Путь наверх. Королева

Принцесса упала на кровать, в отчаянии уткнулась лицом в подушку, кусая губы. Нет, нельзя позволить горестным мыслям завладеть ею. Нужно искать выход. Придумать, как выбраться отсюда.

Тихий свист, похожий на трель синицы, послышался снаружи. Ария вздрогнула, вскочила с кровати, прислушалась. Свист повторился. Принцесса схватилась за прутья решётки, подтянулась к окну, выглянула. Внизу стоял сын конюшего, размахивал руками. Увидев её, просиял, показал что-то в руке, замахнулся. Ария кивнула понимающе, отскочила в сторону.

Рихард не зря лучше всех играл в бабки, и битку мог метнуть далеко и точно. И сейчас сумел, добросил. Камень, обёрнутый в тряпочку, влетел в окно и упал на пол. Ария подхватила свёрток, развернула. Да! Маленькая стальная пилка была завёрнута с камнем! Теперь бы только ночи дождаться, и уж она перепилит решётку! А верёвку совьёт из простыни, разорвав её на полосы. На это ей хватит времени, полдня ещё впереди.

– Я разрушу твой план, моя королева, – тихо мурлыкнула, торжествуя скорую победу, Ария.

Глава четырнадцатая.

Во имя свободы

Ария успела подпилить два прута решётки ещё до наступления ночи. И верёвку сплела, разорвав на полосы простыню, сплетя их жгутами и связав между собой.

Приходил Ливий, принёс ей ужин. Она, будто чуяла его приход, успела лечь и притворилась спящей. Не станет же дядько проверять, сколько простыней на постели принцессы! Он и не стал. Поставил корзину с едой на стол, подошёл к её кровати, постоял, всматриваясь в спокойное лицо девушки, и тихо вышел. Ария облегчённо вздохнула.

Едва дождалась она прихода сумерек.

Природа была заодно с нею в тот вечер. Хмарью серою затянуло небо, посыпал мелкий дождь, студёный ветер подул, прогнал в дома горожан. Ария видела, как быстро прошёл в обход башни стражник, как остановился, потирая иззябшие руки, и поспешил внутрь согреться глотком вина. Не медля, девушка схватила пилку, и заскрипело железо по железу, визжа и плача, и в скрежете том чудилось пленнице метание собственной души, запертой в тесной клетке. Ничего, скоро она обретёт свободу.

Чувствуя, что металл поддаётся, слабеет, Ария вцепилась в прутья, с силой качнула их в разные стороны и вытащила, не заметив, что в кровь расцарапала руки. Положила осторожно на пол, не бросая, страшась, что на звук упавшей железяки в башню примчится дозорный. Оглядела отверстие в решётке. Ох. Только кошке впору пролезть.

Принцесса достала из-под подушки сплетённую верёвку, завязала её меж двух прутьев, крепко затянула узлы, просунула наружу голову, зажмурилась от брошенной в лицо холодной колючей мороси.

– Велес, дух свободный, подсоби на волюшку выбраться, – она выдохнула, осторожно поворачиваясь, пролезая в пропиленную дырку.

Застряла, не проходило плечо. И крепко застряла, ни назад, ни вперёд. Железо врезалось в тело, давило больно, Ария пыхтела в злом упорстве, тщетно пыталась протиснуться, но только теряла силы и время. Голова была снаружи, волосы намокли, лицо хлестал холодный дождь, а тело осталось в комнате. Девушка стояла на цыпочках, едва могла дотянуться до пола, и ноги уже затекли и болели.

Вот придёт утром королева и так и застанет её – голова из окна торчит, зад внутри. Даже сбежать не сумела. Свободу свою вернуть не сумела. Тряпка. Неудаха. Разве ж равняться ей с королевой?

Ария шмыгнула носом, представив себе спокойное лицо Демиры и едва заметную насмешку в уголках глаз. И ровный голос, и слова… Что она всегда говорит в таких случаях? «Дитя неразумное!» Покровительственно, снисходительно, устало. Такая она и есть, Ария, принцесса, престолонаследница. Дитя неразумное. Ни на что не годное, вот и спешит её королева замуж выдать, игрушкой царя Феанора сделать, забавушкой, чтобы с глаз долой и с сердца вон срамоту эдакую!

