– Что? – Эсма похолодела. – Как?
– Они убили младшего Эмина. Скинули его с лестницы.
– Боги… – женщина потёрла шею. – Это ужасно.
– Согласен.
– И кто решил отомстить?
– Эмин, – Элиот улыбнулся. – Ты не представляешь, что он сделал. Я видел, и до сих пор не могу поверить. Он не оставил им шанса.
– А… – Эсма тяжело вздохнула. – Почему он не явился сам?
– Его собирался допросить Медведь. Надеюсь, это ещё не случилось, хочу послушать, что он скажет.
На это Эсма лишь кивнула. Она видела, как сильно Элиоту хочется поделиться радостью. Скорее всего, он бы сейчас ответил на любой вопрос, но Эсма не могла ничего сформулировать. В конце концов, они попрощались, и Элиот ушёл.
После такой новости эрбианка чувствовала себя оглушённой. Манорок и Роталлеб мертвы. Их убил Эмин. Единственный маг, который точно знал, кто именно является Королём и Воином, вернее, Королевой и Воином. Робкая надежда, что мертвы не те, не выдерживала никакой критики. Эмин действительно мог совершить это. Смерть брата – достаточно весомый повод. Наверняка же вывод о том, что младшего Эмина убили именно Король и Воин, сделали на каких-то основаниях. Эсме оставалось лишь гадать, что тогда творилось в головах магов. Насколько сильно они возненавидели Манорока и Роталлеба. Даже Эмин мог потерять голову и решить убить тех, кого столько месяцев оберегал. Хотелось верить, что после он хотя бы пожалел об этом, но сути дела это не меняло. Король и Воин мертвы.
Когда первый шок прошёл, Эсма решила, что, несмотря ни на что, ей необходимо поговорить с Эмином. Для этого она решила сделать вид, что собирается навестить Матвея, и пошла искать Этель, чтобы ей об этом сообщить. Та уже не сидела около костра, а вместе с Эдом крутилась около его палатки. Невольно Эсма порадовалась, что пришла в себя так скоро, иначе бы ей пришлось долго ждать, когда подруга освободиться, или искать другого человека для распространения своей легенды.
И только Эсма подошла к Этель, как началось самое странное. Эрика, видимо, решила собрать совет, чтобы обсудить смерть Манорока и Роталлеба и то, как это повлияет на будущий консилиум. Эсма, в принципе, не очень хотела заниматься этим сейчас, но понимала, что это важно. В конце концов, эрбианцы уже второй раз за год собирали консилиум, и на этот раз с целью объявить имена Манорока и Роталлеба. Их смерть в планы не входила.
Однако, вскоре Эсма поняла, что совет решили собрать без неё. Подошедшая к ним Эсмеральда сказала, что Эрике срочно нужен лекарь, а затем ей понадобилась помощь ещё и от Генерала. Хранительница оружия, очевидно, не требовалась, и от этого Эсме стало совсем уж не по себе. Так откровенно Эрика свое пренебрежение к её мнению еще не показывала.
Это собрание началось около полудня и длилось целый день. Всё это время Эсма сидела около костра и буквально гипнотизировала палатку Верховной жрицы. Визит к Эмину она отложила на завтра, справедливо рассудив, что сегодня тот будет слишком занят. К сожалению, снаружи Эсма никак не могла понять, что творится внутри. И от этой неизвестности колдунья потихоньку сходила с ума. Лишь один раз из палатки вышел Эд, но не прошло и пяти минут, как он вернулся, неся с собой толстую книгу. С тех пор не происходило ровным счётом ничего.
Постепенно эрбианцы начали расходиться по палаткам. Разговоры становились тише, смех, к облегчению Эсмы, больше не звучал. И только женщине показалось, что она осталась одна, как сбоку мелькнула тень.
– Так и будешь тут сидеть? – рядом с Эсмой присела Этель.
Девушка подкинула в костёр несколько сухих хворостин и взмахом руки зажгла огонь. Лица эрбианок озарило рыжее пламя.
– Я думала, ты отправишься к Матвею.
– Передумала, – ответила Эсма. – Он, наверное, занят перед консилиумом.
