Путь Святозара. Том второй

Глава двадцать первая

Святозар открыл двери и вошел в зал. За центральным столом гридницы сидел с угрюмым лицом правитель, тревожно потирая меж собой ладони, и о чем-то мучительно думал, однако узрев наследника, немедля встрепенувшись, просиял, и бодрым голосом поспрашал:

– Ну, что сын, заговор удался? Как твой щит?

Святозар подошел к столу, бросил кафтан на лавку, сел напротив Ярила, и, морщась от боли проронил:

– Знаешь, отец, мой щит выглядит намного лучше, чем я, – и медленно протянул руку навстречу правителю.

– Ох, – выдохнул правитель, и сотрясся всем телом. – Это, что ожог?

– Да, отец, и жутко, жутко болит, – добавил наследник, скривив губы.

– Так, что же ты мучаешься, – сказал правитель, сердито зыркая на наследника. – Гляди у тебя уже волдыри пошли. Сейчас же заговори.

– Попробуй, – пристраивая тыльной стороной ладони на столешнице руку, предложил Святозар.

Правитель осторожно взял руку сына в свою, и, водя правыми пальцами по кругу зашептал заговор, по первому один, погодя другой.

– Отец, – не выдержав бесплодных попыток правителя вылечить руку, откликнулся Святозар. – Ведь есть же какие-то снадобья. Ну, ты видишь, наша магия здесь бессильна, – и, уткнувшись лбом в стол, застонал, ощущая надрывистую дрожь в руке.

– Почему, почему наша магия бессильна? – удивленно спросил правитель и выпустил руку сына.

Святозар неспешно пристроил больную руку на стол и сквозь зубы процедил:

– Отец, мне так больно, избавь меня от мучений сначала, а потом и выспрашивай.

Ярил поспешно поднялся и быстрым шагом вышел из гридницы, даже не закрыв за собой дверь. Но некоторое время спустя вернулся, подошел к сыну сзади, и, взяв кафтан с лавки, расстегнув на нем застежки до конца, накинул его наследнику на плечи, и вновь вернувшись на прежнее место, сел, горестно молвив:

– Сейчас Сенич принесет снадобье, потерпи. Ты зачем кафтан снял? На дворе не лето, зима, а во дворце прохладно.

– Просто я отец, когда был в светлой комнате, снял его, потому как он меня сковывал. А надеть уже не смог, не до этого было, рука так горела, что я поспешил к тебе, зная, ты мне обязательно поможешь, – очень тихо ответил Святозар.

Слышно было, как муторно вздохнул правитель, наследник поднял голову, улыбнулся отцу и, чтобы поддержать его, пояснил:

– Я уже договорил заговор, а из щита вырвался столп огня и обжег мне руку. Ну, отец, скажи, не мог, что ли Семаргл дописать ниже предупреждение: «Прочитай Святозар заговор и убери руку, а то я ее тебе подпалю».

Ярил недовольно покачал головой и с такой жалостью посмотрел на сына, что Святозар и пожалел о своей шутке. В гридницу открылась дверь, и вошел Сенич, неся в руках небольшую мису, как большую важность прижимая ее к груди. Слуга медлительно приблизился к столу, опустил чашу на столешницу, с осторожностью взял руку наследника, и, участливым взором осмотрев ее, вопросил:

– А, что ваша светлость, заговорить не получается?

– Нет, Сенич, эта магия не наша, и излечить нам ее с наследником не удастся, – молвил правитель и лоб его исказили глубокие морщины.

– Что ж, тогда положите руку, ваша милость, в мису и потерпите… Потому что будет дюже больно… А я, сейчас принесу мазь, – произнес Сенич и отпустив руку наследника пошел вон из гридницы.

Святозар придвинул мису, в оной покачивалась вправо-влево какая-то вязкая, маслянистая, бурая жидкость и опустил больную руку в нее.

–Эм…эм, – застонал наследник, и лицо его тягостно передернулось. – Как же больно…

– Потерпи мальчик мой, потерпи, – ласково сказал правитель, и, приподнявшись с лавки, протянул через стол руку и поправил спавший с плеча сына кафтан.

– Это отец, магия Богов, она не доступна простому смертному, – негромко протянул Святозар, стараясь справиться с исказившимися чертами лица и возвращая себе прежнюю красоту. – Дар Семаргла, его огонь, наверно это необходимо, нужно зачем-то… Но знаешь так больно, что второй раз и не захочется получить такой щит.

