Пути неисповедимые

Впереди их ждало большое счастье, интересная жизнь. Они мечтали о том, как будут всегда, всю жизнь, неразлучны: сначала Георг поступит в институт, а через год, окончив школу, в тот же город приедет Катя и, если повезёт, поступит в консерваторию, не повезёт – в какой-нибудь гуманитарный институт.

Георг любил Катю сдержанно, трепетно, всем сердцем, стремясь оберегать, защищать её, ради неё ему хотелось совершить что-то героическое. А Катина любовь распространялась на всё вокруг, её хватало и на дорогую старшую мамочку со всеми её маленькими шалунами и проказниками, виснущими на ней, когда она приходила в корпус «Малышка», и на подруг, и на всю школу и, конечно же, на Доктора. О чем бы теперь они ни говорили с Доктором, она разговор сводила к Георгу, к их планам на будущее. И Доктор часто с грустью думал, что недалеко время, когда она уедет, и далеко уедет…. Он видел, что их чувство серьёзно и радовался за них. Иногда думал: «Когда-нибудь и внука увижу…»

Днем уже пригревало солнце и капало с крыш, снег в парке уплотнился, напитался влагой. На месте катка стояли лужи. Теперь они не гуляли так долго, как бывало зимой. Георгу предстояло пройти большой конкурс при поступлении в институт, и он занимался серьёзно. Упорно он старался объяснить Кате принцип и способ преобразования космической энергии в электричество, устройство накопителя энергии на Луне и приёмного – на земле, понятие о рассеянном и сфокусированном энергетическом луче. Поставив перед собой цель, он давно уже читал техническую литературу по космической энергетике. Ему было интересно рассуждать об этих предметах, а Кате было интересно всё, о чем бы ни говорил он. Однако её познания в науках были поверхностны, ведь она училась в гуманитарном классе.

Глава четвертая

Среди ночи раздался вызов на видеосвязь. Не до конца проснувшийся, недоумевающий, – кто бы это мог быть? – Доктор нажал кнопку. На экране появилось встревоженное лицо Главного Администратора города. Он сообщил, что, при восхождении, в ущелье сорвалась группа альпинистов. Ущелье узкое, опасное, требуются опытные аэролётчики, и он просит направить Георга в отряд спасателей.

Доктор сам отправился будить Георга, и через полчаса тот уже выводил аэролет из ангара. Когда прилетел в горный лагерь альпинистов, там, в полном составе, уже собрались его товарищи по аэролётному спорту. Одни по картам и видеофильмам разбирали маршруты полётов, другие готовили к полёту небольшие юркие спортивные аэролёты.

Положение осложнялось тем, что в ущелье проходили сходы снежных лавин, и отряд альпинистов мог оказаться погребённым под снегом. Нужно было зафиксировать сигналы датчиков-определителей местонахождения и закреплённых на теле каждого альпиниста датчиков, дающих знать, жив ли человек – «живчиков», как называли их сами альпинисты.

Решено было лететь в связке по двое. Ведущими назначили бывалых опытных аэролётчиков. У Георга ведущим стал его тренер, старый асс горного воздухоплавания. Дожидались рассвета. Ущелье, в которое назначили им лететь, было узким и извилистым. Нужно было на минимальной высоте, с минимальной скоростью, включив устройства приёма сигналов, облететь ущелье и определить, нет ли каких-либо признаков нахождения там альпинистов.

Георг летел, на небольшом расстоянии следуя за ведущим. В узком ущелье не было возможности развернуться и полететь назад, поэтому, облетев, они разворачивались и снова заходили в ущелье, с каждым разом опускаясь всё ниже. Ничего не обнаружили. Доложили об этом в штаб поисков, оттуда последовал приказ лететь на базу. Аэролёты возвращались один за другим. Поиски результатов не дали.

Просмотрели видеозапись своего полёта. Ведущий ушёл в штаб, а Георг остался ждать дальнейших распоряжений. Он вышел из домика и, расстегнув куртку, с непокрытой головой стоял, озирая бесконечное снежное пространство. По небу плыли тёмно-лиловые облака, усиливался ветер, погода портилась.

