Евгения Иванова
Участница множества марафонов и коллективных сборников сказок и других писательских проектов. Пишу в основном детскую литературу и стихи, но пробую и другие жанры.
Уильям-Вильям
– Мам, пап, может, возьмем Уильяма с собой? – упрашивал Максим.
– Сынок, мы же уже все обсудили. Тем более что мы нашли котику новых хозяев. Скоро они придут.
Раздался звонок в дверь.
– А вот и они, – пошла открывать мама.
– Здравствуйте, мы по объявлению, за котенком. – На пороге стояли мама и девочка лет десяти.
– Проходите.
Максим выбежал из кухни, зло посмотрел на девочку и убежал в комнату.
Прошло семь лет.
Максим вернулся в родной город, поступил в университет и познакомился с красивой, умной и доброй девушкой Асей. У них закрутился роман. Парень не узнал в девушке той маленькой девчушки, которая забрала его любимого котенка. А Ася сразу узнала Максима и помнила, как тот разозлился на нее. Но девушка полюбила парня и не хотела рушить их отношения.
Через неделю наступал Новый год, и влюбленные решили встречать его у Аси. Девушка понимала, что парень сразу узнает своего кота, но признаться все никак не решалась. Да и накануне, заведя речь о домашних животных, Максим со злостью и печалью рассказал ей историю про своего любимца. Но все решилось само собой.
Ася сидела и читала книгу, когда в дверь позвонили. Девушка пошла открывать. На пороге стоял Максим с бутылкой шампанского.
– Сюрприз, я сдал сессию и решил отпраздновать это с тобой, – заходя в квартиру, улыбнулся парень. – Ты не против?
– Нет. – Ася напряженно смотрела, как из комнаты выходит ее кот.
– О, ты не говорила, что у тебя есть кот, как его зовут?
– Вильям, в честь Шекспира.
– Надо же, он очень похож на моего котенка, и звали его похоже. Уильям.
– Да, интересное совпадение, – Ася пыталась скрыть волнение. – Пойдем в комнату.
Когда Максим ушел, Ася созвонилась с подругой Анжелой и позвала в гости. А когда та пришла к девушке, поделилась новостями.
– Я считаю, что тебе нужно все ему рассказать.
– А если он перестанет со мной общаться? Ты бы слышала, с какой злостью и грустью он вспоминает эту ситуацию.
– Тогда он тебе не пара. Тем более что он давно мне нравится.
– Не знаю, Анжел, мне надо подумать.
Ася всю ночь не могла уснуть, она понимала, что подруга права. Тем более что правда рано или поздно все равно бы открылась. Проворочавшись до утра, девушка решила позвонить Максиму и все ему рассказать. Но парень сбрасывал звонки и написал СМС: «Не звони мне больше».
Ася не знала, что делать. Она снова и снова пыталась дозвониться Максиму, но все безрезультатно. Девушка вздохнула и пошла на кухню, чтобы покормить кота. Насыпав его любимый корм, Ася позвала любимца. Но Вильям не пришел. Девушка осмотрела всю квартиру, но кота нигде не было. Ася позвонила Анжеле, уточнить, не выбегал ли вчера ее любимец из квартиры, так как в последнее время кот почему-то частенько пытался сбежать. Анжела ответила, что это она отнесла Вильяма Максиму. Точнее, хотела отнести, но кот вырвался и куда-то убежал.
– Зачем ты это сделала? Мы же подруги, – недоумевала Ася.
– Ха-ха, какие подруги? Мне давно нравится Максим. И если бы не ты, мы бы давно были вместе. Я хотела отнести ему кота и все рассказать, но он вырвался и убежал. Еще и руки мне расцарапал.
Ася бросила трубку. Дрожащими от волнения пальцами набрала Максиму СМС, в котором попросила прощения за то, что не сказала сразу, что это его кот. И сообщила, что Вильям сбежал.
Максим ничего не ответил. Ася оделась и выбежала из квартиры искать любимца. Девушка опрашивала прохожих, заглядывала во все подвалы, под машины. Но кота нигде не было. Ася не заметила, как пришла во двор, где раньше жил Максим. Девушка увидела парня, который стоял возле дерева и кого-то звал. Вытерев слезы, Ася увидев, что это Максим, а на дереве сидит Вильям.