И так обидно ей стало от этих мыслей, что зубы сжались от злости, отчаянно рванулась вперёд, и освободилась! Плечо высунула, руку выпростала, ухватилась за камень башенной стены, вытащила второе плечо, вторую руку, схватила верёвку и, держась за стену, встала в оконный проём.

Будто птица, из клетки вырвавшись, стояла принцесса над пропастью, тяжело дышала, копила силы перед прыжком. Она расправила бы крылья, будь они у неё, и полетела бы убывающей луне навстречу, да только человеком рождена была, не птицей крылатой.

Дождевая морось сменилась снежной крупой, сухой, колючей. Ария стряхнула оцепенение, глубоко вздохнула, оттолкнулась от стены и поскользила по верёвке вниз.

У самой земли сильные руки подхватили её, поставили на ноги, распутали верёвку.

– Ты не в войсках ещё? – буркнула Ария, даже не удивившись встретившему её Рихарду.

– Завтра с рассветом, – тихо ответил он, набрасывая плащ ей на плечи. Принцесса закуталась в него, накинула капюшон на голову, и сразу стало теплее, перестал бить озноб.

– Держи, – Рихард протянул ей набитый снедью мешок, повесил на спину лук, подал колчан со стрелами, короткий кинжал в кожаных ножнах.

– Благодарствую! – глубокая признательность была в голосе Арии, когда она принимала из его рук оружие. – Свои ведь отдал, – кивнула она на стрелы. Помнила, как вместе оперяли их пером чёрного ворона.

– Королевский воевода даст мне оружие, – напомнил Рихард. – Куда поедешь? – спросил её о судьбе грядущей. – Кто даст тебе приют, беглянка дерзкая?

– Есть одно пристанище, – усмехнулась Ария, – враг моей королевы – мой друг.

– Гляди, не ошибись, – сомнение было в голосе юноши.

Ария вскочила на коня, подтянула стремя.

– Стража что? – спросила, указав в сторону городской стены.

– Спит, – ответствовал Рихард, – у бабки своей, Ноны, стащил сонные капли да и вылил им в вино. До утра проспят теперь, не шевелясь. Будто колоды каменные лежат у ворот.

– Гляди, – пожала она плечами, – тебе отвечать. Сам выбор сделал.

– Обо мне не тревожься, принцесса, – усмехнулся Рихард.

– Я не тревожусь, – голос её звучал холодной насмешкой, – я благодарна тебе, но здесь наши пути разойдутся. Не помни худого, зла не держи, коль что не так было. Добром поминай. Но что вчера было, – в голосе её зазвенел металл, – о том забудь!

– Как ты пришла ко мне вчера, принцесса, я не забуду, – горько усмехнулся он в ответ, – доброго пути тебе! Поезжай с миром! Храни тебя Кронос и сонм богов!

– Прощай, зайчишка! – Ария наклонилась, погладила Рихарда по худой мальчишеской щеке. – Тверда рука твоя пусть будет в бою, и сердце страха не знает! – пожелала она. – Да оградит тебя от вражьих стрел Сехмет, да укроет твою грудь своим щитом Афина Паллада!

– Прощай, принцесса! – Рихард перехватил её руку, прижал к своей груди и отпустил резко, почти отбросил. – Поезжай! – велел. – Покуда не вернулся дозорный! Я прикрою твой отход!

Ария кивнула, оглядела его в последний раз, натянула поводья и поскакала вперёд. Вихрь снежной крупы взметнулся за нею, сорвал капюшон плаща. Она подхватила его, натянула на голову, но не обернулась, не махнула рукою последний раз на прощание.

Рихард смотрел ей вслед, покуда тьма ночи не сокрыла её от его взора.

Утром, узнав о побеге принцессы, Ливий доложился королеве, и никак не ожидал от неё такого спокойствия.

Демира поднялась в башню, оглядела распиленную решётку окна, верёвку, сплетённую из простыни и свисающую вниз, усмехнулась уголками губ.

– Вот дерзкая ослушница! – молвила. – Будто можно уйти от судьбы своей!

– Ты ж вон бегаешь! – осмелился заметить Ливий. – Всё не уймёшься никак!

– Говори, да не заговаривайся! – привычно осадила его Демира. – К Велору поедешь со мной? Дни утекают, и до решающих событий осталось совсем немного.

– Поеду, куда ж я денусь, – отозвался министр, – а что же, погоню не снарядим за поганкой этой? Или ты думаешь, она поехала…

– Куда ещё ей ехать? – фыркнула королева. – Пущай погостит. Заодно и знаний наберётся и код судьбы своей узнает.