– Это точно… – Этель протянула руки к огню и довольно улыбнулась, ощутив тепло. – Эх… Не представляю, что будет дальше. Теперь, когда Манорок и Роталлеб мертвы…
– А ты откуда знаешь?
– Эд шепнул на ухо, – девушка сделала немного виноватое лицо. – Так-то это большой секрет… Но я просто подумала, что ты, как Хранительница оружия, это знаешь.
Эсма молча кивнула. Над костром подлетели две искры. Они медленно опали на траву и потухли.
– Я немного удивлена. Не знаю… Думала, их будет нелегко убить. Всё-таки Великие герои.
– Они были детьми, – Эсма начала жалеть, что не взяла платок, совершенно внезапно ей захотелось во что-нибудь завернуться. – Думаю, они просто не ожидали нападения.
– Да… Эд сказал об этом.
– Смотрю, у вас с Эдом всё просто идеально, раз он так болтает.
Этель сконфуженно отвела взгляд. Она опустила руки себе на колени и принялась мять подол.
– Кстати… – Эсма вдруг улыбнулась. – Насколько у вас там всё хорошо? Ты в последнее время какая-то бледноватая. Я, конечно, не лекарь, но… Ничего необычного не чувствуешь?
– Эсма! – Этель толкнула её. – Это!.. Это абсурдное предположение! Я бы знала, что беременна.
– Это ты так думаешь. Это же магия природы.
– И всё равно!
Этель скрестила руки на груди и задрала подбородок, всем своим видом демонстрируя обиду. Эсма рассмеялась, на несколько минут забывая про Короля и Воина.
– Иди ты… – Этель поправила волосы. – Просто я немного замоталась. В последнее время столько дел…
– И спишь, наверное, мало.
Эсма снова рассмеялась.
– Ты просто невыносима. Я попрошу Эрику, чтобы тебе дали другую палатку.
– Боюсь, боюсь! – Эсма подняла руки, показывая, что сдаётся.
Желание смеяться никуда не делось. Женщина сделала глубокий вдох. Сейчас ведь совершенно не время для веселья. Да и тема совершенно неподходящая… Эсма снова тихо рассмеялась.
– Это невозможно… – Этель несильно стукнула её по плечу.
– Хорошо, хорошо. Давай поговорим о чём-то другом, – Эсма прокашлялась. – Как думаешь, что будет на консилиуме?
– Я считаю, будет суд.
– Угу.
– И значит, нас ждут перемены. Ведь Эрика вряд ли хочет умирать, а за нарушение приказа Прелатов её ждёт именно это.
– Угу, – Эсма посерьёзнела. – Я думаю, она будет давить на смерть Эмина.
– Интересно, чем это закончится… В лучше случае ничем. А вот в худшем…
– В худшем? Какие у нас варианты? Эрика сбежит или попросится под защиту Прелатов или кого-то из жрецов, или устроит магическую войну, или притащит на остров драконов, или устроит красивое шоу и всё равно сбежит.
– Какой интересный выбор, – Этель задумчиво скривила губы. – Я бы выбрала попасть под защиту какого-нибудь жреца. Например, Булата… Или Хуана… М-м-м… Помню, он очень симпатичный.
– А если это будут инфериане?
– Тогда казнь, – рассмеялась девушка.
Костёр одобрительно затрещал. Далеко в лесу начала ухать сова. Этель подперла голову руками:
– Я знаю, самый абсурдный вариант.
– Очень интересно, – почти серьёзно кивнула Эсма.
– Эрика приведёт на остров некромантов.
– Зачем? Они же… Они слабые, и их мало.
– И они умеют оживлять мёртвых, – сказала Этель. – Если бы я хотела устроить хаос, позвала бы их. К тому же, все Верховные жрицы и жрецы изредка навещают королеву Эллу, выказывая некромантам своё уважение.
– Это всё ради приличия, – отмахнулась Эсма. – Некроманты сосредоточены лишь на себе. Они вымирают…
Женщина осеклась. Из палатки Верховной жрицы вышел Эд. На несколько секунд он замедлился, всматриваясь в темноту за костром. Углядев Этель и Эсму, он направился прямо к ним.
