Такие сложные простые истины

Мужчина изумленно поднял брови. В его глазах запрыгали веселые огоньки. От этого взгляда можно было сойти с ума, но я стойко удержалась.

– Иван Федорович, – он галантно поклонился. Ася прыснула от смеха.

Какое странное, архаичное имя! А главное, оно совершенно не подходило к его красивой античной внешности. И самое удивительное, что он тоже это понимал, потому что на мой недоуменный вопрос:

– А почему Иван Федорович?

Развел руками и с полуулыбкой на лице ответил:

– Потому что родители так назвали.

– Извините, – опомнилась я. – Не хотела вас обидеть.

– А я и не обиделся. Вам всё понятно, больше вопросов не будет?

– Будет.

Моё категоричное заявление нисколько его не шокировало, он только скрестил руки на груди и внимательно уставился на меня, вернее стал пристально разглядывать сверху вниз. Я почему-то принялась лихорадочно отстёгивать злосчастный бейджик, застёжка которого сцепилась с моей брошью.

– Я не та, за кого вы меня приняли, – лепетала себе под нос, не поднимая глаз. – Это какое-то недоразумение.

– Разве вы не работник из патронажной фирмы? – вопрос простой, не сложный, но я замешкалась. Тем более, почувствовала, что сзади кто-то тихонько дёргает за мой рукав. Это была Ася, больше некому. – Вы не из МОО «Нежные руки»?

Он отобрал у меня бейджик и теперь крутил его в руках. На его губах играла двусмысленная улыбка. Ещё бы! Этот негодяй прекрасно знал о своём магнетическом влиянии на женщин и умело им пользовался. Меня это просто взбесило.

– А вы в этом сомневаетесь? – сделала я ударение на последнее слово и не отвела взгляд. – Но есть причины, по которым я определенно не могу поселиться в вашем доме даже на несколько дней.

– Какие, например? – его спокойный и нежный голос подкупил меня с головой.

– У меня с собой нет никаких личных вещей, даже пижамы, – я развела руками.

– А вы что, спите в пижаме? – и опять очаровательная улыбка.

Да он просто издевается надо мной! Издевается и смеётся! Я хотела ответить без всякого стеснения, в чем именно предпочитаю спать, но рядом стояла Ася, и мне оставалось только втянуть побольше воздуха в грудь и мило улыбнуться.

– Все ваши проблемы можно решить уже сегодня. Составьте список вещей, размер одежды, марку зубной щетки, шампуня и так далее. Олег, мой охранник, вам все доставит в лучшем виде ещё до сна. Он внизу у второго входа, вы проходили мимо него.

Я только кивнула головой.

– На вашу фирму я позвоню в понедельник и всё объясню. Надеюсь, на ближайшие три дня у вас не было срочных вызовов, трудных клиентов? Нет? Ну и прекрасно. Вам выделят комнату. Я повторюсь ещё раз, если бы не срочное неотложное дело, я бы никогда не посмел вас так утруждать. Но ваше появление сегодня в моём доме как раз кстати. Больше мне некому доверить больного старика и вот эту милую особу. Мы договорились? – снова мой кивок головы. – Вот и замечательно. Ася, отведи Елену Алексеевну к деду и представь её. А у меня уже нет времени даже проститься с ним. Поцелуй его за меня, – он звонко чмокнул дочь в макушку, погладил по плечу. Уже на втором этаже крикнул откуда-то снизу, – с днем рождения, Анастасия! Я люблю тебя!

Я с сочувствием посмотрела на бедную девочку. Она не кинулась за ним вслед, проводить хотя бы до дверей, тихо стояла возле перил.

– Вдобавок ко всему у тебя еще и день рождения.

– Да, – грусть в голосе осталась, но слёз уже не было.

– Тогда поздравляю, – я протянула ей пакет с книгами. – Мне когда-то предлагали чай…

– Да ведь чайник давно остыл, – спохватилась Ася. – Пойдемте к деду, пока вы будете знакомиться, я новый вскипячу…

Мы поднялись на третий последний этаж, прошли по коридору. Мягкий желтый свет падал от настенных абажуров на длинную дорожку с коротким ворсом. Здесь было всего три двери, две с левой стороны, одна – с правой. Ася без стука открыла дверь справа и пропустила меня вперед.

