Ради тебя дышу

Глава 2

Мартанэсцы отступили, предоставив своим союзникам полную свободу действий. И фламийцы выплеснули весь свой накопленный гнев на Залиман и Альдэрию. Казалось, небесный купол в один миг превратился в перевернутый ковш с жидким огнем.

Стеллан Клайд с нарастающим ужасом наблюдал, как вокруг взлетали комья обожженной земли, летели куски обугленной человеческой плоти. От огненных вспышек, что насылали фламийцы на своих противников, мир полыхал адским заревом. Окруженные с разных сторон стенами пламени, альдэрианцам и залиманцам приходилось отбиваться от яростного натиска клыкастых красноглазых и красноволосых фламийцев, казавшихся настоящими демонами и от их жутких грифонов, легко и безжалостно рвавших на части закованных в броню воинов. Стеллан мог поклясться, что фламийцы в пылу сражения наравне с грифонами готовы были вцепиться в горла своих врагов. Паника овладевала и юнцами, впервые испытавшими тяжесть боя, и закаленными военачальниками. Отовсюду доносились стоны и вопли, мольбы о помиловании и жалкий скулеж, называемый капитуляцией.

– Труби отступление! – оглядев остатки своего отряда, обессиленного, окровавленного и сломленного, заорал Стеллан товарищу. – Я подыхать пока что не намерен! Особенно здесь.

***

Стоя на широких каменных ступенях крыльца, Бернадетта, словно ребенок радовалась первому запоздавшему снегу и слушала отчеты своих помощников. После доклада каждого из них, она извинялась, что не приглашала в дом и держит на холоде. Те, румяные от легкого морозца, лишь добродушно улыбались, кутались в меховые плащи, очевидно не ощущая никакого дискомфорта. У молодой хозяйки отлегло от сердца – всё оказалось не так уж плохо, как она себе представляла. И хлеба, овощей, мяса, вина им хватит до будущего урожая, и скот есть чем кормить, и семенной фонд особо не пострадал.

Единственное, что беспокоило девушку по-настоящему, так это участившиеся случаи, когда ей приходилось посещать полуразрушенный дом за рекой. Если раньше к ней за полгода переправили пять человек от силы, то теперь их стало вдвое больше. У неё сложилось стойкое впечатление, что Огненному народу кто-то сильно досадил. Эти неразумные «кто-то» каким-то образом вызвали на себя ненависть, гнев и злобу фламийцев, вынудив их бесконтрольно применять свою темную и жуткую способность «награждать» врага Огненной болезнью. Странный недуг заставлял страшно страдать этих обреченных, и если бы не Берни, их ждала бы медленная смерть или полное безумие.

За прошедшее время Бернадетта чувствовала неимоверную усталость, но и удовлетворение одновременно. Она не подвела ни короля, ни своих подданных, ни несчастных, которых сразила Огненная болезнь.

Так они стояли почти до самого обеда, говорили о насущных делах, о возможном исходе войны и о том, что может быть, если их страна потерпит поражение. Об этом хотелось думать меньше всего.

Едва Берни разрешила своим помощникам отправиться на обед, как во двор на полных парах ворвались закованные в доспехи, изрядно потрепанные воины Стеллана с ним самим во главе. Их осталось гораздо меньше, нежели до того, как она уезжали. Стоящие на крыльце замерли в ожидании чего-то ужасного.

– Что случилось? – спросила Бернадетта.

Стеллан слетел с коня, и, поднимаясь по ступеням, орал во всю глотку:

– Леди Агрона! Мама! Срочно пакуй вещи, мы уезжаем отсюда!

Девушка изумленно пожала плечами.

– Эй, там! – крикнул Стеллан своему поверенному. – Собирайте свое барахло! Запрячь карету для леди Агроны. Быстро!

– Ты можешь внятно объяснить, что происходит? – твердым голосом спросила Берни.

Стеллан бешеными глазами посмотрел на сводную сестру, криво ухмыльнулся, и продолжать отдавать приказания своей свите.

Узрев, как её помощники непонимающе разводят руками, Берни сжала кулаки и спрятала их в карманы юбки.