– Вы наконец закончили? – улыбнулась девушка, поднимаясь.
– Да… – Эд замялся. – Там Эрике нужно было помочь.
– Эсмеральда так и сказала, – кивнула Эсма.
– Этель, Эрике нужно, чтобы ты отправилась к Хуану и кое-что передала.
– Слава богам, не инфериане! – едва коснувшись плеча подруги, Этель встала. – Что мне передать?
– Держи, – Эд протянул бархатный мешочек, перевязанный толстой бечёвкой. – Отойдём на пару слов.
– Конечно.
Эсме снова захотелось накинуть на себя платок. И какой мортем связывает Эрику и Хуана? Тем более в такой момент. Эд, между тем, что-то рассказывал Этель. Та слушала его с невероятно серьёзным лицом, изредка кивая. Мешочек она держала в руке, покачивая его. К сожалению, до Эсмы не долетало ни звука. Не выдержав, она отвернулась к выходу из лагеря. Может быть, уйти сейчас? Вряд ли Матвей огорчится её ночному визиту… Пусть и накануне до консилиума… В темноте мелькнули два силуэта.
Стараясь не привлекать к себе внимания, к выходу из лагеря шли, практически крались, Эсмеральда и Эмма. Эсма прищурилась, искренне надеясь, что ошибается, но нет. Перепутать камерария и Генерала с другими не удалось бы при всём желании. Характерная, немного хромающая походка Эммы и длинные, доходящие до середины бёдер волосы Эсмеральды сразу же выдавали их.
– Да что происходит?… – вздохнула Эсма. – Что вы, мортем вас дери, задумали?
Глава 46 “Ученица”
Стоял полдень. Безоблачное небо, яркая монета солнца, тишина и безветрие. От жары в лес утонул в необыкновенно крепком еловом аромате. Он царил здесь постоянно, но в месяц Быка становился особенно насыщенным. Опьяневшие от аромата, птицы молчали. Лишь несколько раз где-то вдалеке начинала петь кукушка, но, не найдя поддержки у других птиц, быстро стихла.
Золотой лес. Лес королей. Лес магов. Удивительное место. Сотни лет здесь, под самым носом у Арлеонов, проживали колдуны. Они растили детей, проводили обряды, колдовали и всегда, всегда оставались в тени, скрываясь под защитой вековых деревьев. Лагерь располагался в глубине леса. Лишь изредка сюда забредали путники или охотники, но чаще люди старались придерживаться главной дороги. Петляя, она вела от Алмазной гавани на самом западе королевства до Каннингема на самом востоке. По ней постоянно ходили торговые караваны, ездили аристократы, шли усталые путешественники, все они проходили сквозь Золотой лес, и никто из них не видел никаких магов, ведь дорога, располагалась в другой части леса
По большому счёту, милитарианцам даже не требовалось ставить много защитных чар, но они предпочитали соблюдать осторожность. В тёплые месяцы вокруг лагеря даже иногда бродили часовые. Они следили, чтобы какой-нибудь охотничий отряд, особенно королевский, не решил исследовать неизвестную часть леса. Особенно серьёзно маги относились к различным праздникам, например, к Дню Рождения принца Мишеля Арлеона. Он являлся средним ребёнком королевы, единственным, появившимся на свет в тёплое время года. До самого праздника оставалось ещё несколько дней, но поскольку Арлеоны начинали отмечать заранее, за округой стоило следить особенно внимательно. Тем не менее, в патруль сегодня никто не вышел.
Чуть раньше полудня лагерь опустел. Многие маги отправились на Малый остров Свободы. Несколько дней назад от эрбианцев пришла весть о созыве консилиума. Спустя долгие месяцы они обнаружили Манорока и Роталлеба. В прошлый раз именно из-за того, что Эрика не назвала настоящие имена героев, ей не позволили их убить. Теперь же Верховная жрицы Эрбы хотела поднять вопрос заново. Однако сегодня утром до милитарианцев долетела иная, более жуткая новость: Манорок и Роталлеб мертвы. Никаких объяснений этому событию дано не было. Лишь боги да Хранители ведали, что взбрело в голову эрбианцам, и почему они решились нарушить прямой приказ Прелатов. Миранда, всегда собранная и спокойная, сразу же скомандовала всем готовиться к перемещению.