– Максим, прости меня, что я сразу тебе не рассказала, что это твой кот, – подойдя, прошептала Ася. – Ты с такой злостью и грустью вспоминал ту историю, что я боялась, что ты перестанешь со мной общаться.
– Я тебя сразу узнал, – не оборачиваясь, ответил Максим. – Тем более что сходство имен и котов показалось подозрительным. Да это ладно, я давно тебя простил. Но вот то, что ты надо мной смеялась, думая, что я тебя не узнал, да еще и хвасталась этим…
– Такого не было.
– Мне Анжела все рассказала.
– Она тебя обманула, но если ты мне не веришь, я пойду. – Ася развернулась, чтобы уйти, и тут кот спрыгнул с дерева прямо ей на руки и начал мурлыкать.
Девушка, заплакав, погладила кота, чмокнула в носик и протянула Максиму.
– Это твой кот, держи. Я старалась быть для него хорошей хозяйкой. Он любит купаться, спать на телевизоре и ест определенный корм.
– Ася, подожди, раз Уильям тебе поверил, то я тоже тебе верю. Кота не обманешь, тем более такого. И это не мой кот, а наш. Уильям-Вильям. Пойдем домой, ты совсем замерзла. – Парень обнял девушку, вытер слезы и поцеловал.
Кот недовольно мяукнул.
– Кто-то проголодался, – улыбнулась девушка.
– Тогда нам стоит поторопиться, Уильям-Вильям ждать не любит.
Кот согласно мяукнул.
Валентина Воронина
Филолог, преподаватель английского. Когда-то моя руководитель по кандидатской сказала, что у меня есть стиль и я могу попробовать писать. Я задумалась лет на пятнадцать, а потом начала. В результате сначала получился сайт «Испания как она есть», затем истории, которые живут на «Ридеро» и «Литрес» в ожидании своих читателей.
Фонарь
Он стоял один на пустынной улице. Только белая змейка время от времени ловко обвивала его прочный стан и заглядывала ему под шляпу. Иногда большие хлопья отрывались от нее и пушистыми хлопушками разбивались о его единственный глаз.
Из окна напротив лился мягкий свет. «Тепло». Фонарь не боялся холода, но «тепло» в последнее время все больше бередило его любопытство. Он не знал, что это такое, хотя много слышал об этом от прохожих.
На подоконнике появился мальчик лет пяти и стал вглядываться в темноту. От резкого порыва белого ветра Фонарь мигнул глазом. Малыш смотрел на него с минуту, не отрываясь, а потом вдруг распахнул окно седьмого этажа. Сзади подскочила женщина. Ее молодое лицо было похоже на снег.
– Сережа, ну что же ты меня так пугаешь! – голос натянулся и готов был сломаться от напряжения.
– Мама, а когда Дед Мороз придет? Я же уже давно отправил ему письмо. Я что, плохо себя веду?
– Нет, мой сладкий, конечно нет. Просто его сани не могут быстро ехать по таким сугробам. Смотри, как намело, – говорила женщина, снимая ребенка с подоконника и крепко прижимая его к себе.
– Ну конечно, это же не папин внедорожник. Тогда еще подождем, да, мам? – мальчик взял лицо женщины в свои ручки и заглянул ей в глаза. Фонарь вдруг залучился ярче.
– Конечно, радость моя, – женщина захлопнула окно и задернула штору.
Из-за угла показалась парочка. От ветра и снега они шли наклонившись и крепко держась за руки. Им было весело. «Какой хрустальный у нее смех». Парочка остановилась прямо под фонарем. Парень что-то увлеченно рассказывал, а девушка смеялась, подняв лицо к свету и ловя серебристую пыль себе на ладошки. Она таяла, превращаясь в сверкающие искорки. Спутник девушки прижал ее руки к своим губам. Фонарь несколько раз моргнул и засветился еще сильнее.
– Пойдем скорее, а то наши будут волноваться, – сказала девушка, и парочка снова двинулась наперекор вьюге.
На какое-то время Фонарь снова остался в одиночестве. Потом подъехала большая машина. Из нее вышел мужчина и помог выйти другому. Тот был старик.
– Спасибо, сынок, что пригласил меня на Новый год, – обратился он к своему более молодому спутнику.
