Контракт на ложь

Глава 4

Ей казалось, он ее не слышит. Просто говорила и говорила, потому что не могла остановиться. Потому что если она остановится, ей сдавит горло от боли, и все. Больше ни слова не выйдет, один только вой.

А от него веяло холодом, и от этого становилось так тоскливо. Настя видела, как он набирал что-то в своем смартфоне. Смотрел несколько секунд, потом шумно выдохнул и отбросил смартфон в сторону.

Молча. За все это время он ни разу на нее не взглянул.

В конце концов она замолчала и уже просто сидела, глотая слезы. Полумертвая от безнадежности. И вдруг он обернулся к ней и жестко проговорил:

– Успокойся. И послушай меня.

Настя замерла, парализованная взглядом его светлых глаз, и… Так глупо… она залюбовалась, настолько он был красив. Но в его глазах больше не было тепла.

– Да, – проговорила она, невольным жестом прижимая руку к горлу. – Прости, я не хотела.

– Конечно.

Он кивнул.

– Конечно, ты не хотела получить труп на столе. Никто бы на твоем месте не захотел.

– Я.... – вскинулась Настя.

– Я верю, что ты его не убивала. Чтобы убивать, надо больше смелости.

А… Какой болезненный укол…

– И в то, что ты рассказала про шантаж, я тоже могу поверить. Тебе было страшно в тот момент, ты бы согласилась на что угодно, правда?

И замер, глядя на нее, как будто препарировал взглядом, уничтожал ее, стирал личность. Как будто она голая в грязи.

– Не на что угодно, – тихо сказала Настя, отворачиваясь.

– Всего лишь переспать со мной.

Все и до того было хреново. А когда он об этом заговорил вот так, открыто и цинично, звучало убийственно. Ведь просто слова, а так больно, будто внутри отмирает что-то.

– Я не хотела, – единственное, что она смогла сказать.

Странная судорога прошла по его лицу. Рука на руле дернулась.

– Я понимаю, – сказал он и отвернулся.

***

Чего стоило ему это деланое спокойствие, мать его…

Она же только что клещами вырвала у него кусок души. Кислота разлилась там теперь, кислота…

Не хотела. Вот она – правда. Сейчас он судорожно припоминал все фрагменты вчерашнего вечера и ночи. Она же все время старалась его оттолкнуть.

Просто не хотела его, но переспала, потому что так было нужно. А эротический массаж – это чтобы он не сорвался с крючка. Молодец. Очень профессионально. Ну а то, что он поверил, принял за чистую монету? Так сколько лохов размякало под ее руками и велось на что угодно?

Андрея выкручивало от осознания, что его чувства профанировали, втоптали в грязь. Но больше всего – оттого что он не мог от них избавиться. Хотелось хохотать в голос, выть, согнувшись от боли, колотить в бешенстве кулаками по рулю.

Но смысл? Смысл, нах***?! Он сам виноват.

Повелся. Съел. Хорошо.

Он провел ладонью по лицу, стирая эмоции, и начал уже другим тоном:

– Сценарий с изнасилованием отменяется. Мы отыграем все по первоначальному плану.

– Что? – пробормотала она, уставившись на него испуганными темными глазами.

Ну да, ей же страшно, он мог это понять.

– Можешь не беспокоиться за свою маму.

Девушка тихо завыла, прижав кулак ко рту и отвернулась.

– Подавать на изнасилование я бы не советовал. У меня хватит ресурсов и связей, чтобы дело замять.

***

Она же знала, что это будет приговор.

– Я не хотела, я бы не стала, – одними губами прошептала Настя.

– Мне все равно, – сухо проговорил мужчина. – Но я хочу, чтобы четко понимала. Дело касается моей семьи. Семьи моего брата. И ради их благополучия я сделаю все.

Колючее молчание повисло. Как-то совсем холодно стало, хотелось съежиться.

А мужчина выдержал паузу и проговорил:

– Даже женюсь на тебе.

Как будто гром прогремел в салоне.

– Что? – Настя задохнулась от неожиданности.

– Да. Ты не ослышалась. Фомин хочет, чтобы ты пролезла в мою семью, втерлась доверие к моему брату и его жене, чтобы шпионить и подстраивать гадости? Ты войдешь в мою семью. С одной лишь разницей – ситуацию будем контролировать мы.

Это было сказано негромко, но с такой холодной злостью, что Насте стало жутко.

– Когда все будет закончено, мы разведемся, – продолжал мужчина. – Ты получишь хорошие отступные.

– Зачем ты это делаешь? – только и смогла она выговорить.

– Так ты будешь у меня на глазах и не сможешь навредить моим близким.

