Крунк очень старался слушаться: на улице идти рядом, не рваться поиграть с другими собаками. В лифте он сразу садился в углу и ни в коем случае не тянулся обнюхивать других людей, в квартире он лежал на коврике и больше не пытался зайти в какую-нибудь комнату. За всякое непослушание Крунка наказывали. Но не столько страх наказания заставлял его подчиняться. Он подчинялся, потому что его самого все больше пугали разрастающееся в нем недоверие и начинающая пульсировать озлобленность.

Как-то Крунк лежал на своем коврике, который становился ему уже коротковат. Входная дверь открылась, и вместе с хозяином вошел незнакомый мужчина.

– Заходи, будь как дома. Жены нет, сейчас сварганим чего-нибудь. Не пропадем.

– Это и есть твоя овчарка? – спросил мужчина, насмешливо глядя на Крунка.

– Ну да. Тебе что, не нравится?

– Я собаку вижу. Овчарку – нет.

– В смысле?

– Эх, дружище! – мужчина хлопнул хозяина по плечу. – Не стоило одному идти собаку брать. Тем более первую. Меня надо было звать с собой.

– Ты что хочешь сказать?

– Да не овчарка это никакая. Надули тебя. – Мужчина придирчиво разглядывал Крунка. – Ты посмотри: корпус коротковат, голова большая, глаза – ты взгляни как следует – навыкате, хвост крючком, про окрас я и не говорю. И ко всем этим бедам еще и ухо подвисает. Короче, овчарка – без слез не взглянешь. Может, еще и родословную дали?

– Нет. Сказали, без родословной дешевле. Да я и не спрашивал. Может, он еще не сформировался?

– Ну-ну. Хочешь овчарку, я тебя к настоящему заводчику свожу. Как раз щенки недавно появились. А этого отдай кому-нибудь.

– Да вроде привыкли уже, – промямлил хозяин.

– Ну и к другому привыкнете. Не позорься ты с этой псиной. У тебя все по высшему разряду. И собака тоже должна быть супер.

И они ушли на кухню, откуда послышались хлопки вскрываемых пивных банок и звон тарелок.

С этого дня хозяин совсем перестал разговаривать с Крунком, а на прогулке, стоило псу замешкаться, раздраженно дергал поводок. Это было не столько больно, сколько обидно. А Крунку так хотелось побегать с другими собаками, побороться с соседским эрдельтерьером, поваляться в траве. Но он только издали наблюдал, как увлеченно собаки ловят разноцветные мячики, прыгают и хватают на лету пластиковые диски или носятся лохматыми оравами по парковым лужайкам. Ничего этого в его жизни не было: только короткая прогулка на поводке и унылое лежание на коврике. Скапливающаяся в нем энергия взросления требовала выхода, постепенно все его существо заполнило одно желание – избавиться от поводка.

Развязка, как это обычно и бывает, наступила неожиданно.

Крунк безрадостно плелся на поводке, поглядывая на свободно бегающих по парковым лужайкам собратьев. Монотонность променада была внезапно нарушена: из боковой аллейки бодро выбежал мужчина в спортивном костюме. Рядом с ним легкой рысцой бежало, нет, не бежало – парило над землей, лишь слегка касаясь ее длинными ногами, создание неземной красоты. Это была золотисто-рыжая с белоснежными подпалинами борзая. Чуть не наскочив на хозяина и Крунка, спортивный мужчина притормозил.

– О! Привет! – воскликнул он, протягивая руку. – Венди, подожди.

Борзая остановилась, вежливо вильнув хвостом. Мужчины обменялись рукопожатиями и стали о чем-то говорить, причем спортсмен ни на секунду не прекращал свой бег, перебирая ногами на месте. Но Крунку было не до них. Он, не отрываясь, смотрел на Венди. Он даже представить себе не мог, что собаки бывают столь ослепительно прекрасны. Может, это вообще не собака? Крунк подобрался, хвост лихо завернулся почти на спину, голова высоко поднялась, уши превратились в жестко торчащие треугольнички.

Крунк слегка потянулся носом к Венди, чтобы уловить запах ее шелковистой шерсти. Борзая не возражала – она повернула голову и разглядывала Крунка, как ему показалось, весьма доброжелательно. Это его ободрило, и он немного, насколько позволял поводок, приблизился к Венди. В этот момент спортивный мужчина со словами «звони, не пропадай!» рванул вперед, Венди порхнула за ним.