В гридницу сызнова вошел Сенич и принес чистые тряпицы да пузыристую склянку с какой-то неприятно пахнущей желтоватой мазью, дух от которой мгновенно заполонил все помещение.

– Ваша милость, вытаскивайте руку из мисы, – указал Сенич, остановившись подле наследника. Святозар неторопко вынул руку из мисы, слуга же бережно взял ее за запястье, и вновь осмотрев, порывисто покачал головой, – охо…хо…! – добавил он погодя. – Поглядите, ваша светлость, правитель, до самого мяса ожог, плохо… это очень плохо… Надо знахаря позвать, ваша светлость, весьма дурной ожог. Уж такие шрамы останутся, такие… если и вообще заживет.

– Не надо Сенич никакого знахаря, помажь вон мазями и в тряпицу заверни, заживет, – морщась от боли, молвил Святозар.

Сенич бережно держал руку наследника и ждал повеления правителя, но так как Ярил колебался, заметил:

– Наследник, ваша светлость и руки может лишиться, поглядите сами, – и приблизил кровавое месиво к правителю.

– Не тревожь отца, Сенич, ничего я ни лишусь. Этот ожог послан самим Богом Семарглом, неужели ты думаешь, он может лишить меня руки? – спросил Святозар и чуть зримо дернул рукой.

Сенич испуганно воззрился на наследника, и тотчас заботливым движением положил его руку на столешницу. И более не ожидая повелений правителя, резво открыл пузыристую склянку, вытащив из ее изогнутого горлышка деревянную втулку. Расстелив тряпицу на столе, слуга выгреб из склянки мазь, да размазал ее по поверхности ткани, а после бережно возложил тряпицу с мазью на руку Святозара. Наследник опять едва слышно застонал, покривил губы, а Сенич перевязал руку так, чтобы тряпица с мазью не слезла, и, легонько погладив Святозара по волосам, поинтересовался:

– Может, ваша милость, вам сбитня принести, чтобы вы попили, и успокоилась ваша боль.

– Нет, Сенич не надо… Спасибо за все, – ответил Святозар и отрицательно мотнул головой.

Когда слуга, тяжело вздыхая и чего-то невнятное бурча себе под нос, покинул гридницу, наследник прижал больную руку к груди, и преодолевая боль, негромко сказал:

– Хорошо отец, что это левая рука, а не правая… Страшно даже подумать, что было бы с даром царя Альма, если бы перстень был надет на левую руку… Не было бы перстня, оно как золото расплавилось, а волшебный алмаз так и остался навеки сиять в моем пальце. И не смог бы я тогда никак передать его своим детям. Но зато, отец, как бы пугались моего пальца наши враги. Представляешь, у наследника престола в пальце сияет камень-алмаз.

– Ох, сынок, это злая шутка. Мне не смешно, – печально отметил правитель и жалостливо посмотрел на прижатую к груди руку Святозара. – Давай лучше я помогу надеть тебе кафтан, не хочу, чтобы ты еще и захворал.

Правитель поднялся, и, подойдя к сыну, каковой без задержу также встал, помог надеть ему кафтан, да застегнул на нем все застежки. Он трепетно оправил на наследнике одежу, и придерживая его за здоровую руку, вроде страшась выпустить, вопросил:

– Может и вообще не стоило читать этот заговор?

– Как же, отец, не стоило, пойдем, я тебе покажу, какую мне красоту даровал Семаргл. Теперь у меня волшебный меч ДажьБога и волшебный щит Семаргла, трепещи подлый Нук, – весьма жизнерадостно выкрикнул Святозар. Он лишь мгновение медлил, да пристроив правую руку на плечо отца, взволнованным голосом вопросил, – а чего гонец от Доброгнева приезжал?

– Мальчик мой, – будто не слыша вопроса наследника, проронил правитель и отвел взор от лица сына, зыркнув на дверь, ведущую из гридницы. – Я только переживаю, как бы этот заговор с щитом не попал в какие-нибудь не умелые руки.

– Ты, отец, подумал о Туре? – переспросил Святозар и усмехнулся, вспомнив о спящей няне Бажене.

– Ну, и не только о Туре, я вообще, – теперь правитель зыркнул прямо в голубые глаза наследника.