Глава 4

– Дед, а я тебе гостью привела!

Возле эркерного, огромного во всю стену, черного окна под белым напольным торшером сидел старик. Его инвалидное кресло стояло рядом с круглым столом, заставленным стопками книг, среди которых был и пустой из-под чая стакан в серебряном подстаканнике. Дед, видимо, за чаем увлеченно с помощью приличной лупы читал книгу, разложенную на коленях. Его очки были задраны вверх и бесполезно покоились на высоком лбу.

– Гостью? – удивился дед. – И кто же она?

– Твоя новая сиделка!

– Та-ак, – протянул старик, откладывая книгу в сторону, – тогда подай даме стул, Асенька, да поживее!

Он как-то по-молодецки, задорно прищелкнул пальцами и весь засуетился: поправил плед на ногах, клетчатую бабочку на шее, и очки сначала снял, затем надел, потом снова сдвинул на лоб, словом, не знал, куда их деть. Ася тем временем убрала со стола все книги, поставила поднос с чашками и бутербродами, пододвинула мне удобное кресло, себе поставила стул.

– Значит так, – подытожила она. – Это Елена Алексеевна, патронажная сестра. Это Леонид Аристархович, мой дедушка. Вы пока знакомьтесь, а я на кухню за новым чайником. Хорошо?

– Еще про мои лекарства не забудь, – напомнил дед, но за Асей уже закрылась дверь.

Я села в предложенное кресло и быстро осмотрелась. Удивительного ничего не было. После модерновой обстановки той части дома, что я успела разглядеть, в этой комнате застыло время прошлого столетия. Старый человек жил среди таких же старых вещей. Что меня поразило больше всего, так это то, что в комнате было очень много книг. Они лежали на открытых полках этажерок времён начала прошлого века и в закрытых, со стеклянными дверями, низеньких шкафах, еще лежали просто на полу вдоль стены и на большом письменном столе, заставленном, чем попало – чернильницами, перьевыми ручками, толстыми папками, лоскутами материи. Над столом была установлена широкая полка. Я присмотрелась: кубки, почетные грамоты, какие-то медали – всё здесь стояло вперемешку, и было покрыто многонедельной пылью.

– Сегодня просто удивительный вечер, – тихий голос старика оторвал меня от осмотра пространства. – Я так и думал, что явится прекрасная незнакомка, ведь не зря выпала червовая дама.

Я внимательно посмотрела на Леонида Аристарховича. Если мне не сказали всей правды, то хоть какие-нибудь черты безумия должны присутствовать на его лице. Но нет, ничего подобного я не нашла. Я даже затруднялась определить его возраст. Лицо было гладким, свежим, без существенных морщин, особенно лоб. Нос с годами увеличился и клюнул вниз, а количество веснушек не уменьшилось. Брови и ресницы были бесцветного цвета, а волосы на удивление рыжие и без очевидной седины, ну разве что на аккуратно подстриженных висках белело несколько волосков. Он не улыбался, а как-то застенчиво хмурился, только в его глазах притаилось едва уловимое лукавство, так мне показалось с первого взгляда. Было заметно, что ему моё присутствие очень нравилось, он весь приободрился и повеселел.

– Спасибо вам за такой интересный комплемент, – отозвалась я и мило улыбнулась. – Я так никогда и не считала себя прекрасной.

– Слава бессмертной Афродите и Венере слава! – он театрально поднял руки вверх и потряс ими в воздухе, обращаясь к невидимым богам. – Есть справедливость на свете, сжалились вы над немощным стариком – послали не только красивую, но еще и умную женщину мне в собеседницы!

– Да, ладно, – махнула я рукой, – с чего вы решили, что я умная? Я ведь и слова не сказала.

– Только умная женщина никогда не будет считать себя красавицей, а будет ею, – он поднял указательный палец кверху и как бы поставил точку в своём изречении. – Так говорили те, кто жили до нас.

– Дайте, я угадаю: вы историк и ваша научная работа называлась «Мифы и быль древней Греции»?