Крунк смотрел на удаляющуюся борзую. К ней подлетел поджарый доберман. Он пританцовывал вокруг нее, и его холеная черная шерсть поблескивала на солнце. Спортсмен помахал кому-то рукой и спустил Венди с поводка. Пара радостно бок о бок побежала по лужайке.

Этого Крунк вынести уже не мог. Он почувствов, как напряглись его мышцы, по телу прошла дрожь. Неожиданно для себя он взвыл и залаял. Он звал Венди. Он видел, что борзая остановилась и оглянулась. Доберман топтался рядом. Крунк рванул в их сторону, поводок натянулся как струна, хозяин с силой его дернул и рявкнул «Рядом!». Крунк не слушал его и продолжал рваться с поводка. Хозяин перехватил поводок покороче и стеганул свободным концом пса. Крунк не ощутил боли, он почуствовал унижение. Этого он стерпеть не мог. Он развернулся к хозяину. Шерсть на загривке встала дыбом, верхняя губа поднялась, обнажив клыки, откуда-то из глубины нарастало злобное рычанье. Хозяин крикнул «Нельзя!», и Крунк увидел замахнувшуюся руку с поводком. Пес ощерился и сделал бросок вперед. Его зубы щелкнули в паре миллиметров от руки. Нет, он не хотел кусать эту руку, но он не мог позволить, чтобы его еще раз стеганули. Хозяин испуганно вскрикнул и выпустил поводок.

Крунк мчался на ненавистного добермана, не обращая внимания на вопли «Ко мне! Ко мне!» Он с разбега ударил его грудью и сбил с ног. Доберман мгновенно вскочил и с возмущенным рычаньем бросился на Крунка, метя в загривок. Это была его ошибка. Природа говорила в Крунке громче, чем в породистом псе: он резко бросил голову вниз, подставляя загривок, и в то мгновение, когда доберман уже был готов вцепиться в него, полоснул клыками по его правой ноге. Клыки как острым ножом рассекли плоть. Доберман взвизгнул и отскочил. Черно-желтую шерсть на ноге постепенно заливала кровь. Крунк тяжело дышал и оглянулся. Где же Венди? Тут он услышал крики, испуганные и злые, и увидел бегущих к собакам людей. Крунк не стал их дожидаться и метнулся в парковые заросли.

Это был огромный городской парк с кафе, кортами и велодорожками, но были там места и мало посещаемые и вообще заброшенные. Их то Крунк и счел самыми безопасными. Переждав, пока начало смеркаться, он решил, что пора возвращаться к хозяину, и побежал обратно на лужайку.

Людей в парке стало заметно меньше. Еще катались на велосипедах и бегали на роликах, но большинство уже сидело в кафе, которые подсвечивались разноцветными фонариками.

Крунк почему-то был уверен, что увидит своего хозяина на том же месте, откуда он помчался к доберману. По аллее неспешно прогуливались пары, мамаши собирали разбросанные по траве игрушки и поторапливали своих чад. На скамейке сидел парень, облокотившись на потертый рюкзак, и задумчиво и с явным удовольствием потягивал пиво.

Крунк оббежал ближайшие аллеи. Хозяина нигде не было. Он вернулся на лужайку и внимательно обнюхал место побоища, но это ему не подсказало, что же делать дальше? Крунк решил еще раз поискать хозяина на аллее. Уже совсем стемнело. Парень еще сидел на скамейке, правда, уже без пива. Когда Крунк приблизился, он окликнул пса. «Что, потерялся? Голодный, наверное?» Крунк остановился, есть, действительно, хотелось и он вопросительно уставился на парня. Тот сунул руку в рюкзак и вытащил помятый сэндвич в пленке. Он разорвал пленку, щедро отломил половину и протянул Крунку. Тот понюхал – пахло неплохо, внутри явно была ветчина.

– Бери, бери. Недавно купил. Уж извини, все не дам, половину себе оставлю.

Крунк осторожно взял зубами сэндвич, положил на асфальт, еще раз обнюхал и принялся есть.

– Ну, пока. Надеюсь, найдешь своего владельца. – Парень встал, с размаху накинул на плечи рюкзак и быстро исчез в темнеющей аллее.