– Тревожиться не стоит, отец. Так как этот заговор Семаргл открыл лишь для меня. После того, как я его исполнил книга закрылась, выпустив из себя оранжево-красные похожие на снег крупинки, которые упали на волоху и окрасили ее в ярко-желтый цвет, – молвил наследник, и задорно засмеялся. – Вот же любит Вед менять наряды, теперь еще не раз изменит цвет волохи, пока не станет какой-нибудь землистой.

Правитель, успокоившись пояснениям наследника, улыбнулся ему, а погодя черты лица его нежданно судорожно шевельнулись и по ним, кажется, прокатилось надрывистое трепыхание, да, таким же содрогнувшимся голосом он сказал:

– Доброгнев прислал гонца с плохими вестями, сынок. Ты правильно меня тогда предупреждал насчет Эриха… В середине месяца просимецъ, Эрих пропал из города. Доброгнев обыскал весь город и ближайшие деревни и узнал, что Эриха видели с человеком похожим на Нука, и кто-то даже видел, как темной ночью они уезжали из города на лошадях.

Святозар державший отца за плечо при первых же его словах так крепко в него вцепился, точно пытаясь удержаться и не упасть, да побледнев как полотно, тихо произнес:

– Как же так, отец, ты же велел Доброгневу не спускать глаз с брата, почему он тебя ослушался, почему?

– Нет, сынок, он не ослушался… Как я и велел, он не спускал с него глаз, поселил его в своем доме. Но Эрих перед побегом был сам не свой, много плакал, сидел в своих покоях не выходя, и ничего не ел. Доброгнев подумал, что он заболел, вызывал к нему знахаря… А посем поздно ночью он убежал, через окно. Доброгнев когда вошел к нему в покои был потрясен. – Теперь голос правителя и вовсе лихорадочно дернулся, но он справился с собой и более спокойно продолжил, – все перевернуто вверх дном, укрывало, подушки, простыни разорваны на части, у столов и сидений сломаны ножки, и стекло в окне выбито, словно Эрих выпрыгнул, в него, не открывая.

Святозар тягостно покачнулся из стороны в сторону, на лицо его набежала тень так, что, кажется, не только нахмурилось оно, но и будто все потемнело и, чтобы хоть как-то совладать с волнением, юноша глубоко задышал.

– Ничего, сынок, ничего, – протянул правитель, не ведая как поддержать сына, да стремительно привлек его к себе, и, обняв, начал гладить по голове.

– Надо, сказать, другам, – сглотнув огромный ком воздуха, оный вроде застрял во рту, заметил наследник. – Они должны знать, что Эрих может объявиться на стороне нагаков.

– Эх, сынок, други нас с тобой поймут, – тихо выдохнул правитель. – А что про меня люди скажут… Скажут, что вырастил я предателя…. который против земли своей, против народа пошел.

– Отец, – отстраняясь от него, бедственным тоном проронил Святозар и в очах его блеснули слезы. – Но я то, я то буду с тобой… И я ни кому не позволю, так на тебя говорить, мой дорогой отец.

– Конечно мальчик мой, ты будешь рядом, и это уменьшит… намного уменьшит боль в моей душе, – молвил Ярил и лучисто улыбнулся сыну. – А теперь пойдем, посмотрим твой щит и пора уже обедать.

После того, как Святозар показал отцу свой щит и новую волоху Вед, правитель покинул светлую комнату, сказав сыну, что ждет его в белой столовой на трапезу. Наследник взял щит и унес его в свою опочивальню, где положил сверху на большой темный с крышкой сундук, в коем уже находились завернутые в ткань кольчуга, шлем, лук и меч ДажьБога. Святозар не стал убирать щит в сундук, оставив выполнение этой почетной обязанности Борщу, а сам меж тем торопливо сняв с сиденья аккуратно повешенный кунтыш и соболью шапку, с трудом натянув первое поспешил на Ратный двор к Храбру.

Святозар вышел из дворца в «чистую» рощу и побежал, оно как весьма желал поскорее увидеть наставника, чтобы рассказать ему об Эрихе и переживаниях отца да спросить совета. Сегодня на дворе было холодно, снег, выпавший два дня назад, укрывал землю ровным, белым ковром. Деревья и кусты, обряженные в роскошные стеклянные одеяния, поблескивая, переливались в солнечных лучах дивными, мозаичными красками. Далекая голубизна неба казалось отражалась от тех чистых как слеза убранств. Наследник бежал, прижимая больную руку к груди по широкой очищенной дорожке, под ногами поскрипывал снег, и дышалось так легко морозным воздухом, что если бы не эта тяжесть на душе, тревога за Эриха, и отца и не заживаемая боль по матери, то можно было бы даже улыбнуться красоте сегодняшнего дня.