– Стеллан, сейчас же прекрати истерику! – рявкнула она, чем обратила на себя его внимание. – Почему ты вернулся? Всё уже закончилось?

– Черта с два, закончилось! Всё только началось.

На его вопли прибежала леди Агрона.

– Что такое сынок?

– Собирай вещи немедленно! Мы уезжаем!

Та недовольно поджала губы и спросила:

– Почему, ведь тогда нам ничего не…

– Молчать! Ты ничего не понимаешь. Отправляйся делать то, что тебе велено. Быстро! – взревел Стеллан.

Женщина никогда еще не видела своего сына в таком отчаянном и паническом состоянии. Значит, дело плохо и с ним лучше не спорить. Она вернулась в дом, на ходу вереща слугам и служанкам помочь ей упаковать их с сыном добро в сундуки и чемоданы.

– Да что стряслось-то? – снова спросила Берни, начиная раздражаться.

– Ты знаешь, кого на помощь призвал Мартанэс?!

– Откуда мне это знать?

– Фламийцев. Эта война окончится гораздо раньше, чем им кажется. Там, на поле битвы, на нас сверху обрушились войска Огненного народа на своих грифонах. Увидев, как мой отряд уменьшается на глазах, я отступил и вернулся сюда.

– Ты удрал?! – широко распахнув глаза, спросила Берни.

– Дура! Я спасал себя! – с ненавистью заорал Стеллан. – Да понимаешь ли ты, в войну с кем втянули Альдэрию? С Огненным народом. Так что все мы обречены. А если хочешь спасти себя и всю эту шваль, – он указал в сторону стоящих помощников и снующих по двору слуг, – тогда собирайте вещички и бегите, куда глаза глядят.

Берни прищурила глаза. До чего же трусливый сукин сын!

– И ты полагаешь, в случае их победы, они не станут никого из нас искать? – недоверчиво спросила она.

– Идиотка! В случае их победы? – передразнил он её. – Их победа – дело пары месяцев, а может и того меньше. Мы с матерью и моими людьми затаимся и переждем. Страна у нас большая. И, может быть, при них не так уж и скверно, как говорят.

Какой же изворотливый и скользкий субъект этот её сводный брат! Берни хотелось плеваться. А еще у неё зачесались руки от желания помочь собрать ему и его мамаше вещи и выпроводить их обоих за пределы имения.

Он резко крутанулся на пятках и скрылся за дверью. К тишине, повисшей во дворе, казалось можно прикоснуться. Берни взглянула в глаза всем своим помощникам. Те стояли неподвижно, терпеливо ожидая решения госпожи.

– Вы слышали, – начала она. – Я не стану просить и удерживать вас здесь. У меня нет такого морального права, потому что у вас семьи и дети. Кто желает, может покинуть поместье.

Оружейных дел мастер и старший кузнец, сэр Грэйв огладил свою короткую черную с проседью бороду.

– А вы, госпожа?

Берни поджала губы, а после преисполненная достоинства она ответствовала:

– Я остаюсь.

– Но, госпожа, – вступила в разговор немолодая плотного телосложения женщина Марта Лэйн. Будучи домоправительницей, она еще руководила работой прачечной, ткацкой и небольшой швейной мастерской. – Вам может грозить опасность. Вы не должны пострадать.

– Я не могу бросить усадьбу. Это мой дом, – сказала она. – Теперь я вменяю вам в обязанность рассказать на местах о случившемся, и пусть каждый сам примет решение. Желающих покинуть Щедрые Низины жду вечером в кабинете, чтобы рассчитать. Никто из них не должен быть осужден. Это всё.

– Это и наш дом, госпожа, – ответил еще один помощник, сэр Годриан. Он отвечал за снабжение поместья продуктами, возделывание и выращивание овощей и фруктов, уход за животными и работу крестьян. – Я доведу сведения до моих подчиненных о ситуации, но сам не сдвинусь с места.

– Как и все мы, – подхватил сэр Пэйтон, смотритель дома и всех хозяйственных построек.

– Благодарю вас, – Берни смахнула слезы.

Её всегда поражала и вдохновляла верность всех этих людей. Именно благодаря им Щедрые Низины и стали такими, какие есть – богатые, сплоченные и сильные. Именно такие люди – опора справедливого и сильного хозяина.

