Путь Святозара. Том второй

Глава девятнадцатая

Святозар проспал не только всю ночь, но и весь следующий день, лишь пробуждаясь для того, чтобы поесть снедь принесенную Борщом. Как только солнце двинулось к закату, слуга принес наследнику праздничную одежу: белую рубаху, штаны, да золотистый кафтан. Святозар оделся, возложил на голову обруч-венец, как велел отец, и, выйдя из опочивальни, спустился вниз по лестнице, но прежде чем идти в гридницу, зашел в светлую комнату. Сегодня был не только день рождения Бога Коляды, который когда-то принес восурам ведические знания, но и день рождения самой книги Вед, и потому наследник хотел поблагодарить ее за приход в Явь, поклониться ей до земли так, как когда-то делал, будучи Богомудром.

Святозар вошел в комнату, разжег свечи, оно как в помещении было довольно таки темно, и, подойдя к столу, на котором лежала обернутая бурой, потертой от времени кожей книга, остановился. Наследник ласково погладил книгу по бурой волохе да поклонившись до земли, сказал:

– Достославная книга Вед благодарю тебя, что ты пришла к нам в мир, вместе с моим братом Богом Колядой и принесла нам великие ведические знания! – Святозар маленько помолчал, и погодя добавил, – надо тебе кожу поменять, погляди, какая землистая волоха стала, я отца попрошу, он закажет тебе обновку, а я ее и надену.

Наследник опять протянул руку, чтобы ее погладить, но книга внезапно подпрыгнула на месте, и из нее вырвался огромный, золотистый столп света, который ударил в потолок комнаты, и, рассыпавшись на маханькие искорки, осветил каждый уголок в ней. Книга же снова подскочила и без всяких заветных слов раскрылась. Нежданно один из листков книги приподнялся, точно хотел перевернуться, но так и замер отвесно ей, миг опосля он задрожал и начал пухнуть на глазах. Еще мгновение и он порывчато сотрясся и распался на два листа. Святозар наклонился над раскрытыми листьями и посмотрел на то, что ему показала книга.

Когда наследник подходил к гриднице, то у распахнутых дверей увидел входящего в зал правителя и Тура. Ярил приметив приближающегося Святозара, помедлил, желая дождаться наследника да негромко молвил:

– Почему ты задержался, сын? Я уже послал за тобой Вячко.

– Прости, отец, – возбужденно ответил Святозар и придержал правителя за руку. – Отец, мы можем задержаться, мне надо тебе кое-что показать.

– Мальчик мой, други уже поднялись приветствовать нас, это не может подождать? Это связано с твоим здоровьем? – взволнованно спросил отец и беспокойным взглядом осмотрел сына.

– Нет, отец, не с моим здоровьем. И не тревожься, это хорошее, не плохое… И верно, дружина уже поднялась, – заглядывая в гридницу протянул Святозар. – Пойдем, тогда, отец, а как сядем я все расскажу.

Правитель вместе с сыновьями вступил в гридницу и как всегда сел за центральный стол, усадив Святозара по правую руку, а Тура по левую. Теперь на пиру присутствовала не только дружина отца с супругами, но и дружина Святозара. Справа от наследника расположился Стоян и Белослава, следом Искрен, Сем, Горазд, Молчун, Вторак, Часлав, Любим, Годлав, Звенислав и Лель. Когда правитель поднял чашу, и объявил тост за Бога Коляду, началось празднование. Святозар протянул руку и подергал отца за золотистую ткань кафтана, призывая тем самым обратить на него внимание. Правитель поспешно повернул голову и заботливым тоном поспрашал:

– Что, мальчик мой беспокойный, с тобой успело случиться, ведь насколько я знаю, ты только, что поднялся с ложа.

– Ах, отец, видел бы ты, что со мной случилось, – начал торопливо говорить Святозар, и лицо его засияло радостью. – Перед тем как прийти в гридницу, я зашел в светлую комнату, чтобы поблагодарить книгу Вед, которая к нам спустилась вместе с Богом Колядой. Но внезапно из книги вырвался столп света, она раскрылась, и показала мне лист, который распался надвое, а на этом листе, отец, изображен щит.

– Щит? – удивленно переспросил правитель.