Крунк проглотил последний кусок, понюхал асфальт, слизал крошки. И тут он уловил знакомый запах. Он двинулся на него и уткнулся носом в свой поводок. Поводок валялся в траве, как заброшенная и никому ненужная вещь.

Крунк обнюхал его, повернулся и пошел вглубь парка.

Глава 10. Скитания Крунка

Как бы ни была безрадостна его прошлая жизнь, голода Крунк не испытывал никогда и не знал, что это такое. Теперь поиск еды стал его основным занятием. Половина сэндвича была давно забыта. От голода темнело в глазах, и Крунк бродил по парку в поисках брошенного куска пирожка или огрызка яблока под скамейкой. Но он не хотел выпрашивать еду у прогуливающихся, забегая чуть вперед и заглядывая им в глаза или снуя под столиками в открытых кафе. Единственное, что он сумел найти – кусочки хлеба, разбросанные возле птичьих кормушек. Он дожидался, чтоб вокруг не было людей, и торопливо слизывал валяющиеся на земле крошки.

Около птичьей кормушки он и встретил Вожака.

Покончив с крошками, Крунк поднял голову и увидел перед собой крупного шарпланинца. Свалявшаяся серая шерсть клочьями свисала по бокам, одно ухо было явно короче другого, рваный край выделялся на шерсти темно-розовым рубцом, нижняя губа была рассечена и обнажала сломанный желтоватый клык. Шарпланинец смотрел на Крунка пристально и чуть насмешливо. Крунк почувствовал закипающую в нем злость, шерсть на загривке стала подниматься дыбом. Но шарпланинец не собирался нападать, наоборот, он был настроен вполне миролюбиво. Крунк расслабился, да и драка с этим крупным псом закончилась бы для него плохо, тем более, что чуть поодаль выжидательно топтался пяток разномастных кобелей.

– Что выгнали? – поинтересовался Вожак. – От таких, как ты, люди всегда стараются отделаться. Они любят породистых собак.

Он бросил взгляд на ввалившиеся бока Крунка.

– Пошли с нами.

Обойдя стороной людные аллеи и спортивные площадки, стая спустилась к реке. Вожак, не останавливаясь ни на секунду, пробежал мимо дебаркадеров, превращенных в нарядные кафе, и остановился у последнего, который явно нуждался в свежей краске и обновлении. Серая речная вода лениво плескалась о ржавые борта, зонтики на палубе давно выгорели, на растрескавшемся асфальте парковки ютилась пара-тройка потрепанных автомобилей.

Вожак завел стаю за стоявшие недалеко мусорные баки и отрывисто залаял. У трапа показалась женщина в зеленом рабочем фартуке и линялой бейсболке.

– А, пришли, бродяги! – приветствовала она стаю. Через несколько минут она подошла с ведром и перевернула его. По асфальту рассыпались куски хлеба, огрызки сосисок, кости с кусочками жареного мяса, скрюченные куриные лапы, словом, все то, что люди есть не хотят или выбрасывают от сытости.

Женщина ушла, но никто из стаи не шевельнулся. Первым к «пиршественному столу» подошел Вожак. Он придирчиво обнюхал яства, вытащил кость с изрядным куском мяса и улегся в сторонке. В тот же момент вся остальная братия набросилась на снедь.

Крунк в первое мгновение растерялся, но тут же сообразил, что рискует опять остаться голодным и схватил надкусанную каким-то разборчивым двуногим плескавицу. Он отошел в сторону, положил свою добычу на траву и приготовился есть, когда рядом с ним раздалось утробное рычанье. Оно исходило от приземистого мускулистого пса, явно несшего в себе гены стаффорда. Ссора с такой собакой не сулила ничего хорошего. Этот побочный отпрыск стаффордширского терьера был уверен, что Крунк тут же отступится от котлеты и удовольствуется кусками вчерашнего хлеба.

Крунк стоял, опустив голову и исподлобья наблюдая за стаффордом. Он знал, что должен опередить его на долю секунды. Если тот сумеет вцепиться в шею своими мощными челюстями, спасенья уже не будет.

