яркого света, щедро лившегося с неба, как ароматный напиток Фатимы из начищенного медного чайника.

Тимур вошел на территорию детского дома и увидел дворника дядю Петю. Мальчик представил вместо добродушного усатого лица мужчины, вытянутый псиный нос и стоячие вверх уши, как у волка… Таким виделся Тимуру шайтан – человек со звериным лицом. При этом метла в руках дяди Пети-шайтана выглядела очень забавно. Мальчик рассмеялся своему воображению и, подбежав к нему, протянул ладошку.

– Привет!

– Явился, – улыбнулся в ответ мужчина и, как взрослому пожал ему руку. – Ты, наверное, в третью смену учишься, – глянул он на часы.

Маленький пройдоха, незаметно выудил из кармана сатинового халата дворника пачку «Беломора», и довольный побежал вовнутрь.

Сытый и уставший от похождений Тимур упал на кровать и быстро начал задремывать. Заходящее солнце озарило стены комнаты, а мальчишке пригрезилось – это огонь. Он увидел тоненькие ручки сестренки, тянущиеся из красного пламени, хотел помочь и… проснулся. Только, его голова еще горела. В комнату вбежали товарищи, а ему показалось – волчата…

Мальчик регулярно, теперь, встречался со своим новым знакомым – дедушкой Ахмедом. Каждый раз, тот рассказывал новую, но не сказку, а жуткую историю про шайтанов, и скоро Тимур начал действительно разглядывать в человеческих лицах черты ужасных существ. Ему уже больше не было смешно, как в первый раз, некогда стало, и заниматься всякими шалостями, любоваться просыпающейся после зимы природой, даже воровать…. Мальчишка, теперь, почти совсем не улыбался. Все решили, что это из-за Наташи, он стал серьезнее, дисциплинированнее.

Тимур носил на шее амулет, подаренный Ахмедом, который позволял распознать тварей. Он видел их почти в каждом человеке, кроме Наташи. В ней Тимур не сомневался – она была человеком, его другом.

В этот день мальчик пришел, как обычно. Фатима напекла его любимых лепешек, но они больше не интересовали его.

– Дедушка Ахмед дома? – спросил он.

Ахмед появился вместе с незнакомым дядькой, таким же, как Тимур чернобровым, с темными горящими глазами. Мальчик дотронулся до амулета. Нет, это был не шайтан.

– На все воля Аллаха, Мухаммед! – возвел руки к небу старик и, заметив мальчишку, заулыбался, – А, вот, и наш Тимур! Мы, как раз про тебя говорили, – потрепал он мальчика плечу.

– Здравствуйте!

– Да, прибудет с тобой Аллах! – погладил он его голову. Старик, как-то странно посмотрел на Тимура, будто сомневаясь в чем-то.

– Что случилось, дедушка Ахмед? – заметил его растерянность тот.

– Хочешь отомстить шайтанам за своих близких? – наконец, решился спросить Ахмед.

Тимур бросил на него взгляд преданной собаки.

– Как?

– Хочешь или нет?! – сердито повторил старик.

– Да! – почти прокричал мальчик. Его сестра каждую ночь звала на помощь, каждую ночь он напрасно пытался вытащить ее из огня. Он оглох от ее крика, он сходил с ума от этих нескончаемых снов…

– Вот, – протянул дед ему ранец, – Завтра в школу ты поедешь с ним. Утром Мухаммед оставит его для тебя у ворот.

Мальчишка уставился на ранец. Он точь-в-точь был, как его.

– Только, смотри не открывай! – строго-настрого предупредил Ахмед, – Поклянись своей погибшей матерью, что не откроешь!

– Клянусь! «Что в нем?» —спросил мальчик.

– Смерть для шайтанов!

– Ты сядешь в свой автобус, оставишь портфель где-нибудь незаметно в салоне, а сам выйдешь на следующей остановке, – вместо Ахмеда продолжил незнакомый мужчина. Его акцент защекотал напряженные нервы ребенка.

– И все? – еще больше удивился Тимур.

– Поверь, этого достаточно, – закачал своей маленькой бородой старик.

После встречи с Ахмедом Тимур не сразу отправился в детский дом. Он весь вечер прокатался на городском автобусе.

«Как с помощью ранца, он сможет отомстить кровожадным шайтанам?», – никак не мог взять в толк мальчишка. Он так долго и напряженно думал, что задремал.