– Да что ты, не за что, бать. Маришка с Сережкой только рады будут, – ответил тот и, поддерживая старика под руку, повел его к подъезду. Фонарь блеснул своим глазом и засиял. Еще никогда он не горел так весело.
Вдруг из воздуха появился фонарик. Блестящий, на длинной веревочке, он несся вместе со снегом по направлению к Фонарю. Зацепившись за его шляпу, веревочка быстро обернулась вокруг нее. Теперь фонарик был совсем близко к единственному глазу Фонаря и заглядывал в него, подбадриваемый ветром. Теперь тот светился всей мощью, на какую был способен. В его отражении фонарик стал похож на яркую звезду, еще более усиливая свет своего большого собрата.
В окне напротив снова появился мальчик, уже в сопровождении старика.
– Дед, сегодня светлее, чем обычно. Видишь?
– Это фонарь горит, а его свет отражается от чего-то блестящего. Так любовь, когда отражается в другом, светит ярче.
– Что ты сказал, дед?
– Ничего, Сержик. Бабушку вспомнил…
Юлия Молоткова (Дмитриева)
Город Саратов. Псевдоним – Хаммерсита. Стихотворения начала писать еще в школьные годы, с недавних пор пишет рассказы и сказки. Участница десяти коллективных сборников.
В мечтах – выпустить хотя бы небольшую авторскую книгу.
Страница ВК: https://vk.com/hammersita_avtor
Юлькин Новый год
(Отрывок из ненаписанной повести «Недотепа»)
– Нет, ты мне объясни – как тебя угораздило? Юра, ты слышишь? У нее тридцать восемь и три!
Папа выглянул из-за плеча сердитой мамы и скорчил Юльке смешную рожу.
Юлька прыснула.
– Ты посмотри на нее, она еще и смеется! Нам уходить через три часа! И что мне теперь с тобой делать?
– Не надо со мной ничего делать, мам. Я полежу спокойно, посплю, и все будет хорошо.
– А Новый год…
– А Новый год никуда не денется. Он все равно наступит. Я уже встречала Новый год без вас, ничего же не случилось.
Мама замахала руками:
– Даже не напоминай! Я чуть с ума не сошла, пока мы тебя искали.
Юлька снова засмеялась. Мама никак не может забыть, как они впервые отмечали праздник не вместе. Год назад Игорь пригласил ее к себе домой, чтобы встретить Новый год вдвоем. Юльке на тот момент было семнадцать, а Игорю аж двадцать четыре. Юлькины родители устроили ему «встречу в верхах»: позвали домой и долго-нудно пытали вопросами о его работе, планах на Юльку, на будущее и так далее. Но единственное, что они забыли спросить – номер квартиры. Знали лишь дом – через дорогу от дома сватов. А поскольку их семья как раз собиралась к сватам на Новый год, Юльку легко отпустили, зная, что она будет недалеко. Но в час ночи маме приспичило узнать, все ли в порядке у дочери. Когда до нее дошло, что они не знают номер квартиры, ей стало дурно. И они с папой два часа бегали, звоня во все квартиры, пока не дошли до той, в которой, собственно, и жил Игорь.
Мама к тому моменту уже была на грани обморока, и первый вопрос, который она задала офигевшей Юльке, был: «Он ничего с тобой не сделал?»
Это сейчас Юльке смешно, а тогда она на маму смертельно обиделась – до какой степени надо не знать собственную дочь. У нее и до сих пор еще ничего ни с кем не было, это дело принципа.
Мама сердито смотрела на смеющуюся Юльку:
– А что Игорь? Где он будет встречать Новый год?
– Мам, он работает в ДК, они дискотеку будут крутить.
– Не вздумай туда пойти! С такой температурой!
– Еще чего. Меня никто не звал.
– Вы опять поругались?
– Не знаю.
Мама хотела еще что-то сказать, но в этот миг заиграл-запел их музыкальный звонок. Мама вскочила:
– Это уже Люда пришла помогать, а я сижу тут с тобой, еще ничего не готово.
Дверь за мамой закрылась, но через пару минут открылась снова. Оторопевшая мама стояла на пороге:
– Юля, к тебе Игорь.
Юлька в изумлении уставилась на маму. Сердце ухнуло в неведомые дали, и стало трудно дышать. Не успела подумать «не может быть», как на пороге возник незнакомый парень с роскошным букетом гвоздик.