Ведь знала же, что это будет приговор…

А он продолжал:

– От тебя потребуется только одно – правдоподобно сыграть, чтобы твой Фомин поверил.

Теперь он смотрел прямо ей в глаза. Смотрел и произносил это страшное:

– Сможешь сыграть правдоподобно? Тебе же не впервой.

Хотела знать меру его жестокости? Узнала.

– Сможешь? – с нажимом повторил он.

Настя молча кивнула.

– Вот и отлично. Позже заедем к моему брату, обговорим все. А пока…

Он резко припарковался у какого-то кафе. Повернулся к ней:

– Выходи.

– За-зачем? – выдавила она.

– Затем, что уже обед. Я хочу есть, и ты, вероятно, тоже. Так что улыбнись и начинай играть правдоподобно. Должен же твой дядька поверить, что ты меня окрутила.

И вышел из машины.

Глава 5

Они зашли в кафе как пара. Андрей придержал ей дверь, стул подставил, помог сесть. Один только раз бросил на нее суровый взгляд, напоминая, что надо вести себя естественнее, а в остальном – сама любезность. И аппетит у него был отменный. А у нее кусок в горло не лез.

В конце концов он спросил:

– Почему ты не ешь?

Настя заставила себя улыбнуться.

– Нет аппетита.

Опять тот суровый взгляд. И вдруг прищурился.

– Ты, часом, не беременная?

Столько холодного презрения. Наступил предел, она встала, отодвигая тарелку.

– Если вы уже поели, я хотела бы уйти. А если нет, можете запереть меня в машине, я никуда не денусь.

Он нехорошо усмехнулся:

– «Ты», Настя. Говори мне «ты», когда мы на людях.

Однако же встал, хотя у него еще много оставалось в тарелке. И процедура повторилась, опять он вежлив и предупредителен. Хорошо хоть, делал это молча. Потому что, если бы он еще и говорил что, она бы точно не выдержала.

***

Внутренний раздрай, мучительный, рвущий душу.

Глаза видели девушку, которую надо беречь и защищать. Такую чистенькую, светлую, несчастную, что он готов был голыми руками удавить всех, кто ее обидит. А разум знал, что все это ложь и перед ним опасная профессионалка.

Но самое неприятное – тело на нее реагировало. Телу было плевать, оно хотело повторения. Унизительно. Но с этим он мог бороться.

Из кафе он повез ее к Марку в офис, но прежде основательно покружил по городу. Из того, что девушка рассказала, Андрей сделал вывод, что у Фомина есть свои прикормленные люди в полиции. И тут он склонен был ей поверить, потому что видел сам, как задержался на ней острым пристальным взглядом тот полицейский. А в ее глазах в этот момент читался самый настоящий животный ужас.

И да, она действительно попала в аховый переплет. А ему что-то мешало послать ее лесом и наплевать на все. Андрей не признавался себе, но это была одна из причин, почему он вообще в это дело ввязался. Если не главная.

Брата он предупредил о своем приезде заранее. Тот был занят, предложил перенести на вечер, но когда Андрей сказал: «Дело касается Лизы и твоего бизнеса», Марк выругался:

– Какого ты там возишься? Дуй сюда быстро!

Андрей невольно усмехнулся. Когда дело касалось Лизы Серовой, Марк Савельев превращался в разъяренного льва. Повезло с женой брату. Мысль принесла горечь.

– Я не один, – сказал он. – Понадобится адвокат.

Секунду Марк в трубке молчал, а потом спросил:

– Даже так? Ну подходи, брат.

– Хорошо, буду через пятнадцать минут.

До офиса Марка Савельева Андрей добрался меньше чем за двенадцать минут. Быстро пройти холл и подняться наверх, как раз хватило трех минут. Настю он оставил в приемной и велел ждать. А сам вошел к брату один.

Это был слишком сложный разговор. Не для посторонних ушей.

– Ты вовремя, – сказал Марк, вставая ему навстречу. – Садись, рассказывай,

Показал ему на кресло, а сам вернулся за стол.

Сцепил пальцы в замок и замер.

Андрею трудно было начать этот разговор. Стыдно признаться, что его развели как лоха. Но Марк большой брат, он вырастил его когда-то. Марк выслушает и не станет осуждать. Он и Сашка – это его семья, а теперь еще Лиза и мелкий бандит Федька. Ради них Андрей готов был вытерпеть и сделать что угодно.

Рассказал. Хотя в иные моменты судорогой сводило горло.

А брат с самого начала нахмурился и потом только мрачнел. Наконец сказал:

– Ты молодец, спасибо, что это все раскопал.