– Бернадетта! – раздался в открытое окно кабинета требовательный голос Стеллана. – Иди немедленно сюда!

– Прошу простить меня, господа. Я вынуждена покинуть вас. Что делать, вы знаете.

Они понимающе кивнули и отправились с поручением госпожи на свои места. Берни постояла еще секунду на ставшем ужасно ледяном воздухе и пошла в кабинет отца. Там царил жуткий кавардак – Стеллан перевернул всё. Цель погрома стала ей ясна, пока она шла мимо кресла, на котором лежал большой раскрытый саквояж, доверху забитый ценными вещицами, золотыми статуэтками, серебряной посудой и столовыми приборами. Берни села за стол, тяжко вздохнула, и устало потерла виски. Так он еще и грабитель! Если не сказать – мародер! Вот, что ждало бы её родовое гнездо – разграбление, опустошение, разорение и запустение. И в этот миг в голове Берни начала пульсировать болезненная и тоскливая мысль: пусть лучше фламийцы спалят тут всё дотла, чем Стеллан и его мамаша – эти проклятые и безнаказанные убийцы останутся жить в имении, пользоваться его дарами и высасывать из всего здешнего люда соки. Пусть катятся на все четыре стороны, а она смиренно примет свою судьбу.

– Так что тебе нужно от меня? – спросила она, чувствуя себя ужасно измотанной.

– Деньги! Нам с матерью нужны деньги! – без обиняков заявил он, продолжая рыскать по кабинету.

– Кто бы сомневался, – брезгливо глядя на сводного брата, сказала она.

А когда он схватился на ручку двери, ведущей в библиотеку, девушка сказала:

– Туда даже не смей совать свой нос. Держи.

С этими словами она повернулась в сторону сейфа, крутанула ключ и, открыв дверцу, кинула в руки Стеллана сначала один, а потом другой увесистый мешочек с золотыми монетами.

Он бросил их в свой саквояж, закрыл его и оглянулся, словно ожидал еще чего-то.

– Что? – спросила Берни.

– Ну, вот настало время, когда и тебе нужна моя помощь, – ехидно осклабился Стеллан.

– О чем ты? – спросила она.

– Так ты не едешь с нами? Ты хочешь остаться?

– Не еду. И я не хочу остаться, а остаюсь, – ответила она.

Стеллан посмотрел на неё, как умалишенную.

– Ты еще бо́льшая дура, чем я мог вообразить.

– Ни тебе, ни твоей матери не понять. Здесь вы – пришлые люди. А для меня всё это – земли моих предков, – отчеканила она.

– Громкие слова и пустые сантименты. Они погубят тебя. Так что мое предложение еще в силе.

– Убирайся, – злобно прошипела она ему вслед.

Невидящим взором Бернадетта оглядела разоренный кабинет отца и на ощупь закрыла сейф. На глаза ей попалась очередная стопка векселей Стеллана. С ненавистью скомкав листы, девушка швырнула их в один из ящиков стола, куда следом полетел ключ от сейфа. Поставив локти на стол, она прижала горящий лоб к сцепленным в замок пальцам.

Теперь им осталось одно – ждать.

Глава 3

Эта война оказалась самой короткой в истории Залимана и Альдэрии, по итогам которой обе страны потеряли независимость. Оба королевских семейства были низложены, лишены всех привилегий и свободы. Теперь правитель Мартанэса делил земли Залимана, лишал ответственных постов власть имущих залиманцев и крайне круто решал участь побежденного народа страны-агрессора.

Стоя в центре зала своего уже бывшего дворца, бывший король Альдэрии смотрел на свои руки и вспоминал о причине, по которой завязалась война. Если бы он знал правду с самого начала, то возможно рискнул бы из союзника Залимана превратиться в его врага. Тогда не стоять ему здесь, окруженным конвоем фламийцев и не видеть как их король или как они обращались к нему – Верховный Лорд Алисдэйр – кроит его страну, рассматривая на столе её объемную карту, с изображением типа местности, рек, озер, центров графств и всех имений.