Маару в этот раз не взяли. Матвей сказал, что всё происходит слишком быстро и непредсказуемо, и что ему будет некогда волноваться ещё и за свою ученицу. Маара еле сдержалась, чтобы не напомнить, что, если случится что-то непредвиденное, самой опасной будет она. Учитывая, как непредсказуемо вела себя её магия, девочка сильно сомневалась, что кому-то удастся спастись от её ударов. Дома она себя сдерживала, на поле боя бы ни за что не стала.
Все, кто не отправился на Малый остров Свободы, разошлись в разные стороны. Кто-то молился в храме, кто-то тихонько перешёптывался, сидя в своём шатре, кто-то гадал в самом большом. Вначале Маара пыталась читать, но вскоре поняла, что её мысли постоянно уносятся в сторону консилиума. Тогда девочка решила пойти послушать гадания. Вдруг там ей станет спокойней. Но и там лучше не стало. Сидя близ выхода из шатра, Маара откровенно зевала, слушая пересуды стариков о том, что в их время никто бы не посмел тронуть Манорока и Роталлеба. Если кто-то здесь и пытался узнать, что сейчас творится на Малом острове Свободы, он давно отчаялся. Маара посмотрела на Меган. Та с интересом вникала в то, что мудрецы называли "разницей поколений".
"Матвею стоило взять меня с собой, – обиженно подумала Маара. – Что там может случиться? Жрицы и жрецы переругаются между собой? Как будто бы в прошлый раз было иначе… Наверняка он просто обиделся, что я вчера подожгла его плащ. Хотя нет… Он вроде сказал, что ничего страшного. Может быть, дело в том небольшом ветерке? Так Мартин успел всё остановить… Я даже ни одного шатра не снесла…” Девочка нахмурилась, с чего же Матвей так взъелся? Из всех вариантов самым реалистичным казался страх наставника, что Маара сотворит что-то не то на острове. “Сказал бы… – обиженно подумала девочка. – Я бы просто день не колдовала, и всё. Сидела бы тише воды, ниже травы…” Конечно, возможно, что причиной стала Мейнрад. Маара так и не рассказала наставнику, что сталкивалась с ней и даже получила от неё шкатулку. С другой стороны, Матвей же ничего не знал, так с чего ему злиться?
Девочка коснулась кулона, спрятанного под платьем. Небольшую подвеску в форме вытянутой восьмёрки она носила, не снимая. Маара часами искала, что это такое. Но пока что ей не удалось обнаружить в библиотеке ничего хоть немного похожего. В конце концов, девочка решила, что, скорее всего, это не артефакт, а просто украшение. А значит, его можно спокойно носить, главное – не показывать Матвею. Не то он спросит, откуда взялся кулон, и придётся врать, будто бы Маара случайно нашла его в лесу, недалеко от главной дороги. Конечно, за такое ей устроят хорошую выволочку, но зато Матвей не узнает ни про Мейнрад, ни про шкатулки. В общем, положение казалось Мааре безвыходным, и она со свойственным ей простодушием решила, что если никто ничего не узнает, то никто не расстроится.
Руководствуясь этим принципом, колдунья продолжала осторожно штудировать книги и свитки, ища крупицы информации о Мейнрад и её шкатулках. К сожалению, за месяцы поисков Маара не нашла почти ничего. Иронично, но больше всего про Мейнрад рассказал сам Матвей. Жаль, что больше он эту тему не поднимал. А сама Маара слишком не хотела получить наказание, чтобы спрашивать. Приходилось довольствоваться знаниями библиотеки. За последние месяцы Маара даже начала получать странное удовольствие от чтения. Больше оно не казалось ей скучным и нудным. Иногда на пыльных страницах девочка находила столько информации, что поражалась, как это она раньше не обратила внимания на этот кладезь знаний. К сожалению, в большинстве книг не упоминались никакие лесные жительницы. В тех же редких томах, где про них писали, рассказывали о всех, кроме Мейнрад. Шкатулки, разумеется, тоже нигде не мелькали, хотя порой Маара думала, что они даже интересней той, кто их подарила.
