– Так ты просто вредный хозяин дыры в земле, которому не понравились назойливые соседи. А я уже начал думать, что есть в этом месте какой-то сакральный смысл. И что ты не очередное воплощение моей воспаленной фантазии.
Руслан видел, как и без того белое лицо Танатоса стало еще бледнее, а в золотых глазах с каждым произносимым им словом разгорался яростный огонь.
– Ты забываешься, человек! – Вспыхнул золотоглазый, – ты становишься невыносимым! Если я не могу умертвить твое тело, чтобы твоя жалкая душонка заткнулась, это не значит, что я не могу сделать твою смерть мучительно долгой и адски болезненной.
В его глазах сверкнула искра. Руслан скорчился от боли, упав на бок. С каждой секундой ощущение, будто из него выдергивают по куску, становилось сильнее. Боль жгутами стянула всё нутро. Когда перед глазами появилась красная пелена, Руслан наконец возопил:
– Перестань!
– Я верну тебя в тело, и твоей последней осознанной мыслью станет то, что смерть – это не пустота. Это бесконечно долгие мучения. То же самое ожидает каждого твоего друга, которых ты защищал от гурьбы дремучих деревенщин. Вы выбрали свой конец. Естественный ход вещей привел вас сюда. И ваши души будут использованы по назначению.
– Перестань! Их смерть только все усложнит!
Танатос злорадно хмыкнул:
– Почему же?
Боль притихла, дав понять, что золотоглазый был весь внимание и желал узнать, по какой причине он не волен делать то, в чем было его предназначение.
– Новость о гибели группы ученых и солдат, – тяжело ответил Руслан, – сильно взбудоражит общественность. Сюда придут другие люди, еще упрямее, чем мы. И если это место признают опасным, то его взорвут к чертовой матери. Биологической опасности здесь не выявили, а вот политической хоть ложкой ешь. Скинут бомбу, а в новостях скажут, что подорвали убежище террористов. Люди, как ты говоришь, любопытные, но еще и скорые на расправу. Особенно политиканы, благодаря которым мы эту пустыню охраняем. Не понятно от кого и для кого. А тут такой повод: нападение на международную группу ученых, местные фанатики и солдаты-герои. Полный комплект для срочной новостной сводки.
Танатос поменялся в лице. До этого яркие глаза погасли в прямом смысле слова. Демон смерти задумался.
– И ты не можешь этого допустить. – Констатировал Руслан. – Ты ведь привязан к этому месту?
– Я могу находиться, где хочу и везде одновременно.
– Так дело в самой пещере? Ты можешь находиться, где хочешь и везде одновременно, значит, пещера не твое убежище. Здесь есть что-то, что ты охраняешь. То, что могут найти и разрушить любопытные и мелочные люди. Я прав, да?
Золотоглазый явно не хотел отвечать. Он одарил Руслана высокомерным взглядом и пространно глянул в зияющую пустоту обрыва.
– Когда-то мы постигали этот мир. Постепенно пришли к пониманию порядка и гармоничного управления им, – всё внимание Танатоса было устремлено куда-то в темноту, словно он говорил с тенями, пляшущими с отсветами горящих факелов, – мы были царями, мессиями, богами… Это был мир, который мы делили с древними силами природы. Мы научились поддерживать и продлевать свои жизни ровно столько сколько хотели. Для этого мы связывали свои души с различными явлениями и стихиями, с их энергиями. Кто-то получал свою силу из энергии солнца, света и тепла, кто-то из огня, молний и воды. Чем больше нас становилось, тем более сложными природными явлениями мы овладевали. А потом всё усложнили люди, – Танатос злорадно ухмыльнулся, – вечно мерите всё по своим примитивным лекалам. Мы не пришли с того света, не прилетели с другой планеты, не выпрыгнули из дыры между параллельными вселенными. Мы делили с вами этот мир с древних времён. Но…
– Но?
– Но мы не смогли сохранить баланс между нами и обычными смертными. Последних становилось больше. Нас меньше. В конце концов, мы поняли, что поддерживать свои жизни бесконечно долго в условиях нарастающего хаоса мы не можем. Люди нарушили естественный ход вещей своей тягой к беспорядку и спонтанными способами познания. Нашли способы как противиться силам природы, подчинить их своей воле. Они отделились от природы, оставив нас в тени забвения. И мы создали это место… хранилище. Здесь покоятся мои собратья, погруженные в глубокий сон.