Ох, если бы только он мог знать тогда, какую непоправимую глупость совершил молодой залиманский принц. Его скудоумие дорого обошлось не только ему, но еще и двум государствам. Он итак слыл в народе взбалмошным, заносчивым, наглым, верящим в свою неограниченную власть и вечную безнаказанность. А тут такое!

Разъезжая со своей многочисленной свитой по своей стране в поисках приключений и веселья, он остановился большим шумным лагерем в приграничной территории. Проглотив изрядное количество вина, накурившись наркотических курительных смесей, молодые люди уже ничего не соображали. Возомнив себя властелином Вселенной, неадекватный принц со своим передовым отрядом таких же пьяных молодчиков вторгся на территорию Мартанэса, о чем правительство оперативно получило весточку. Но пока войско добиралось до приграничного городка, там уже вовсю веселился принц Залимана. Осквернив высокую статую правителя Мартанэса в центре городка, пьяные и хохочущие вандалы подожгли местную церковь и дома горожан, надругались над несколькими женщинами, и убили тех, кто выступил на защиту себя и своего города.

Когда мартанэсское войско прибыло на место, глазам предстало ужасающее зрелище: вереница чудом выживших жителей и сожженный дотла городок. Ярости мартанэссцев не было предела. Принца, несмотря на его королевское происхождение, и всю его свиту изловили всех до единого, заковали в кандалы и заперли в камерах одного из подземелий. Королю Залимана было отправлено полное негодования письмо, живописно поведавшее обо всём ужасе поступка принца, который был расценен как акт агрессии. И как итог – объявление войны.

Как правитель Залимана не пытался вернуть сына и урегулировать всё мирным путем, у него ничего не получилось. Посему, вспомнив, однако, что Мартанэс – небольшое государство – он подумал, что попросит подмоги у своих союзников. И вместе с многочисленной армией Альдэрии они одержат победу. Как жестоко он ошибался! Даже две их армии не смогли сопротивляться умению, скорости и беспощадности воинственных фламийцев.

Когда армии двух противников схлестнулись в нескольких масштабных сражениях и самоуверенные военные начальники Залимана и Альдэрии заверяли своих правителей в своем численном перевесе, на многотысячные войска прямо с неба посыпался настоящий огонь. Кто ж знал, что Мартанэс призовет на помощь дружественных ему фламийцев, которые к тому же давно точили зуб на Залиман и на Альдэрию?

Всю уверенность как ветром сдуло, зато многие командиры, а следом и их солдаты, видя, как фламийцы упали с неба на своих огромных грифонах, встали в ступор. Соскочив с этих волшебных животных, Огненный народ вместе с грифонами беспощадно отбрасывал противников назад. И вскоре отступление обратилось в паническое бегство. А мартанэссцы и фламийцы, сломив всяческое сопротивление и отбив к нему желание, наступали на земли Залимана, а следом и Альдэрии. Те городки, что отважились не покориться, а их градоправители выказать неуважение к новым правительствам, в назидание другим кровожадные фламийцы обратили в пепел, наслав на них стену огня, который он имели волшебную способность вызывать. Поэтому экспансия прошла быстро и почти безболезненно для Альдэрии. Однако Залиману повезло меньше, потому что большая часть их городов и без того скудных земель была уничтожена, выжжена пламенем фламийцев, после которого не скоро наберет прежнюю силу.

О судьбе своего бывшего союзника, правителя Залимана, бывший правитель Альдэрии ничего не знал. Как ничего не знал и о своей собственной. Однако он не мог говорить, от страха у него онемела челюсть. Он вспомнил и понял, почему фламийцы так охотно поддержали Мартанес. Несколько лет назад один из мудрейших советников просил прислушаться Его Величество к послам из Фламии, когда те просили оказать содействие в их беде. Тогда еще они не запретили своим экипажам проезжать по землям Альдэрии, дабы сократить путь домой. А потом стали пропадать их женщины, вскрылись обстоятельства нескольких убийств и издевательств. Фламийцы очень настойчиво и терпеливо просили разрешить проблему, даже предлагали своих людей в помощь в расследованиии. Но… но бывший правитель Альдэрии не прислушался. И пожинает плоды трудов своих.

