Геункаон: Гроб Хрустальный

Пока возвращались из Урсо-дена, Акош внимательно изучал метку на зверином ухе. Удивительно, но чистокровная не проявляла сопротивления или какого-то недовольства. Более того, рысь-оборотень проспала всю дорогу лёжа у его ног. А метка показалась ему темным пятном, похожим на стройную птицу с длинным хвостом или на лисицу с крыльями, по крайней мере, так посчитал Акош. По прибытии она всё также вела себя смирно, даже слишком. Медленно плелась за Серёжкой, низко опустив голову.

Если бы не приказ, он бы ни за что не оставил Агни без присмотра, какими бы прекрасными не складывались отношения с Серёжкой. Одно хорошо: Виктор Михайлович не интересовался условиями контракта, только похвалил за оперативность в исполнении приказа.

Акош вздохнул и поднёс руку к уху в попытке связаться с Антоном, но люди Мальтиса забрали все побрякушки.

«Хорошо, хоть одежду оставили! – злобно ухмыльнулся рыжий охотник. – Надеюсь, у вас там всё в порядке…»

Дверь на лоджию открылась, и показался Алекс с невесёлой миной на лице. С тех пор как Алина обратилась, он частенько пребывал в таком состоянии, чувствуя вину за случившееся. Акошу хотелось подбодрить друга, однако у самого сейчас на душе было так паршиво, что хоть помирать ложись. Так что он просто молча смотрел на зимний пейзаж, чиркая зажигалкой.

Интерлюдия: «Лихозверь. Метка зверя»

Активирована скрытая линейка заданий «Лихозверь»

Для просмотра условий задания моргните…

Отклик принят.

——

Задание «Метка зверя»

Категория: Тайные знания. Класс: История артефакта

Условия:

– Найти сведения о чистокровном, пометившем Акоша

– Избавиться от метки

Награда: Зависит от выбранной линии прохождения

Задание включено в общее прохождение.

–—

Чтобы перейти к выполнению задания «Метка зверя» моргните/дублирующая клавиша Shift/ один раз.

Чтобы отложить выполнение скрытой линейки моргните/дублирующая клавиша Shift/ два раза.

Отсутствие отклика от игрока в течение десяти секунд вернёт к прохождению задания «Поиск аргумента». Выбор персонажа — случайный.

Выход через: 10, 9, 8, 7…

Отклик принят.

Старт задания «Поиск аргумента»

***

Мелодия из Mortal Kombat орала на всю квартиру. Этот рингтон я поставила на входящие звонки от Гарика. Но сейчас не до него было. Я только что завершила квест и готовилась к следующему. Но чёртова мелодия всё не затихала. Бросив игру, я кинулась к дивану, где лежал смартфон.

– Алё!

Звонок сорвался. В списке пропущенных вызовов ожидаемо появился номер Гарика. Я хотела перезвонить, но тут брякнул дверной звонок.

«Кто бы это мог быть?» – удивилась я и нехотя потопала открывать.

Мама много раз говорила, что нужно смотреть в глазок, а потом уже хвататься за замок. Но кто в наше время родителей слушает? Бубня под нос ругательства, я открыла дверь. На площадке стоял незнакомый мужик, пьяный вдрызг.

Взглянув на меня, он рявкнул что-то не совсем цензурное. Я с перепуга рванула дверь на себя, закрывая. Но тут ручка в ладони больно дёрнулась. Вскрикнув, я вылетела на площадку перед лифтом. Дверь моей квартиры оказалась распахнутой настежь. А пьяный мужик, матерясь пинал её с таким ожесточением, что у меня от ужаса все внутренности утрамбовались в аккуратный комок.

Я отступила назад и почувствовала плечом стену, что находилась возле лифта. Кнопка вызова была совсем рядом. Я её и нажала.

– Куда?! – пьяный мужик повернул голову и, шатаясь, направился ко мне. – Ах, ты ж сука!

Надо было что-то сказать, закричать, в конце концов, но у меня ничего не получилось. Горло сдавило так, что ещё немного и сознание потеряю.