Юлька и парень удивленно смотрели друг на друга.
По всему было видно, что он никак не ожидал увидеть ее в постели.
– Она болеет, – сказала мама. – Тридцать восемь и три.
Парень кивнул и сделал шаг вперед:
– Привет, Юля, я Игорь, мы с тобой много раз по телефону говорили. Игорь Журавлев, Иж, друг Андрея.
Юлька выдохнула:
– Тьфу ты, господи! Я думала, у меня от температуры что-то с головой! Привет, Иж, я ж тебя вживую никогда не видела. Мам, ты сразу не могла сказать, что это не тот Игорь?
Мама схватилась за голову:
– Игорь, простите, она не всегда такая невоспитанная.
– Мам, перестань, он меня неплохо знает, хоть и ни разу не видел. Иж, а где Андрей?
– Сказал, ты не хочешь его видеть. Но он не мог тебя не поздравить, поэтому прислал меня.
– А-а. Ну, передай Андрею спасибо!
Игорь вручил Юльке букет и нерешительно топтался у кровати. Мама тут же поспешила заполнить неловкую паузу:
– Игорь, вы от меня Андрею большой привет передайте. И от Юли тоже, а то она сама не соображает.
Юлька сверкнула глазами в сторону мамы:
– Нет, Иж, привет от меня передавать не надо. Только спасибо.
– Хорошо, Юля. Ну, я пойду. Выздоравливай. До свидания.
Проводив Журавлева, мама принесла в комнату вазу, поставила туда цветы, а сказать ничего не успела: пришла Люда, Юлина старшая сестра. Тут мама снова вспомнила, что у нее «еще ничего не готово», и умчалась на кухню.
Сестра остановилась на пороге комнаты и спросила:
– Ты там не заразная?
– Очень, очень заразная!
Сестры не шибко дружили, разница в одиннадцать лет дружбе не способствует.
Люда закрыла дверь и уже оттуда заорала:
– Теперь не сможешь Новый год с Игорем Борисовичем встретить?
Юлька со злости швырнула тапкой в дверь и заорала в ответ:
– А я и не собиралась!
Юлька была даже рада, что заболела. Сидеть у сватов, отвечать на глупые вопросы про музыкальное училище, в которое она не поступила, слушать подтырки сестры, песни Александра Серова – любимого певца Людиного мужа – и умирать от тоски. Дома одной куда лучше. Еле дождалась, пока все ушли, и облегченно вздохнула.
Внезапно зазвонил телефон. Юлька давно поставила себе в комнату параллельный аппарат и могла спокойно разговаривать, не сходя с кровати. Сняла трубку, втайне надеясь, что это Игорь, но от голоса в трубке ее накрыло волной разочарования:
– Привет, малыш.
– Здравствуй, Андрей.
– Иж сказал…
– Спасибо за цветы.
– Да хватит тебе, это такая ерунда! Иж сказал, ты болеешь.
– Ничего серьезного.
– Я сейчас приеду.
– Не надо.
– Собираюсь, скоро буду у тебя.
– Не надо, Андрей! – Заорала так, что, наверное, ее услышали в соседнем доме. Но Андрей уже положил трубку.
Юлька вскочила и заметалась по комнате: «Сейчас он придет. И все, что закончилось, начнется снова. Не хочу, не хочу-у-у!»
Вновь зазвонил телефон. Юлька схватила трубку, готовясь сказать Андрею, что ее не будет дома и приходить не надо, но вдруг услышала другой, тот самый голос, от которого тут же покрылась счастливыми мурашками, и мир вокруг перестал существовать.
– Здравствуйте, а Юлю можно?
– Да что ж ты меня никогда не узнаешь?
«Господи, дай мне сил говорить спокойно и не закричать от счастья!»
– С наступающим, Юля.
– Спасибо, Игорь. Ты мне три дня не звонил.
– Работал. Придешь сегодня в ДК?
– Игорь, я болею.
– Ну, как знаешь. Не хочешь приходить – дело твое.
– Игорь, я правда болею. У меня температура тридцать восемь и три.
– Как хочешь. А я тебе подарок принес.
– Пода-а-арок? Это где же землетрясение случилось?