– Демира, ну, смотри сама, всё складывается так, что…

– Как я складываю, так и складывается! – отрезала она, обернулась и смерила Ливия тяжёлым взглядом. – Идём! – велела. – Феанор поедет с нами!

– А с этим паршивцем что делать? – уже на лестнице спросил министр про Рихарда.

– В войска! – приказала королева. – К северной границе! К Ледяным Скалам Безвременья!

Снежной крупы вихри, отшумев в ночи, унялись, и вернулись последние дни тёплой осени. Неспешно падал лист, наливались огнём на болотах клюква и брусника, раскрывались на соснах спелые шишки, роняли вниз лёгкие крылатые семена.

Арий Конрад сидел на камне у подножия своей скалы. Корзина, полная спелого барбариса, стояла у него в ногах. Он неторопливо обирал ягоды с веточек, бросал их в большое деревянное блюдо, иногда соприкасаясь нечаянно рукою с рукой Гарканы, что сидела рядом и тоже чистила ягоды. На коленях её пристроился бес Потанька, и страдал, от того, что невесела охранница Бессмертного, вертелся, сопереживая, в глаза ей заглядывал, трогал рыжие косички, поглаживал. Гаркана равнодушна была к его нежным чувствам.

– Полно тебе дуться, – улыбка тронула бледные губы магистра, – смотри, какая осень! Скоро уж и вечер, а тепло так, будто лето вернулось.

– Про осень мне рассказывает! – буркнула Гаркана. – А то я мало осеней видала!

Потанька заёрзал у неё на коленях, запереживал ещё пуще, ручёшки его торопливо огладили волосы девушки, лицо, плечи.

– Сиди смирно! – Гаркана подбросила его на коленях. – А не то сгоню тебя вон!

Маленький бес притих и принялся обирать ягоды.

– Ну, просто грёза осенняя! –произнёс вдруг Арий Конрад. – Невеста ветра вольного!

– Какая невеста? Какая грёза? – пробухтела недовольно Гаркана, отставляя корзиночку и распрямляя плечи. – Опять порошок из тех дурных грибов нюхал, да? – ехидно умехнулась она, оглядывая магистра.

– Какой порошок? – непонимающе приподнял бровь Арий Конрад. Задорные искорки сверкнули в его серых глазах.

– Тот, что давал мне, когда голова болела, так, что готова треснуть была! – сердито пояснила Гаркана. – Тот, что чуть переберёшь, и не такое пригрезится! Скучно стало, Арий Конрад? Для забавы дурной порошок нюхаешь?

Бессмертный улыбнулся, взял её за плечи и повернул в сторону, показал направление.

Серый крапчатый конь мчал к скале свою всадницу. Её тёмные волосы развивались по ветру, струясь, сливаясь со складками распахнутого плаща.

– Крыльев недостаёт, а так, как есть, летящий демон! – мечтательно улыбнулся магистр, и

будто в ответ ему ветер взметнул полы плаща Арии, раскрыл их порывом буйным, и впрямь превратив в два крыла.

Принцесса Руаны домчала до скалы, осадила коня, спрыгнула наземь, сняла с плеча лук и колчан со стрелами, сбросила плащ.

– Доброго вечера тебе, Арий Конрад Бессмертный! – она учтиво склонила голову. – И тебе, девушка, имени твоего не знаю.

– Гаркана, – холод стыл в голосе рыжей охранницы в золотой маске.

Ария кивнула согласно, указала на Потаньку, спросила без стеснения:

– А это что за чудо?

– Потанька это, бес, – ответил магистр.

– Бес, – тоненьким голоском подтвердил Потанька, спрыгнул с колен Гарканы, подбежал к гостье, быстро–быстро ощупал её ноги маленькими юркими ручками, шмыгнул обратно и опять забрался на колени охранницы. Ария только охнула от неожиданности.

– Служка твой, что ли? – спросила она.

– Хороший служка, – ответил магистр, – что привело тебя ко мне, принцесса? – тревога скользнула в его голосе, когда оглядел он Арию – взлохмаченную, в порванном платье. – Случилось что? Здорова ли твоя королева?

Гаркана фыркнула, стряхнула с колен бесёнка и встала.