К счастью, приехал лифт. Вот только теперь это уже не казалось спасением. Более того мысль оказаться в кабине с этим монстро-человеком пугала до чёртиков. Я не могла пошевелиться. Даже ног под собой не чувствовала. Просто сползла по стенке на пол, не моргая уставившись в лицо, сплошь покрытое буро-фиолетовыми пятнами, словно кровоподтёками. Лифт захлопнул двери и уехал, привычно шумя по шахте.

– Не надо, – прошептала я, когда грузная фигура нависла надо мной, и густой запах перегара безжалостно ударил в нос. А чего «не надо», я не знала. Не знала чего ждать от этого человека, а потому боялась «всего».

Опираясь рукой на стену, пьяный мужик ткнул мне в лицо кулаком. Не ударил, а просто поднёс мясистую «кувалду» так близко, что я увидела пучки волос на фалангах его пальцев. Этого казалось достаточно, чтобы отпрянуть в сторону и попятиться. В груди закололо, как после быстрого бега. Уши заложило, и появился гул.

Пьяный что-то говорил, но я ничего не разбирала. Вдруг его нога дёрнулась, резко сложившись в колене. Он грохнулся на пол, едва не задев меня. Завались такая туша чуть правее, то чёрта с два я бы выкарабкалась. Я шарахнулась в сторону, не сильно приложившись головой об стену. Гул в ушах стал сильнее. Казалось, всё происходящее не реально, не по-настоящему, а как во сне.

Кто-то дёрнул меня за руку. Картинка перед глазами качнулась и побежала вдоль стены до двери квартиры. Хлопок, щелчок замка, шарканье, шаги, шум воды, прохлада стакана в руках и чей-то голос. Сделав глоток, я закрыла глаза и глубоко вздохнула. Стало зябко. Шум в ушах пошёл на убыль. В голове немного прояснилось, а колющая боль в груди сменилась на ноющую.

– Порядок? – голос Гарика разбил кривое зеркало искажённой реальности. Его озабоченное лицо казалось таким забавным, что я молча улыбнулась вместо ответа.

– По чаю? – спросил он. Мне оставалось лишь кивнуть в ответ и позволить отвести себя на кухню. Признаться, меня ещё трясло после случившегося. Так что со стороны я, наверное, выглядела заторможенной улиткой.

– Ты как ту оказался? – спросила я, обнимая пальцами горячую кружку. Пить не хотелось. Хотелось вот так сидеть, потихоньку согревая не то тело, не то душу.

– По работе был на соседней улице. Решил узнать как у тебя с погружением. Позвонил. Ты трубку не берёшь. Думал сперва мимо проехать, но что-то дёрнуло зайти, проведать лично, – Гарик улыбнулся, знакомо прищуривая один глаз. – Выхожу из лифта. А тут картина маслом. Ты на полу бледная как покойник. Вся растрёпанная, халат нараспашку. И какой-то урод над тобой стоит, лапы тянет, материться. Ну, я его под колено пнул, он грохнулся. Потом втащил тебя в квартиру, дверь запер и всё. Кстати, кто он?

Хороший вопрос. Даже стыдно отвечать. Будь здесь не Гарик, а кто-то другой, наврала бы наверное вагон и маленькую тележку.

– Дверью ошиблись. Я открыла, не подумав, – аж уши горят от собственной глупости. – Напугал. Пьянь. До сих пор поджилки трясутся.

– Двинула бы между ног, – просиял Гарик и тут же прикрылся кружкой, попивая чай.

– И промазала бы. Вот смеху бы было, – съязвила я, понимая в душе что со стороны ситуация наверняка выглядела не такой уж страшной. В конец концов, сама же виновата.

– Ладно тебе злиться. Лучше скажи, первый этап погружения прошла? – в глазах Гарика читалось знакомое нетерпение.

«Вот сдалась ему эта игрушка? У меня под дверью опасный тип нарисовался, а он о прохождении печётся!» – мне вдруг захотелось влепить другу детства щелбан, чтобы не задавал глупых вопросов. Но что-то рука не поднялась, да и сил нет.

– Нет. Я только вчера вечером к игре вернулась.

– Чего так? – удивился Гарик, и глаза его в момент по-щенячьи округлились. Знакомо. Он в всегда так делал, когда его обижали, а сдачи дать не мог. Столько лет прошло, а детские замашки никуда не делись. Аж ностальгия нахлынула.