– Щит… щит, отец!.. Да, какой щит!.. Это щит волшебный, а там под ним заговор, каковой надо на него наложить. Отец, отец, закажи мне такой щит, точно… точно такой щит… Я знаю чей это щит… Ах! отец, – восторженно молвил наследник, и довольно покачал из стороны в сторону головой. – Знал бы ты чей это щит, и кто мне его дарит…

– Ты, мне расскажешь, кто? – улыбаясь, спросил Ярил, не сводя счастливого взгляда с радостного сияющего сына.

– Да, я тебе расскажу попозже, и, только если ты выполнишь две мои просьбы, – прерывисто вздохнул наследник и посмотрел прямо в зеленые глаза отца.

– И какие же это просьбы, мальчик мой? – откликнулся правитель, и было сразу видно, что он исполнит любые просьбы своего дорогого старшего сына, лишь бы тот продолжал так яро лучиться радостью и светом.

– Первая, после пира, ты пойдешь и посмотришь этот щит и закажешь точную его копию, а вторая мне нужна выделанная кожа, хорошо бы белая… Оно как Вед я пообещал надеть новую волоху, – добавил наследник и беспокойно расстегнул застежки на кафтане.

– Застегнись, – чуть слышно заметил правитель, кивнув на расстегнутый кафтан сына. И когда наследник суетливо застегнул застежки на одеже, вопросил, – а кто поменяет волоху на книге?

– Я, отец, я… Я уже менял… – Святозар засмеялся и благодушно потерев меж собой длани рук пояснил, – Вед очень любит новые наряды, поверь мне…

– Хорошо, сынок, я закажу новую кожу для Вед, раз ты уверен, что она будет довольна, – сказал правитель. – Ну, а щит, надо будет посмотреть вместе с Храбром, ему можно?

– Конечно, отец, можно, – выдохнул наследник, словно не в силах справиться с накатившими на него чувствами. – Конечно можно.

– Тогда сделаем это завтра, потому как пир будет длиться до утра, а после надо будет поспать и не столько мне, сколько тебе… Хорошо, теперь будет возможность, Храбра задобрить, – молвил правитель и теперь засмеялся сам. – А то он знаешь, сын, даже сегодня не приезжал во дворец. Я послал за ним Вячко, сказав, чтобы он явился ко мне, а он ответил, что болен. Представляешь, сын, Храбр и болен, – правитель перестал смеяться, посмотрел на сына, и, лицо его дернулось, будто по нему враз пробежало волнение. – Не простительные вчера я на тебя сказал слова, мальчик мой, это даже наставники поняли, а ведь они не знают всего того, что знаю я. Иногда мы гневаемся, говорим грубые слова, а потом переживаем… Что ж верно народ сказывает: «Слово не стрела, а пуще стрелы разит».

– Не тревожься, отец, я ведь понимаю, почему ты так сказал. Давай не будем это вспоминать… Мне знаешь, после вчерашнего разговора с тобой стало, стало как-то легше, вроде, как с меня часть этой ноши сняли. Наверно поэтому книга и показала сегодня этот щит, я смог успокоиться и ДажьБогу это понравилось. Знаешь, отец ДажьБог не любит когда придаются унынию, он очень любит улыбаться, смеяться и шутить, – все еще улыбаясь, пояснил наследник, и, положив руки на стол, слегка отодвинул от себя поколь пустое блюдо.

– Как ты мой мальчик, ты ведь тоже любишь шутить, – заметил правитель и потрепал сыновьи волосы. – Ну, тогда мы так с тобой и порешим, перед уходом с пира я позову Храбра, а ты предложи ему посмотреть щит, он теперь к тебе благоволит. Ну, а после праздников мы съездим с ним в кузницу Братише и закажем его для тебя, хорошо? – Святозар радостно кивнул отцу в ответ. – А теперь оставим разговоры и продолжим пир, потому как ты не только не пил, но и не ел, – и правитель повел взглядом на отодвинутое от наследника блюдо. – Так, что пока не поешь и не выпьешь чашу медовухи, не отвлекай меня на разговоры, – молвил отец и отвернулся от Святозара, так как слева его настойчиво дергал за рукав Тур, явно, что-то выпрашивая.