– Королева, королева, – буркнула она, – помешался на своей королеве! – подхватила блюдо с барбарисом и пошла в дом.

– Чего это она? – Ария проводила девушку недоумённым взглядом. – Ревнует тебя к моей королеве?

– Ох, пуще зверя лютого ревнует! – пропищал Потанька. – Прямо беда!

– Что королева? – повторил свой вопрос Арий Конрад. – Здорова ли?

– Да что ей сделается? – отмахнулась принцесса. – В добром здравии пребывает. И в королевстве ладно всё.

– Зачем же ты приехала? – не понимал магистр.

– Убежала я, – пояснила Ария, садясь на нагретый солнцем камень, – королева замуж меня выдать решила, вот я и убежала.

– Что, жених так стар и некрасив? – посочувствовал Арий Конрад.

– Не знаю, – девушка равнодушно пожала плечами, – я его не видела ещё.

– Не видела и убежала? – серые глаза магистра смеялись.

– А какая разница! – вспыхнула Ария. – Я не хочу замуж! Я молода, я мало видела мир, и я хочу…

– Найти в нём своё королевство, – раздельно, на память прочитал Арий Конрад.

– Какое королевство?! – она сморщилась досадливо. – Королевства оставим королям! Я хочу странствовать! Обретать знания! Искать сокровища! Познать сладость битв и вкус побед!

– Так ветра тебе попутного, принцесса, – пожелал магистр, – а от меня-то что получить желаешь? Зачем пожаловала?

– Некуда мне ехать больше, Бессмертный, кроме, как к тебе, – Ария опустила голову, – дай приют! Позволь пожить в твоём доме! Научи меня искусству войны, как когда-то учил мою королеву!

– Я не учил твою королеву искусству войны, – возразил Арий Конрад, – она владела им в совершенстве и столь сильна была, что почти вровень со мною стояла.

– Тогда учи, как охранницу свою, – принцесса указала на Гаркану, что вернулась и стояла в дверях, держа пустое блюдо в руке и хмуря брови.

– На что подбиваешь меня, дитя неразумное?! – тихо рассмеялся магистр. – У меня ныне и так непросто всё с твоей королевой, а если она узнает, что я приютил тебя да ещё обучаю, она и вовсе меня возненавидит!

– Помоги девушке, мессир! – живо вступила Гаркана. Подбежала, стала напротив Арий Конрада, умоляюще сложила руки. – Вишь, как с лёту распознала во мне охранительницу, хоть я и без доспехов! Видна твоя рука учителя!

– Или твой меч, – фыркнул магистр, указав на лежавший на траве клинок в кожаных ножнах, расшитых серебряными бляшками.

– Помоги, Арий Конрад! – принцесса опустилась на колено, взяла его за руку, приложила её к своему сердцу. Взволнованно смотрела чёрными глазами, точь-в-точь так, как Демира когда-то смотрела. Будто время вспять повернулось.

– Тьфу, бабы! – вздохнул в сердцах магистр. – Край света с вами!

– Ты позволишь мне остаться? – засияла Ария.

– Оставайся! – сдался он. – Голодна, небось?

– Нет, сыта, двумя часами ране вставала на привал да трапезничала, – отозвалась она, – давай подсоблю, – села на камень, взяла горсть барбариса, положила на колени, принялась чистить.

Гаркана тоже подошла, взяла ягоды. Потанька забрался к ней на колени, принялся помогать.

– Тихий семейный вечер, – невесело усмехнулся Арий Конрад, – что мне с вами, бабы, делать? Постоялый двор открыть? Эта прилепилась, – дёрнул за косичку Гаркану, – отвязаться не могу. К своей судьбе задом поворачивается, упрямица. Тебя какой бес пригнал? – спросил Арию. – Тошно мне от сует ваших бестолковых, уйду на Кулаберг, и живите сами, как хотите! – посулил напоследок.

– О, разворчался! – Гаркана ткнула Арию локтём в бок. – Статуй каменный! Век бы плесневел над своими книгами и счастлив был бы!

У Руанской принцессы глаза на лоб полезли от изумления. Как смеет так говорить охранница с Бессмертным? А Гаркана, по выражению беса Потаньки, после визита к Великому Инквизитору, «всякий стыд потеряла» и «молола своим языком всякий вздор».