Белые руны, покрывающие поверхность шкатулок, напоминали магический язык, но всё-таки отличались от него. Маара ещё в первый раз решила, что это мёртвое наречие, но подтверждений она так и не нашла. К её разочарованию, в библиотеке милитарианцев не сохранилось ни одного достаточно большого примера текста на этом древнем языке. А те небольшие куски, что всё-таки удалось отыскать, совершенно не походили на руны на шкатулках. Тем не менее, девочка не сомневалась, что эти странные символы имеют какое-то особое значение, разгадав которое, можно будет понять саму суть подарка.
Единственное, до чего додумалась девочка – шкатулки сделали ещё до Эпохи Алмаза. Именно короли Лансы привели мир к единому языку, буллу об этом издал король Артур Великолепный в начале Эпохи Алмазов, но ещё при Лаурено Первом, то есть больше чем за пятьсот лет до, в подвластных землях стал вводиться дрейкский язык. С политической точки зрения предприятие оказалось выгодным. После введение общих законов, валюты и языка отношения между подвластными государствами и Дрейком значительно упростились. С другой стороны, для потомков это стало непреодолимой преградой. Практически все древние тексты, которых и без того существовало слишком мало, уничтожили. Разумеется, предварительно их переписали, но разве переводы могут сравниться с оригиналами?
Ещё Мааре не давала покоя эта дурацкая загадка! Кровавые рабы обожают воевать. Колдунья так и не нашла ответа. А Мейнрад, между тем, и не думала успокаиваться. Каждую ночь она приходила во сны девочки и без конца повторяла эти слова. Дошло до того, что милитарианка перестала спать. Ей стало попросту страшно, что от таких снов она сойдёт с ума. Сначала это помогло. А потом она одним взмахом руки разломила пополам сосну. Пришлось попросить снотворное. Но и оно помогало лишь несколько декад. После Мейнрад вернулась и уже больше никуда не пропадала.
И каждый мортемов день Маара обдумывала эти слова. Предположения Меган о том, что важны первые буквы, девочка отмела сразу. Кров. Глупое слово! Кров – это крыша или приют для путника. Маловероятно, что Мейнрад так извращённо пыталась намекнуть, что она мечтает о собственном жилье.
После того, как Меган развела руками, Маара снова стала думать одна. У неё появилась мысль, что "кровавые рабы" значит "вампиры". В целом, это было не так далеко от истины, ведь именно они питались кровью. Вампиров держали в цепях уже многие годы, и работали они как самые настоящие рабы. Короли Дрейка считали это хорошим вложениям: бесплатная рабочая сила, которая, к тому же, практически бессмертна, а значит способна добывать полезные ископаемые гораздо лучше простых рабочих. Вдобавок ко всему, для людей исчезала необходимость заниматься столь грязным и опасным делом. Вместо это они тратили своё время и силы на более полезные и прибыльные занятия. Мааре такой подход нравился. "Всё правильно, – размышляла девочка. – Кто на что годен, тот то и делает."
В общем, вампиры подходили как нельзя лучше. Да и со словами "любят воевать" они не диссонировали, напротив, изящно дополняли их. Вот только что Мейнрад хотела этим сказать? Мааре нужно идти освобождать вампиров? Или сама Мейнрад является вампиром? Это, в целом, могло бы объяснить её древность. Вроде бы она говорила, что живёт уже несколько тысяч лун.
Поразмыслив, девочка отложила эту догадку в сторону и принялась думать дальше. Ответ должен был оказаться простым и понятным: указание к действию или ориентир. В любом случае, разгадка сразу бы убила все сомнения, а не размножила их.
Спустя время Маара предположила, что речь может идти о наёмных убийцах. Они в некотором роде тоже рабы крови. И убивать они любят. Или, по крайней мере, их это не отталкивает так сильно, как остальных. Насколько знала Маара, наёмники являлись частыми гостями лесов. В них они искали и находили укрытие после очередного убийства. Правда, это касалось далеко не всех. Некоторые предпочитали промочить горло спиртным и провести приятную ночь в каком-нибудь борделе. С другой стороны, одно другому не мешало, места, куда спокойно приходили убийцы, частенько таились в лесах.