Наследник оглядел стол, и, вернув блюдо на исходное место положил туда жаркое из тетерева да взяв ломоть хлеба, принялся есть, так как обрадованный увиденным щитом, и успокоенный мудрыми словами отца почувствовал себя дюже голодным. Быстро насытившись, Святозар огляделся. Сидевший около него Стоян был таким довольным и счастливым, ухаживая за своей женой, он нежно ей улыбался и что-то шептал на ухо, а Белослава лишь стыдливо морщила свой носик, и мотала головой. Наследник перевел взор с ублаготворенной парочки влюбленных, и глянул на другов, которые, так же как и Стоян радостно разговаривали ели и пили, лишь один Звенислав сидел с понурой головой и лениво ковырял ложкой в блюде. Святозар зыркнул на друга, и ему немедля стало так его жаль, что он решил поддержать Звенислава, и обернулся на отца. Однако правитель был занят разговором с Храбром, которого наконец-то дозвался, посадил между собой и Туром и теперь услужливо поил медовухой. Правда надо отдать должное наставнику, тот сидел дюже хмурый, и недовольно отвечал на вопросы правителя о своем здоровье.

– Звенислав, – негромко окликнул Святозар друга.

Но в гриднице было так шумно, от звяканья посуды и разговоров, что Звенислав его не услышал.

– Стоян, – толкнул наследник друга в плечо.

Стоян торопливо повернул голову и с беспокойством в голосе вопросил:

– Что-то случилось, Святозар?

– Позови Звенислава, а то он меня не слышит, – попросил наследник и кивнул головой в направлении друга.

Стоян повертал голову и так зычно крикнул, что Белослава прикрыла ладонями уши:

– Звенислав, глухой ты что ли, не слышишь, тебя наследник зовет.

– Ты, чего так орешь? – недовольно протянул Святозар, и порывчато обернулся на отца, страшась, что тот услышав имя друга тотчас вспомнит о своем обещание ему чего-то устроить, впрочем, правитель все еще продолжал разговаривать с Храбром, у оного на лице уже проступило подобие улыбки.

Звенислав приблизился и встал между Святозаром и Стояном, положив правую руку на спинку сидения наследника, кинул беспокойный взгляд на правителя и тихо молвил:

– Святозар, ты меня звал?

– Друг мой, Звенислав, ты чего такой недовольный? Ты этого из-за вчерашнего, что ли? – спросил наследник, и, развернувшись к другу, удрученно воззрился на него.

– Да, что ж мне быть веселым, Святозар. Я как вчера вернулся домой, да как други прознали, что я тебя ранил, так и закончилась моя спокойная жизнь… Не только один Часлав мне хотел разбить нос, но предлагали его мне поправить и Горазд, и Вторак, и Молчун. Особлива его хотел поправить Стоян. – Звенислав замолчал, бросил испуганный взор на старшего из дружины наследника, и, наклонившись ближе к Святозару, еще тише продолжил, – пришел и говорит, что я, верно, совсем одурел, учудив такое? И когда… прямо под праздник Бога Коляды… Говорит, что в том году Эрих напал на тебя именно на этот праздник, и что я ничуть не лучше этого Нука поступил. Говорил, что если не могу сдерживать свою силу, чтобы не подходил к тебе… и что если еще раз такое натворю, он меня возьмет и напополам сломает.

– Да, да, – вмешался в разговор до этого мирно беседующий с Белославой Стоян и стремительно повернувшись к другам, кажется, испепелил своим взглядом Звенислава отчего тот еще ниже наклонился к Святозару. – Я именно так и сделаю. Я с тобой Звенислав и без меча справлюсь. Ишь, ты пришел тут жалуется наследнику, мало, что ли ты ему боли доставил.

– Стоян, – негромко так, чтобы не услышал отец, произнес Святозар. – Понимаешь он нечаянно, и нечего вам по таким пустякам меж собой ссориться.

– Ничего себе пустяк… Он твой друг, твой дружинник, тебе мечом по груди и это, по-твоему, пустяк? А, по-моему, это не пустяк. Не можешь ты Звенислав наследника учить, иди вон с василисками бейся, – гневно заметил Стоян и также резко отвернулся к Белославе.

– Во видел Святозар, и вчера точно также говорил. Да, я что нарочно, что ли… И с василиском я бился, себя тоже не жалеючи, потому что видел как Святозар кровью обливается. А вчера это случайность была. Слышишь, Стоян, – и Звенислав потряс друга за плечо.