Он видел, как напряглись мускулы стаффорда, передние лапы дрогнули. Бросок. На мгновение передние лапы пса мелькнули перед глазами Крунка, и он со всей силы полоснул по ним клыками. Челюсти стаффорда щелкнули над ухом Крунка. Пес взвыл и, хромая, отошел в сторону. За ним протянулась дорожка из темно-красных капель.

Крунк поднял голову, ожидая нападения всей стаи. Собаки стояли, не шевелясь, Вожак все так же лежал поодаль и наблюдал за происходящим. Он посмотрел на стаффорда, который примостился у бака и с остервенением вылизывал лапу, и опять занялся костью. Это был знак для стаи, и псы бросились доедать то, что еще оставалось на асфальте.

* * *

Вожак и его братия считали парк своей территорией. К людям относились с настороженностью, а люди, даже те, кто охотно подкармливал небольших бездомных собачек, к крупным кобелям испытывали неприязнь, смешанную со страхом.

Собаки, которых приводили на прогулку в парк, были для стаи врагами. Еще бы: с ними, сытыми и чистыми, играли в мячики, называли всякими ласковыми словами, их гладили, им заботливо наливали воду в мисочки, которые их владельцы таскали за ними в рюкзаках, с них снимали репейники и внимательно осматривали лапы, если, не дай бог, собачка, бегая, подвернет ее и захромает.

Обычно стая располагалась недалеко от площадки или лужайки, где люди играли со своими питомцами. Если кто-то из них приближался, его встречали угрожающим рычанием. Люди испуганно кричали «Ко мне!», а собака удирала, поджимая хвост.

Крунку это развлечение не нравилось. Он не чувствовал себя в стае своим, да к тому же и нажил врага – стаффорда. Но уйти не решался. Да и куда было уходить? В любом парке, на любом пустыре, в заброшках обитали стаи собак, которые считали территорию своей и не допустили бы туда чужака.

Он с завистью смотрел на этих счастливых собак, у которых были их верные и заботливые двуногие. Один раз он даже видел девочку, которая сидела на траве в обнимку с лабрадором, отламывала кусочки от своего мороженого и давала четвероногому другу. Да, это были не просто человек и собака, это были друзья, и Крунк очень хотел оказаться на месте этого лабрадора. И вовсе не из-за мороженого.

Вечерело. Вожак и его братия неспешно трусили к «своему» дебаркадеру, где уже наверняка за день для них набралось ведро еды. У самих контейнеров они заметили пуделя. Чистый и стильно подстриженный он растерянно бродил по берегу, то и дело останавливался, озирался по сторонам и прислушивался.

Собаки приблизились, пудель смотрел на них выжидательно. Кто-то из стаи угрожающе зарычал. Но пудель не бросился наутек, он отошел к бакам и повернулся спиной к ним, закрыв свой «тыл». Он спокойно смотрел черными миндалевидными глазами, лапы были широко расставлены, голова высоко поднята. Он был готов драться.

Крунк держался в стороне. Сам не зная почему, он обошел стаю и встал рядом с пуделем. Он слегка опустил голову, уши залегли на затылок, блеснули клыки. Он обвел взглядом приготовившихся к нападению кобелей. Когда он встретился глазами с Вожаком, понял, что на этот раз ему несдобровать. «Ты сам это выбрал», – прочитал он в глазах Вожака. Псы придвинулись ближе. Они ждали сигнала.

Вдруг на дебаркадере лязгнула дверь и знакомый голос крикнул:

– Эй, бродяги, вы где? Есть идите!

Стая развернулась и бросилась встречать ведро с объедками.

– Бежим! – подтолкнул Крунк пуделя, и они вихрем промчались через парковку.

Они подбегали к площадке, где обычно играют с питомцами, когда до них донеслись встревоженные крики: «Патрик! Патрик!». По окружающим площадку аллеям метались мужчина, женщина и девочка лет десяти. Они бегали, заглядывая за кусты и под скамейки.

– Это меня ищут! – И Патрик бросился к своему семейству.

Зацелованного и обласканного Патрика, наконец, опустили на землю, пристегнули поводок и направились к выходу из парка. Но пудель не хотел уходить без своего нового друга. Он рвался к Крунку, лаял и вставал на задние лапы, изо всех сил натягивая поводок.

Крунк неуверенно приблизился. «Может быть, они и меня возьмут? Я же помог Патрику», – мелькнула надежда у него в голове. Он припал на передние лапы, усердно завилял хвостом и подобрался еще чуть ближе.