Приоткрылась дверь, его позвали:

– Иди, поговори. Только недолго занимай связь.

С экрана видеосвязи напряжённо смотрела Катя:

– Нашли? – спросила с тревогой.

– Нет ещё. Будем искать.

– Возвращайся скорее, я тебя жду!

Из комнаты, где заседал штаб, вышли ведущие. Его ведущий, подзывая, махнул рукой:

– Летим в Чёртово ущелье, давай посмотрим маршрут по карте и видеофильму.

Чёртово ущелье оказалось еще уже и опаснее того, которое они осмотрели: множество выступов, карнизов и поворотов делали пролёт через него невероятно сложным. Несколько раз просмотрели фильм, фиксируя внимание на самых трудных участках.

Аэролет снизился и влетел в Чертово ущелье, в его полумрак между отвесными стенами и близко подступающими скальными выступами.

– Впереди карниз, – предупредил ведущий, – опускаемся.

Один за другим аэролеты поднырнули под наклонный карниз. Стало темно, включились приборы ночного видения.

– Нависающий выступ! Обходи справа.

– Узкий поворот вправо. Держи дистанцию!

За поворотом ущелье расширилось. Приборы по-прежнему не фиксировали никаких сигналов.

За следующим поворотом открылся залитый светом широкий выход из ущелья.

– Есть сигнал! – раздался в наушниках крик ведущего.

Это было последнее, что слышал Георг. Мощным порывом встречного потока воздуха маленький аэролёт подхватило и, завертев, ударило о скалу.

– Снижайся! – кричал ведущий, с трудом удерживая управление.

Развернувшись, он увидел, что произошло…. Борясь с ветром, начал кружить над обломками аэролёта. Поступали сигналы от датчика-определителя местонахождения. От «живчика» сигналов не было. «Он умер мгновенно», – понял.

Порывом шквального ветра со скалы сорвало лавину снега, и она погребла обломки….

* * *

Известие о гибели Георга потрясло Доктора. Он стоял посреди кабинета бледный, оглушённый. А в дверь уже вбежала Катя, услышавшая сигналы вызова видеосвязи. Увидев лицо Доктора, закричала, подняла руки, как бы защищаясь:

– Георг?!

Доктор схватил её за плечи, она вырывалась и продолжала кричать.

Свет померк…. Часами сидела неподвижно, ссутулясь, опустив на колени руки, как не живая. Осталось одно чувство – боль в груди. Иногда возникала уверенность: «Это неправда», и, как бы очнувшись, она удивлённо озиралась. Доктор садился рядом, гладил её ледяные руки. Красивая женщина в чёрном платье плакала, обнимала её. Поняла, что это мать Георга. Ей сказали, что нужно одеваться – они полетят к Георгу. Глянула с безумной надеждой, но, увидев плачущую мать, снова поникла.

В ясном небе над заснеженными горами летела цепочка аэролётов с близкими Георга и погибших альпинистов. Первым летел аэролёт с матерью Георга, за ним аэролёт с Катей и Доктором. Большой венок из живых цветов занимал половину пространства маленького аэролёта; и она, не отрываясь, испуганно смотрела на него. Первый аэролёт развернулся и уже набирал высоту, когда послышались сигналы от ещё работающего указателя местонахождения.

– Бросай, – махнул рукой Доктор.

Державшая наготове венок, она бросила, и, как безумная, зашлась в рыдании.

Аэролёт сделал круг, покачал корпусом… Яркими пятнами венки долго лежали на снегу, пока их не замело….

Доктор и старшая мамочка не спускали с Кати глаз, не оставляли её одну. Если Доктору нужно было отлучиться, на ночь с ней оставалась старшая мамочка. Ночами Доктор просыпался, подходил к двери её комнаты, тревожно прислушивался: спит ли. Однажды проснулся, увидел, что дверь комнаты распахнута. Вошёл. Её там не было. В тревоге обошёл весь дом. Несмотря на холод, она в ночной сорочке сидела на ступеньках веранды, раскачивалась и тихо стонала. Сердце дрогнуло от жалости, сел рядом, взял её руку. Она уткнулась ему в плечо. Почувствовал, что намокает рукав рубашки.