– Нет! – старик, как ребёнок, захлопал в ладоши. – Но ваша мысль мне приятна! Я костюмер, декоратор, портной, кутюрье – выбирайте, что вам по душе, но никогда не был историком, тем более специалистом по древней Греции.

– Но здесь столько книг… – я ещё раз обвила комнату взглядом.

– Конечно, каждый человек имеет свою страсть, – старик согласно закивал головой. – Моя – книги! Уже много лет я сижу в этом кресле, и читаю, читаю, читаю… Знаете, это отвлекает, а главное, никогда не может надоесть.

– Вы здесь так ограничены… – он не дал мне договорить.

– Я? Нет! У меня есть всё, что нужно, и в допустимом пределе вытянутой руки, а кресло еще и передвигается. У меня есть здесь спальня и огромная ванная комната, удобно, практично…

Дверь резко открылась, на пороге стояла Ася, держа в одной руке чайник, в другой глубокую тарелку. Она пыталась ногой и локтем закрыть за собой дверь. Я тут же подскочила с места.

– Я помогу, – взяла из её рук тарелку, в ней оказалась манная каша, и закрыла дверь.

Ася вся запыхалась, рассказывала последние новости на ходу.

– Все сотрудники уже разъехались, корпоратив закончился. Папа тоже уехал в аэропорт. Его Верочка тут же в машину и след простыл…

Дед её перебил.

– Иван что, уехал?

– Да, дедуль, извини, забыла тебе сразу сказать. Опять в Париж на три дня, какие-то проблемы на работе.

– В твой день рождения, – Леонид Аристархович помрачнел, сжал кулаки.

– Ты только не расстраивайся! – Ася подбежала к письменному столу, достала из ящика какую-то склянку и накапала несколько капель в изящную рюмочку.

– Не буду я это пить! Не приставай ко мне! И кашу эту есть не буду. Сегодня праздник!

– Дед!

– Достань нам лучше с Еленой Ляксевной, – выкрутил он моё отчество на старинный манер, – пять капель крепенького.

– Тебе же нельзя, – в голосе внучки слышался упрёк.

– Мне нельзя, а прекрасной даме можно, так ведь? – и пока Ася копалась в шкафу, переставляя на тайной полочке книги, дед продолжал. – Я сильно скучаю без общения, вот моё главное ограничение. Вся жизнь прошла в кутерьме, сотни людей, друзей, манекенщиц! А теперь пустота! И вокруг никого нет.

– Как нет? – отозвалась Ася. – А я?

– Да, только внучка меня и спасает, – он обратился к Асе. – Приставляешь, карты-то меня не подвели! Как легла утром червовая дама, так вот она – вечером передо мной!

– А разве червовая дама не Татьяна Викторовна, что в прошлый раз приходила? – удивилась Ася, выставляя на круглый стол бутылочку наливки. Дед брезгливо поморщился.

– Конечно, нет. Та дама была пиковой, и убери эту гадость, – указал он на бордовую бутылку. – Налей-ка нам благородного выдержанного коньячку!

– Ну, дед, ты даешь, – Ася снова стала переставлять книги, и через минуту из глубины шкафа извлекла пузатую бутылку французского коньяка. Я забеспокоилась.

– Мне не надо. Я опьянею. Целый день ничего не ела, – призналась я.

– Так вот же закуска! – старик театрально изогнул кисть руки и указал на поднос. – Угощайтесь! Икра, ветчина, рыба – всё перед вами, и не надо стесняться! – он потер руки, глаза его заблестели, когда Ася поставила перед ним рюмку. – Пять капель! – сразу ограничил он допустимое количество и подцепил на вилку кусочек росистой сёмги. – Ну, девочки, за встречу!

Ася налила себе в большую фарфоровую чашку чаю, и мы все втроем осторожно чокнулись. Да, коньячок оказался как нельзя кстати. Была ли это нервная дрожь, или я до сих пор не могла согреться после корпоратива на свежем воздухе, но благородный напиток сделал своё дело – жидкость растеклась по венам, нервы успокоились, расслабились и мысли стали почти невесомы. Чтобы не опьянеть, я не спеша принялась за еду и внимательно слушала речь Леонида Аристарховича.