– Да я не подумав юзнула скрытое задание. Перса выбрать нельзя. Отменить квест нельзя. Пришлось проходить, – начала я жаловаться. – В нём Мориц вспоминал, как Костика встретил и обратил в бессмертного. Кровавый секс. Не очень-то приятное зрелище, хотя затравочка вполне себе секси. А потом ещё дриада. Меня после этого квеста так рвало, что я чуть все кишки не выблевала. Две недели отходила от этой мерзопакости. Даже сейчас вспоминать противно.

Я нарочно вздрогнула, чтобы показать насколько мне неприятно.

– И что? Всё? – вот опять этот взгляд. – Не будешь проходить?

– Ну да, конечно, – хмыкнула я и сделала глоток. – Геймера даже могила не исправит. Ты же знаешь. Отошла немного и снова полезла. А тут прохождение Акошем само выскочило. Видимо я его ещё тогда выбрала и забыла. Слишком уж паршиво чувствовала себя после Морица. Прошла квест на одном дыхании. Правда, когда увидела сообщение о скрытой линейке с названием «Лихозверь» меня передёрнуло. Решила, что хватит с меня прошлого раза. Так что буду идти только по основной ветке. В ней хотя бы выбор есть, кем играть.

– Ну-ну.

– Что ещё за «ну-ну»?

– Ты только что дверь открыла незнакомому человеку, хотя знаешь, это опасно. А тут побочные квесты. Насколько у тебя терпения хватит обходить их стороной?

– Ну и что? Не вижу связи. Я теперь до конца первой части буду только Акошем играть. Или Богданом. Есть в нём что-то. Не знаю что, но он мне тоже стал нравиться.

– Может, я тогда останусь? Помогу с прохождением. Заодно прослежу, чтобы всяким подвыпившим незнакомцам дверь не открывала.

От воспоминаний об алкаше по спине пробежал холодок. Вот уж чего не надо, того не надо. И правда, вдруг этот мужик ещё там, под дверью караулит. Выйду в магазин, а он мне по башке двинет и… Картинки в голове рисовались одна хуже другой.

– Давай. Только у меня квартирка маленькая, всего одна комната. Если заиграемся, тебе придётся на полу спать.

– Ты у меня в прошлый раз тоже на полу спала, так что считай – это традиция, – заржал Гарик, а мне стало не по себе от всплывших воспоминаний о валянии на полу в пьяном виде. Позорище!

«Теперь вечно троллить будет?» – не то чтобы я обиделась на его слова, просто задело немного. Но это всё ерунда.

– Идём? – кивнула я и, вылив остывший чай в раковину, вернулась к делиркому.

1.7. Богдан

Персонаж: Богдан

Место: горный курортный комплекс.

Время местное: 12:55 (Закат: 21:38)

Дата: Пятница. 21 апреля 302-й год от рождения Ока.

Богдан смотрел в окно. Зимнее утро во всей красе. Страх и радость. В памяти всплыли строки:

Мороз и солнце; день чудесный!

Ещё ты дремлешь, друг прелестный —

Пора, красавица, проснись:

Открой, сомкнуты негой взоры

Навстречу северной Авроры,

Звездою севера явись!

Богдан почувствовал, как в груди что-то сдавило, и отошёл от окна. С трудом отдышавшись, он направился в ванную комнату. Открыл оба крана, настраивая температуру воды, и с минуту наблюдал, как она заполняет угловую ванну ракушечной формы.

Справа на стене висел аптечный ящик с двумя крестами: красным и синим. Это значило, что внутри помимо обычных средств первой помощи, должно быть пакетики с сублиматом⁶³ и одноразовая посуда к ним. Так и есть. Богдан налил в стаканчик воду и всыпал туда тёмный порошок. Прозрачная жидкость быстро стала грязно-красного цвета.

«Субля, просто добавь воды!» – пронеслась в голове забавная мысль. Он сделал глоток и поморщился. Порошковый сублимат в сто раз хуже на вкус, нежели обычный жидкий суррогат крови. Однако он имеет ряд бесспорных достоинств: долгий срок хранения, малый размер и никаких холодильников.