– Надо жить… – гладил голову.

Зачем учиться, ходить на репетиции, зачем жить – зачем это, если его больше нет?… Катя пропускала занятия, целыми днями, как неприкаянная, бродила по домику. Доктор старался отвлечь её, говорил с ней спокойно, ласково, как с больной. Она отвечала невпопад. Не помог и психолог. «Что-то надо делать, – думал он, – каким-то образом нужно отвлечь. Здесь в школе всё напоминает ей о Георге».

* * *

В Мире Абсолюта места отдыха находились поблизости от мест проживания. Существовали и общемировые курорты для касты Э, но редко кто даже из высокопоставленных лиц мог похвалиться, что отдыхал там. Путёвки на эти курорты использовались как поощрение.

Доктор, никогда ничего не просивший для себя, отправился в департамент образования просить семейную путёвку.

– И с кем вы собираетесь ехать? – кокетливо спросила дама, заведовавшая распределением путёвок. Она давно симпатизировала Доктору.

– С дочерью.

– С дочерью? – недоуменно подняла бровь; – ах, да, я что-то слышала… – И, глядя многозначительно, улыбнулась: – Есть поощрительная путевка, есть и достойные претенденты на нее, но я отдаю её вам.

– Без Георга? – спросила, когда Доктор сообщил, что они едут на курорт, на море.

Он испугался, что она заупрямится, откажется ехать, но она покорно принялась укладывать чемоданы.

Большой серебристый лайнер летел над морем. На необозримом пространстве катились зеленовато-синие с белыми гребнями волны. Катя смотрела, не отрываясь. Она много читала о море, но разве можно было вообразить такое! Болью в сердце отдавалась мысль, что Георг этого уже не увидит…

Снижаясь, аэролёт сделал круг и почти бесшумно опустился на площадь, защищённую со всех сторон скалами. Пассажиры цепочкой спустились по трапу и, окружив толпой встретившего их администратора, направились к зданию курортной гостиницы. Солнце светило по-южному жарко, и прилетевшие расстегивали плащи.

Огромный вестибюль гостиницы ошеломил помпезной роскошью: мрамор, золото, дорогой паркет, скульптуры, красивые вазы. Проводили в предназначенный им номер из двух, соединённых просторным балконом комнат с дорогой бело-золотистой шёлковой обивкой мебелью, с зеркалами в обрамлении золотых пластин с цветочным узором, с большой ванной зеркальными стенами, с увитым виноградом балконом. Всё, осматривая и трогая руками, Катя прошлась по роскошным ворсистым коврам. Доктор начал было разбирать доставленные чемоданы, но она отняла и, аккуратно расправляя на плечиках, повесила одежду в шкаф. Потом вышла на балкон. Почти рядом плескалось море. Присела в плетёное кресло. Доктор с удовлетворением наблюдал за ней.

Когда возвращались с позднего лёгкого обеда, накрытого для новоприбывших, жаркое солнце уже склонялось к морю, стало прохладней. Катя разулась и босиком шла по кромке воды; её ноги по колено окатывали волны.

– Отдыхать, конечно, не будем. Берём купальники – и в море?

Слабо улыбнувшись, кивнула.

Наступили блаженные дни купаний, катаний на лодке, прогулок по побережью среди пальм и цветов. Всё поражало красотой и роскошью. Но главное, конечно же, было море: набегающее волнами, ласкающими белый песок, мерно хлюпающее о гранит набережной, раскачивающее лодки, пенящееся у волнолома. Море тёплоё и ласковое.

Доктор лежал на спине, глядя в голубое бездонное небо, слыша, но, не воспринимая сознанием, крики, смех, плеск вёсел, – эти звуки жили как бы сами по себе. Прибежала и упала на горячий песок Катя, почти не вылезающая из моря, купающаяся до мурашек по коже. Всматриваясь в её спокойное с закрытыми глазами лицо, подумал о справедливости слов, что «раны душевные только природе дано врачевать».

Накрыла чья-то тень.

– Ба, знакомые всё лица! – услышал весёлый голос.