Весь зал, как, впрочем, вскоре и вся его некогда самая богатая страна, будет наполнена людьми, имевшими от рождения цвет глаз от оранжевого до рубинового, а волос – от рыжего до темно-каштанового. А еще особый ужас вселяли верхние небольшие клыки во рту фламийцев. И даже когда они, переговариваясь между собой, улыбались, выглядело это весьма кровожадно и хищно. Древние легенды утверждали, будто бы предки фламийцев во время завоевания земель в сражениях использовали свои клыки, перегрызая своим врагам глотки. По свету кочевали слухи о том, что ни один человек не сумеет противиться опасному воздействию чар фламийцев на противоположный пол. Значит, волны насилия над женщинами не избежать. Хотя, если подумать, стоит фламийцам применить свои чары, как всё будет происходить добровольно. А еще эта странная болезнь, которую они насылают на людей. Народная молва упорно твердит, будто таким образом фламийцы наказывают тех, кто причинил им зло или тех, кого просто-напросто требовалось уничтожить. Проклятие всего сущего. Огненная болезнь. Люди, заболевшие этим недугом, покрывались коричневыми и серыми, слово пепел, пятнами, стеная от жгущей их боли. Если везло, то они умирали за год, если нет – тогда их ожидало многолетнее безумие. Кошмар!

Но неожиданно в мыслях его блеснула ослепительная вспышка. Существовал один человечек в Северном графстве в самом дальнем, красивом и богатом имении, который обладал не менее странной силой. Силой исцелять Огненную болезнь. Это была тайна рода Брайсли. Только по материнской линии и только женщины рода через каждые два поколения награждались подобным даром. Тайна осталась неразгаданной, потому что даже в самих королевских архивах не было упоминания о том, зачем дается такой дар. Страх прокрался в сердце бывшего короля – а что если, фламийцы, узнав об этом, захотят стереть с лица земли необычную девушку? Чтобы недуг под названием Огненная болезнь без препятствий поразил все неугодные им народы, очистив, таким образом, самые плодородные земли. Храните небеса, Бернадетту Брайсли!

До слуха престарелого альдэрианца королевской крови долетели обрывки разговора Верховного Лорда Алисдэйра.

– Лорд Харлин, вы вместе с лордами Камденом, Лемандом, вступаете в совет Северного графства, управление за коим закреплено за лордом Нивеном.

– Слушаюсь, мой повелитель, – отозвался густым голосом высокий фламиец с копной темно-каштановых волос, отливающих медью в ярком свете горящих светильников.

– Усадьба Щедрые Низины отныне и по праву победителей переходит в ваше пожизненное и личное владение, которое может передаваться вашим потомкам.

– Благодарю вас, Лорд Алисдэйр.

– Итак, вперед мои верные лорды.

И тогда всё внимание присутствующих красноглазых и красноволосых людей обратилось на бывшего короля. Верховный Лорд фламийцев подошел ближе, с неподдельным интересом разглядывая стоящего перед ним человека. Король смело встретил взгляд Алисдэйра.

– Вы и ваша семья останетесь живы, но жить и работать будете наравне с остальными пленными людьми вашего племени, – с металлом в голосе сообщил он. – В замок в долине вулканов их.

«Жить и работать. Жить и работать. Жить. Работать?» – крутилось в мозгу бывшего короля Альдэрии, когда его вели к большой карете, где уже находились его супруга и двое детей. В сопровождении многочисленного отряда конных воинов и передовой группы на грифонах, их повезли в неизвестность.

***

За почти два месяца наступившей зимы из столицы не пришло ни одного письма. Это показалось Берни весьма странным и тревожным, потому что в свете начавшейся и непонятно закончившейся ли войны о таких временах стоит забыть. С грустью девушка вспомнила о том, как именно в зимний период в Дэри организовывались массовые гуляния, во дворце устраивались роскошные баллы. Представители всех знатных родов съезжались в столицу, чтобы обсудить положение своих имений, закупить новое оборудование, обновить прежние партнерские соглашения и заключить новые контракты. Молодежь, которой разговоры о делах были неинтересны, днями проводила время, катаясь с горок на санках, на каруселях, раскинутых на огромной столичной площади, а потом без устали до глубокой ночи танцевала в королевском дворце. Так завязывались новые знакомства, появлялись новые друзья и образовывались новые семьи.