И усмехнулся, качая головой.

– Значит, не угомонился упырь хренов, теперь до Лизы ручонки тянет! Надо было все-таки добить всю эту бл*дскую фоминскую семейку, еще когда они подставили Романа.

Потом хлопнул по столу ладонью.

– Ладно! Разберемся.

Марк встал, прошел к стене из панорамного стекла и замер, внимательно глядя на Андрея, а потом сложил руки на груди.

– Брат? Зачем тебе на ней жениться? Мы все устроим, она и так будет на глазах каждую секунду. Зачем портить себе жизнь? Дал бы просто ей отступные.

Зачем?!

Андрей опустил голову, потому что брат видел его насквозь. От него не утаишь. Это трудно было это сформулировать вслух, потому что слишком по-идиотски звучало.

– Брат. Я спал с ней, – начал он и вскинул руку, видя, что тот собирается возразить. – Подожди, дай я закончу.

Глубоко вдохнул и все-таки выдал:

– Я хочу защитить ее. Не смотри на меня так. Я ее подобрал, теперь я в какой-то степени за нее отвечаю. И потом… Я хочу быть уверенным, что она больше не будет этим заниматься. Когда все закончится, я дам ей денег и разведусь.

Марк посмотрел на него долгим странным взглядом.

– Твое дело, брат.

Потом вернулся за стол.

– Пусть зайдет, я хочу поговорить с ней.

***

Это огромное здание, офис этот… Настя сидела в приемной, стараясь казаться как можно незаметнее. Потому что вокруг все дорогое, на всем печать денег и успеха. А она такая неуместная здесь, что хочется закрыть глаза и исчезнуть.

Она осторожно покосилась в сторону секретарши, но та не обращала на нее внимания, была занята своим делом, и Настя стала потихоньку оглядываться. Монументальные двери, табличка:

«Савельев Марк Александрович».

Гендиректор и все такое… А на другой двери – «Серова Елизавета Феликсовна».

И должность. Вот он. Олимп человеческий.

Неудивительно, что это вызывает смертельную зависть. Она вспомнила, с какой ненавистью Фомин упоминал этих людей. Не успела додумать, как зазвонил ее телефон. Настя невольно вздрогнула и тут же полезла в сумку за гаджетом.

– Ну что, племянница, как дела? – в трубке раздался голос Фомина.

Помяни черта…

– Все нормально, – сухо проговорила она, стараясь подавить эмоции.

– Подала?

Чееееерт…!!!

– Нет, мы… Мы помирились. Я… Все нормально.

А тот усмехнулся.

– Помирились, говоришь? Это хорошо. Давай, девочка, действуй. Только учти: вздумаешь переметнуться и меня на*бать – твое признание, пальчики и фотки красивые у меня. Делу будет дан ход.

Ее как будто ледяной водой окатило, а потом бросило в жар.

– Нет. Дядя. Что вы. Что вы…

– Смотри у меня, – процедил тот и отключился.

Настя осела на стуле как полумертвая. Руки дрожали, от нервного перенапряжения, во рту пересохло, еле нашла в себе силы, чтобы не расплакаться. Она уже хотела спросить у секретарши, где здесь туалет. Но тут дверь начальственного кабинета раскрылась, показался Андрей. Вид у него был мрачный.

– Заходи.

Настя на мгновение замерла, собираясь с силами, а потом пошла в кабинет. Андрей посторонился, пропуская ее внутрь, но сам не вошел. Дверь за ней закрылась, и она внезапно осталась одна.

А кабинет был огромный, очень дорогой, как и все здесь. За столом сидел мужчина в деловом костюме. Про таких еще говорят, успешный бизнесмен. Черные волосы, синие глаза, весь какой-то неприступный и твердый. Это и есть брат Андрея Марк? Они совершенно разные, но чем-то удивительно похожи.

Настя замерла на пороге и невольно приложила руку к груди. Он вдруг напомнил Насте крупного хищника, особенно, когда взглянул на нее грозно.

– Проходите, – проговорил он, указывая ей на кресло перед директорским столом.

Она сглотнула и осторожно приблизилась.

– Садитесь, девушка. Как вас зовут? Представьтесь.

Мужчина хмурился, пронзительные синие глаза как будто видели ее насквозь.

– Я… – она прокашлялась. – Михнева Анастасия Игоревна.

Повисло гнетущее молчание.

Она просто кожей чувствовала, что категорически не нравится этому человеку. А мужчина чуть прищурился, брови сошлись на переносице. Сложил руки над столом и подался вперед. Блеснули дорогие запонки, дополняя образ.