Про наёмников Маара думала несколько декад. Она даже узнала, что существуют целые кланы, объединяющие убийц и разбойников, работающих на одной территории. Маара решила поискать, что про них говорят в книгах. Оказалось, что подобные объединения существовали буквально во всех государствах. Например, на границе Пустоши и Дрейка жили красноглазые, а у берегов пустынных королевств на самом юге орудовал клан Оев. Вдруг Мейнрад являлась несправедливо забытой разбойницей? А шкатулки – это её дар своим потенциальным преемникам.
Обычно Маара проводила по несколько часов в день, поглощённая мыслями об этом всём. Но сегодня голову занимал лишь консилиум. Скорей бы Матвей уже вернулся и всё рассказал. Интересно же, что будет с Эрикой и эрбианцами. Неужели Манорок и Роталлеб теперь потеряны навсегда? Маара посмотрела на увлечённо слушающую старших Меган и покачала головой, её саму это ни капли не трогало. "Всё равно. Останусь здесь со всеми," – решила колдунья. И тут же встала и покинула шатёр. Не стоило врать себе, от одной мысли, что здесь она проведёт ещё хотя бы несколько минут, начало тошнить. На улице девочка вдохнула полной грудью и расслабилась. Стоял такой тёплый день, а она тратила время на сидение в общем шатре и слушание теории заговора.
Наслаждаясь свежим воздухом, еловым ароматом и чувством полной свободы, Маара посмотрела на небо. Солнце выглядело вполне обычным. Круглое и белое, с желтоватой оторочкой по краям. "Вот бы оно стало голубым!” – подумала девочка и скрестила пальцы на руках. Голубое солнце было бы крайне необычно. Интересно, можно ли это как-то вызвать?
Несколько дней назад Маара наблюдала красную луну. Колдунья ещё не спала, и потому сразу же заметила перемену. Луна смотрела на мир страшным кровавым оком. Перепугавшись, девочка сразу разбудила Матвея, чтобы показать ему этот ужас. Но оказалось, что такой луну видит только она. Матвей сказал, что у неё слишком богатое воображение, и отправил спать. Остаток ночи Маара смотрела в небо, готовясь к чему угодно. Но к утру так ничего не случилось. Лишь днём по миру прокатились две магические волны. Их уже ощутили все милитарианцы.
Никто так и не смог сказать, что вызвало такой мощный всплеск. Вскоре все сошлись на том, что это дело рук Манорока и Роталлеба, и что, возможно, так их и обнаружили эрбианцы. Лишь Маара думала, что всё дело в кровавой луне. Девочка не видела ничего ужаснее и ничего прекраснее. В ту ночь над миром плыл не простой лунный диск. Он мог принадлежать самой Милитарье. Или даже скорее Белуму. Гигантский щит, обагрённый кровью врагов.
– Красная луна, – пропела Маара, на ходу вспоминая старую колыбельную.
– На небо взошла.
Белым светом загнала…
Колдунья по-доброму усмехнулась и поправила саму себя:
– То есть. Красным светом загнала всех людей в дома.
Жди меня сестра,
Я уже пошла.
Маара запрокинула голову и нахмурилась. Как же там пелось дальше… Слова постепенно всплывали в памяти. В детстве Матвей часто пел эту колыбельную, укладывая свою подопечную спать:
– Красная туча скрыла солнца свет,
На вопрос простой
Мне дала ответ.
Жди меня сестра,
Я почти пришла.
Красная луна по небу плыла,
Своим светом загнала
Всех людей в дома.
Здравствуй же, сестра.
Я уже пришла.
Маара всегда мечтала о сестре. С тех самых пор, как начала осознавать себя, она хотела иметь сестру близняшку. Или младшую, или старшую, главное, что свою. В целом, девочка бы согласилась и на брата. Ей просто жутко хотелось иметь родную семью, как у всех нормальных людей.