«Открой, сомкнуты негой взоры… Звездою севера явись…» – Богдан закрыл глаза, вспоминая события шестилетней давности.

«…– Я буду разговаривать только с Константином, – сказал старейшина Мориц, сев в кресло с явным намерением прождать столько, сколько потребуется.

– Он придёт к утру. Я могу заменить его… – попытался начать разговор Богдан.

– Нет! – перебил его старейшина. – Его не заменить!

– Хорошо. Тогда разрешите, я лично привезу его, – голос Богдана дрогнул от обиды и это не осталось незамеченным.

– Не нужно. Лучше скажи, где он? – Мориц внимательно смотрел ему в лицо. – И не-ври-мне!

– В больнице. Он там проводит все ночи последнее время. Не может решить: убить или обратить девчонку из «Калины».

– Калина?! – старейшина улыбнулся. – Интересный вкус у этой ягоды, оставляет горьковатое послевкусие.

– Алина Калинник, сестра Алекса… хм… из наёмников, – Богдан презрительно хмыкнул. – Можно подумать, он влюблён в неё.

Старейшина рассмеялся – слова Богдана явно его веселили.

– Мы не люди, всё человеческое давно мертво в нас, – Мориц подошёл к Богдану. – Но память предательски делает нас заложниками прежних увлечений и привязанностей. В какой-то момент надоедает вспоминать, и хочется снова чувствовать, и ощущать. Скажи мне, в чём прелесть живой крови? Что в ней есть такого, чего нет, скажем, в суррогате?

– Вкус, – ответил Богдан.

Мориц похлопал его по спине и, рассмеявшись, вернулся в кресло.

– Вкус?! Нет… Вместе с кровью мы разделяем сиюминутные эмоции и чувства своей жертвы: всё, что чувствует и ощущает, о чём думает, чего желает. Всё становится на время нашим. Словно жизнь вернулась в тело во всей своей яркости восприятия и чувственности.

Богдан задумался, пытаясь вспомнить, когда в последний раз пил живую кровь. Однако ничего похожего с тем, что описал старейшина, не приходило на ум. Только приятное тепло с лёгким привкусом эйфории, вызванной фелисифином.

– Быть может, он нашёл жертву, чьё мироощущение настолько близко ему, что кажется родным. Таких не убивают и, тем более, не обращают. Трепетно берегут, вкушая малыми глотками, как драгоценный бальзам. – Мориц, вздохнув, добавил: – В этом случае ждать напрасно. Ты поедешь со мной. Собирайся!

Через несколько минут Богдан вместе с Морицом достиг особняка на окраине человеческого города.

– Добро пожаловать в «Обитель Мессалины»! – сказал Мориц, улыбаясь. – Не порть товар и тебе разрешат бывать здесь в любое время. Надеюсь, ты не голоден. Отобедаешь местной живностью, и дверь навсегда закроется.

Навстречу им вышла красивая женщина лет сорока, приветливо улыбнулась, обнажив острые клыки.

– А где Костик? – голос привратницы прозвучал разочарованно. – Девочки совсем истосковались.

– Я привёл вам нового кавалера, – казалось, что Мориц извиняется перед ней.

Женщина придирчиво осмотрела Богдана. Чувство неловкости, будто тебя предложили в качестве извинений, было неприятно.

– Здесь запрещено охотиться! Покусаете или убьёте наших жильцов, и больше никогда не переступите порога обители! – женщина улыбнулась, а после проводила в апартаменты в конце длинного коридора.

Внутри красиво убранной комнаты Богдана ждали молодые женщины. Одна сразу же подошла к нему. Черные волосы собраны на затылке красивой заколкой, длинное платье из тонкой ткани розового цвета с мелким рисунком, привлекательная внешность, всё чудесно, только человеческого тепла совсем не ощущалось.

Она взяла Богдана за руку и потянула за собой к раскинутой широкой постели в виде листа кувшинки, украшенной балдахином из белоснежной ткани.

«Маленький чертёнок», – подумалось Богдану, глядя на миниатюрную красавицу, манящую за собой. Черные глаза придавали ей поистине демоническое очарование.

– Меня зовут Лили. Я помогу вам освоиться, – тихим голосом сказала она у самого уха. – Эти молодые женщины, вакханки⁶⁴, тёмная и светлая. Можете выбрать одну или обеих. Только не увлекайтесь, их жизни очень хрупкие.