На фоне этого строгого великолепия она была просто неуместной. Ни в каком виде. Настя стиснула кулаки, чтобы не разреветься. Хотела уже извиниться и уйти, и будь что будет. Но тут мужчина произнес:

– А теперь, Анастасия Игоревна, повторите мне все, что вы сказали моему брату.

Настя невольно вздрогнула. Голос у него был низкий. Чем-то напоминал рычание льва. Наверное, тем, что внушал ей страх. Но она уже настолько вымоталась, что просто устала бояться. Остался один стыд и тоска.

Рассказала.

Мужчина слушал, приложив кулак к губам. Хмурился, иногда его лицо искажала гримаса. В такие моменты Насте хотелось сжаться и стать невидимой.

Наконец он проговорил:

– Это все?

И тут она внезапно призналась:

– Нет. Он мне только что звонил и угрожал. Если захочу обмануть его и переметнусь к вам, он даст делу ход. У него свои люди в полиции. Он меня уничтожит… Понимаете?

Сказала и внезапно задохнулась, как будто отдала все силы. Мужчина по-прежнему молчал и хмурился.

– Вот, – вытащила телефон и показала. – Вот, смотрите, последний вызов.

Как будто она могла его этим убедить.

Не могла, конечно. Он же ни одному ее слову не верит. Стена перед ней, непреодолимая стена. Тупик.

– Извините, – сказала она и убрала телефон в сумку.

Опять тягостная пауза.

Холодно, как у него в кабинете холодно. Главное, не расплакаться.

Наконец мужчина сказал:

– Успокойтесь. Теперь это не ваша проблема. Мы найдем способ решить дела с полицией.

– Что? – прошептала она едва слышно, не веря своим ушам.

Он встал из-за стола, отошел к окну. И замер там, глядя на нее. Смотрел так еще с минуту, потом проговорил:

– Все, что вы здесь сказали будет тщательно проверено. А потом, если вы не солгали, – он прищурился, глядя в правый угол, как будто что-то вспоминал. – Будет составлен договор, который вы подпишете. Вы также поучите некую сумму денег за сотрудничество.

– А можно без.

– Что без? – строго спросил он.

Настя болезненно поморщилась.

– Без денег. Мне ничего не нужно. Только выпутаться. Я…

Потекли все-таки слезы.

– Таково условие, – холодно добавил мужчина и вернулся за стол. – И еще, Анастасия. С работой в салоне должно быть покончено. Это обязательное условие.

– Да, конечно. Я понимаю.

Она сама теперь на пушечный выстрел не подойдет к тому салону!

– Хорошо, – кивнул он.

И добавил, показывая рукой на дверь:

– А сейчас выйдите и подождите в приемной.

Что? Вот так, все?

Она до последнего не верила.

– Спасибо вам, – пробормотала Настя и пошла на подгибающихся ногах к выходу.

Чувствовала себя измученной вконец. Но в данный момент это было спасение.

***

Девушка вышла из кабинета.

Какое-то время Марк Савельев сидел за столом, приложив кулак ко рту. Смотрел в пространство и хмурился. Потом набрал номер брата.

Во время разговора он внимательно наблюдал за девушкой. Опыт в женщинах, живущих продажной любовью, у Марка был пошире и побогаче, чем у брата. Так уж вышло. Это теперь, женившись в сорок лет на девушке почти вдвое младше него, бизнесмен Марк Савельев стал примерным и любящим мужем. А до того был престижным холостяком, на которого женщины гроздьями вешались. В общем, были у него любовницы.

Все-таки профессионалки ведут себя не так. Даже самые самолюбивые. Хотя, конечно, он мог ошибаться. С другой стороны, эта девица сама все подтвердила.

Он не стал спешить с выводами. Дождался, пока брат возьмет трубку, и коротко бросил:

– Зайди.

Спустя пару минут в дверь кабинета вошел Андрей. Отстраненный какой-то, бледный. Не понравилась Марку эта холодная решимость и странная затаенная боль во взгляде. Похоже, маленький братка сам не осознает, насколько влип.

Злость шевельнулась в душе у Марка на девчонку, что попалась его брату на пути и портит ему жизнь. Но был в этом и положительный момент. То, что она рассказала, важно. Все, что касалось его жены Лизы, было архиважно для Марка.

И потому он готов был дать этой Анастасии Михневой защиту. Однако всерьез брать ее в семью? Марк снобом не был, но его беспокоило все, что могло представлять для его жены хоть малейшую опасность. Вопрос с браком следовало прояснить.

Андрей уселся напротив и молча на него уставился. Марк долго тянуть паузу не стал, спросил прямо:

– Ты точно уверен, что хочешь довести дело до логического абсурда? – поерзал в кресле, удобнее устраиваясь, и сложил руки вместе.