Подбежав к Ратному двору, Святозар перешел на шаг, чтобы выровнять дыхание и своим видом не напугать наставника. Наследник увидел Храбра и Тура, которые вместо занятий стояли и о чем-то оживленно беседовали.

– Храбр, – окликнул Святозар наставника, и, подойдя ближе, снял шапку, да утер мокрый лоб. – Здравствуй, а чего вы не занимаетесь?

– Да, вот, наследник, ждем тебя, – недовольно буркнул Храбр и осуждающе посмотрел на Святозара.

– Храбр, а зачем вы меня ждете? Я же вчера сказал, – возвращая шапку на голову и удивленно пожимая плечами, ответил Святозар. – Что сегодня поеду провожать воев и не приду.

– Это ты кому сказал, – гневаясь и хмуря брови, спросил Храбр. – Мне?

– Тебе, когда, уходил с занятий… А после еще, когда ты вечером в гриднице с отцом сидел, тоже говорил. Ты чего забыл? – поинтересовался Святозар и расстегнул кунтыш, чуя, что еще морг и с него во все стороны пойдет пар, точно от каменки.

– Забыл он, забыл Святозар… Я ему говорю, что ты ему говорил, а он мне в ответ, что ничего такого не слышал. И поэтому мы тут стоим и ждем тебя, – заметил Тур, и, закрыв рот ладошкой, чтобы не было слышно, как он смеется, глянул на брата.

Храбр подозрительно посмотрел на Тура, с которого так и прыскал смех, перевел уже более миролюбивый взгляд на Святозара, и, улыбнувшись, молвил:

– Верно, я забыл.

И тогда Тур оторвал ладошку от губ и громко захохотал.

– Тур, прекрати, – строго произнес наследник, и осуждающе глянул на младшего брата. – Просто иногда у взрослых столько дел, что они могут и забыть что-либо. И знаешь, что гоготун сбегай-ка пока в сад, мне надо поговорить с Храбром, – но Тур, точно не слыша Святозара не прекращал смеяться, и, схватившись за живот уже присел на корточки.– Слышь меня гоготун, а то я сейчас пойду няню Бажену разбужу, и может она мне поведает, что-то не приятное для тебя.

Только Тур услышал про няню Бажену, как тут же перестал смеяться, отпустил живот, поднялся с присядок, и беспокойно воззрившись на Святозара, спросил:

– Куда брат, сбегать ты сказал?

– Вот то тоже, в сад брат сбегай, в сад, – все также сурово добавил Святозар.

Тур немедля утвердительно кивнул головой и побежал, как и велел наследник в сад, изредка оглядываясь, будто боясь, что старший брат его догонит и все-все выпытает про мирно спящую няню Бажену.

– Тур, ты, только в снег не лезь, а то весь намокнешь, – крикнул ему вдогонку Храбр. А засим уставившись на наследника, поспрашал, – что-то случилось Святозар? Ты какой-то взлохмаченный.

– Храбр, у нас наново беда, – чуть слышно откликнулся наследник. Он суетливо снял с головы шапку, сызнова утер густым мехом лицо и водрузив ее на прежнее место, пояснил, – приехал гонец от Доброгнева и сказал, что в середине просимца Эрих вместе с Нуком покинули Вегры… Эх! Храбр, я чувствовал, что это случится… чувствовал, но когда мне об этом сказал отец… Этот Нук он нарочно Эриха увез, наверно хочет, чтобы тот вроде как предателя был. – Наследник прервался с невыразимой болью посмотрел на наставника и продолжил, – отцу так тяжело, что другам сказать, что людям сказать… Храбр, ну чего ты молчишь, скажи мне, как я могу помочь отцу… Ох! как ему бедному тяжело.

Храбр стоял, понурив голову, и молчал отчего Святозар взволнованно взмахнул перевязанной рукой и ступил к нему ближе. Наставник немедля проследил за движением руки наследника и кивнув на нее, довольно ворчливо вопросил:

– А с рукой у тебя, что?