Сел, потом вскочил. Они обнялись. Это был его Друг, тот, что когда-то помог ему, даже, можно сказать, спас, когда решался вопрос о маленькой Даше, нынешней Кате.

– Здесь есть пляжи и лучше, – через несколько минут говорил Друг, – вы собирайтесь. А я схожу за лодкой и сейчас поплывём.

Вскоре, они в небольшой легкой лодке плыли на один из островов.

– Ты что, здесь – не в первый раз? – спросил Доктор.

– И не в первый, и не во второй.

Доктор посмотрел недоверчиво, но ничего не сказал.

Обогнув два острова, быстро добрались до места – до небольшого не видного с берега островка, спрятавшегося за большими островами. Один берег островка была крутой – там чахлая растительность цеплялась корнями за камни, а на другом – несколько невысоких пальм и великолепный пустынный пляж, длинной белой косой, тянущийся в море. Солнце, песок, и никого кроме стрекоз и ящериц.

– Пойду, проверю, нет ли здесь акул, – слабо улыбнувшись, пошутила Катя.

– Это она? – спросил Друг, глядя, как Катя бежит на край косы. Доктор кивнул.

– Красивая девушка. Но невесёлая какая-то… Ты что, её в ежовых рукавицах держишь?

Доктор в двух словах рассказал о постигшем их горе.

– Постой, постой, так это и есть тот молодой аэролётчик? Слышал о нём… У нас на него имелись виды.

– У кого это – у вас?

– У нашей организации.

– Слушай, а ты ведь знал, что я здесь, – догадался Доктор.

– Знал. Даром что ли нашу организацию зовут всеведущей? Но здесь я, конечно, не из-за тебя. Я по службе.

– И много вас здесь таких – по службе? – спросил с ехидцей.

– Не задирайся. Много. Этот курорт, да и все другие, – место службы нашей организации. А такие как вы – лишь прикрытие.

Доктор смотрел, не понимая.

– Ты замечал аэролёты, летящие в ту сторону? – махнул Друг рукой, – так вот: там курорт Высших, а мы – их слуги, охранники, служба наблюдения, сторожевые псы.

– Неплохо живут слуги, – с сарказмом заметил Доктор.

– Тогда представь себе, как живут господа! Уверен – представить не сможешь. Не хватит воображения.

– А ты бывал там?

– Был пару раз, когда там никого из Высших не было… Они не любят, когда им напоминают, что есть и другие люди, не такие «высшие», – усмехнулся.

Доктору захотелось прояснить вопросы, когда-то так мучившие его.

– Ты не можешь сказать, что там произошло? – указал рукой на плавающую в море Катю.

– Откуда мне знать…. Мои возможности невелики.

– Но они, родители её, как думаешь, – живы?

– Думаю, что их давно нет в живых.

– А почему ко мне привезли её?

– Ну, это тебе лучше знать. Её передавали по цепочке именно к тебе. Кто-то кому-то дал слово. Ты, наверное, тогда пережил тяжёлые дни? Прости, не моя вина. Как только я узнал – сразу вылетел. Её искали, но формально. У тебя слишком много влиятельных выпускников и верных друзей, – улыбнулся.

– Славная девушка выросла – залюбовался Катей, уже вышедшей из моря и по пляжу гоняющейся за ящерицей.

– Вылитая мать…

Друг посмотрел внимательно, хотел о чём-то спросить, но не спросил.

Помолчали.

– Ты здесь будь осторожней – кругом глаза и уши. А вообще-то, я так рад тебя видеть, дружище! Вечером вас приглашаю в ресторан. Уверен, ты никогда ещё не был в таком. Да что говорить – сам увидишь.

– Печёт. Пошли купаться.

Катя с улыбкой наблюдала, как двое солидных лысых мужчин, футболя камешек и толкаясь, бегут по сыпучему раскалённому песку.

В последующие дни, вооружившись масками и ластами, они на лодке отправлялись к островам обследовать берега и искать вымытые водой пещеры и ниши. Пещер не обнаружили, но ниш оказалось много всяких – и больших, и маленьких, но глубоких под нависающими карнизами. Кате было очень интересно, а Доктор рассказывал, какие огромные пещеры на островах в океане возле Острова Высших.