– То есть, они всё ещё живы?
– Да. Просто спят. До лучших времен.
– Если не секрет, что это за лучшие времена?
– Как говорят некоторые ваши пророки, фантасты и сумасшедшие, рано или поздно человечество вернется к своим корням, обретет гармонию с природой, станет зависимым от её воли. Либо это будет век просветления, либо время падения цивилизации.
– И вы придете из глубин земли, как учителя и защитники…
– Вроде того.
– А почему ты не спишь?
– Моя сила в смерти. Я буду существовать всегда и везде, пока есть жизнь. Я конечная остановка даже для хаоса. Моя ипостась существует вне верований и учений. Среди братьев я самый непривередливый к положению вещей. Не принимаю дары, потому что они мне не нужны, в меня верят и меня боятся все без исключения. Люди помнят обо мне всегда, знают, что я рядом, а когда я смертельно близок к ним, готовы отдавать души только ради того, чтобы я не забирал любимых и дорогих.
– Как долго охраняешь это место?
– Может быть три тысячи лет, может быть больше.
– И вот наступил момент, когда ты своими действиями подогрел интерес к вашему убежищу, – в этот раз Руслан рассмеялся, хоть и было некомфортно.
Слушать о своих ошибках даже древнему сверхчеловеку было совестно. Смущение отразилось на лице и без того озадаченного Танатоса.
Руслан внимательно посмотрел на собеседника. Тот молчал, не замечая внимания со стороны. В какой-то момент Руслан четко осознал, что несмотря на все, что рассказал Танатос, мрачный жнец был таким же человеком. Он переживал о судьбе собратьев. Пусть его голос и отражался холодными нотками от стен мертвой пещеры, но смысл его слов был знаком и близок Руслану. Сверхчеловек, связанный со смертью, просто обдумывал сложившуюся ситуацию и не видел выхода из нее.
– А что, если, – осторожно начал Руслан, – лучшие времена пришли?
– Что ты имеешь ввиду?
– Не подумай, что я сочувствую вам, но назад дороги нет. У тебя не такой богатый выбор – либо твоих собратьев погубят твои же действия по отношению к обычным смертным, либо ты их разбудишь. И будь, что будет.
– Но это же ложь, – воспротивился золотоглазый, – цивилизация всё также не пригодна для нашего существования.
– Это не она непригодна. А вы убежали от перемен. Люди развивались всё то время, что вы тут спите. Это же… естественный ход вещей. Напомни, кто тут битый час говорит о силе природы и восхваляет ее? Почему вы решили, что люди лишены этой силы? Тем более, если верить твоим словам, то мы из одного и того же теста. Просто вы постигли эти природные процессы, нашли в них свои силы и можете ими управлять, а обычные люди пошли своим путем. Да, может мы сейчас в той точке, когда перестали думать о природе, как о чем-то непостижимом. Так вы могли бы напомнить нам. Ты же… настоящий. Выберитесь из этой ямы и помогите тем, кого вы бросили, как только ощутили, что люди больше не нуждаются в вашей отеческой заботе. Твои собратья, кем бы они не были, просто сбежали от проблемы. Видимо, в этом боги ничем не отличаются от обычных смертных.
Танатос с искренним сожалением посмотрел на Руслана. Сколько тот не знал, и каким наивным выглядел. В глазах Танатоса читалось мучительное сомнение, выбор, который он предпочел бы не делать вовсе. Вспоминая события, предшествующие погружению богов в сон, которых он считал своими братьями и сестрами, Танатос нехотя принял истину о побеге. Именно этим и было решение большинства. Они убежали от людей, осознав свое бессилие перед прогрессом и потеряв источник силы в виде безоговорочной людской нужды в них. Возможно, боги представляли упадок человечества иначе, но ни одна из сестер-предсказательниц и прялок судеб не оговаривала точный срок и конкретные события. В конце концов, именно ему доверили открыть хранилище в подходящий момент. Первым проснется Всеотец, и Танатос знал, что если и не убедит его в необходимости вернуться к людям, то честно сообщит о своем провале и опасности вторжения.