– Этот пес сейчас бросится! – испуганно вскрикнула женщина. – Смотри, как Патрик лает на него!

– Сейчас я его! – Мужчина схватил камень и швырнул в Крунка. Боль обожгла локоть и разлилась по лапе. Крунк, ковыляя, отбежал к кустам.

Женщина подхватила на руки вырывающегося Патрика, и семейство заторопилось к выходу.

Парк опустел. Крунк лежал в темноте и вылизывал лапу. Локоть распух. Но Крунк знал, что отсюда нужно уходить. Скоро стая, отлежавшись на берегу после застолья, придет в парк. Убежать от нее Крунк сейчас не сможет.

Он встал и, хромая и подскакивая на трех лапах, выбрался из парка и побрел по улице, прячась в тени домов. Он шел туда, где меньше людей, он выходил из города.

Вскоре дома закончились, Крунк брел вдоль шоссе. Кругом никого не было, только изредка пролетали машины, обдавая его пылью. Пить хотелось очень.

Впереди замаячили бело-синие огни. Заправка.

В этот поздний час желающих залить в бак бензина не было. В открытом кафе скучал человек в ярко-оранжевом комбинезоне, и пили кофе двое мужчин, видимо, водители громоздящихся поодаль трейлеров. Под крайним столиком Крунк увидел собаку. Пес спал, иногда тяжко вздыхая, около морды стояли пластиковые миски с водой и какой-то едой. Крунк осторожно подошел ближе, он боялся, что его сейчас прогонят, но никто не обратил на него внимания. Пес открыл глаза и поднял голову. Крунк как можно приветливее завилял хвостом. Пес в ответ повозил своим по асфальту. Контакт был установлен.

Крунк уже доедал ужин своего нового приятеля, когда услышал над собой: «Э, Братан, гостей принимаешь?»

Крунк бросил есть и отковылял в темноту. Мужчина внимательно присмотрелся к нему и пошел к трейлеру.

– Не бойся. Иди сюда, – позвал Братан. – Он сейчас тебе еще еды принесет, он пошел к нашему трейлеру. Вон тот, видишь, желтый, с макаронами на борту? На самом деле мы не только макароны возим, но и всякие печенья, шоколад и еще много чего, что люди обожают. По мне, так это вообще несъедобно.

– Наш трейлер? Мы? – удивился Крунк.

– Да, Мы с Владом, его Влад зовут, уже много лет ездим вместе. Я лежу справа, иногда на сиденье, иногда внизу. Влад говорит, что не хочет оставлять меня одного и ему вести легче, когда я рядом.

«Повезло же Братану». Но размышления Крунка прервал Влад. Он вернулся с упаковкой собачьей колбасы и красным пластиковым чемоданчиком. Он щедро накромсал колбасу и пододвинул Крунку, а когда тот поел, достал из чемоданчика тюбик, помазал Крунку распухший локоть и аккуратно забинтовал. Потом заказал вторую чашку кофе и достал телефон.

– Извини, парень, – обратился он к Крунку. – Взять еще и тебя не могу, так что буду пристраивать.

Через час на заправку лихо зарулил красный «Поло». Из него вышла девушка с поводком. Это была Айлин.

Она присела за столик, нагнулась и дружески потрепала Братана. Он перевернулся на спину и задрал лапы, подставляя, в знак полного доверия, живот.

Айлин медленно протянула руку Крунку, и когда он ее обнюхал, так же медленно погладила его по голове и аккуратно почесала за ухом. У Крунка даже дрожь прошла по телу: так это было неожиданно и приятно. Он замер, а потом подошел еще ближе и… положил голову на колени Айлин.

С того позднего вечера на заправке прошло двенадцать лет.

Глава 11. Пусик покидает флигель

Пусик возлежал на пушистом пледе и щурился на огонь. Путь от флисовой рубашки во флигеле до пледа у камина занял не один день.