Они загорели до черноты. У Доктора исчез намечающийся животик. А загорелая Катя, вся в капельках воды выходящая из моря, стала похожа на ожившую терракотовую статуэтку. Среди отдыхающих у них появилось много знакомых, поклонников и поклонниц. Обедающие с ними за одним столом дамы, несмотря на его вежливые отказы, упорно продолжали приглашать Доктора то потанцевать, то поиграть в рулетку. А Катя в душе удивлялась: ведь они такие старые – эти дамы, и её отец. Она стала открыто называть Доктора отцом, и он уже привыкал к этому.

Вечером сидели на набережной, на скамейке. Шурша галькой, откатывали и набегали волны, с моря дул напоённый запахом морских водорослей живительный ветерок, с танцевальной веранды доносилась музыка.

– Ты бы пошла потанцевала.

– Я не предательница… – проговорила с обидой, со слезой в голосе

Подумал печально: «Не скоро зарубцуется её рана».

– Пойдём-ка, смотреть лунную дорожку.

– Нас зовут, – сказала, когда проходили мимо лодочного причала.

Группа людей, собравшихся на лодочном причале, размахивая руками, кричала:

– Едем с нами!

Усаживаясь, лодку сильно раскачали. Со смехом, повизгиванием, наконец, все разместились. Большую шестивёсельную лодку договорились грести по очереди. Первыми за вёсла сели мужчины. Решили плыть, держа курс на мерцающую на воде, уходящую к горизонту лунную дорожку.

Вдали остались огни набережной. Все угомонились, притихли, только слышались всплески вёсел, погружаемых в кажущуюся маслянистой и густой темную воду. Сидящий на корме мужчина запел, вначале негромко, а затем в полный голос. Приятный баритон пел о море, о любви, о невозможности счастья. Лунная дорожка светилась, качалась, бежала впереди, а певец, кончив петь одну песню, затягивал другую. Лунный свет, качающее лодку море – вечное грозное жутковатое, и голос певца завораживали, томили душу; хотелось, чтобы это длилось вечно….

Когда вернулись, никто не хотел расходиться. Решили гулять, не спать до утра.

– Я пойду, а вы оставайтесь, – предложила Катя.

Он посмотрел испытующе.

– Всё хорошо, – улыбнулась, заметив его взгляд.

– Позвольте проводить вас, – молодой человек, весь вечер глядел на неё влюблёнными глазами.

– Дойду одна, – даже не взглянула.

Вернувшись в гостиничный номер, она, долго стояла на балконе, глядя на море. Накануне штормило; море бурлило, дыбилось, гигантские волны, пенясь и шипя, перехлестывали через парапет набережной; теперь же оно умиротворенно и ласково похлюпывало о берег. Потом легла в постель, но уснуть долго не могла. Впервые она размышляла о том, что жизнь сложна, жестока, несправедлива… Душевная боль стала не такой острой, но всё её существо переполняла бесконечная печаль….

Поздней ночью друзья простились.

– Ну, до встречи.

– Рад был повидаться.

Крепко пожали руки, глянули друг другу в глаза и, повинуясь душевному порыву, обнялись.

Доктор проследил как, подняв небольшое пыльное завихрение, маленький одноместный аэролёт, вертикально поднялся в небо; и мимо, тёмными силуэтами стоящих в полумраке освещенного только по периметру взлетного поля больших аэролетов, направился в спальный корпус. Спать не хотелось и, когда проходил по парку, заметив под деревом плетеную скамейку, присел на нее.

Дневная жара сменилась ночной прохладой. Откинувшись на спинку скамейки, он глядел в усеянное яркими звездами чёрное небо и думал о том как хорошо иметь надёжного проверенного друга и, что самая крепкая, самая верная дружба зарождается в юности. Потом вспомнил разговор с Катей, прошедшим днём. Она спросила: любил ли он очень сильно.

– Любил. Очень любил…

Продолжала смотреть вопросительно.

– Она любила не сильно и замуж за меня не пошла.

– Это моя мать?

Внутренне вздрогнув, посмотрел внимательно.

– Нет.