Но Стоян ничего не ответил, а лишь сбросил со своего плеча руку Звенислава, явно показывая, что он на него дюже рассержен.

– Ну, что ж, Звенислав, не обращай внимания, – молвил наследник, желая поддержать опустившего голову друга. – Я на тебя не сержусь так, как сам виноват, нечего было предлагать биться без щитов. И у меня уже ничего, не болит, зажило все вчера.

– Да, уж, успокаивай его, успокаивай, – опять вмешался в разговор Стоян и повернул голову к наследнику. – А ты лучше ему расскажи как ты вчера, загибаясь, прибежал выручать Искрена, такого же оболтуса, как и этот. Мне вчера отец, все рассказал…

– Стоян, – уговаривал его Святозар. – Поверь друг мой, Звенислав не виноват.

Но Стоян перебил наследника, усмехнулся и суматошно помотал головой так, что пошел малыми волнами высокий чуб на его лбу и все тем же сердитым тоном сказал:

– Ты, еще добавь свое любимое, что виноват ты. Наверно ты ему бок подставил, да попросил рубануть посильней, да так, чтобы два ребра сломал. Мне все Искрен и Часлав рассказали, и им обоим от меня тоже досталось. Так как я их предупреждал, чтобы слушали Храбра и без щита не позволяли тебе биться со Звениславом, оно как он даже на тренировочных боях все норовит, кому из другов кости поломать.

– Ты, смотри, – благодарно улыбнулся наследник проявленной другом заботе. – Стоян, ты как мой отец, всех опросил, виновных нашел и наказал. Ты пойми, я предложил без щитов, неужели бы ты меня ослушался.

– Если бы я видел, что тебе грозит опасность, без сомнения ослушался. Твоя жизнь для меня бесценна, также как и для твоего отца, нашего правителя. А он олух такой, Звенислав, поставил под угрозу твою жизнь и спокойствие правителя, – громко закончил Стоян.

– Стоян, чего кричишь то? – спросил Святозар, и похлопал друга по плечу. – Такой ты верный друг Стоян… Но у тебя есть недостаток любишь ты по возмущаться на пустом месте. – Стоян фыркнул в нос и снова развернулся к Белославе, а наследник добавил, – друг мой, Звенислав, прошу тебя не кручинься, это последний большой праздник, перед нашим походом, не порть мне настроение.

– Святозар, – проронил Звенислав, видно решивший рассказать наследнику о все своих вчерашних страданиях. – Стоян сказал еще, что в следующий раз он разговоры вести не будет, а привяжет меня к коню и отправит в Новыград.

– Ага, – усмехнувшись и наново вмешиваясь в разговор, молвил Стоян. – Вот это надо было сделать вчера, судя по тому, как ты сейчас себя ведешь…

Святозар открыл, было, рот, чтобы вновь заступиться за Звенислава, но судя по всему последние слова Стояна, услышал таки отец, так как внезапно сзади раздался громкий голос правителя:

– Гляди, Храбр, а вот и Звенислав, которого я весь день сегодня так желал увидеть. Как говорится: «На ловца и зверь бежит». А ну– ка воин, ступай сюда, хочу с тобой поговорить.

Наследник глянул на друга, у которого перекосившееся лицо теперь стало покрываться пунцовыми пятнами, и, торопливо повертавшись к правителю, зашептал:

– Отец, отец, не ругай Звенислава, его и так други обижали.

Правитель протянул руку, легохонько провел по волосам Святозара, и очень мягко произнес:

– Ты мне так дорог, сын мой… Но прошу тебя, помолчи немного, я сам разберусь.

Святозар смутился и замолчал, а Звенислав подошел к правителю и встал между ним и Храбром, опустил голову и замер. Храбр как только увидел подле себя Звенислава, недовольно посмотрел на него и отвернулся к Туру. Наследник не слышал, что говорил отец другу, но зато видел как голова того медленно, но верно клонилась все ниже и ниже. Наконец правитель похлопал его по руке, что-то добавил и отпустил. Пунцово-красный Звенислав прошел мимо Святозара, ничего ему не сказав и подойдя к своему месту, сел, засим поднял чашу медовухи, направил ее в сторону правителя, резким движением опрокинул в рот, и благодушно улыбнулся.

