Испытание

Девушка лежала тихо, уставившись в потолок холодным взглядом.

Оказывается это ужасно болезненно. Ужасно. Пить живую воду, которая потом превращается в яд, разъедающий сердце.

Он встал, отошел к окну, постоял с минуту, а потом сказал негромко:

– Можешь идти.

Саша тихо встала, тихо оделась и ушла. Повторяя про себя:

– Горячая ванна, горячая ванна. Все хорошо. Тебя ждет горячая ванна.

Придя к себе, она так и сделала. И сидела в обжигающе горячей воде целый час. Сцепив зубы и успокаивая дыхание. Все хорошо. Все закончилось. На этот раз все закончилось.

* * *

Прошло немного времени, привычно включились мозги. Что же сегодня было, если без эмоций.

–Уфффф… Если объективно и без эмоций, кстати, привыкайте, постельная игрушка номер 44 жить без эмоций, иначе подохнете раньше времени. Хозяин не успеет наиграться, – съехидничала Саша, – Что сегодня было там, в этой абсурдной комнате? Апупеоз борделя, блин…

А и не ответила она себе. Потому что сама не знала. У нее было такое чувство, словно из жизни вырвали кусок, с мясом, с кровью. Какой-то очень важный кусок. Но будто под наркозом, будто штормовая волна прокатилась над головой и ушла, унесла с собой кусок ее жизни. И теперь так будет всегда. Надолго ли ее хватит? Вряд ли надолго. Надо думать, нужен какой-то план.

Саша выбралась из ванной и заползла в постель. Храбрилась долго, но спрятавшись от всего мира в спасительную темноту под одеялом, наконец, дала волю слезам. Потом вспомнила про камеры и поняла главное. Не увидят они ее слез, не дождутся. Слезы как-то высохли сами, девушка подумала, что жизнь – вечная школа. И если теперь ей придется учиться быть непробиваемой, как стальная леди, то она научится. Главное оставаться самой собой, чего бы это не стоило.

Глава 24

Мужчина долго стоял, прижавшись лбом к стеклу, потом пошел посмотреть на нее. Ему нужно было увидеть, как она спит, просто успокоить нервы.

А… Неприятно было увидеть, как девчонка старательно отмывается после него. Как будто он прокаженный. Неприятно, но ничего, ничего, привыкнет. Осталось пойти помыться самому и смыть с себя всю горечь послевкусия. Не стал набирать ванну, встал под душ, вода текла по лицу, и под быстро бегущими струями невозможно было уследить, что именно вызывает его раздражение, видимо, просто гель в глаза попал. Потому что лицо Арсения было мрачнее тучи. Совсем не так должен выглядеть мужчина, только что имевший волшебный секс.

Гель. Просто гель.

Все прошло не так. Нет, конечно же, все так… наслаждение было пьянящим, невообразимым, все как он надеялся… только разочарование потом начисто стерло всю радость. Как же так?

Как же так? Он даже не показал ей свой подарок, забыл. Обо всем забыл на свете. Будь оно проклято! Как увидел эти ее мертвые глаза на бездушном лице – забыл все, что собирался говорить и делать. Забыл!

Не надо было спешить! Не надо было. Надо было совращать ее медленно, терпеливо, надо было довести ее до того, чтобы она признала в нем хозяина и покорилась! Чтобы почувствовала себя счастливой оттого, что покорилась ему. О, он бы сделал ее счастливой! Он бы сделал. Чтобы покорилась и смотрела на него сияющими глазами, как раньше, чтобы встречала улыбкой, полной радости, была бы лучшей, его сокровищем…

Ему же это всегда прекрасно удавалось, так почему сейчас осечка?

– У тебя полон дом прекраснейших женщин, которые смотрят на тебя влюбленными глазами, ловят твой взгляд, за одно твое ласковое слово готовы на что угодно. А ты из кожи вон лезешь, чтобы уломать эту? Эту, не желающую иметь с тобой ничего общего. Физиология… Будь оно все проклято…

Арсению достаточно было вспомнить любую из них, любую, хоть Файзу, хоть Анну, все они смотрели на него с надеждой и любовной жаждой во взгляде, но ему было неинтересно их вспоминать. Что это, чем объяснить его болезненный интерес именно к этой рабыне? Прелесть новизны? Какая новизна, он с ней возится больше полутора месяцев. Тогда что? Что?

Был один момент. Один момент, когда Арсений почувствовал ее, почувствовал, что они вместе, очень краткий, но был. Эта девчонка, Саша (у нее все-таки есть имя, не мог он не называть ее по имени, разговаривая с самим собой), показала ему другой мир, в котором он мог быть счастлив. Был ли он счастлив в своем мире, где был всесильным хозяином? Где ему подвластно почти все, за исключением нескольких мелочей, типа выяснения дня собственной смерти, хотя и тут возможны варианты? Где можно было наслаждаться богатством, неограниченной властью, творить эксперименты?

Был ли он счастлив?

Смешно, но нет. Не был. А в том, другом мире мог быть. Даже был счастлив короткое время. Но другой мир разрушал незыблемую схему, не укладывался в его жизненные правила! И ему пришлось принять меры. А теперь эта девчонка ушла от него в тот свой проклятый мир и уничтожила дверь.

Но был один момент! Один момент, когда они были вместе. И Арсений знал, где находится та дверь в мир, в котором он может быть счастлив. В ее глазах.