Он был в ударе. Конечно, может, и пяти капель для него было выше нормы, но чувствовал он себя просто великолепно. Рассказывал смешные приличные анекдоты, шутил, хлопал в ладоши, словно фокусник, и извлекал новую историю из цилиндра памяти, над которой мы с Асей смеялись, как две глупые девчонки. Между дедом и внучкой было неоспоримое сходство, и теперь, когда они сидели оба передо мной, всё это было на виду. У Аси были такие же пушистые рыжие ресницы и веснушки, цвет волос в точности может и не совпадал, но волосы у девочки так же вились и пушились возле лба, как и у деда, только без благородной седины. Глаза её были особенные, светло-коричневые, ни в отца, ни в деда.

– Вот платье у вас изумительное, – Леонид Аристархович с удовольствием рассматривал мой вечерний наряд. – Простое, но со вкусом. Ткань хорошая, дорогая, но больше этому платью ничего и не надо. Шанель… – мечтательно добавил он. – На какой улице Монмартра покупали?

– Где? – не поняла я и растерялась.

Ася пришла мне на выручку.

– Дедуль, ты в каком веке живешь! Все платья Парижа уже можно купить и в Москве. Даже дешевле.

– Да, времена другие, – замечтался дед. – А вот раньше на улице Деплье был один замечательный магазинчик…

И снова потекли рассказы, воспоминания… Я уютно устроилась в кресле, незаметно разулась (ступня уже не болела, но ноги устали от каблуков) и расслабилась, слушая монотонный, успокаивающий голос едва знакомого мне пожилого человека. Время шло незаметно, где-то в соседней комнате пробили куранты. Но на их позывные удары никто не обратил внимания, мы продолжали пить чай. Ася за всё время ни разу не вспомнила об отце, была весела, смеялась дедовским шуткам и мило подзадоривала его, когда он явно начинал преувеличивать свою значимость в ходе истории. Их союз был для меня очевиден. По сути их объединял не возраст (как говорится: стар и млад), а что-то большее, может быть, одиночество, даже некая отстраненность от окружающего мира, которая проглядывалась в той нежности, что они испытывали друг к другу. И рядом с ними мне казалось, что я тоже являюсь их невольной союзницей и единомышленником, словно я долгие годы знала этих людей и прожила вместе с ними часть своей жизни. Во всяком случае, я совершенно не чувствовала той неловкости, которая возникает в присутствии мало знакомых людей. Мне было хорошо, спокойно и тепло от их улыбок. Моё одиночество невольно само присоединилось к ним, и они, заведомо не сговариваясь, сразу же приняли меня в своё тайное общество.

– Ой, снег пошел! – вскрикнула Ася и подбежала к окну, одернула высоченную белоснежную занавесь.

– Ты выключи большой свет, – подсказал ей дед. – Нам и торшера хватит.

Выключили свет. Огромное черное окно превратилось в жидкокристаллическую плазму. Мы сидели и молча наблюдали за кинофильмом, что решила прокрутить этим вечером сама природа. Сначала снежинки были одинокими и редкими, потом запорхали большие хлопья снежной ваты, словно госпожа Метелица не взбивала, а рвала в клочья свою огромную перину. Так продолжалось минут пять-десять. Потом эти хлопья повалили нескончаемым потоком, как ливнем, и ветер время от времени лепил мокрый снег комками и швырял их прямо на стекло. Можно было подумать, что дворовые мальчишки шутили над нами и огромными снежками забрасывали окно.

– Ну, и погодка сегодня, – время от времени восклицал дед, – Что творится, что творится…

Сидели мы молча, наслаждались тишиной и приятным вечером. Каждый думал о чём-то своём и не мешал другим сосредоточиться на своих мыслях. Я думала о том, что всё-таки как не крути, а Светка хорошая подруга. Не будь она сегодня так занята со своими родственниками, обязательно поехала бы с Толиком на его корпоратив, а я не попала бы в этот замечательный дом и в эту удивительную компанию из двух человек. Всё же иногда со мной могут случаться приятные вещи!