Подумал и твёрдо добавил:

– Когда станешь совсем взрослой, я расскажу тебе всё.

Мысль, что, из уважения к их памяти, он когда-нибудь расскажет ей о родителях, приходила ему не раз. Но он опасался: не сломит ли её это знание.

Доктор погрузился в воспоминания. Перед его мысленным взором, как живые, возникали лица Профессора, Марии, Инженера.

Часть вторая

Глава первая

Вопросы к департаменту образования Доктор старался решать по видеосвязи: жаль было тратить время на поездки. Но в этот раз, несколько озадачено глядя с экрана, сам начальник департамента, приказал прибыть срочно. Пояснил:

– Вас, как директора школы, имеющей в секторе самый высокий коэффициент продуктивности обучения, приглашают на семинар, который состоится на Острове Высших.

– На Острове Высших? – не поверил Доктор.

– На Острове Высших! – подтвердил начальник. – Признаться, такое впервые за мою службу. Но там, – указал пальцем вверх, – лучше знать. Приезжайте, все обговорим и подготовимся.

Местом проживания Высших был избран большой, словно континент, остров, вытянувшийся на восемь географических градусов и отделенный от материка проливом и морем. Разнообразие ландшафтов: от гористого со скалистыми гребнями и ледниковыми озерами на севере, а в центре и на юге холмистого и равнинного; множество заливов, чрезвычайная изрезанность береговой линии и, омывающее теплое течение – всё это делало остров привлекательным для создания жизни комфортной, с разнообразным отдыхом. На Острове не было ни пашен, ни огородов, ни пастбищ. Круглый год изумрудно-зеленые сочные луга служили местами для пикников и игры в гольф, а населенные дикими зверями густые леса на пологих холмах, являлись обширными охотничьими угодьями.

С севера и востока Остров окружало множество больших и малых островов. Самый большой из них занимал «Эл-Мо» – сложнейший Электронный Мозг, управляющий всеми сферами жизнедеятельности Мира Абсолюта и хранящий досье на каждого гражданина Мира Абсолюта.

Из элитных городов разных секторов Мира Абсолюта на семинар съехались пятнадцать директоров школ – все мужчины старше тридцати пяти лет. Им выпал счастливый жребий своими глазами увидеть жизнь, о которой Мир Абсолюта почти ничего не знал.

Организовал семинар и руководил им Профессор, молодой человек лет тридцати. Как только он быстрым энергичным шагом взошел на кафедру, не пропустив никого, обвел всех смешливыми карими глазами, представился и сказал:

– А мне представляться не нужно, – я вас всех знаю, – и, улыбаясь каждому, стал называть их поименно. Робеющим оттого, что находятся не где-нибудь, а на Острове Высших, им сразу сделалось легко и просто, как будто они находятся в родной среде, а за кафедрой их выпускник, гордость школы.

Профессору задавали много вопросов об организации и цели семинара. Обстановка создалась дружеская, раскованная, и они расшумелись, как нерадивые студенты. Но когда один из них задал вопрос: разрешат ли осмотреть Остров Высших? – все замерли. Они не скрывали радости, когда Профессор ответил:

– Я понимаю ваше желание посмотреть на то, что для вас за семью печатями. Понимаю и ваше нетерпение, и потому на сегодня деловую часть заканчиваю. Экскурсовод и аэролет к вашим услугам. – Профессор весело улыбался, радуясь вместе с ними.

Программой предусматривались ежедневные экскурсии во второй половине дня. Экскурсовод – элегантная очаровательная женщина лет пятидесяти, облик, интонации, жесты которой свидетельствовали о благородстве, воспитанности, чувстве вкуса, а знания и эрудиция об уровне образованности – была научным специалистом с ученой степенью, а не обычным экскурсоводом.

– Стать на время вашим гидом меня уговорил ваш руководитель, а мой бывший любимый студент, – улыбнулась тепло.

Тогда они принялись расспрашивать о Профессоре, так сразу полюбившемся им. Она ответила, что, несмотря на молодые годы, это крупный специалист, имеющий высокую ученую степень и даже Ученый Консультант Совета Высших.

– У этого милого молодого человека – большое будущее.