Ария сосредоточенно обирала барбарис с веточек, бросала красные бусины ягод в деревянное блюдо, слушала, как сопит рядом сердитая Гаркана, как вздыхает сочувственно бес Потанька, поглядывала исподволь на спокойный профиль Бессмертного и возносила в душе благодарение Кроносу за то, что благополучно добралась сюда, за то, что её приняли и не прогнали.

– Интересно сегодня легли звёзды в небе, – вдруг сказал Арий Конрад, – гостевой день у нас нынче. Но это по твою душу, Гаркана.

Его охранница вскинула голову и увидела, как из-за сосен на поляну выехал всадник в алом плаще с нашитыми на нём золотыми крестами и серпами и резко осадил коня. Вороной жеребец взвился на дыбы, его хозяин откинул капюшон плаща с лица, тряхнул головой, отбрасывая назад тёмные волосы. Ледышки синих глаз пронзили безмятежную гладь серых глаз Бессмертного.

– Это моя женщина, Арий Конрад! – произнёс Великий Инквизитор. – И я приехал забрать её у тебя!

– Забирай! – не возражал магистр. – Если сможешь!

– Ты думаешь, будто сможешь остановить меня? – голос Великого замораживал заживо.

– И в мыслях не было так утруждать себя! – усмехнулся в ответ Арий Конрад. – Она сама с тобой не поедет!

– Уезжай, Инквизитор! – встряла Гаркана. Голос её был так же холоден, неприветлив взгляд, нахмурено чело. – Он верно говорит: я с тобой не поеду. Я его охранница.

– Неужто? – синие глаза наместника Кроноса осколками стекла резали, голос полон презрения был. – Не притомилась ещё в холопках ходить? Добром не пойдёшь, – пригрозил он, – силой увезу!

– Попробуй! – Гаркана резко встала, сбросив с колен перепуганного Потаньку, схватила меч. Бесёнок вцепился ей в ногу и отчаянно заверещал.

– Пусти её, пусть идёт, – Арий Конрад отцепил его ручки от подола её платья, – иди, Гаркана, сразись за свою свободу! – велел он. – Вспомни, чему я учил тебя! Что смотришь? – обратился он к Инквизитору. – Победишь её в честном бою – она твоя! Проиграешь – она со мною останется!

– Ты в своём уме, Бессмертный? – не поверил Торвальд Лоренцо. – Я должен вступить в битву с ней?

– Что тебя смущает, Инквизитор? – фыркнул магистр. – Она хороший воин! Или проиграть боишься?

Торвальд Лоренцо спрыгнул с коня, сбросил плащ. Гаркана пошла навстречу, обнажила меч, кинула наземь кожаные ножны.

– Ты что наделал? – прошипела Ария. – Зачем ты их стравил? А если она победит? Что ты тогда с нею делать станешь?

– Она проиграет, – уверенно ответил магистр, – сядь, посмотри, зрелище будет презабавное. У тебя часом, семечек нет?

– Какой ты! – не выдержала Ария. – Бессовестный!

– Нет, Ария, – улыбнулся он, – я бес-смертный. А совесть моя при мне, – Арий Конрад погладил по голове исстрадавшегося Потаньку, усадил на колени, достал из кармана кусочек медового сота и дал ему, – благослови Арес твою руку, Гаркана! – крикнул почти с издёвкой.

Ария аж плюнула в сердцах.

Гаркана подошла к Инквизитору так близко, как полагалось по кодексу битвы, и встала в защитную стойку.

– Опусти меч, неразумная, – велел он. Лёд хрустел в его словах, – добром поезжай со мною. Я не хочу с тобой ристаться.

– Я! Хочу! – отрезала Гаркана.

– Что, и ударить сможешь? – он не смог скрыть острой горечи в своих словах.

– Смогу! – угрюмая решительность была в её голосе. – Не сумлевайся! Лучше тебе добром убраться отсюда, Инквизитор! Я сделала выбор свой и до конца за него стоять буду!

– Тогда молись о победе Афине Палладе! – Торвальд Лоренцо широким жестом вынул из ножен меч и поклонился противнице.

Гаркана повернулась к магистру, ожидая сигнала к началу битвы.

– Ан гард! – изящная кисть руки Арий Конрада взметнулась вверх и резко опустилась, рубанув воздух.