В полумраке торшера я хорошо видела рядом профиль Аси. Ресницы её нервно поддергивались каждый раз, когда новый порыв ветра приносил в окно огромную охапку снега. Смотрела она, не мигая, в одну точку, склонив голову немного набок. На щеках от тепла горел яркий румянец, еще больше выделяя россыпь веснушек ближе к носу. На лице не было ни грамма косметики, собственная красота, как говорят французы, а-ля натюрель. Но красота эта была ещё до конца не раскрыта, скорее девичья, чем женская, не смотря на то, что исполнилось уже семнадцать лет. И тем милее она мне казалась сейчас, без лишнего грима. Весь профиль её напоминал скромную деревенскую девушку с картин Сурикова или Брюллова. Я засмотрелась. Ася скорее почувствовала, чем заметила, мой пристальный взгляд и обернулась ко мне. Глаза её были широко раскрыты и заметно увлажнены. Видимо, мысли девушки столь тихи и печальны на первый взгляд, сильно всколыхнули со дна безмятежной души позабытую грусть прошлого, если у неё и было таковое.

Ах, какие же всё-таки красивые глаза! Почему я сразу их не заметила и решила уточнить.

– Ася, а ты глазами на маму, наверное, похожа?

Дед что-то тихонько напевал себе под нос, но после моих слов примолк. Ася помрачнела. Какая же я всё-таки бестолковая! Ну, зачем я это ляпнула! Подвёл коньяк, как пить дать, подвёл!

– Прости меня, – я заторопилась извиняться, – я не знала…

Ася встала, собрала пустые тарелки на поднос и вышла из комнаты. Я кинулась к деду.

– Что не так? С её мамой что-то случилось?

– Случилось, – буркнул старик. – Ещё десять лет назад случилось.

– Простите меня, я же не знала. Меня никто не предупредил…

– А что тут предупреждать! – Леонид Аристархович стал нервно одергивать на коленях плед, пряча от меня свои глаза. – Бывают хорошие матери, бывают плохие. Моя вот Лизонька и умна, и красива, а только мать никудышная. Что тут поделать? Даже в день рождения дочери не может позвонить, работа у неё срочная. Я ведь просил, напоминал…

– Так мама Аси жива? – я уже боялась задать лишнего вопроса, но нужно было всё-таки определиться раз и навсегда.

– Жива, жива, слава Богу, хоть я в него и не верю, – дед замахал руками. – А вы что подумали?

– Подумала… – я сразу прикусила язык. Мало ли, что я подумала, деду это знать совершено не полагалось. – А где же она сейчас?

– Известно, где! В Париже!

В дверь тихо постучали. Вошел мой знакомый охранник с нижнего этажа.

– Леонид Аристархович уже десять часов, – вежливо напомнил он.

– Да, да, – засуетился дед. – На покой пора. Режим есть режим. – Он обратился ко мне, прищурил левый глаз. – Теперь Олежка меня в постель укладывает, сам-то не могу, а бабки нет. Ася таблетки мои забыла! – вдруг спохватился он. – Елена Алексеевна, не сочтите за труд. Там, на столе, в коробочке из-под печенья…

Я подошла к столу, отыскала среди вороха абсолютно, на мой взгляд, не нужных вещей коробочку с пластиковыми баночками и упаковками лекарств. Поднесла к деду. Он выбрал необходимые таблетки, быстро кинул в рот, запил водой из предложенного охранником стакана.

– Меня Олег зовут, – вежливо представился молодой человек. – Иван Федорович распорядился всё к вам в комнату поднять.

Видимо, мои брови удивленно поползли вверх, потому что Олег добавил.

– По вашему списку я всё купил. Комната ваша рядом, здесь на этаже, справа. Поближе к Леониду Аристарховичу. Если что-то понадобиться ещё, сразу говорите, не стесняйтесь, машина каждый день в город ездит, привезут. Если что-то очень важное, сам съезжу, всё куплю и доставлю в лучшем виде.

Честно говоря, я мало что понимала из всего сказанного, пока не пожелала деду спокойной ночи и добралась до указанной комнаты. На широкой кровати были разложены многочисленные пакеты. Я стала перебирать их один за другим. Здесь было всё! Простенькое, но со вкусом платье, две юбки, блузочки, белый халат, четыре пары тонких чулок, теплые носки, мягкие удобные домашние туфли на низком каблуке, один пеньюар, теплая пижама в цветочек и упаковка шелковых трусиков и, боже мой, гигиенические прокладки и тампоны четыре капли! И это всё покупал мужчина и писал список тоже мужчина! Реакция была очевидной. Мне до того сделалось стыдно, что я стала тихо… хохотать!