За все время, что она его знала, он лишь раз подарил ей три вялых гвоздики на день рождения.
– Вот только не надо опять на мне свой сарказм испытывать. Короче, я все сказал. Дворец – стоит, я – во Дворце, подарок – при мне, а ты – как знаешь. Не придешь – найду кому подарить. Я пошел работать. Пока.
«И повесил трубку, подлец!» – вместе с короткими гудками прозвучала в голове у Юльки весьма подходящая к ситуации булгаковская фраза.
Возможно, если б не Андрей с его обещанием приехать, она бы снова обиделась на Игоря за его идиотскую манеру разговаривать, поревела бы, плюнула и легла спать. И черт бы с ним, с Игорем и его подарком, – до их случайной встречи три дня назад они полгода не общались, не привыкать. Да, она любит его, но он-то ее – нет. Зачем унижаться.
Но Андрей… Настроен серьезно. Говорит, что любит ее. Хочет жениться. Ему до фонаря, что она его не любит. И он сейчас приедет.
Нет, нет, нет. Она только смогла, только нашла в себе силы сказать ему, что хочет быть с Игорем, и вот опять?
Он снова начнет объяснять, что Игорь всего лишь одноразовый талончик, а вот он, Андрей, без нее не может. И она вновь его пожалеет и даст ложную надежду.
Нет, бежать, бежать отсюда срочно! Срочно, пока Андрей не пришел.
Одевалась и летела на остановку как во сне. До Нового года чуть больше получаса. Ни одного трамвая.
«Кто бы сомневался. Бывают чудеса, конечно, но не сейчас. Вот, Юля, это тебе знак – не надо никуда ехать».
Посмотрела на часы. «До Дворца пешком двадцать пять минут, бегом – пятнадцать. Жду пять минут, и если трамвая не будет – пойду».
«Голова кружится, ничего не соображаю. Черт бы побрал этого Андрея. Господи, как же скользко, оказывается. Бегом не получается. Но надо. Иначе не успею до полуночи».
Бежала и вспоминала, как три дня назад они валялись тут с Игорем в снегу. Где-то на краю сознания возникла мысль: «А-а, вот откуда температура!», но Юлька от нее отмахнулась. Какая разница, откуда температура. Лишь бы добежать. Сердце колотится под шубой, дышать все тяжелее. «Ничего, добегу, все будет хорошо. Ну, мокрая вся. Ну и что».
Ни одного трамвая. Ни одного человека. Никого. Тишина. Даже ветра нет. Только юный месяц освещает ледяную дорогу, по которой бежит-скользит Юлька.
Вот и Дворец культуры. Время без пяти двенадцать. «Успела!»
Добежала до лестницы перед ДК. Один пролет. Другой. Массивная дверь с бронзовой ручкой. В полукруглом окне над дверью светятся огромные цифры: 1990. «Только бы дверь была не заперта. Ведь не достучишься, все за столами вокруг елки, даже вахтеры. Но нет, дверь открыта. Удача!»
Залетает в фойе, на ходу расстегивая мокрую изнутри насквозь шубу, ее встречает бой курантов и громкое многоголосое «ура!» из зала. Швырнув шубу в кресло, Юлька несется к елке. Из-за столиков ей машут коллеги. В зале уже танцуют. На сцене незнакомые Юльке музыканты – гитарист, барабанщик и клавишник, он же вокалист – играют «Ночное рандеву» Криса Кельми.
А навстречу ей, улыбаясь, идет Игорь:
– С Новым годом, Юля!
– С Новым годом, Игорь!
– Молодец, что пришла.
«Господи, как же я могла не прийти!»
Игорь целует Юльку почему-то в лоб и говорит:
– А говорила, что температура.
«Ах, вот почему в лоб!»
Юлька привычно оправдывается:
– Тридцать восемь и три! Хочешь, завтра у моей мамы спроси.
– Не хочу. Сейчас у тебя никакой температуры нет.
Игорь исчезает за колонной и возвращается с круглым резиновым ежиком-пищалкой:
– Это тебе мой подарок на Новый год.
– Спасибо! Теперь тоже буду собирать коллекцию, как у тебя.
(У Игоря дома целых две полки с такими игрушками.)
Вдруг вокалист берет высокую ноту, и Юлька замирает: какой красивый голос! Поворачивается, смотрит на музыкантов, и вокалист внезапно подмигивает ей.