* * *

Первая экскурсия была к символу Мира Абсолюта, в точку на земле, вокруг которой строилась вся его жизнь – к Храму с горящей над ним Звездой. Попасть туда ни один житель каст Э и М не смел и мечтать, а на них вдруг свалилось такое счастье!

Воочию Звезду Абсолюта Доктор увидел, когда подлетал к проливу, отделяющему Остров от материка. Летел он рано утром. В небе сияло два светила: на востоке поднималось природное, а на западе, прямо по курсу, вначале появилась яркая точка, которая быстро увеличивалась, и наконец, когда перелетели пролив, превратилась в светящийся шар с лучами, расходящимися в виде шестиконечной звезды.

Аэролёт приземлился на площадку, укрытую среди парковой зелени. Прошли через триумфальную арку. Открылся вид на Храм Абсолюта, как бы парящий над окружающим его белым кружевом из водных струй и облачков мелких капель, в свете Звезды сверкающих, подобно бриллиантам. От арки до Храма нужно было пройти тысячу ступеней, символизирующих тысячелетия Мира Абсолюта. Сто из них составляла мраморная лестница, окружающая Храм и повторяющая его шестиконечную форму, а девятьсот, едва заметных, символических, приходились на парк из цветников, фонтанов и скульптур.

Струи фонтанов – каскадных, террасных, скульптурных – вытекали, били вверх, переплетаясь, создавали замысловатые рисунки и символические фигуры; фонтаны-шутки обрызгивали зазевавшегося зрителя; поющие фонтаны издавали меняющиеся музыкальные звуки. Коврами со сложнейшими рисунками расстилались цветники. Подниматься под небольшим углом среди благоухания цветов и освежающей прохлады фонтанов было легко и приятно. По мере приближения перед ними мощно, монументально, поражая размерами, вырастал Храм Абсолюта.

Дошли до мраморной лестницы в сто ступеней. Как стражи, в характерных для них позах, по ее сторонам стояли скульптуры африканских животных: львы, тигры, газели, носороги, бегемоты, жирафы, гепарды.

Рядом с их группой остановилась экскурсия школьников. Доктор прислушался, о чем говорит детям экскурсовод:

– Чтобы добиться такого обзора, было снесено несколько холмов, а холм, избранный для возведения Храма Абсолюта, был наращен дополнительно…

Доктору не хотелось знать, как все сделано, хотелось любоваться и предаваться иллюзии, что эта красота существовала всегда, и будет существовать вечно. Он перестал слушать, но через некоторое время что-то в словах экскурсовода опять привлекло его внимание:

– Долгое время после постройки Храма, Звезда над ним не горела. Люди уже отчаялись ждать подтверждения свыше, что их земные дела угодны Абсолюту. Но вот летней ночью, в предрассветный час, свет ослепительно яркий, исходящий из звездных глубин, осветил все пределы земли, а затем сконцентрировался в луч, направленный на Храм Абсолюта и зажег Звезду. С того утра и началось летоисчисление эпохи Абсолюта. Прошло много лет, но Звезда не меркнет, и не отклонилась ни на одну сотую градуса от шпиля купола Храма. Постоянным остаётся и расстояние от конца шпиля Храма до центра Звезды. Ни штормовые ветры, ни бури не способны разъединить Храм Абсолюта с его Звездой.

Усмехнувшись, Доктор подумал, что интересно было бы узнать механизм свечения Звезды, и каким образом она удерживается над Храмом. Миф о сверхъестественном свечении Звезды он слышал с детства и с годами перестал верить в него, но не ожидал, что его повторяют и в касте Высших. Мало того, оказалось, что здесь многие верят, что лучи Звезды приносят удачу и счастье.

На другой день продолжили осмотр. В этот раз через Австралийскую триумфальную арку вошли в полого поднимающийся к Храму парк фонтанов, цветов и скульптур и, не задерживаясь возле каждого фонтана, не спеша, любуясь, прошли партер и поднялись по мраморной лестнице со скульптурами австралийских животных. Обойдя вокруг его, осмотрели Храм снаружи: стены белого мрамора, стрельчатые окна с витражами, обернутые листовым золотом с резным рисунком сдвоенные ионические колонны, над шестью углами золотые аллегорические скульптуры акротерии.