В дверь постучали. На пороге стояла Ася.

– У вас что-то случилось? – участливо поинтересовалась она. – Я слышала смех.

– Наверное, я не рассчитала свои возможности, или стены здесь слишком тонкие.

Я думала, что после моих слов о маме, Ася вообще со мной не заговорит, но в её глазах обиды не было, и у меня отлегло от сердца. Девочка неловко стояла на пороге, я указала на разложенные пакеты.

– Вот, оказывается, твой отец сам составил список моих вещей, и сейчас я уточняю, чего он не предусмотрел.

– Вряд ли вы найдете упущения, – Ася стала помогать вынимать из пакетов содержимое и раскладывать на кровати.

– Смотрите: шампунь, зубные щетки, мягкая, жесткая и средней жесткости. Всё на ваш выбор. Паста двух видов. Даже пенка для укладки волос и дезодорант. Набор не плохой косметики. Духи!

Она потрясла в воздухе коробочкой Диор.

– А вы говорите: не предусмотрел!

Да, возразить мне было явно нечего. Но тут моё сознание прояснилось.

– А сапоги! Приехала я к вам в модельных туфельках, а на улице снег!

Ася осмотрела комнату, нагнулась куда-то под кровать. Я и ахнуть не успела, как поверх всех пакетов она важно, словно это был её праздничный торт, водрузила прямоугольную большую коробку и открыла крышку. Боже мой, в этой коробке лежали новенькие, чистенькие сапоги от Марко Тоцци! Это было выше моих сил, и я побежденная плюхнулась на кровать.

– Ну, что? – Ася уже хохотала так же, как я полчаса назад. – Еще вопросы есть?

– Как твоему отцу это удаётся, – недоумевала я. – Он продумал всё до мелочей. Тампоны! – я трясла коробочкой тампаксов в воздухе. – Как мне ему в глаза смотреть через три дня!

– Он про это всё, – Ася развела вокруг себя руками, – через три дня и не вспомнит. Даже не думайте об этом. Просто, если долго жить с моей мамой, и не такому научишься.

Наступила неловкая пауза. Ася присела на кровать с противоположной стороны.

– А какая она твоя мама? – снова не удержалась я от вопроса. Видимо, дедовский коньяк ещё не до конца испарился.

– Она любит всякие мелочи, – Ася пожала плечами. – Придаёт им большое значение и говорит, что всё в этой жизни построено на самых обыкновенных мелочах. Помню, они долго ругались с папой, что ему надевать – синий галстук или золотые запонки. Для неё работа неотделима от жизни, а жизнь не существует без любимой работы. Она всегда одевается со вкусом по последней моде, прическа – волосок к волоску. В детстве она казалось мне сказочной принцессой безупречной во всём.

– А сейчас?

– Я думаю, что и сейчас она выглядит так же, как и пять лет назад.

– Ты не видела её пять лет?

– Да, – Ася грустно улыбнулась. – Папа уговорил меня тогда поехать в Парижский Диснейленд. Как будто в двенадцать лет мне хотелось кататься на каруселях!

– Да, мужчины иногда бывают очень недогадливыми, – проговорила я.

– Там они поссорились, так, что жандармы забрали их в участок, а меня забыли на аттракционах… Он любит её, – вдруг сказала Ася. Я затаила дыхание. – Любит до сих пор. Я это вижу, когда он разговаривает с ней по телефону, когда спешно собирается лететь в Париж, вот как сегодня, например. Придумывает любой повод, чтобы встретиться с ней. А когда приезжает обратно, я не вижу его целыми днями, всегда на работе в своей фирме. Только поздним вечером он сталкивается со мной в коридоре, всегда раздражителен, молчалив…

– А потом?

– Дней через пять всё приходит в норму, и мы снова с ним друзья. А через месяц всё повторяется снова. Как бег по кругу… – она замолчала.

– Я должна извиниться, если обидела тебя, – это был хороший повод сгладить свою вину, и я в него уцепилась из последних сил.