– И чего ты за него заступаешься Святозар? – раздраженно буркнул Стоян. – Он этого никак не заслуживает.

Наследник перевел взор со Звенислава на Стояна, качнул головой и по-доброму ответил:

– Эх, Стоян, вот же не повезло другам иметь такого старшего над собой. Коли бы я так тобой не дорожил, то никогда бы, не снял с тебя каменные оковы. Ты понимаешь, друг мой дорогой, я так хотел сердце твое раздобрить, так старался… Полкубышки воды из молочного озера на тебя вылил, и гляжу никакого толку… Нет! никакого… Как бурчал ты, так и бурчишь, вот только вроде Белославу не трогаешь пока. И все время на другов бу…бу…бу бу…бу…бу, они уже мне не первый раз жалуются на тебя, как ты их этим бу-бу-бу замучил. Нет, надо срочно Белославе сына тебе родить, будешь ты к нему по ночам вставать, да своим бу…бу…бу укачивать, и тогда сразу всем легче станет.

Не успел Святозар закончить, как увидел, что вначале засмеялся Искрен, схватившись руками за живот, за ним Белослава, Стоян, и внезапно сзади брызнул смехом правитель. Наследник повернулся, посмотрел на довольного отца и почувствовал, как внутри душа его, словно запела, что-то доброе и хорошее.

– Ох, мальчик мой, – выдохнул правитель, на мгновение, прекратив смеяться. – Хорошо же ты сказал, я себе это даже представил, как Стоян будет бу…бу свое сыну исполнять каждую ночь…Люблю я сынок, когда ты шутишь и улыбаешься, у меня сразу от этого на душе светло становится.

Как и в прошлом году на празднике в честь Бога Коляды, на середину залы вышел старец Соловей, с гуслями в руках, сел на поставленное для него сиденье и запел сказание, славя рождение Бога Коляды: «Когда родился на земле великий учитель Бог Коляда, то мать его Майя Златогорка, положила младенца Коляду в корзину и пустила по водам огненной реки, что текла ко Небесной Сварге. А сама вернулась в царство мертвых, ибо жизнь Майе была возвращена Богами только на время, пока она не родит Коляду. Младенец Коляда лежал в корзиночке, а воды огненной реки несли его ко Небесной Сварге. Рано утром Бог Хорс подошел к реке, чтобы обмыться чистой водой и увидел там корзину, а в корзиночке то чудесное дитятко, что сияет, словно солнышко красное! И возликовала Земля, и возликовало Небо, и славили младенца Коляду Боги и люди! И пришли к воротам, ведомые путеводной Звездой ведуны, и открылись те простые ворота, и увидели ведуны младенца Коляду на руках самой Зари-Зареницы и стали славить младенца Коляду! О, великий Бог Коляда – сын Вышня-ДажьБога! Говорит Коляда: «Свети солнце!» – и оно светит! Говорит Коляда: «Сияй месяц!» – и он сияет! Говорит Коляда: «Дождь, смочи Землю-Мать!» – и идет с небес благодатный дождь! И будь славен и благ учитель наш Коляда от века до века!»

Не успел Соловей допеть сказанье про Бога Коляду, как на середину зала вышел Лель и немного волнуясь призвал всех к вниманию, а когда в гриднице наступила тишина прерывистым голосом сказал: « Сейчас я спою вам новое сказанье. Этот сказ я создал совсем недавно. В походе, котором я участвовал, я видел много чудес, видел, как наш наследник победил воина царя Черномора, усмирил великанов, побывал в гостях у царя альвинов Альма, разговаривал с волшебным котом Баюном, вместе с другами убил василиска, пропел великий сказ грифону, да так, что сам ДажьБог играл ему на гуслях, а затем искупался в молочном озере и целовал очи корове Земун! Многие из вас уже слышали этот сказ, но тот, который я пропою сегодня не слышал никто, и я уверен никто никогда бы не узнал, о том, что сделал для нас всех наследник Святозар… Никто бы не вернулся из нас, никто бы не сидел здесь за этим прекрасным столом, если бы не великая душа Святозара! Наследник, я написал этот сказ для тебя и пусть люди знают какой ты чистый и светлый человек!»