Бернадетта с тоской подумала, что, наверное, пропустила уже два или три таких сезона. После смерти брата, а потом и отца, она занималась исключительно усадьбой. Время на другие дела просто отсутствовало. Да и настроение, чтобы танцевать и развлекаться, было не подходящим. Четыре года назад, во время таких вот гуляний, ей поступило два предложения руки и сердца. Сватавшиеся к ней, были двумя совершенно противоположными людьми. Один – уже вполне зрелый барон из Восточного графства, второй – ровесник Берни – виконт из Южного. Не ощущая в себе ни симпатии к одному, ни готовности к замужеству со вторым, она отказала обоим претендентам. И нисколько об этом не жалела.

По своему обыкновению, Берни сидела в библиотеке, когда в кабинете отца звякнула почтовая корзина. А потом рядом с девушкой вспыхнул зеленый огонек.

– Иду, – пробормотала она себе под нос и отправилась читать почту.

Но она вовсе не содержала радостных новостей. Стоило Берни прочесть письмо из конверта с неизвестным ей гербом, как листок выпал из её ослабевших пальцев. А уже спустя полчаса в библиотеке собрались все её помощники: мастер Грэйв, Орндорф, Годриан, мистер Пэйтон и миссис Лэйн. Хотя на журнальном столе стояли наполненные крепким чаем чашки и блюда с разнообразной ароматно благоухающей сдобой, к трапезе никто не прикоснулся. Все сидели, храня полное молчание, обдумывая прочитанное им устрашающее письмо.

Сообщение гласило о разгромном поражении Залимана, где теперь властвовал Мартанэс и о том, что отныне и навсегда Альдэрия находится под полным управлением фламийцев. Теперь всем альдэрианцам дается право выбора: либо стать верноподданными Верховного Лорда фламийцев Алисдэйра либо стать его бесправными рабами. Всем главам графств и подчиненных им имений готовится к встрече с наместниками, назначенными Верховным Лордом. Контроль за всеми землями, делами и людьми закреплен за этими самыми наместниками. Те же, кто осмелится встретить новую власть с оружием, будет безжалостно уничтожен вместе с семьями и владениями.

– Так что, вот как обстоят наши дела. Выбор не так уж и велик, – сказала Берни. – Насколько я понимаю, теперь мы не принадлежим сами себе. Что скажете, господа?

– Что тут скажешь? – прогудел мастер Грэйв, оглаживая свою бороду.

– Нам пока ничего другого не остается, как ждать, – предложил мистер Пэйтон.

– И это самое тяжкое, – сцепив пальцы в замок, сказала девушка.

В это время снова звякнула почтовая корзина.

– Извините, – Берни быстро сходила в кабинет, схватила конверт и вернулась к своим верным помощникам.

Молодая госпожа бегло прочла письмо, и оно лишь подтвердило, что предыдущее сообщение не было ни розыгрышем, ни вымыслом. Написал его один из давних партнеров отца. Полное панического ужаса и непонимания, оно повествовало о том, как обозлённые на весь свет фламийцы, уже заполонили всё Западное графство. Согласные жить как прежде альдерианцы, подчиняясь при этом фламийцам, пополнять их казну и удовлетворять все насущные потребности, оставались на своих землях, теряя при этом свой статус, но получая взамен возможность жить достойно. Тех же, кто не желал покориться, оказывал сопротивление или выказывал неуважение, заковывали в цепи и отправляли на рудники. Те, кто осмелился взять в руки оружие, испепелялись на месте, причем испепелялись в прямом смысле этого слова. И уже многие семьи оплакали не только своих сыновей, но и дочерей. Если сыновья пали в бою, то девушки заняли унизительные места наложниц при фламийских лордах и их воинах.

– Госпожа Бернадетта, вы должны исчезнуть, – уверенно заявила миссис Лэйн.

– Нет, – резко ответила та. – И бросить вас?

– Вы должны понять, – принялся уговаривать её мастер Грэйв, – что, представься вы владелицей Щедрых Низин, вас ждет один единственный статус.