Рыжеволосая красавица в тёмно-синем наряде смотрела на Богдана карими глазами, улыбаясь при этом лишь губами. Сидящая рядом блондинка в белом атласном платье на тонких бретельках, по всей видимости, играла роль светлой вакханки. Её глаза напомнили Богдану зимнее небо солнечным днём. В отличие от «тёмной» соседки, она не улыбалась. Богдану показалось, что взгляд у неё виноватый и даже заплаканный. Белокурая женщина убрала вьющийся локон за ухо и на руке её что-то сверкнуло. Приглядевшись, Богдан увидел надетый на указательный палец металлический коготь.

Вакханки не спеша разоблачили своего гостя и поудобней усадили на постели. Белокурая – провела по своим губам металлическим коготком, оставив царапину на нижней губе. Выступила кровь. Богдан почувствовал её запах, и жажда трепетной дрожью охватила всё тело. Светлая вакханка нагнулась к нему и осторожно коснулась губами его губ. Она обхватила Богдана ногами, позволяя мужским рукам вволю гулять по её телу. Кровь с поцелуя будоражила, пробуждая нечто забытое.

В тоже время тёмная вакханка целовала его шею, потом плечи, лопатки, касаясь каждого позвонка сверху вниз. Богдан чувствовал, как женские руки, обнимая, скользят по его груди вниз к паху, как гладят ноги до колен и обратно. Ощущая спиной горячую грудь тёмной вакханки, её обжигающее дыхание в затылок, он сожалел, что мёртв.

Но это была лишь мимолётная слабость. Капелька крови сорвалась с губ блондинки и, пробежав по подбородку, скользнула на грудь. Богдан слизал её с груди и отчётливо прочувствовал растущее напряжение в теле молодой женщины, а также лёгкую дрожь от каждого его прикосновения. Вслушиваясь в неровное дыхание, он ощущал жар её тела и холод своих прикосновений.

Тёмная вакханка просунула руку между ног светлой. Богдан уловил прикосновения пальцев, ласкающих лоно белокурой красавицы, и дрожь, от которой та выгнулась, шире раздвинув ноги. Он чувствовал это сильнее, чем своё собственное тело.

Раздался звук рвущейся материи – это его руки высвободили светлую вакханку из атласного плена. Богдан прижал женщину к себе, опустив одну руку чуть ниже поясницы. И в следующее миг он двояко ощутил себя внутри неё, отчётливо осознавая, насколько велико может быть желание женщины.

Богдан чувствовал каждое движение своего и её тела, невольно синхронизируя. Ощущал напряжения каждого мускула светлой вакханки, как своего. Забываясь, не отдавая отчёта, где её ощущения, а где его собственные. Чувствуя себя снаружи и внутри, он страстно отдавался желанию, своему или её – не имело значения.

Тёмная вакханка между тем тоже обнажила коготок и провела им по ложбинке подруги, оставив свежий след. Запах крови и женского вожделеющего тела пьянил настолько, что Богдан не заметил царапин на своих плечах. Белокурая вакханка провела языком по плечу бессмертного, зализывая быстро затягивающиеся раны. Её восприятие многократно усилилось, и он это ощутил и впитал каждой клеткой своего естества.

Внезапно Богдан почувствовал непреодолимое желание вгрызться в тело этой молодой женщины и осушить его до последней капли. Но в этот момент голова закружилась, в ушах встал гул голосов, а перед глазами промелькнули образы… И среди них тёмно-синее платье и пламя рыжих волос. Тёмная вакханка растворилась где-то в темноте. Богдан встряхнул головой и увидел бледное, искажённое испугом лицо второй красавицы в обрамлении золотых волос. Казалось, она не смеет дышать. Её животный страх свёл судорогой живот бессмертного, неприятно покалывая в кончиках пальцев, убивая всякое желание к соитию. Вакханка боялась, и Богдан чувствовал это так же отчётливо, как мгновение назад всю силу её желания.

– Прости. Я не хотел пугать тебя, – сказал он негромко, прижав правой рукой её голову к своей груди. – Я не хочу, чтобы ты боялась.