– Нет, – Ася нахмурилась. – Вы ни в чём не виноваты… Так бывает, ждешь чего-то целый день, а оно не случается…

– Дедушка сказал мне, что возможно твоя мама сейчас очень занята.

– Да, возможно. По субботам у неё генеральный прогон моделей, потом худсовет, потом презентация новой коллекции, вечеринка по этому поводу. У неё модельный бизнес в Париже, имя, марка, огромные связи… Очень насыщенная, интересная жизнь, и я рада за неё… Но там, где она…

– Позвони ей! – вдруг вырвалось у меня. – Возьми телефон и набери номер. Который там сейчас час?

– Еще нет и девяти часов вечера, – Ася удивленно смотрела на меня.

– Детское время! Звони!

– Нет, – промямлила Ася и попятилась назад.

– У тебя день рождения, так? – она кивнула головой. – Сегодня должны исполниться все твои желания, так? Ты хочешь услышать её голос? Звони!

Её широко распахнутые глаза смотрели удивленно и печально, какая-та безысходность была в этом взгляде, словно она давно знала то, что мне взрослой женщине вообще не дано было познать. Девочка в семнадцать лет не должна так смотреть!

– Ну, же! Давай!

Из кармашка кофточки Ася вытащила новенький сотовый телефон. Пара нажатий, вызов пошел. Она приложила гладкую панель плотно к уху, и мы стали ждать. Несколько секунд что-то там проиграло, и послышался ответ.

– Мама, привет, это я! Да, да, я знаю. Папа полетел снова к тебе. Наверное, он сам позвонит… У нас с дедом всё в порядке, как всегда… Сейчас идет снег. Очень красиво!

Ей в ответ неслись поспешные замечания, вопросы, даже удивления. Всё это я слышала сама, находясь на другом конце комнаты. Я принялась укладывать вещи в комод и делала вид, что не прислушиваюсь, о чем Ася говорит со своей мамой. Еще несколько простых предложения и короткое «Пока». В комнате повисла гнетущая тишина.

– Она поздравила тебя с днем рождения? – ну почему я снова лезу не в своё дело!

– Нет, – Ася положила телефон на прикроватную тумбочку. – Она не вспомнила.

– Я… Прости, наверное, это была плохая идея… насчет звонка, – я не знала что сказать, как утешить этого ребенка. У меня никогда не было детей, тем более таких взрослых, и как с ними разговаривать, когда точно знаешь, что сейчас в данную минуту этой девочке нужна чья-то поддержка, я не знала.

– Уже поздно, – Ася посмотрела на меня невозмутимым взглядом. Я боялась, что вот сейчас она разрыдается, и что потом? Но девочка только улыбнулась. – Устраивайтесь, не буду вам мешать. Дед просыпается рано, в семь часов. Я сама варю ему кашу. Так что до восьми можете спать спокойно.

– Спасибо тебе, – почему-то вырвалось у меня.

– За что? – девочка обернулась уже в дверях.

– Даже не знаю… За знакомство.

Она молча кивнула и тихонько прикрыла за собой дверь.

До трех утра я так и не могла уснуть, я вообще не могла уснуть всю ночь. Во-первых, не могу спать на новом месте! Никак! Просто наказание какое-то, всякий раз так со мной. Терпеть не могу самолеты, гостиницы, а особенно поезда, потому что сон в этих местах у меня отсутствует полностью, и после длительных поездок болит не только голова, но и всё тело. Сон это отдых, а если его нет, то и отдыхать не приходится. Всё ночь ко мне лезли какие-то мрачные, махрово лапчатые, похожие на пауков, мысли. Я боролась с ними, отгоняла, как могла, но они лезли и лезли, пока я не включила ночник и не нашла сотовый телефон. Двадцать семь пропущенных звонков и восемнадцать сообщений! Я побила рекорды! Больше всех звонила Светка, двадцать звонков! Потом Ириша, видимо, беспокоилась за своё манто, один раз звонила мама, два раза сестра Лёлька. Всё! На этом поиски родных прекратились, и начались сообщения с просьбой срочно перезвонить и сказать где же я всё-таки нахожусь одна и в такое позднее время. Отвечать в третьем часу ночи даже очень близким и любимым подругам я побоялась, а вот сообщение Светику быстро набрала и отослала. Ровно через пять секунд ночную тишину моей комнаты прорезал резкий и требовательный звонок.