– Какой же? – спросила она упрямо.

– Статус любовницы будущего наместника. А это – всеобщий позор и унижение, – сказала миссис Лэйн.

– Но ведь я читала вам письмо, – настаивала Берни. – Если мы не окажем сопротивления, то жизнь будет течь, как и прежде.

– Вы верите в это? – с сомнением спросил мастер Орндорф, наклонившись вперед. – Еще неизвестно, кто сюда прибудет. А эти их чары? Никто еще не сумел устоять перед ними.

– Я верю в то, что не могу покинуть усадьбу моего рода. Не могу бросить всех вас, – твердо ответила она.

– Не нужно ничего покидать и никого бросать, – хитро прищурившись, сказал мистер Пэйтон. – Вы останетесь среди нас.

Другие помощники всмотрелись в лукавое и веселое не ко времени лицо мистера Пэйтона и поняли его задумку.

– О да! – восторженно пролепетала миссис Лэйн. – Забудьте свое имя. Вы станете простой… ну, скажем, ткачихой Черис. Это имя никак вас не выдаст. Так называл вас только отец.

– И как это будет выглядеть, по-вашему? – недовольно проворчала она. – Представительница древнего знатного рода сбежала, не взглянув в лицо своей судьбе. Даже не попыталась защитить своих подданных! Вот это настоящий позор и унижение!

– Никто из нас, да и всех наших работников не примет такое ваше решение за трусость, – миссис Лэйн положила свою ладонь на сжатый кулак девушки.

– Даже не настаивайте! – заупрямилась она.

Вскочив на ноги, она подобно медведице расхаживала по библиотеке. Лицо её стало бледным и напряженным. Гордость не позволяла ей поступить таким образом, трусливо затеряться среди людей, и так предать их.

– Это вовсе не предательство, – покачал головой мастер Годриан. – Тем более, мы это предложили.

Впятером они переглянулись, единодушно кивнули друг другу и в один голос заявили:

– Мы так решили, госпожа.

Чтобы скрыть отчаяние, Берни скрестила руки на груди. Пусть они сумели заронить зерно сомнения в её сердце, она упрямо не желала принять их предложение.

– Негоже в минуту опасности господам прятаться за спины своих подданных, – вздёрнув подбородок, сказала девушка.

– Таких господ, как ваш покойный отец и вы, мы готовы без капли сомнений заслонить своими спинами, – почти оскорблено заявил мастер Грэйв.

– Простите, я не хотела вас обидеть, – смутилась Берни.

– И еще вы не можете забывать одно обстоятельство, – сказал мистер Пэйтон.

– Какое еще обстоятельство? – недовольно засопела она.

– Насколько все мы помним истории о фламийцах, они очень ревниво относятся к своей собственности.

Девушка непонимающе посмотрела на него, пожимая плечами.

– Не важно, что решит новый хозяин имения – вы в любом случае станете его собственностью.

– Как и все мы, госпожа, – кивнул мастер Орндорф.

– А если он определит вас в свой гарем, за вами станут наблюдать везде и всюду.

– Я не понимаю, к чему вы ведете? – спросила она.

– А к тому, милое дитя, – понизив голос, сказал мастер Грэйв, – что ваша тайна уже больше не будет тайной.

– Да-да, тогда все, кто ищет помощи здесь, не найдут её и погибнут, – добавил мастер Годриан.

Берни резко выдохнула и остановилась. Огненная болезнь. Тут с ними не поспоришь. Остаться в живых – это одно, но вот будет ли это чего-нибудь стоить, если она не сумеет помочь больше ни одному человеку. Да, такого она себе позволить не может, да и не простит никогда. Какая гадость эта война со всеми её заморочками!

Всё еще немного колеблясь, она приняла решение.

– Одно условие, господа, – завладев внимание помощников, она продолжила, – никто и ни при каких обстоятельствах не должен обращаться ко мне «госпожа». С сегодняшнего вечера ваша госпожа ушла за горный кряж, в лес, куда угодно и не вернулась. Завтра пусть все знают, как правильно меня называть.

– Непременно, Черис, – улыбнулся мастер Грэйв.