Противники бросились друг на друга, со звоном скрестились клинки. Удар Гарканы был так силён, что Инквизитор отступил назад на два шага, он не ожидал такой ярости, не был готов к такой силе. Вмиг поняв, как серьёзна она в своих намерениях, и что насмерть стоять за свою свободу будет, собран стал, и отбросил прочь мысль о том, что девушка перед ним, любовь его запретная, бился с нею, как с равным себе.

А Гаркана и была равной. И чужой, застывшей, охранительницей хозяйских земель, духом воинским, что хранит от недругов скалу Бессмертного. Волосы её взлетали в пылу битвы вихрем осенних листьев, косички ветками рябины падали на грудь, закатное солнце вспыхивало кипящим золотом в узорах её маски, озёрным туманом стлались длинные рукава её платья.

Совсем близко сошлись клинки у рукоятей. Глаза цвета речной воды дерзко и зло смотрели, топили в своём омуте.

– Ты ж отпустил меня, Инквизитор! – напомнила Гаркана. – Что же заставило тебя поменять решение и приехать сюда?

– Любовь к тебе! – сильный удар отбросил её назад, но она устояла на ногах и с новой силой рванулась в бой. Звон схлестнувшихся клинков эхом отразился от скал.

– Зачем позволил уехать тогда? – не понимала Гаркана. Снова со звоном скрестились клинки. – Я осталась бы, если бы ты попросил остаться!

– Мне не нужна твоя любовь из раскаяния ради искупления! – ответил Инквизитор. – Мне нужна твоя любовь по зову сердца!

– Моё сердце застыло, Великий! – голос её звучал ровно и холодно, и не было в нём сожаления.

– Зато ярость твоя подлинная! – Торвальд Лоренцо отразил её очередной удар. – И мне вполне достаточно твоей ярости, Гаркана, ибо она настоящая! Победить тебя в честном бою и получить, как приз – это меня вполне устраивает!

– Сначала победи! – сильным ударом она сбила его с ног, но, падая на спину, Инквизитор успел отразить её удар, который мог стать для него последним, и быстро поднялся.

– Почему она сражается так неистово? – простонала заворожённая вихрем битвы Ария. – Ведь она не хочет победить!

– Спроси об этом свою королеву! – фыркнул в ответ магистр. – Она так же отчаянно хлесталась со мной, а сердцем желала моих объятий!

– Игрушку, забаву себе заполучить захотел? – потемнели от ненависти глаза Гарканы, зелёными стали, как верхушки сосен в небе. – Что для вас, мужчин, женщина? Забава, игрушка, наложница! Ты воображаешь, будто можешь взять меня, как бездушную куклу и увезти? – она сделала резкий выпад. – И мессир говорит обо мне, будто о кукле: «Забирай её!» – обида сквозила в её голосе.

– Ты не кукла, Гаркана, – Инквизитор лишь отражал её удары, сам не нападал, – ты сильная женщина с огненным сердцем, и я всегда уважал твою свободную волю и твой выбор!

– Тогда проваливай! – она вновь нанесла удар, заставив его отступить на шаг.

– Да что ж ты делаешь? – Торвальд Лоренцо всерьёз начал злиться, ответным ударом отбросил её назад. – Против кого бьёшься, Гаркана? Ты же любишь меня!

– Любила! – безжалостно отрезала она. – То в прошлом осталось!

– Нет, любишь! – зло усмехнулся он. – Только застыло сердце твоё, и разум молчит в этом холоде! Довольно! Надо кончать с этим! Я вижу, ты других условий не примешь! Что ж, пусть по-твоему будет! Прости, Гаркана, сама напросилась! – и он пошёл в атаку, убыстрив темп битвы, бил прицельно, не ранить хотел, лишь обезоружить.

И ей едва сил хватало отражать удары, а сама атаковать не успевала, слишком быстр оказался противник. Но отступать она и не думала. И хоть устала, вымоталась в сече этой безумной, но сражалась, будто не за свободу, не за капризы свои стояла, а за жизнь на краю пропасти.

– Я восхищён! – молвил Инквизитор. Лёд в его глазах расплавился, улыбка тронула губы. – Ты храбра и сильна, Гаркана, но победа всегда за тем, кто прав! – и ловким ударом выбил меч из её руки. Клинок далеко отлетел в сторону и упал на жухлую траву, усыпанную жёлтыми листьями, будто золотыми монетками.

Гаркана не удержалась на ногах, оступилась, упала на спину. Подняться не успела, остриё клинка Инквизитора нацелилось ей в грудь. Ария вскрикнула и вскочила на ноги. Потанька завопил, упал на листву, заломил ручки в отчаянии.