– Уверен.

Быстро, твердо, без сомнений. Но Марк все-таки попытался:

– Нах*** тебе надо так все усложнять? Достаточно было бы пожить гражданским браком. Сейчас так полмира живет. Если ты хотел кого-то убедить, то это давно уже считается практически узаконенной формой отношений. А потом, когда все закончится, ты бы тихо отпустил ее и дал отступных?

Упрямое выражение застыло у брата на лице. Остался последний козырь.

– Я так понял, девица не горит желанием выйти за тебя замуж, – проговорил Марк. – Да и от денег она отказалась.

А сам очень внимательно следил за реакцией.

– Я в курсе, – жестко усмехнулся Андрей. – Но так убедительнее. И так мне будет легче ее контролировать. А потом я все равно с ней разведусь.

Но Марк заметил скользнувшую по его лицу болезненную гримасу. С минуту молчал, поглаживая пальцами лоб, потом выдал:

– Ладно, как скажешь. Занимайся по своему плану. Как все будет готово, я сообщу, привезешь ее сюда.

Брат вышел. Марк еще какое-то время сидел, сосредоточенно что-то обдумывая. Потом потянулся к гаджету, надо было сделать несколько звонков.

***

Для Андрея это был поединок, который он рассчитывал выиграть. И выиграл. Просто это отняло немерено душевных сил.

А сейчас внутри поселилась пожиравшая его пустота.

Когда он вышел из кабинета брата, девушка сидела, сгорбившись, и смотрела в одну точку. Андрей подумал – плевать, что он давится болью. Плевать, что на нее смотреть жалко, и не такое может сыграть. Позвал:

– Настя, нам пора. Уходим.

Она вскинулась, бросила на него быстрый испуганный взгляд. Андрей разозлился. Уже выходя из здания, сказал негромко:

– Больше позитива. Не на казнь идешь.

Девушка промолчала. И только потом, когда они отъехали, спросила, глядя перед собой:

– Что теперь будет?

– Ничего. Переедешь ко мне. Пока все не закончится, будешь у меня жить.

Она только тихо кивнула и отвернулась.

И почему у него душа должна была болеть из-за этого, как будто он ее обидел?! Нах***!

***

Оказывается, это очень страшно. Страшнее, чем когда ее запугивал дядька, страшнее, чем когда били менты. Потому что тогда Настя знала, что ее ни за что наказывают. И надеялась, что справедливость восторжествует.

Ей удастся вывернуться. Обязательно. Даже когда то паскудное признание подписывала, она на это надеялась, что найдет способ. В конце концов, может случиться чудо и ее спасут. Потому что она не виновата.

И вот чудо случилось. Ее спасли. А теперь Настю наказывал тот, кто ее спас. И получить наказание от него было страшно. Потому что за дело все. И просить прощения у Насти язык не поворачивался.

Ведь даже жаловаться грех!

Он вещей ей накупил, съездил вместе с ней, познакомился с ее мамой. В дом свой забрал. И запер. Как в тюрьме.

Вечер прошел ужасно, она даже не выходила из комнаты. Как будто незримая стена отгородила ту часть пространства, которую он ей отвел. Только перед сном она неслышно прошла на кухню, чтобы попить воды.

И в это время в кухне появился Андрей. В одних шортах, майка-алкашка в обтяжку на крепкой груди, густые блестящие волосы свободно откинуты назад. Замер, увидев ее. И Настя замерла со стаканом в руке.

Несколько бесконечно долгих секунд пронзительного напряжения. Наконец он скользнул по ней обжигающе-ледяным взглядом, развернулся и вышел. А у нее как будто стержень из позвоночника вытащили. Оперлась рукой о стол от внезапной слабости.

Но спохватилась сразу, поправила рукой волосы, быстро ополоснула стакан и оставила его на пляже перед мойкой. Потом ушла в комнату и тихо залезла в постель.

Закрыла глаза, вспомнилось, как у них было вчера. И потекли слезы.

***

Андрей знал, что она не спит.

Свет не горел, но он просто знал это, чувствовал. Нет, не так. Он чувствовал ее присутствие. И это выжигало и одновременно вымораживало.

Хотелось встать, по дому бродить.

Не выдержал, вышел в кухню. А там стакан, из которого она пила воду. Подошел к мойке, встал, опираясь на края. Кулаки сжимаются судорожно. И почему-то руки тянутся взять этот стакан, поднести к губам, выпить из него.

В конце концов он схватил его и запустил в стену.

Потом собрал осколки, выбросил, выключил свет и ушел к себе.