По утрам трава уже серебрилась от изморози, дрова были давно просушены и убраны, розы обрезаны на зиму, вода в чесме перекрыта. Айлин открывала дверь и звала Пусика в дом. Ему очень хотелось быть со всеми, но…он боялся закрытой двери. Он знал, что как только он войдет, дверь закроется, и он не сможет выйти, когда захочет. А вдруг кто-нибудь придет, чтоб его схватить или накрыть пледом, посадит в пакет и унесет? И Пусик подолгу сидел, подобрав лапы, у двери на коричневом коврике, на котором красовались две ступни с растопыренными пальцами. Между тем ночи становились все холоднее и длиннее.

Видя несговорчивость Пусика, Айлин устроила для него домик на первом этаже, где были сложены дрова и хранились садовые инструменты. Там было сухо и тепло, стояли мисочки с едой. Пусик любил забираться на поленницу и внимательно прислушиваться, не шебуршится ли где-то между полешками мышь. Но его влекло в дом, хотелось быть вместе со всеми.

И как-то, сидя на коричневом коврике, он собрался с духом и, только открылась дверь, шмыгнул внутрь. Он оказался в полутемной передней. Впрочем, видел он в ней очень хорошо: направо дверь закрыта (это, как позже он выяснил, был тот самый вход в чертоги), налево куда-то уже в полную темноту уходила лестница, а вот прямо – полуоткрытая дверь с прикнопленными рисунками – ярко-оранжевой тыквой, пламенеющей даже в полумраке, и джонкой под тревожно-алыми парусами. Именно за эту дверь и шмыгнул Пусик.

Кругом был холодный белый кафель. Он слабо поблескивал в проникавшем через квадратное окно наверху рассеянном лунном свечении.

«Как люди странно живут, – озадаченно размышлял Пусик. – Я думал, у них теплее и не так темно». Он нашел лохматый коврик, устроился на нем, поджав лапы, и приготовился ждать.

Шаги. Вспыхнул свет, дверь открылась.

– О, кто здесь! И как это ты проскочил, я даже не заметила! Ну привыкай и приходи к нам.

И Айлин принесла Пусику молоко и гранулы с кусочками сосиски. «Франкфуртская», – сразу по запаху определил кот.

В ванне, а это была, разумеется, она, Пусик прожил два дня, на третий любопытство взяло верх, и он решился двинуться дальше. Войдя в дверь с указателем «чертоги», он очутился в комнате с мягким диваном, камином, цветами и тем самым пушистым пледом, на котором и лежал в данный момент. Правда, он нашел это место не сразу.

Если Джей и Крунк отнеслись к его появлению как к чему-то совершенно само собой разумеющемуся, то Надюша никак не хотела мириться с появлением Пусика на своей территории. Но кот не был бы котом, если бы не нашел безопасное для себя место. Им оказался старый сервант, где Пусик вполне уютно устроился между кофейной парой, ароматическими свечками («Неужели людям это нравится? – ужасался Пусик. – Правильно мама говорила, нос у них никакой».) и непонятными картинками, которые оказались китайскими акварелями.

Айлин спокойно занималась своими делами и передвигалась по дому, пока, не обнаружив Пусика в ванной, не стала его искать и заглядывать во все углы. Пусик спокойно наблюдал за происходящим из-за ароматической свечки и удивлялся недогадливости двуногих. «Когда же люди поймут, что кошки всегда выше их?»

Но когда Айлин, наконец, подняла глаза и увидела Пусика, она почему-то вовсе не обрадовалась, а даже совсем наоборот. «Неужели все из-за этих картинок? А может, чашечек? – недоумевал Пусик. – И чего она так расшумелась? Ничего ведь не задел».

Но Пусик решил ее больше не расстраивать и в следующий раз забрался на чудной столик на колесиках и устроился между горшками с кактусами и вазой с яблоками. Но Айлин это тоже не понравилось. Она была эстетом и, видимо, кот нарушал кактусово-яблочную гармонию.

Также Пусик не заслужил одобрения Айлин, когда решил сам добывать себе еду в доме. Следуя маминым заветам, он запрыгнул на кухне на стол и пристроился к тарелке с рыбой. Аппетитный ужин был прерван приходом Айлин, которая молча схватила его за шкирку и выставила за дверь. Пусик сидел на ступеньках, соображая, что он сделал не так. Неужели мама в чем-то ошибалась? Он так и не успел довести эту опасную мысль до конца, как дверь открылась, и Айлин позвала его в дом.

На стол он больше не запрыгивал. Чтоб не огорчать Айлин.