– Не рыдай, сердешный, – Арий Конрад поднял беса и посадил себе на колени, – всё разрешится миром, поверь мне.

– Бей! – велела Гаркана, глядя прямо в глаза Инквизитору. – Бей насмерть! Не поеду с тобой ни за что!

– Поедешь, куда ты денешься! – усмехнулся он в ответ. – Ишь, гордыня какая в тебе! Умереть готова, но не сдаться! Поздно! Моя ты была, и моею будешь! – он схватил девушку за руку, рывком поднял с травы, перехватил вторую её руку, занесённую для удара.

Лицо её побелело от бессильной ярости, она извивалась в его сильных руках, шипела, как дикая кошка, пытаясь вырваться и ударить.

– Уймись, бешеная! – рявкнул Торвальд Лоренцо. – Ишь, разобрало тебя как! Идём! – он потащил Гаркану за собой. – Не пойдёшь добром, связать тебя придётся!

– Всё равно с тобой не поеду! – прошипела она, и острая боль раскалённым стилетом пронзила виски Инквизитора.

Он вскрикнул и едва смог удержать её и не выпустить. Боль была сильная, яростная, как тогда, когда цвёл окрест тюремной башни багульник, зверем лютым вцепилась, рвала, терзала.

– Что ж ты творишь, ведьма подлая? – простонал Инквизитор. – Совсем сдурела, поганка лесная! Ну, это даром тебе не пройдёт! Отомщу тебе!

– Не сдохни прежде! – посоветовала разъярённая Гаркана, в упор глядя на него, и новая волна боли ударила ему в висок, так, что почувствовал он, слабеют руки, вот-вот вырвется его пленница, но вдруг ушла боль, и девушка перестала сопротивляться, обвисла в его руках, клониться долу стала.

– Нечестно, Гаркана! – холодным серебром прозвенел голос Арий Конрада. – Подлый удар! Не тому я тебя учил!

– Благодарю, Бессмертный! – переводя дух, ответствовал Инквизитор, вынул из-за пазухи длинный шёлковый шарф и, держа в одной руке обе руки Гарканы, крепко, но бережно связал их в запястьях.

Щадил её, не верёвку припас, помнил, как тогда в зале суда она показала ему синяки на запястьях. Любовь к ней хранила все эти детали в его памяти, и, надеялся он, не причинят ей боли шёлковые путы.

– Так-то вернее будет, – сказал с сожалением Инквизитор, – прости, любимая, но покуда разум к тебе не вернётся, придётся так. Чуть мне голову не расколола пополам, ведьма коварная! – пробормотал он в изумлении, дотрагиваясь до виска ладонью.

– Она могла бы! – усмехнулся Арий Конрад. – Прилежной была ученицей! Прощай, Гаркана! – он встал и издевательски помахал рукой.

Потанька свалился на траву и тоненько завыл, заливаясь слезами.

Инквизитор поднял на руки бесчувственную девушку, посадил спереди своего седла, вскочил на коня, натянул поводья и помчал вперёд.

– Интересно, что он собирается с ней сделать? – с любопытством спросила Ария, провожая взглядом быстрого чёрного коня. – О, нет, нет, не говори мне, что ты то же хотел бы сделать с королевой! – торопливо пресекла она готовый сорваться с уст Бессмертного ответ.

При её словах Потанька зарыдал ещё горше. Магистр оглядел Арию, прыснул смехом, кивнул согласно.

– А пример добрый, может и мне с королевой твоею так?

– Нет, нет, – принцесса закрыла ладонями уши, – не желаю слушать! Пощади, Бессмертный! – она рассмеялась и весело посмотрела на него. – Ну, что? – спросила. – Чать, время ужинать? Накормишь гостью свою?

– Идём, – Арий Конрад обнял её за плечи, – повечеряем, и я расскажу тебе о твоей королеве, как встретился с нею, как сильно люблю её, и как глуп был в своей гордыне, обменяв её любовь на бессмертие, и как наказан за это сейчас.

Глава пятнадцатая.

Укрощение строптивой

Сумерки густо лежали побачь дороги, луну скрыли тучи, и легко было сбиться с пути, но Великий Инквизитор издалека увидел тусклый, пляшущий на ветру свет фонаря в придорожной корчме, и пришпорил уставшего коня.