В Храме было шесть Главных залов, символизирующих земные континенты вошедших в Мир Абсолюта, и названных соответственно: «Европа», «Африка», «Австралия», «Северная Америка», «Южная Америка», «Антарктида». В каждом зале – на стенах флаги тех государств, которые до создания Мира Абсолюта находились на соответствующем континенте, а на полу наборного паркета – изображения гербов этих государств. Над апсидами, входами в залы, из смальты выложены знаки «дельта луминозо» – в треугольнике глаз с лучами; на их мраморном полу – кресты, полумесяцы со звездами и другие символы религий, в эпоху Заблуждений распространенных на данном континенте.

Все шесть залов объединял расположенный под барабаном Храма купольный Зал Славы – большой округлый зал во всю высоту здания. Под барабаном был подвешен хрустальный граненый шар большого диаметра. Пересекающими зал лучами, свет от Звезды он направлял на стоящие на низких постаментах колоссальных размеров золотые скульптуры руководителей Мира Абсолюта со времени его основания.

В залах второго этажа хранились драгоценные экспонаты – собранные со всего мира изделия из драгоценных камней. Искусно освещенные сложной системой освещения от Звезды, они сияли, сверкали, мерцали, блестели, переливались всеми цветами. Каждым из них можно было любоваться часами. Не в силах оторваться, обходя вокруг него, они долго восхищались тонкой работы деревцем с сердоликовыми ветками, и колеблющимися от движения воздуха малахитовыми листьями и цветами из рубинов и гранатов.

Отдельный зал занимали собранные со всего мира старинные царские короны, диадемы, кольца, колье, ожерелья и другие украшения из драгоценных камней. Даже в росписи потолочных плафонов этого зала сверкали драгоценные камни.

Под Храмом в глубине холма, на котором он стоял, находилась сокрытая от постороннего глаза тайная его часть – Церковь Асмодея. В ней было несколько залов. Главный из них – зал Тиранов. В полумраке длинного подземного зала на постаментах, освещаемые через отверстия между ступеней лестницы окружающей Храм, там стояли скульптурные фигуры тиранов и изуверов всех времён и народов. Почётное центральное место среди них занимала фигура Каина. У подножья каждой фигуры находился небольшой алтарь-капище, на котором в день почитания данного тирана, согласно тайному календарю, приносилась кровавая жертва в виде заклания чёрного петуха, а возле других капищ возжигались факелы. В центре зала стояло капище общего жертвоприношения в День Принятия Концепции Нового Мирового Порядка. В этот день на главном жертвеннике, при свете четырёх факелов по его углам, молодого быка чёрного окраса закалывали по жестокому ритуалу продолжительной и мучительной смерти.

В другом зале, в центре изображенного на полу большого магического круга, стояла скульптурная фигура официально признанного Главного Мага и Прорицателя Нострадамуса, держащего в одной руке большой стеклянный магический шар, в другой – перевернутую золотую пентаграмму. На столах были расставлены чаши мистического озарения грааля, лежали мечи и проломленные черепа людей и животных. Здесь жрецы Церкви Асмодея предавались колдовской магии, служили чёрные мессы и совершали таинственные обряды.

Здесь же хранились предметы тайных знаний. На стеллажах, полках и в витринах, были аккуратно разложены ритуальные магические кинжалы, древние алхимические сосуды, карты тарот, амулеты, шаманские бубны, гностические символы и множество других колдовских магических приспособлений. По стенам развешаны отвратительные кроулианские иконы, вышитые сефироты, оккультные знаки, алхимические фигуры, свастики, индоарийские эмблемы, египетские изображения священного ибиса и старинные гобелены с изображениями каббалистической символики и астрологических аллегорий Солнца, Луны и планет, а также аллегорий масонских добродетелей – Силы, Мудрости, Красоты. А в шкафах бережно хранились чёрные книги гремуары: «Ключ Соломона», книги заклинаний, книги вавилонских заговоров, книги катаров, магические книги папы Гонория, арабские книги по алхимии, скипетры халдейской числовой мистики.