Он положил вакханку на спину и медленно провёл руками по телу, прислушиваясь к откликам внутри себя. Она едва заметно вздрогнула, когда Богдан склонился к её лицу. Страх липкой паутиной сковал всё вокруг.

Царапина от коготка всё ещё заставляла кровить губы вакханки. До жути ему хотелось впиться в них. И точно зверю сожрать, обглодать до зубов, до костей. Но он сдержался. Лишь медленно провёл по ним языком, ощущая вместе с кровью трепет и страх смерти. Богдан насколько мог ласково целовал свою прекрасную вакханку, чувствуя, как паутина, сковывавшая тело, тает, словно лёд. Нет, скорее плавится. Нет, горит в разрастающемся пламени.

Богдан согнул в коленях ноги вакханки и прижал к животу, затем притянул к себе, крепко держа руками за бёдра. Он не спеша овладевал ей, ощущая желание молодого женского тела. Колени белокурой красавицы упирались ему в грудь. Один сильный удар, и она легко смогла бы сбросить с себя бессмертного и сбежать. Но вместо этого её спина прогнулась, ноги широко раздвинулись, и в одно мгновение обхватили его. Богдан нагнулся и припал губами к царапине в ложбинке на груди. Вакханка застонала и толкнула бедра вверх, прижимая поясницу к постели. Шумно выдыхая, она то прогибалась, то снова и снова двигалась навстречу движениям Богдана. Он почти терял её каждый раз, когда она выгибалась, и взвывал, когда снова и снова она глубоко насаживалась, впуская его в себя. Губы бессмертного собирали остатки солёной крови на губах и теле вакханки. И снова рывок. Движения женщины стали более частыми, а ноги, взяв в плен, навязывали свой ритм. Её голос сменил стон на долгое «а-а-а-ай» на распев, усиливающееся к концу, становясь почти криком. Богдан отчётливо ощутил волну абсолютного наслаждения, накрывающее тело изнутри. Воздуха не хватало, в ушах стоял стук сердца, бьющегося в сумасшедшем ритме. Тело содрогалось, точно в лихорадке. Она крепко сдавила его бёдра ногами, выгибаясь всем телом, вцепилась пальцами ему в плечи. Воздух из её лёгких вырывался громким несдержанным стоном, радующим слух. Было хорошо, очень хорошо…Помутневшее сознание едва уловило, как ноги вакханки свело судорогой. Она вытянула их и потянула носки на себя. Болезненное напряжение пробежало по телу и стихло. Вместе с ним стихло всё вокруг…

Очнулся Богдан, лёжа на спине, рядом с тёплым телом, от которого так приятно пахло. Он провёл руками по животу и груди вакханки, покрывая шею и плечи поцелуями. Она повернула голову и сонно улыбнулась. Рана на губе треснула, Богдан провёл пальцами, утирая выступившую капельку крови. Женщина улыбалась ему. Эта улыбка рождала в нём забытые тепло и даже нежность.

Он провёл рукой по спине своей прекрасной вакханки. Такая мягкая кожа, такая тонкая, что её можно содрать одним неловким движением. Богдана охватило желания разорвать эту молодую женщину, забраться внутрь и ощутить её тепло вокруг себя, согреться им насколько это возможно. Мимолётный порыв, который пришлось задавить и довольствоваться тем, что есть. Он обхватил вакханку за талию и подтянул к себе. Бегущая по её венам кровь дразнила его. Но это было не важно. Богдан никак не мог насытиться животной страстью, овладевая телом вакханки снова и снова, пока усталость не пробудила по-настоящему сильный, но совсем иной голод.

– Пора, красавица, проснись: открой, сомкнуты негой взоры навстречу северной Авроры, звездою севера явись! – услышал Богдан сквозь дрёму голос Лили.

Не открывая глаз, поискал рукой вакханку, но её уже не было. От сожаления неприятно сдавило в груди.

– Хозяйка довольна и разрешает приходить к нам, когда пожелаете! – сказала бессмертная и, усмехнувшись, добавила: – Не обманывайтесь! Это временные чувства, помните об этом.

Словно в полусне Богдан добрался до клуба и с удивлением осознал, что уже светает. Что ж, это была лучшая ночь за последние годы. И даже мрачная мина Константина не могла помешать наслаждаться радостью существования.