Погружённая в волшебный сон силой воли магистра, Гаркана тиха была, и лишь изредка касался Торвальд Лоренцо её рук, проверяя, не холодно ли ей, да запахивал на ней плащ плотнее. Тяжёлый, агрессивный дух войны, горячий запах пота и железа ушёл от неё, и теперь покоем спящего леса веяло от неё, горечью облетевшей листвы, теплом уснувших трав.

Проснётся, и всё повторится опять: бунт, непокорность, злословие. Великий Инквизитор вздохнул. Да, душеспасительной беседой под амулетом Кроноса тут не обойдёшься. Он остановился у ворот корчмы, спешился, взял под уздцы коня и завёл его во двор.

Гаркана проснулась с ощущением забытого, из прошлой жизни повеявшего на неё тепла. Будто во сне вернулась в своё безмятежное лесное детство, когда ягоды были так вкусны, травы пахли так остро, солнце светило так ярко, трава под босыми ногами была так нежна. Она стряхнула остатки дрёмы, огляделась.

В незнакомой комнате очутилась Гаркана. Тепло было, огонь жарко пылал в камине, две свечи горели на столе, стояла там какая-то снедь. Она лежала на мягкой кровати, предусмотрительно привязанная за руки к резной деревянной спинке. Путы не резали запястий, и руки были заброшены так, чтобы не уставали, не затекали, удобно, расслабленно лежали в шёлковых тисках. Мастерские, с любовью связанные оковы.

– Инквизитор, – сквозь зубы процедила Гаркана, – палач проклятый! Знает, что делает!

Она не боялась, знала, вреда ей не причинит. И, быть может, покорилась бы жребию своему, будь всё иначе, будь всё в тот день, когда она сама, терзаемая муками совести, приехала к нему с покаянием. Сейчас же, проиграв битву, и став призом победителю, отданная ему Арий Конрадом, как надоевшая вещь, как провинившаяся рабыня, Гаркана задыхалась от бессильной злости.

Мужчины! Эгоистичные, самоуверенные, жестокие! Они думают, будто всё подвластно их воле, считают себя вершителями судеб, по прихоти своей разбивают сердца, опустошают души. И всё под маской благочестия! Он же хотел, как лучше! Он любит её!

Что же это за любовь, когда ты просыпаешься привязанная к кровати? Это насилие, а не любовь! Ничего, она поборется ещё за свою свободу!

Гаркана попробовала освободить руки, но тщетно, только утомила себя понапрасну. Крепко он её связал. Что ж, попробуем по-другому. Она собралась, сплотила воедино силы на дне разума, попробовала ударить струёй холодного ветра, погасить свечи на столе. Ничего не вышло. Напротив, усталость ощутила, боль ступила в голову, стиснуло в груди, и Гаркана поняла, что через расстояние мессир держит под контролем её знания, не позволяет воспользоваться ими. А значит, заодно он с Инквизитором.

Она готова была расплакаться от обиды и несправедливости, но сжала зубы, не давая слезам пролиться. Довольно и того, что пленена и связана, но плачем перед ним она себя не унизит.

Гаркана не успела проголодаться, не испытывала жажды и других неудобств, а значило это, что отъехали они недалеко от скалы Бессмертного. Ей бы только отвязаться, и уж воротилась бы назад и всё сказала бы Арий Конраду, довольно она смирялась и молчала!

Но не судьба, видно. Заскрипела за дверью лестница под чьими-то тяжёлыми шагами, что-то мягко упало на пол, послышалось бормотание, невнятная ругань, дверь отворилась, и в комнату, шатаясь, вошёл Великий Инквизитор Кронии. В одной руке он держал зажженную свечу, в другой – оплетённую ивовой соломкой большую глиняную бутыль. Инквизитор был пьян в стельку.

Он сделал несколько неуверенных шагов, нахмурился, будто вспоминая, зачем сюда пришёл, потом повернулся к привязанной Гаркане и церемонно ей поклонился. Его качнуло вперёд, но он сохранил равновесие, выпрямился, глотнул из бутыли, подошёл к столу и поставил на него свечу. Гаркана была так изумлена, что потеряла дар речи, молча смотрела на него, спрашивая себя, не сна ли своего продолжение видит.

– Как спалось, кы…расавица моя? – спросил Инквизитор заплетающимся языком, подошёл к кровати и сел.