Лель сел на сиденье тронул пальцами гусли и нежным, мелодичным голосом запел сказ о том, как попавшие в Беловодье други прельщенные его красотами, волшебными песнями, чудесными плодами и диковинными птицами и зверями, забыли зачем пришли в волшебную страну, забыли все боли и радости, забыли свою Родину, своих близких и свои имена. И лишь благодаря чистой и великой душе Святозара, который смог преодолеть волшебную силу Беловодья и пробудился, други вспомнили кто они, вспомнили зачем пришли сюда и очнулись. « Возьми гусли Лель! – сказал Святозар. – И пой, пой о нашей родной земле, о нашем любимом народе…», и тогда полетела песня по стране Беловодья и заглушила пенье птиц, говор листьев, дуновение ветерка…

Лель закончил сказанье, все еще продолжая перебирать пальцами струны, а в зале царила такая тишина, точно людей в гриднице и вообще не было. Святозар сидел, опустив голову почти уткнув подбородок в грудь и беспокойно вертел на пальце перстень, считая, что он… он столько натворивший просто не имеет право быть названным в сказанье великим, чистым и светлым. Отец словно почувствовал переживания сына и положил ему на плечо руку, но наследник был не в силах даже поднять голову и, что-либо сказать, пытаясь, справится со словами, которые так и рвались наружу, которые хотели прокричать всем, как он виноват перед своей семьей и своей землей. Однако неожиданно поднялся Храбр, он негромко кашлянул, будто призывал наследника поднять голову и посмотреть на него, а после, так и не дождавшись этого, произнес:

– Что ж, други, наверно никого и не удивило то, что в очередной раз наш наследник оказался достойным юношей. Когда я впервые его увидел, я сразу понял, что передо мной стоит человек с великой душой, такой человек как Богомудр, такой как первый наш вождь Святозар! И вот, что я вам сейчас скажу, когда мы с моим другом Дубыней ходили в Беловодье, путь наш был очень труден. На вершине Сарачинской горы погибли все наши други, а Дубыня был тяжело ранен, но преодолевая боль, он поднялся, чтобы продолжить наш путь. И когда прилетел грифон да увидел, какие мы понесли потери, то в своем благородстве он нас пожалел, и, открыв ворота, сказал нам, чтобы мы шли и ни слушали музыку, ни пили воду, ни ели фрукты и ни смотрели на красоты волшебной страны. Тогда мы с Дубыней заткнули уши, закрыли глаза и попеременно вели друг друга, боясь забыть свой путь и свои имена. А когда ты наследник, слышишь Святозар… подыми голову… посмотри на меня… – призывно молвил наставник и Святозар преодолевая себя, вздел голову да воззрился на Храбра. – Когда ты пошел со своей молодой дружиной в Беловодье именно этого волшебства я боялся больше всего. Боялся я, что вы не сможете преодолеть царящую там магию и забудете себя. Но теперь когда я вижу твое лицо и лица твоих друзей, которым ты спас жизни, я понимаю, что не имел права сомневаться в тебе… Потому что такие люди как ты рождаются на земле не случайно. Таких людей, с такими сильными и светлыми душами наши Боги посылают нам в тяжелые для нашей земли испытания… И так как нам всем скоро предстоит идти на войну с нагаками я очень рад, что ты мой дорогой ученик, будешь там рядом с нами, потому как посмотрев на тебя, любому ратнику захочется победить подлых нагаков! Посему, хотя я и не могу объявлять тост, это как говорится право правителя, но думаю, он меня простит… Я хочу, поднять чашу за тебя Святозар выпить ее до дна и пожелать тебе мой ученик удачи!

Храбр закончил говорить высоко поднял чашу и выпил ее до дна и все други отца, все жены другов, и вся дружина наследника подняла разом чаши и выпила медовуху. Лишь один Святозар так и не притронулся к чаше. Он недвижно замер, не сводя с наставника глаз, потрясенный тем, что Храбр каким-то образом безошибочно догадался и назвал имена людей, оными наследник был в прошлой жизни, ни мгновение ни сомневаясь, что его отец ни открывал никому из доверенного им.

– Мальчик мой, – едва слышно протянул правитель, когда гридница наполнилась звуками, говором и смехом. – Ты, что сынок? Ты расстроился, из-за сказа? Да, сынок?

– Отец, откуда Храбр знает, что я Богомудр и первый Святозар? – с дрожью в голосе спросил наследник и наконец-то перевел взор на правителя.