Святозар вздел вверх руку завернутую тряпицей, бросил на нее гневливый взор, словно во всех бедах их семьи была виновна лишь она, поморщился и торопливо ответил:

– Эх, Храбр не до руки сейчас. Как отцу помочь?

– Я тебя спрашиваю, что с рукой, потому как Святозар, если ты хочешь помочь отцу своему, перестань сначала калечить себя. То сердце под кинжал подставил, то левый бок под меч, теперь руку куда–то засунул, – сердито начал наставник и точно запыхтел. – И все время все треволнения к твоему отцу от тебя то и приходят. Чего с рукой твоей спросил я?

Святозар так обиделся на Храбра, что полыхнул в его сторону негодующим взглядом, сорвал с головы шапку, топнул ногой, резко повернулся и пошел с Ратного двора. Впрочем, отойдя недалече, остановился, вновь топнул ногой, и, развернувшись, возвернулся к наставнику, да срывающимся голосом изрек:

– Я прямо получаю удовольствие… прямо получаю удовольствие, когда мне в сердце кидают кинжал, когда рубят мечом по боку, но особенно я получил удовольствие сегодня, когда заговаривал щит и из него вырвался огонь Семаргла и сжег ладонь и пальцы до мяса. Ты знаешь Храбр мне так хорошо, так приятно испытывать это жжение и эту боль, – добавил наследник и надсадно задышал.

– Сынок, прости, – поспешно молвил Храбр и расстроено уставился на наследника. – Прости погорячился я… А, что заговорить не удается?

– Нет, – тяжело вздохнув ответил Святозар, покачивая головой. – Наверно это так надо… Ведь это магия Богов, я же тебе говорил. Но знаешь Храбр, теперь у меня две волшебные вещи меч ДажьБога и щит Бога Семаргла. Это Семаргл подарил мне этот щит, я наложил на него заговор и покажу тебе, видел бы ты, как он прекрасен… как прекрасен.

– Что ж, Святозар, ты на меня не серчай. И ты, и Ярил, вы для меня оба дороги, и я за вас тревожусь, – проронил Храбр и в голосе его зазвучало участие. – Ну, а насчет другов не беспокойся, я их соберу и сам все объясню. А по поводу людей скажу так, что ж поживем… увидим, как нам быть… Ты пока об этом не думай, а то ты и так слишком много тревожишься. Не стоит тебе это в голову брать, на это я есть, Дубыня, Ратибор, Богдан, и другие уж мы как-нибудь справимся. А ты не беспокой свою душу этими мыслями, потому что только ты начинаешь переживать это у тебя сразу на лице и нарисуется, а отцу твоему и так тяжело, а видеть как ты страдаешь и того хуже… Так, что мальчик, не думай об этом пока… не думай. И давай пойдем во дворец, я поговорю с Ярилом. – Наставник приблизился и похлопал Святозара по правому плечу, – заниматься пока не будем, чтобы рука зажила. А отец знахаря позвал, руку ему показали, а то знаешь с ожогами шутить нельзя.

– Да, какой знахарь, Храбр… Ну, чего ты говоришь, – произнес Святозар, и, надев шапку на голову, застегнул кунтыш, да взял в здоровую руку тренировочный меч, чтобы помочь Храбру донести его до дворца. – Это же огонь Семаргла, неужели ты думаешь он подарил мне щит, а взамен сжег руку, как же я тогда держать его буду… Ну не в зубах же. Представляешь, выйду на бой, левой руки нет, в правой руке меч ДажьБога, а в зубах щит Бога Семаргла, клянусь все нагаки от смеха по умирают.

– Не знаю как нагаки, а восуры такой жути точно не смогут пережить, – добавил Храбр и засмеялся. – Чтобы их наследник, да с боевым щитом в зубах.

Наставник повесил на спину два учебных щита, взял в руки тренировочные мечи и пошел следом за Святозаром. Не успели они выйти с Ратного двора, как увидели бегущего им навстречу Борща. Слуга, не добежав до наследника и Храбра пару шагов, резво остановился, вытаращил глаза, да переведя дух, закричал так, словно во дворце зачался пожар:

– Ваша милость, ваша милость. Скорее, скорее вас правитель ищет.

У Святозара в груди екнуло сердце, лицо побледнело, он выронил тренировочный меч и не в силах ничего спросить, махонисто открыл рот.