Она прекрасно знала историю своего появления в лагере. Матвей нашёл её новорожденную в лесу во время бычьего месяца. Он заботился о ней, словно о родной дочери, а после обряда инициации стал её восприемником. Матвей заботился о Мааре, любил, опекал, многое прощал, никогда не отказывал в помощи и до недавнего времени знал все её секреты. Однако девочку всегда мучил факт отсутствия кровных родственников. Уговоры, что к ним не следует испытывать никаких чувств, ведь они сами бросили её ещё в младенчестве, никак не помогали. Маара продолжала мечтать о сестре.
Иногда она разглядывала себя в отражениях луж и думала о том, что у её сестры могло бы быть такое же овальное, узкое лицо. С очень изящными чертами, с прекрасными глазами цвета еловой коры, с длинными тёмными ресницами и соболиными бровями. Лицо этой сестры напоминало бы портрет прекрасной дамы Изумрудных годов. Такой же волшебной, но реальной, близкой, но далёкой, невероятно красивой, но при этом пугающей. Разумеется, эта сестра обладала бы поразительной памятью, мудростью и красноречием, которому завидовали бы абсолютно все. Такая сестра бы стала жрицей, возможно, даже Верховной жрицей. Хотя нет… Верховной жрицей Маара хотела стать сама. А ещё лучше было бы, если бы они вдвоём стали Верховными жрицами Милитарьи. Конечно, подобных случаев история ещё не знала, но ведь кто-то должен начинать?
Маара перешла на вторую поляну, заглянула в свой шатёр и, забрав шкатулку без рун, пошла в лес. При Матвее она старалась так не поступать. Он очень серьёзно относился к её рассказу о таинственной незнакомке и, очевидно, искренне верил, что если Маара сделает шаг в лес, то её тут же съедят. Сама девочка так не считала. Одним движением руки она разламывала деревья, так что бояться следовало не ей, а её.
Отойдя от лагеря, Маара села под высокой сосной, поправила юбку и плащ и принялась крутить в руках серую шкатулку.
– Кровавые рабы обожают воевать, – повторила девочка. – Кров… Кров…
Колдунья принялась произносить слово на разные лады: торжественно, угрюмо, злобно, чересчур чётко, шипя.
– Кровь… – она смягчила конец слова и обмерла. – Кровь.
Девочка посмотрела на шкатулку. Кровь! Как же она раньше не догадалась. Это ведь так просто. Так понятно.
Милитарианка огляделась по сторонам и облизнулась. Да, она же гений! Маара вытащила из сапога небольшой ножик. Несколько секунд она смотрела на ладонь.
– Нет, – решительно сказала она. – Это слишком больно.
Немного подумав, девочка закатала рукав платья так высоко, как только позволяла ткань, сдавившая кожу, словно жгут. Маара зажмурилась и провела лезвием по руке, из-под ножа потекла струйка алой крови.
Колдунья подняла шкатулку и поднесла её к ране. Камень начал медленно окрашиваться в багряный. От нетерпения Маара отняла шкатулку от плеча, обмакнула пальцы в кровь и стала водить ими по сухим граням.
Несколько минут шкатулка оставалась багрово-красной. Маара даже успела подумать, что ошиблась. Но тут камень вспыхнул. На серых гранях начали проступать таинственные руны. Девочка завороженно смотрела на это чудо. Когда все руны проявились, колдунья опустила рукав. Осторожно подняв шкатулку, девочка покрутила её перед глазами. От крови пальцы быстро стали липкими и покраснели.
Маара опустила руку со шкатулкой на землю, а затем обессиленная прислонилась к стволу. Невероятно… Ответ лежал на самой поверхности. Почему она не догадалась об этом сразу? Это же очевидно.
Впрочем, с девочкой часто такое случалось. Она любила усложнять всё, что только возможно. Любое простое заклинание, показанное Матвеем, Маара старалась переделать и усилить. Возможно, из-за этого с ней и происходили самые разные казусы. Иногда, отрабатывая то, чему её научил Матвей, девочка пыталась применять свои изобретения. Ведь заклинание мало придумать, его нужно ещё опробовать. А вдруг потребуется что-то подправить? Чаще всего проблема заключалась в том, что Маара создавала нечто очень сильное. И поскольку сама она плохо контролировала собственные силы, результат выходил чрезвычайно эффектным и разрушительным. Впрочем, точно также получалось, когда колдунья точно следовала инструкциям, так что не стоило валить всё на тягу к изобретениям. Просто Мааре нравилось всё новое и необычное, а простота и обыденность быстро наскучивали. Зачем творить магию как все, если есть шанс заняться новаторством?
