– Что за бред ты несешь? Говори кто ты, что это за место, и откуда знаешь мое имя!
Пёс злобно зарычал, вторя настрою золотоглазого. Руслан ощутил резкую острую боль в правом боку. Машинально сжавшись, он поднял на таинственного мужчину озлобленный взгляд.
– О, даже не смотри на меня так. Это не моих рук дело. Я лишь жду.
– Чего ждёшь?
– Когда твое тело умрет, и душа освободится. Потом я провожу тебя. Как всех до. Как всех после. Как твоего друга, например. Помнишь тот день?
Слова золотоглазого отразились барабанящим эхом и продолжили гудеть в голове Руслана. Крылатое черное пятно со сверкающими золотом глазами… Руслан помнил тот день. Он упал на бок. Нечто тянуло его к краю обрыва. Усиливающаяся боль сковывала движения. Но не было ни крови, ни переломов. Только боль. Подобравшись к краю, Руслан глянул вниз.
Золотоглазый поднял догорающий факел и кинул в обрыв. Свет огня, словно туман, обволок дно колодца и открыл Руслану пугающую картину. Внизу лежал он же. Полностью в той экипировке, в которой был весь день. Недалеко от Руслана, среди камней поблескивала винтовка. Холод пробежался по спине, когда он разглядел, что его тело было насквозь проткнуто заостренным древком старой ловушки.
– Это сон? – Сам себя спросил Руслан. Но золотоглазый не упустил возможность взять слово и задумчиво произнес, также глядя вниз.
– Предсмертная агония. Сны по части моего брата. Но, увы, его здесь нет. Только я.
Когда боль уступила место шоку и немного утихла, Руслан перевернулся на спину.
– Ты… тот демон, да? Про которого рассказывали фанатики из деревни. Люди, которые нашли эту пещеру, умерли. Это твоих рук дело?
Золотоглазый щелкнул пальцами и на стенах загорелись факелы, тускло осветив пещеру.
– Виноваты исключительно они сами. Один полез на крышу, свалился и проломил голову. Другого пустынный волк укусил, когда тот решил, что подстрелить зверюгу будет хорошей идеей. Заразился какой-то дрянью, четыре дня лихорадки и до свидания. Третий… ну, надо было следить за здоровьем и не есть столько жирного. У вас людей одно сердце и его стоит беречь. Еще двое просто услышали голос, зовущий их в пустыню. И ушли за ним.
– Не понимаю… так ты их убил или кто?
– Исключительная глупость. Я никого не убиваю. Убивают силы природы.
– И меня тоже? – Он вновь ненадолго посмотрел вниз.
– Как сказать. Упрямство, гравитация и неблагоприятное стечение обстоятельств. Но, если тебя это успокоит, ты еще не мертв, Руслан. Ты там, внизу. Ранен, но всё ещё жив. Отключился, но дышишь.
– Если я там внизу, то кто… я тут?
Золотоглазый загадочно улыбнулся.
– Ты сознание, дух, душа, привидение, паранормальное явление. Называйся как пожелаешь.
Руслан ни разу в жизни не бывал в ситуации, когда пришлось бы не доверять тому, что он видит и слышит. И обычно не было повода сомнениям, что происходящее с ним было реальностью. Но не сейчас. Мысли лихорадочно метались от блуждания по пещере, встречи с чудовищами и странным незнакомцем, до загадки «второго» Руслана, лежащего на дне каменного колодца.
– Ты тоже дух?
– Нет. Сам сказал, что местные считают меня демоном. На этом и сойдемся.
– Демон смерти, значит, – заключил Руслан, откинувшись на спину, – а имя у тебя есть, демон?
– А чем «смерть» не имя?
– Это явление, конечная остановка, граница всего сущего. А ты… ты же не просто так похож на человека? У людей бывают имена. Даже у демонов и ангелов есть имена.
Золотоглазый неторопливо ходил взад-вперед по краю обрыва, рассматривая бедное окружение замкнутого пространства. Немного подумав, он наконец ответил:
– Смерть универсальна, она для всех одинаковая. Религии могут быть разными… Боги могут быть разными, их может быть много или их может олицетворять кто-то один. Богом может быть природа, всё сущее, или наоборот всё неизведанное. Богом может быть математическая формула или макаронный монстр. Но у всего и всех есть, как ты назвал, конечная остановка – смерть. Смерть вечна, как и жизнь. Нет ни одной религии, в которой не учли бы конец всего живого. Поэтому у меня достаточно имен, придуманных разными народами в разное время. Но есть одно, которое нравится больше всего. Танатос.