– Что случилось? – тревожно выкликнул за наследника Храбр.

– Так… как, что… приехал брат правителя с дружиной. И его светлость вас ищет, – ответил почему-то дюже довольный собой слуга и улыбнулся.

–Ты, – очень грубо проронил Храбр, и гневливо потряс тренировочным мечом. – Ты чего так орал, ты погляди, наследник подумал, что-то с отцом его случилось, погляди какой белый стал… Ох! ну и глупый же ты, Борщ, можно разве так пугать.

– Так это, – испугано досказал Борщ, переминаясь с ноги на ногу и сгоняя с лица довольную улыбку. – Правитель обыскался наследника. Тот должен был прийти в столовую, и не пришел. А тут приехал брат правителя, мы все туда… сюда, нет нигде наследника. Я в покои заскочил, гляжу, нет кунтыша и шапки, да догадался, что он на дворе Ратном. Вот и прибежал, – оправдывался Борщ, едва слышно хлюпая носом, будто собираясь разреветься.

– Ишь, ты догадался, – усмехаясь, заметил Храбр. – Еще так заори мне, хоть раз, я тебе язык то твой подправлю, раз наследник не умеет. Напугай мне еще хоть раз Святозара, он и так все время тревожиться, да ты еще тут орешь. На вот бери, – молвил Храбр, уже более мягко и подал снятые с плеча щиты и меч Борщу. – Отнеси куды положено, да тот который наследник уронил, тоже подбери. А как отнесешь, сбегай в сад и найди там Тура, да скажи ему, чтобы возвращался во дворец, занятия я отменил.

Пройдя через сад и «чистую» рощу, наставник и Святозар вошли в Славный коридор, да открыв двери, попали в гридницу. В зале сидели, беседуя, правитель, Велислав и, старший дружины дяди, Бажай. Как только за Храбром и Святозаром хлопнули двери, сидящие повернули головы в сторону вошедших. Наследник снял шапку, и, не доходя до дяди, бросил ее на соседний стол. Велислав поднялся, подступил к племяннику, и, обняв его, сказал:

– Ты, что брат не кормишь братанка моего, погляди, какой он у тебя худой стал, да бледный… Ты чего болеешь, что ли Святозар?

– Нет дядюх, все в порядке, – успокоительно заметил наследник, после того как дядя выпустил его из своих объятий, и поздоровался с Бажаем, оный также приветственно поднялся.

Святозар подошел к столу, и, расстегнув застежки, принялся снимать кунтыш.

– Погоди, – молвил отец и спешно встал. – Я помогу тебе, – да придерживая сзади одежу, помог благополучно вытащить больную руку из рукава, затем кинув кунтыш к шапке. – Ну, ты как сынок, как рука, болит, – беспокойно спросил правитель, сел и предложил, другим последовать его примеру.

– Болит, отец, – очень тихо ответил Святозар, опустившись подле отца и устремив взгляд на сидевших напротив Велислава, Бажая и Храбра.

– Что у тебя с рукой братанок? – поинтересовался Велислав.

– Да, так, дядюх, положил туда, куда наверно не следовало, – улыбаясь, молвил наследник и пристроил ноющую и подергивающуюся руку на стол.

– Ярил, чего у твоего сына с рукой, – перевел взор с наследника на правителя Велислав.

– Ожог, брат, – ответил правитель, легохонько вздохнув.

– Ожог… и это на левой-то руке… И как он, будет щит во время боя держать, – раздраженно начал Велислав, но Святозар и Храбр громко засмеялись, дядя прервался и недоуменно посмотрел на них.

– Мы с Храбром, – пояснил Святозар, прекращая смеяться. – Уже обсуждали это, и решили, если рука не выздоровеет до боя, придется мне волшебный щит дар Бога Семаргла, держать в зубах.

– Вот же ты выглядеть со стороны будешь, – громко засмеявшись шутке наследника, откликнулся Бажай и блеснул своей широкой, чистой улыбкой. – Вот бы на это посмотреть.

– А тебе, Бажай, на это посмотреть не удастся, – произнес Святозар не сводя лучистых очей с приветливого лица дружинника. – Так как ты с дядюхой останешься в Славграде с частью дружины, потому что я, моего спасителя и друга, Стояна ни на кого, ни поменяю.