Именно эта досадная тяга всегда мешала Мааре. Любую задачу, которую можно было решить за пару ходов, девочка растягивала до невозможного, самолично устраивая себе конец света. Со временем Матвей придумал защиту от этого. Давая Мааре очередное задание, он театрально вздыхал:
– Слишком сложно… Все тратят на это чересчур много времени.
Тут уж Маара начинала искать все возможные пути сокращения. И, как ни странно, находила.
Ещё один печальный итог тяги к сложному: Маара почти не общалась со сверстниками. Их мысли, их интересы, их чувства не вызывали у девочки ничего кроме молчаливого изумления. Неужели, говоря всё это, они не шутят? В компании взрослых Маара всегда чувствовала себя проще и увереннее. Ей нравилось слушать их мысли и рассуждать самой. Вот только это тоже продолжалось лишь до тех пор, пока девочка не теряла интерес к теме беседы. Если Маара замечала хоть что-то скучное, она тут же делала несколько шагов назад и с разной степенью изящности заканчивала разговор.
По большому счёту, Маара дружила лишь с Меган. Со всеми остальными девочка общалась, но не более. Взрослые сами не видели в ней друга, а сверстники считали её странной. Оставалась лишь Меган, но даже она не удовлетворяла Маару. Да, интересная собеседница, да, готова разгадывать любые тайны, да, приглашает за семейный стол, но в то же время Меган мало чем отличалась от остальных. Если бы её родители не дружили с Матвеем, вряд ли бы они с Маарой поладили. Колдунья подозревала, что однажды её тяга к сложному и интересному ей аукнется… Впрочем, пусть боги сами рассудят, кто из них прав, кто виноват.
Колдунья поднялась на ноги и побрела в сторону озера. Нужно постирать рукав, а то пока она сидела, он успел из золотистого стать алым. Сосны-великаны обступали лесную тропу со всех сторон. Их ветки, одетые в изумрудный атлас, походили на руки придворных дам. Маара остановилась посреди тропинки, улыбнулась и закружилась на месте. Охровая юбка разлеталась в стороны, словно солнечные лучи, ореховые волосы метались из стороны в сторону. Словно прекрасный вит, дочь Милитарьи, она танцевала между стволами вековых деревьев. Девочка летела вперёд по тропинке словно птица, прекрасная и свободная.
Когда Маара остановилась, она расхохоталась и запрыгала, хлопая ладонью по шкатулке. Прекрасный день, прекрасная жизнь. Разве может что-нибудь испортить этот момент? Пусть её не взяли на консилиум – это уже не виделось Мааре такой большой проблемой – зато она проявила руны.
Милитарианка брела вперёд к озеру. Теперь она размышляла о том, что сделает по возвращении в лагерь.
– Во-первых, нужно узнать, когда будет ужин, – рассуждала девочка. – Потом пойду к себе и стану разгадывать шкатулки. Нужно будет посмотреть на новые руны. Они, вроде бы, отличаются от старых. Интересно, а если их собрать, то они также будут сиять? Наверное, там будет такой же кулон. А вдруг он будет другим? Или не кулон, а, например, кольцо?
Вытащив из-под платья подвеску, Маара задумчиво посмотрела на чёрное стекло, украшенное красными камнями. И зачем он такой нужен?
– Ты ведь даже к платью не подходишь, – сказала девочка, убирая украшение.
Озеро сияло в солнечных лучах. Идеально ровная гладь поражала своей белизной. Она напоминала гигантское зеркало, забытое на земле богами. Небо, такое же голубое, сливалось с ним, малахитовые кроны елей обрамляли озеро, лишь усиливая сходство. Маара застыла на краю обрыва и, раскинув руки, зажмурилась. Она вдохнула воздух полной грудью… И резко выдохнула, сбросив руки вниз. Девочка наклонилась вперёд и принялась раскачивать корпус из стороны в сторону, словно маятник.