– Ленка! Ты что, совсем с ума сошла? – громоподобный ор ревел из трубки. Пришлось держать телефон подальше от уха. – Толик тебя потерял! Только в Москве заметил, что тебя нет в общем автобусе среди сослуживцев. Я ничего не могу от него добиться. Только и причитает: «Как же Ленок доберется обратно! Как же Ленок доберется обратно!» Наказание какое-то! Ты где?

На другом конце повисла тишина, мне дали шанс высказаться. Слабый голос Толика внезапно вскрикнул на заднем плане и тут же затих, словно, Светка острым локтем толкнула мужа под дых, и тот умолк, сраженный наповал.

– Светочка, ты не поверишь! – начала я осторожно, чтобы не спровоцировать новую волну праведного гнева.

– Рассказывай, – подруга перешла на шепот с придыханием.

Я рассказала всё по порядку, не пропуская ни одной детали. Подробно описала дом, ну ту часть, что мне пришлось увидеть, конечно, описала самого хозяина в общих чертах и его домочадцев, пересказала весь вечер в мельчайших подробностях и ещё перечислила все вещи, которые сейчас лежали в комоде, купленные специально для меня. Светик ни разу меня не перебила, что показалось очень странным в её поведении вечно всё переспрашивать и задавать сопутствующие вопросы. Нет, один вопрос прозвучал.

– Сколько-сколько он заплатил за три дня? Пятьдесят тысяч?!

И больше вопросов не последовало.

– Свет, ты что молчишь? – забеспокоилась я под конец рассказа. – Ты меня слышишь?

– Да слышу я всё прекрасно! Одно непонятно! Как он поведёт себя, когда узнает, что ты не патронажная сестра? Деньги свои заберет назад или нет?

– Как он их заберет, если они на моём счете уже?

– Дура ты, Ленка! – в четыре часа утра Светик не церемонилась. – Так и заберет, очень даже просто. Скажет, верните мне всё обратно!

– А почему я должна их вернуть, если я всё отработаю, – возмутилось моё полусонное сознание.

– Ты что, собираешься там пробыть три дня?

– Ну, да. Пока Иван Федорович не вернётся из Парижа.

– Лен, ты нормальная? – голос подруги звучал уже тише и без особого интереса. – Зачем тебе это нужно! Возиться три дня с полоумным стариком и девочкой, у которой явные проблемы в общение только уже со своими сверстниками.

– Почему ты решила, что у Аси проблемы с общением? – я перешла на шепот.

– Потому что девочка семнадцати лет, как правило, на свой день рождения приглашает целую кучу подруг и друзей. А кто сегодня был на её дне рождения?

– Никого, – приуныла я. – Только дед. Отец же срочно улетел в Париж.

– Леночка, Париж тут ни при чем! Уж поверь мне на слово. Чувствую я, попала ты в какое-то болото! Как бы не пришлось тебя из него вытаскивать.

– Светка, не нагнетай. Мне и так не весело было, а после нашего разговора и вовсе тухлятиной запахло.

– Вот и я об этом же. Слушай, Лен! Давай я утром за тобой приеду, адрес только пришли, а машину я раздобуду.

Я задумалась. Как-то совсем подло получалось, человек мне доверил свою семью, как говориться самое святое, а я его подведу – всё брошу и уеду. А почему собственно? Только лишь из-за ночных страхов своей лучшей подруги. Я собрала всю свою решительность в кулак.

– Нет, Светик, я не могу так поступить. Это подло.

– Лен, ты меня пугаешь! Кто в наше время живёт такими высокими идеями, как ты? Никто, Лен! Каждый живёт только для себя, ну ещё для своей семьи, может быть. И всё!

– Я и так всю жизнь живу для себя. Могу что-то сделать и для других, мне это не трудно. Это, во-первых.

– А во-вторых? – насторожилась Светка.

– А во-вторых, если бы ты видела Ваню, не стала бы так сразу рубить все концы, – выпалила я. И что на меня нашло?