У Бажая сразу изменилось лицо, черты его малу толику трепыхнулись, он перестал смеяться, перевел взгляд с наследника на правителя, а погодя развернулся, удивленно уставился на Велислава и разочарованно поспрашал:

– Не… ну, понятно Велислав старшим останется в Славграде заместо правителя, а я…

– А ты, – вмешался в разговор, широко улыбающийся Храбр. – Останешься вместо меня, будешь старшим дружины и наставником Тура.

– Ага, – поддержал Святозар Храбра еще задорнее засмеявшись. – Будешь бегать за Туром, по всему городу и деревне отбивая моего брата от его закадычных друзей, во главе которых стоит сам сын наставника Ратиша. А ты дядюх, – наследник обратился к дяде, который сидел, с нахмуренными бровями не понимая, чему так радуются Святозар и Храбр. – Знаешь, мне тебя больше всех жалко… представляю, что здесь будет творить Тур своей магией. Отец, наверно ни у одного кукленка нос вытянется, а ухо поменяет свое место обитания.

– Вот чё, вы гогочете? – не выдержал Велислав, когда увидел, что и правитель стал громко смеяться шутке Святозара. – Брат, я тебе прямо поражаюсь. Сын то твой, еще мальчонка, а ты его ведешь на войну ни жалко, что ли.

За столом сразу наступила тишина, у правителя дрогнуло лицо, а возмущенный Храбр повысив голос, весьма грубо проронил:

– Велислав, ты чего такое говоришь? Да, правитель разве может жертвовать своим сыном? Да, он Святозара, больше жизни любит… Но деваться нам некуда. На стороне нагаков Нук, а он злой колдун и никто его кроме Святозара не может победить, пойми… Ни я, ни ты, ни Ярил…Ты чего хочешь, чтобы погибла наша Родина, погиб наш народ, чтобы эти нагаки топтали нашу землю, убивали детей, дев и стариков? – Храбр на миг прервался, тяжело задышал, а после дополнил, – не было бы Нука Ярил никогда бы Святозара не взял на войну. Я это знаю, слышишь Велислав… знаю… что для него дети значат, для друга моего… так, что думай чего говоришь.

Велислав выслушав Храбра и сам, как допрежь того Ярил, потемнел ликом, его густые пшеничные брови кажется и вовсе сошлись вместе, образовав единую полосу, он суматошно протянул руку и похлопав правителя по тыльной стороне ладони, верно извиняясь отметил:

– Я не хотел обидеть тебя брат, прости. Страшно только за Святозара. Такой он молодой, столько пережил.

Наследник беспокойно дернул больной рукой и застонал, сидящие за столом немедля воззрились на него, а он, улыбнувшись, бодро молвил:

– Да, что ж, я свою жизнь так легко не уступлю, пусть Нук и не надеется… Меня в Новыграде Любава ждет, я ведь Путяту обещал за ней приехать, так слово свое обязательно сдержу. Правильно отец, ни кому не уступим мою, Любаву.

– Точно сынок, – ответил правитель и потрепал его по волосам.

– А, то, ты словно Велислав не слышал, – начал Бажай, пытаясь перевести разговор в более мирное русло. – Какой народ поет сказ о победе наследника над Черномором.

– Ой, нет… нет… нет, – замотав головой, поспешил вставить Святозар. – Только не про это.

– Да, как же, у нас его каждый мальчонка знает, – Бажай вроде, как не слыша просьбы Святозара, поморщил лоб, наверно пытаясь вспомнить слова сказа, и махнув рукой продолжил. – Не помню уж как точно там звучит… Но… и взял великий ведун Святозар царя Черномора за его длинную зеленую бороду, притянул к себе и его шевелящиеся усы. Да намотал на руку, да поднял он силой своей волшебной Черномора над собой. Да закружил, а после бросил он царя прямо в его многочисленное войско.

Святозар выпучил глаза, густо покраснел как маков цвет, и, развернувшись к отцу, срывающимся голосом проронил:

– Отец, какой ужас… кто же отец, такое сказывает? Такую ложь… такую ложь. – А затем повертавшись к Бажаю, и, обращаясь уже лишь к нему, добавил, – я, конечно, слышал, что про меня сказывают, что я победил Черномора, но такое… такое… Он же Бог, а я человек… Да, я вообще с ним не бился, я бился с его поединщиком, – повышая голос, закончил наследник.