– Ансамбль взяли в штат, – важно говорит Игорь. – Хорошие ребята.
– Да, вокалист шикарный, – соглашается Юлька.
(«Шика-а-арно!» – любимое слово Игоря.)
Вокалист меж тем объявляет медленный танец, гитарист играет вступление. «За рекой», Саруханов.
– Хорошая песня, – говорит Игорь. – Пойдем? Приглашаю.
Они танцуют, прижавшись друг к другу, от Игоря пахнет его одеколоном, который так нравится Юльке, она смотрит то на ежика, то на Игоря и улыбается. Ежик очень милый, Игорь тоже, и все так хорошо, и Юлька счастлива. Сейчас – счастлива. А что там будет дальше – да не все ли равно?
Эль Рахмат
Город Челябинск. Соавтор четырех сборников. Организатор клуба «Четыре рукописи». Познакомиться с работами можно на странице ВК @el_rahmat.
Дневник воспоминаний
Посвящается Ринату
и Ильдару Сайтбурхановым
Ноябрь 2023 года
С самого утра падал снег, покрывая белым полотном слякоть и серость заигравшейся осени. Несмотря на природное преображение, в уютном теплом доме Роза оплакивала младших братьев. Опечаленные глаза опухли от слез, а боль сжала и сгорбила тело. Когда она узнала, что умер еще один младший брат, только и могла плакать.
Роза взяла старый красный альбом с фотографиями. Удалила густой слой пыли краем фартука. Два раза дунула на книгу воспоминаний, стряхивая серые остатки, и села на диван. Достала платок, вытерла выступившие слезы и открыла первую страницу. Взглянула на фотографию. На ней были запечатлены пять детей. Она, старшая сестра, стояла посередине. По обе стороны от нее расположились два брата: справа Ринат, а слева Ильдар. Перед Розой встали самые младшие – двойняшки Райля и Ришат. Роза провела пальцами по всему изображению, грустно улыбаясь. Теперь их осталось трое. Два брата, что на фотографии стояли по обе стороны от нее, ушли. Теперь они вместе. На небе. Она в это верила всей душой. Роза перелистывала страницу за страницей, то улыбаясь, то вытирая слезы. Снимок, где Ринат держал на руках ее годовалую дочь, напомнил ей ноябрь 1993 года.
* * *
Роза только уложила спать дочь, у которой болезненно прорезывались зубы. Когда мама уже собиралась идти на кухню, открылась входная дверь, и гость радостно сообщил:
– Аптей! Аптей2! Привет! Я в армию ухожу!
Роза быстро вышла на кухню, чтобы напомнить братцу, что в ее дом стоит заходить тихо. На пороге стоял Ринат и отряхивал снег с ушанки, фуфайки и валенок. Она посмотрела на младшего брата. Улыбнулась. Невысокий худенький юноша смотрел на сестру карими глазами, блестящими от радости. Кудрявый черный чуб, зачесанный налево, делал его похожим на казака. «Какая ему армия? Маленький он еще! Не дорос».
– Аптей! Я повестку получил. Ура! Выберусь из этой деревушки наконец-то. А что здесь делать? Делать нечего! На мир хоть посмотрю.
– Родители знают? – спросила Роза и сразу предупредила: – Давай потише. Еле свою матрешку уложила. Голодный?
– Нет, не знают. Сразу к тебе побежал. А что есть?
– Каша манная, суп с лапшой и пирог с картошкой и мясом. Что будешь?
– Кашу, – мечтательно протянул он.
– Можно было и не спрашивать. Мой руки и садись за стол, сейчас накрою.
* * *
Роза тоскливо улыбнулась. «Как же он любил манную кашу». Готов был питаться ею на завтрак, обед и ужин. Утром – с маслом сливочным, днем – с томатной пастой, а вечером – согретую на сковородке. Его любовь к манной каше прошла через всю его жизнь и продолжалась в воспоминаниях сестры. Листая альбом, Роза наткнулась на фотографию моряка. Со снимка на Розу смотрел уже повзрослевший брат в сине-белой форме моряка. Все тот же чуб торчал уже из-под бескозырки. Эту фотографию ей отдал Ринат в ноябре 1996 года. И на Розу нахлынули воспоминания того дня, когда она впервые увидела его в форме.