– Звучит претенциозно.
– Спасибо грекам. У них отличная фантазия и приятно звучащий язык.
– Значит, Танатос, ты смерть во плоти? Хотя какая плоть, если это всё лишь мои галлюцинации…
Золотоглазый недовольно сощурился:
– Ты слишком много сомневаешься для умирающего. Обычно, люди в состоянии предсмертия заваливают меня вопросами о смысле жизни, мироздании, о том свете, реинкарнациях, их родственниках и друзьях. А ты… – Танатос попробовал на вкус каждый произнесенный звук мгновенного озарения, – ты продолжаешь сопротивляться. Ты не можешь принять тот факт, что умираешь, как не смог принять свою собственную жизнь, полную счастья и любви. Вместо нее ты выбрал вечное избегание привязанности и ответственности за близких людей. Ты слуга смерти, ты как никто другой, знаешь, как быстротечна жизнь, но пришел к концу один. Даже тех несчастных деревенский увальней есть кому оплакивать.
– Смерть учит меня жизни, – Руслан хотел было рассмеяться, но боль сковала легкие.
Он прекрасно понимал, о чем твердил Танатос. Щемящее чувство не отпускало так давно, что он позабыл о нем, привык. Но сейчас, пережив воспоминания о прошлом, Руслан снова погрузился в эти ядовитые размышления – все то, что поделило его жизнь на «до» и «после». Когда-то давно он был счастливым. Но сейчас ничего больше не осталось кроме слабости.
Вспомнив о себе, лежащем внизу, Руслан задумчиво произнес:
– Почему ты не забрал меня тогда? И почему медлишь сейчас?
Ответ Танатоса, казалось, был преисполнен сожаления:
– Я не решаю кому и когда суждено умереть. Я бессилен и моя воля незначительна против сил природы и законов жизни. Мои действия могут привести к смерти, но и они вписаны в линию судьбы.
Сколько себя помнил, Руслан не обладал склонностью к сложным представлениям и философским умозаключениям о смысле жизни и вопросе смерти и того, что есть после неё. Для себя он уяснил одно – после смерти остается пустота. Когда уходишь ты оставляешь пустоту в сердцах тех, кто тебя любил. И они живут с этим до тех пор, пока сами не оставят после себя пустоту в сердцах кого-то еще. Бесконечная цепь из пустоты.
– Стало быть, ты не всесильное божество. Расскажи, что ты тут делаешь?
Танатос сморщил нос, мысленно взвешивая все «за» и «против» лишней болтовни. Театрально походив кругом, он присел на большой валун возле трехголового пса и закинул ногу на ногу.
– Сначала объясни мне, почему вы не ушли отсюда под угрозой расправы от местных жителей?
– Это… это была работа, приказ. Я не могу не выполнять приказы.
– До чего же люди стали упрямыми. Несведущего в науке и далекого от истинного духа авантюры достаточного припугнуть близостью смерти, чтобы он отказался от своих планов. Но! Но не вас – вооруженных винтовками и микроскопами. Вечно лезете туда, куда не следует.
– Из-за тебя убили профессора.
Руслан задумался о судьбе Елизаветы и остальных. Если он, настоящий он, лежит на дне пещеры и истекает кровью в объятьях древней, как эта земля, ловушки, то что случилось с остальными?
– Эта пещера уже стала для них могилой, – отрешенно произнес Танатос, глядя в пустоту.
– Ты не можешь убить их! – Вспыхнул Руслан, но желание подняться и накинуться на золотоглазого резко оборвалось приступом непреодолимой слабости. Он смог лишь приподняться и сесть.
– Я не убийца! Я тот, кто отнимет душу от погибшего тела. Я прихожу, когда нить судьбы обрывается. И уж так повелось, что люди сами себе укорачивают эту нить. Вас предупредили об опасности, но вы вернулись, выбрав смерть. Это был естественный ход событий.
– Так ты это называешь? Почему мне кажется, что ты что-то не договариваешь? Зачем сидеть в этой пещере посреди забытой пустыни? Почему все те, кто приблизился к твоему… дому, так или иначе погибают или находятся в опасной близости к смерти? Ты говоришь, что не убиваешь никого преднамеренно, но что это тогда?
Руслан указал вниз на свое тело.
– Это место не предназначено для вас. Вы, люди, слишком любопытны и очень неосторожны, когда перед вами маячит перспектива раскрыть чужие тайны и секреты. Есть в мире те вещи, которых лучше не касаться и оставить их в покое.