Наконец-то заулыбался Велислав, и, довольно поглядывая на племянника, произнес:

– Братанок, да не расстраивайся, это же люди сказывают, а мы то всю правду знаем. Мне сам Путят рассказывал о том, как ты вызвался биться с поединщиком, чтобы он не забрал в жертву Сема. И договорился с ним, что коли ты проиграешь, так вместо другов на дно пойдешь.

– Не надо, дядюх, об этом говорить, отца тревожить, – с волнением в голосе попросил Святозар.

– Нет, почему расскажи Велислав, – покачивая головой, откликнулся молчавший до того правитель. – Потому как Леля сказ я не слышал, а други сына моего ничего не рассказывают. Интересно будет послушать, как это было со слов многоопытного и славного воина.

– И то правда, от другов Святозара ничего не услышишь, – согласно поддакнул Храбр. – А я сказ Леля слышал, но в нем Ярил не рассказан сам бой, только упоминание о том, что наследник бился с поединщиком.

– Да, потому как Лель не видел боя, их всех Святозар согнал в омшаник, во внутренние помещения ладьи, – пояснил Велислав и довольный тем, что Ярил на него не сердится, огладил пальцами рук гладь столешницы. – На борту ладьи остался лишь Путят, который как он мне сам говорил, точно прирос к рулю, рулевой и Стоян. И они– то втроем весь бой и видели. Так, что если и хотите узнать, как все было выспрашивайте Стояна, или слушайте меня.

– Тебя, тебя, – разом ответили Храбр и Ярил.

– Значит, – начал свой сказ Велислав и словно припоминая давненько позабытое, оправил книзу свои светло-пшеничные усы. – Приказал наследник вынести Стояну свой меч и положить на лавку гребцов, а сам обернулся орлом и взлетел в небо, да давай в вышине над этим рака-крабом, кружить. А он этот рак громадный около четырех саженей в длину…

– Да, нет, – перебил дядю Святозар. – Небольше двух саженей он был, тело как у краба, да длинный толстый хвост, и две клешни.

– Вот, вот, – теперь перебил племянника Велислав. – Ты погоди, теперь братанок, не хотел брату моему рассказывать, как все было, теперь сиди и молчи. Я буду сказывать, так как мне Путят поведал. Ну, Путят говорил огромный был тот рако-краб, две громадные клешни и множество усов, каковые на морде его крепились и будто живые шевелились.

– Два уса, – вновь перебил дядю наследник.

– Помолчи, сын, – недовольно произнес правитель и положил ему руку на плечо. – Не перебивай старших.

– Да, так вот, – расправляя свои широкие плечи, продолжил Велислав. – Значит, взлетел братанок орлом в небо, давай кружить над крабом, погодя подлетел ближе к нему, да клюнул его в глаз. В один… в другой, и пробил их и вытекли глаза у чудища.

– Чего, – встрял было Святозар, но отец дюже крепко сжал его плечо, повелевая тем движением молчать, и наследник смолк, решив дождаться конца сказа.

– Да, – не обращая внимания на гневный выпад племянника, говорил Велислав. – Глаза у чудища вытекли, а братанок схватил его за ус и оторвал, один ус оторвал, посем другой, третий, так все и повыдергал.

– Нет, отец, ты как хочешь, а я молчать не стану, – повышая голос, изрек Святозар. – Какие глаза, какие усы… Глаза у него плотным, как панцирь веком закрываются, там не пробьешься, а ус и вообще выдернуть невозможно. Он этим усом меня так мотонул, что я чуть в воду не упал, перед самой поверхностью смог выровнять полет и взлететь.

– Не знаю, братанок, что слышал то и говорю, – как ни в чем не бывало, ответил Велислав и посмотрел своими зелеными, как и у правителя глазами на племянника. – А засим он камнем упал на ладью, обернулся собой, схватил меч и, как только чудище подплыло к ладье, срубил ему клешни, рак взвыл от боли. Братанок сей же миг обернулся орлом и взлетел в небо, а тут как на беду закатилось солнце, но Черномор, сидевший в колеснице стукнул батогом по воде и она засветилась, да так, что стало ясно словно днем… Путят глянул на братанка, а у того рана уже и открылась, да все перья орлиные в крови… Но братанок, превозмогая боль, подлетел к умирающему чудищу и давай его лапами в воду толкать и топить, вода разошлась и поглотила чудовище.