* * *
Через год после того, как Ринат ушел служить в армию, Роза родила сына. Она осторожно положила своего спящего малыша на кровать, повернулась к четырехлетней дочери и сказала:
– Родная, я пойду на улицу встречать твоего дядю Рината. Мы его не видели три года. А ты постой рядом с братом. Мы скоро придем. Хорошо?
Девочка согласилась, и Роза побежала приветствовать брата. Сколько она помнила, с братом ее связывало не только родство, но и крепкая дружба. Ринат умел слушать, помогать и поддерживать. За три года, что брат служил, ей не хватало душевных бесед с ним.
Роза вышла на улицу и вдохнула морозный ноябрьский воздух. «Ух, суык3!» – заключила она и пошла к воротам. Недавно выпавший снег хрустел на холоде от каждого шага. «М-да! Ноябрь в этом году как капризная весна! То плюс один, то минус двадцать».
За воротами собралась почти вся деревня, хотели увидеть Рината-моряка.
Из машины, подъехавшей к воротам, вылез не юноша, а уже мужчина. В тот же вечер Ринат рассказал Розе, по каким морям плавал и что видел. Какой след оставила война в его душе. А сестра лишь тихонько плакала, вытирала слезы платком и сочувствовала младшему брату.
* * *
Роза уже сидела и всхлипывала. Носовой платок был мокрый от слез. Она кинула его со злостью в сторону. С еще большей яростью перелистнула альбом. С фотографии на нее смотрел Ринат все с тем же чубом, но уже не с черным, а с проседью. Последний кадр, снятый за год до того, как его не стало. «Ненавижу ноябрь!» – прошипела она и заревела истошно от воспоминаний 2022 года.
* * *
Роза узнала, что ее брат, с которым она могла говорить обо всем, умер. Надышался угарным газом в своем доме.
Она будто в бреду, набрала дочь, с трудом вымолвила:
– Ринат умер… – и разревелась. Роза впервые испытала такую сильную боль потери. Потери родного человека. Брата. «Ну как так-то? Он же младше меня! И такая смерть!»
После похорон Розе приснился Ринат, он улыбнулся ей и ушел. Поняла, что ему хорошо. Там. Она в это верила всей душой.
* * *
За последней фотографией Рината следовал снимок Ильдара. Она увидела, насколько они разные, будто и не братья вовсе. Роза смотрела на улыбающегося высокого и сильного юношу. Про таких еще говорят «шкаф». Ильдар походил на тех, что из ларца, одинаковых с лица. Эту фотографию сделала Роза на проводах у Ильдара. Она снова провела подушечками пальцев по снимку, глубоко и прерывисто вздохнула и перевернула лист альбома вновь. Взгляд ее остановился на снимке, где они, все пятеро, встали так же, как на первой фотографии. «Странно. А мы ведь даже не договаривались. И как я раньше этого не замечала?» Роза грустно улыбнулась. Снова ноябрь, но 2000 года увлек ее в омут воспоминаний.
* * *
– Аптей! Я повестку получил! – крикнул Ильдар с порога в новом доме Розы. Брат стряхивал с себя остатки снега, который не успел убрать на крыльце, потому что торопился сообщить новость сестре.
Роза бросила тесто на доску с такой яростью и отчаянием, что сама же содрогнулась от громкого шума. Но больше ее напугали свои же мысли: «Неужто и с младшим будет так же?» Она глянула на него и мотнула головой: «Хотя нет. Он сможет за себя постоять. Его вид напугает любого». И Роза немного успокоилась.
– Аптей, а есть что пожрать? Я как повестку получил, сразу к тебе побежал, даже не успел поесть. Как я рад, выберусь из этой деревни и заживу как человек!
– Иди мой руки, человек! Сейчас накрою на стол, – сказала Роза спокойно, но сердце защемило.
Ильдар служил уже год, каждый месяц от него приходили письма. В эту ноябрьскую ночь Розе не спалось, ее что-то тревожило. Из окон доносился свистящий ветер, ветки вишни били по стеклу. Когда она все же уснула, ей приснился бледный Ильдар во всем белом. Роза пыталась спросить, как у него дела, а брат молчал. Проснулась она с криком и поняла, что с Ильдаром что-то случилось.