– Ты, что, думаешь, я мог ему рассказать то, что доверил мне мой сын? Нет, мальчик мой, никогда, – удрученно добавил правитель и отрицательно качнул головой.

– Что ты отец, я в тебе не сомневаюсь, – расстроенным тоном поспешил ответить наследник, испугавшийся, что мог обидеть своим подозрением правителя.

– Я думаю, сынок, Храбр просто привел имена этих людей, так как они у всех на устах… А может он увидел в тебе то, что очень схоже с ними… Сила, храбрость, смелость и отвага. Способность ради других жертвовать собой, – объяснил правитель, и подлил Святозару в чашу из глиняного кувшина медовухи. – Так ты не будешь пить за свою удачу, сынок? – наследник помотал головой. – Ну, тогда ты может, выпьешь за удачу нашего войска?

Лицо Святозара вдруг прояснилось, он улыбнулся, взял чашу, поднял ее, и, направив в сторону наставника, громко сказал:

– Храбр! – а когда тот перевел взгляд с блюда, с какового брал кулебяку – длинный пирог с кашей, на Святозара и улыбнулся, добавил, – золотой ты человек, Храбр, самый лучший на свете! Я пью не за свою удачу… я пью за то, чтобы ДажьБог даровал мне возможность защитить мой народ и уберечь каждого из вас от смерти!

Пир закончился почти под утро, уснувшего Тура уже давно унес на руках в опочивальню Дубыня, а дружина, вконец охмелевшая, стала потихоньку расходиться. Наконец поднялся и правитель:

– Что ж, мальчик мой, пойдем и мы с тобой отдыхать. – И обратился к другам, – ну, что дружина моя славная, мы с наследником уходим спать, и желаем вам того же.

– Отец, – придерживая правителя за руку, поторопился молвить, поднявшийся Святозар. – А как же насчет щита?

Правитель посмотрел непонимающе на сына, и только миг погодя припомнив давешний разговор, повернув голову в сторону Храбра да, что-то ему сказал. Наставник кивнул в ответ, и, спешно приблизившись к наследнику, остановился подле него да участливо спросил:

– Святозар, зачем ты меня хотел видеть?

– Храбр, – начал наследник. – Мне надо тебе показать… показать…

– Ему надо показать тебе изображение щита, – пришел на выручку сыну правитель. – Который мы с тобой должны запомнить, чтобы потом в точности передать его Братише, когда я у него закажу такой щит для Святозара.

Храбр недовольно зыркнул на Ярила, перевел взгляд на Святозара и улыбнувшись ему поинтересовался:

– Когда ты нам его покажешь? Сейчас?

– Нет, Храбр, сейчас Святозар пойдет спать, – сызнова вмешался в беседу Ярил. – А то у него опять бессонная ночь получилась. Ну, а ты к вечеру подъезжай, да мы сходим втроем посмотрим, хорошо? А завтра, с утра поедим к Братише, чтобы он успел до похода его изготовить.

Храбр покачал головой и протяжно фыркнул. Он явно желая отказать правителю в его просьбе, но так как помощь нужна была Святозару, пересилил себя и уже качнув головой утвердительно с беспокойством в голосе поспрашал:

– Ты Святозар себя то, как чувствуешь? Ты вроде получше выглядишь, а все же сразу видно не оправился от вчерашнего…

– Да, нет, Храбр, я здоров, – ответил наследник. Он бросил взор на стоявшего позади наставника правителя, который, по-видимому, все еще был не прощен, и сам сотворив беспокойство на лице, вопросил, – а ты, как Храбр, себя чувствуешь? Отец сказал ты сегодня не приезжал во дворец, потому как заболел. Может, я, чем помогу… может заговор надо прочитать, ты скажи.

Храбр обернулся, кинул, прямо-таки, убийственный взгляд на правителя, и, усмехнувшись, добавил:

– Надо же, как вы похожи друг на друга. Ярил весь пир предлагал излечить меня заговором, теперь ты наследник… Да, здоров я… здоров… И не болел я совсем.

– Ну, Храбр, это же хорошо, что ты не болел, – молвил Святозар, и задорно засмеялся. – А то мы с отцом то и не знали, какой же надо заговор создать, чтобы излечить твою необъяснимую болезнь.