– Старейшина Мориц искал тебя, – небрежно бросил Богдан, падая на диван. – Ты никогда мне не рассказывал об «Обители Мессалины». Почему?

– Понравилось? – больше из вежливости, нежели из любопытства поинтересовался Константин.

Богдан был под впечатлением, эмоции не желали сидеть смирно и помалкивать. Слова сами лились неудержимым потоком, описывая события ночи.

– Лили – бездушная стерва, злопамятная и мстительная, – спокойным тоном высказался Константин, не дослушав до конца.

– Кто?! – удивление и возмущение смешались в голосе Богдана.

– Лили… Лилиана Мезиль, хозяйка Мессалины. Сунула тебе сырой товар. Хотела, чтобы ты сожрал вакханку и выставил Морица в дурном свете.

– Я бы не смог ей навредить… – начал было Богдан.

– Забудь о ней. В следующий раз подадут другую.

– Но я не хочу другую.

Константин поднял руку, останавливая возможный поток слов, и изучающе посмотрел в лицо Богдана. Затем, откинувшись на спинку дивана, спокойным тоном проговорил:

– Глупые девчонки закладывают свою жизнь, заключая контракт с обителью. И мало кто из них остаётся в живых. Те, кому повезёт, получают сумму, на которую можно годами жить, ни в чём себе не отказывая.

– В обители запрещено охотиться, разве нет? – перебил Богдан.

– Охотиться запрещено. Это место служит ареной развлечений. Пока ты веселился, делались ставки на кровь вакханки. Бессмертные щедро платят за эмоции и воспоминания, которые умеют разделять. Если после торгов в ней останется достаточно, чтобы выжить…

Константин не договорил, потому как лицо Богдана потемнело.

– Ты забудешь о ней, как только ломка пройдёт. – Константин пытался успокоить его.

Богдан чувствовал себя обманутым, ярость разгоралась внутри. Он не испытывал ничего подобного с тех пор, как был человеком.

– Я могу спасти её! Призвать и спасти!

– Не можешь. Зов действует, пока в теле смертного твой фелисифин. Если бы впрыснул его, тебя бы вышвырнули вон. – Константин сочувственно покачал головой. – Всё пройдёт. Эмоциональное эхо держится от нескольких часов до нескольких дней. Голод ослабит восприятие, и останутся только воспоминания. А потом и они уйдут.

– Я больше туда не пойду, – буркнул Богдан. Огорчение, словно яд, разъедало его душу.

– Пойдёшь. Двери обители открываются не всем. И от этого редко отказываются, – Константин улыбнулся, и было в этой улыбке что-то снисходительное.

– Но ты, как я понял, давно туда не ходишь… – Богдану хотелось больно укусить его. – Кстати, как там дела с Калиной? Ты уже решил, что делать?

– Она не пришла в себя. Состояние критическое, – лицо Константина окаменело. Он молча откинулся на спинку дивана и закрыл глаза. Богдан лишь хмыкнул, почувствовав фальшь.

– Объясни мне, зачем я белым днём вёз её в больницу и платил Эштону, чтобы скрыть твои укусы? Падение, переломы, потеря крови от ран… Чушь! –  возмутился Богдан. – Я держал её в руках и знаю всё. Чего ты ждёшь?! Чтобы она дала письменное разрешение?!

– Жду, когда ломка пройдёт… – еле слышно ответил Константин.

Богдан недоумевающе смотрел на него.

– Я был ранен. Мне нужна была живая кровь. Я получил её прямо из раны. Чистая, ничем не затуманенная. Хм… она жалела меня… жалела искалеченное чудовище, которое сама же боялась. Хотела спасти. Как ребёнок, – Константин говорил, и голос его странно дрожал. – Я впрыснул достаточно яда, чтобы унять её боль. А теперь мне нужно время, чтобы эмоции угасли! Как и тебе!..»

Вода в ванне остыла. Богдан оделся и вышел в спальню, думая о том, что Константин во многом был прав, и ему, наверное, не следовало вмешиваться. Тем более обращать Алину против его воли. Из зала доносились ругательства Акоша, завершившиеся громким всплеском падения в воду.