Уже около года от брата не было вестей. И лишь перед демобилизацией, в начале ноября 2002 года, он позвонил и сказал, что едет домой. Роза была счастлива получить от него любую весточку, а здесь такая радость. Возвращается. Письма, которые она отправляла в течение всего года, приходили обратно. Пыталась узнать через военкомат, что с ним случилось, но никто ничего не знал.
Когда Ильдар вернулся, по его глазам Роза поняла, что он не просто служил, но еще и воевал. В них она увидела грусть, боль и горечь утраты.
Через месяц после приезда домой Ильдар рассказал, что попал на войну из-за своего чувства справедливости и любви защищать тех, кто слабее. Что ушел в кому из-за желтухи, и целый месяц его выхаживала бабушка, которую Ильдар слышал и почему-то считал мамой. Что контузило, когда осколки гранаты попали в спину. Роза плакала. Сестре было тяжело принять то, что младший брат, которого она нянчила с десяти лет, пережил такое.
* * *
Роза вытащила из упаковки бумажный платок, чтобы вытереть очередной поток слез. Она дошла до последней страницы альбома. На ней красовалась фотография Ильдара и ее сына с никаха4 дочери. Последний снимок младшего брата, который оставил в душе боль потери. Она вспоминала, как взяла его впервые на руки. Как играла с ним. Прикрывала и защищала. Роза помогала маме, которая рано вышла на работу.
«Мне срочно нужен ромашковый чай!» – прошептала Роза, когда немного успокоилась. Она поднялась с дивана и направилась на кухню. Щелкнула кнопкой чайника, пошла за заварочным и ромашкой. С верхней полки достала поднос, на который поставила чашку с блюдцем, аккуратно положила ложку. Села за стол. Огляделась. Взгляд упал на фартук кухонного гарнитура, где висели запасные ключи от дома. На всякий случай. Они напомнили Розе о тайнике Ильдара, в который он прятал все ключи, что находил. Она единственная знала о нем. Вспомнила, как однажды пришлось искать ключи будущего мужа в этом тайнике, так как Ильдар решил, что они безхозные. «Ох уж эта любовь к блестящему! Сорока». Громкий писк оповестил, что кипяток готов. Роза встала, налила воду в заварочный чайник, в котором красиво закружились цветки ромашки. Глядя на этот круговорот, она вспомнила, как однажды потеряли шестилетнего Ильдара, когда началась сильная гроза. А он сидел в гостях у одной абийки5, пил чай и разговаривал с ней, как он считал, на важные темы. Роза покрутила головой, слегка улыбнулась и подняла поднос. Пошла в зал за новой порцией тяжелых воспоминаний. Но она понимала, что нужно их прожить вновь, чтобы отпустить своих младших братьев.
* * *
– Роза, Ильдар впал в кому, – сообщил Ришат.
Как же она боялась этого. Двусторонняя пневмония довела брата до такого. Еще и поврежденная на войне печень не справилась. Перестала работать первой. Ильдара положили в больницу с тяжелым состоянием, но с каждым днем ему становилось все хуже. После печени отказал кишечник, а следом и легкие. Роза молилась и просила только одного – чтобы брату стало лучше. Но этого не произошло.
– Как хорошо, что ты здесь, дочь, – произнесла Роза не раз за день.
– Я тоже так считаю. Возьми внука, пожалуйста, мне надо пеленку поменять.
Пять дней Роза ждала хороших новостей о состоянии брата, когда звонила в больницу. Ответы медсестер не радовали: «Состояние крайне тяжелое. Молитесь. И готовьтесь к худшему».
Роза хоть и улыбалась, но душой была с братом. Хоть и понимала умом, что не стоит ждать чуда, но сердце не могло так просто сдаться. Хоть и играла с внуками, но мыслями вспоминала, как с десяти лет помогала пропадающей на работе маме с братом, который был еще тем сорванцом.
Десятого ноября Роза позвонила в больницу и задала все тот же вопрос:
– Скажите, пожалуйста, состояние Сайтбурханова?
– Сожалею, но он скончался час назад…
Остальные слова Роза уже не слышала. Дочь обняла ее, гладила руками и говорила:
– Плачь, реви, кричи! Что хочешь, то и делай! Только не уходи в ступор!