– Эт, наследник, мог бы я тебе чё и грубое сказать, – начал Храбр и лицо его дотоль хмурое посветлело, наполнилось благодушием. – Да уж, ты последнее время так мало смеешься, что коли хочешь над моей необъяснимой болезнью посмеяться так я и не против. Посмейся, мальчик, посмейся, гляди душа то твоя болеть более, и не будет. – Негромко и очень мягко дополнил Храбр, протянул руку и нежно погладил Святозара по щеке, а затем обращаясь к правителю досказал, – знаешь Ярил веди своего сына в его покои, потому что ему надо ложиться отдыхать.

Правитель положил руку на плечо друга, в благодарность крепко его сжал, и, велев наследнику идти за ним, направился к выходу из гридницы. Когда отец и сын покинули общий зал, и, выйдя из него, остановились недалеко от опочивальни правителя, то Ярил малеша поразмыслив, произнес:

– Знаешь, что, сынок, пойдем– ка я провожу тебя до твоих покоев.

– Зачем, отец? Я не хмельной сам дойду, – откликнулся Святозар и порывисто пожал плечами.

– Нет, сын, я все же провожу тебя, так мне будет спокойней, – сказал правитель и беспокойно потер лоб.

Наследник посмотрел на отца, на гридницу из распахнутых дверей, которой выходили други и негромко спросил:

– Отец, ты боишься за мою жизнь? Но ведь во дворце нет Эриха, нет Нука… да и свою жизнь я теперь так легко не уступлю.

– Как мне приятно слышать от тебя такие слова сын, – ласково молвил правитель и обозрел своего наследника с ног до головы, остановив взгляд своих искристых зеленых очей на его лице. – Но все, же я усну быстрее, когда увижу, как закроется за тобой дверь опочивальни.

– Хорошо, отец, как пожелаешь, – согласился Святозар и повернулся к двери, что вела в коридор к лестнице на второй этаж. – Хотя, конечно, отец, не обижайся, – усмехнувшись, заметил он, открывая дверь и пропуская правителя вперед, – но я просто уверен, что уснешь ты очень быстро.

– Это ты о хмеле, – обижено вопросил правитель, остановившись около полутемной лестницы. – Нет же, сынок, я не хмельной. Просто я как вспомню прошлый праздник… вспомню, как увидел тебя мой милый мальчик в свете вспыхнущего факела лежащего на этой лестнице всего в крови… До сих пор, мне тяжело подходить к этому месту, особенно ночью и когда здесь вот так темно.

– Добрый мой отец, посмотри, я здесь рядом с тобой, я жив и здоров, и даю тебе слово приложу все мои силы, чтобы ты больше никогда такого кошмара не переживал, – с дрожью в голосе произнес Святозар и крепко обнял отца. – А, чтобы тебя не пугал этот темный коридор, и ты всегда мог осветить свой путь, я тебе сейчас кое-что покажу.

Наследник поднял вверх левую руку, прошептал заговор, проведя правыми пальцами по золотистому рукаву кафтана сверху вниз, и когда ткань от локтя и кожа от запястья до кончиков пальцев по первому покрылась искорками лазури, а засим, вспыхнув, засияла лазурным светом, добавил:

– Погляди отец, какая красота и совсем не нужен факел, только надо быть очень осторожным с такой рукой… – Святозар посмотрел на восторженно-удивленное лицо правителя, и, засмеявшись, пояснил, – этот заговор придумал, я, будучи Богомудром, когда был очень молодым. И однажды вот так с горящей рукой вошел в покои своей жены, знаешь отец, она так закричала, – наследник на мгновение затих, сдерживая рвущийся из себя смех. – Не хорошо конечно смеяться, но в тот миг, я так и не понял, кто больше испугался она узрев своего мужа с горящей рукой, или я услыша ее душераздирающие вопли. И ведь отец, я так напугался, что какое-то время так и стоял, держа руку впереди и не зная, куда ее спрятать. Правда любимая пришла мне на выручку схватила, укрывало, подбежала и принялась ее тушить. – Святозар смолк, посмотрел как от его сказа беззаботно засмеялся правитель, и досказал, – ага, отец, тебе смешно, а мне то было тогда не смешно… Потому как в тот же миг как моя жена укрыла мне руку, в надежде потушить ее… в тот же миг лазурным светом вспыхнуло и укрывало, и моя жена.