Впервые мужчина на какой-то миг усомнился в своих силах. Да, он победил, ее тело принадлежало ему во всех смыслах этого слова. Победил. Но была ли это победа? Все равно, что лезть за призом на Эверест, надрываясь из последних сил, взобраться, взглянуть на мир сверху и, вдыхая полной грудью воздух свободы, понять что ты пришел не туда. Не туда. Приза там и в помине нет.

Просто его ждет борьба, чья воля окажется сильнее. И страшновато от той мысли, что в итоге непонятно, кто кого в этой борьбе… Но уж если удастся, если выйдет… Игра стоит свеч.

Думать, что будет, если не удастся, Арсений принципиально отказывался. Он начнет все сначала. Завтра.

* * *

Следующий день прошел как сон пустой для Саши.

На самом деле, в их уютном зоопарке было даже весело. Утро началось очень хорошо, с небольшого скандала в цветнике. Номер 45, нечаянно (а возможно, и не совсем) зацепила крутым бедром и столкнула в бассейн девиц номер 38 и 41. Те легкомысленно стояли у нее на пути и имели наглость шушукаться, одаривая ее косыми взглядами. Теперь две мокрые курицы возмущенно кудахтали, а рыжая красотка невозмутимо объясняла стальной даме, что не заметила этих двоих, зацепила задом случайно, а когда повернулась, было уже поздно.

Удовольствие в итоге, кроме потерпевших, получили все. Все-таки жизнь в гареме довольно скучна, а такие события ее только украшают. Саша выглянула на шум, постояла чуть-чуть на галерее и, убедившись, что "в Багдаде все спокойно", вернулась к себе. Модель замка в последнее время стала ее утомлять, "Тадж Махал" для маленькой гурии она уже построила, да и малышка номер 32 сегодня ушла на целый день в бани. Она первым делом забежала к Саше, узнать подробности. О, женщины! Примчалась с горящими глазками, ротик приоткрыт от любопытства, но, видя похоронное Сашино лицо, даже испугалась:

– Что, было так плохо?

Саше врать не стала:

– Нет, секс был хорош.

– Тогда что, он на тебя разгневался?

– Нет, не разгневался, все нормально.

Маленькая гурия растеряно поглядела на Сашу, которая явно не была расположена к общению, извинилась и ушла. Сказала, зайдет вечером. А Саша посидела-посидела, да и спустилась к бассейну. Взяла себе соку, присела в шезлонг, может, на свежем воздухе придут свежие мысли. Раз уж она тут в неволе, так хоть курортными условиями воспользоваться, что ли. Номер 6 сидела напротив и время от времени посматривала на Сашу, но ни слова не сказала. Саше уже поняла, что ее хмурый вид никого не располагал к светской беседе. Анна и Рита стояли на галерее и тоже посматривали вниз, но к Саше так и не подошли.

– Затаились, – мелькнула мысль, – Наблюдают за вами, мамзель Савенкова. "Пойте, пойте, за вами наблюдают". Ха-ха. Шпиёнки хреновы. Ну-ну, наблюдайте, трепещите, чтобы я ваши секреты не выдала.

Вялая грызня с самой собой продолжалась.

– Фи, стыдитесь, что за выражения, где вы их набрались, а, мамзель Савенкова?

– В гареме, Александра Максимовна, в гареме, матушка.

Неприятно стало от ощущения, что ты "под колпаком". Мало того, что кругом камеры натыканы, так еще и счастливые конкурентки за место в постели хозяина волком смотрят. Вот так, гарем большой, народу в нем много, а доверять-то и некому… Саше осталась размышлять о том, что выживать в условиях зоопарка в одиночку можно, но это слишком тяжело. И простое человеческое общение, которое мы обычно не ценим, есть великая роскошь.

– Но ведь должно же быть в этой идеальной тюрьме какое-то слабое место, а? – беседа с внутренним "Я" продолжилась, – Оно непременно есть, а значит, его можно найти. Главное, не помереть раньше. Шутка. Или не шутка. Не важно, все равно не смешно.

* * *

Настроение у хозяина с утра было тяжелое, а потому все, что обычно проходило на автопилоте, теперь рассматривалось критически. Оба его Альтер эго были задеты. Арсений испытывал досаду, а Сеня откровенную боль. Великолепный коктейль.

Прошелся по своим апартаментам, еще день толком не начался, а Арсений уже строил планы на ночь. Планов было много, но ни одного дельного.

Понятно только одно, что-то надо менять. Ну, менять тактику он не станет, девчонка итак возбуждалась от его прикосновений, но вот обстановку… Обстановку можно бы и сменить. Но что менять?

– Помнится, ее аж перекосило, когда она спальню оглядывала, – бормотал мужчина, размышляя на темы перемен, – Ишь, капризная какая, не нравится ей его спальня! Всем нравится, а ей не нравится!

И тут задумался всерьез, а нравится ли ему самому его спальня? Так вот, если хозяину Арсению, как нормальному доминантному мужику спальня нравилась, но только в утилитарном смысле. Все удобно и все под рукой, А интерьер… Черт, интерьер конечно… Хренов эстет Сеня тоже морщился от этого интерьера, скопированного с какого-то гаремного сериала. Понятно, они же с ней одного поля ягоды. Эстеты хреновы!

Никаких революционных идей до вечера не пришло в голову, а значит, придется работать с тем, что есть. А до вечера еще так далеко, блин.

Надо посмотреть на нее, последить внимательнее, это поможет выработать правильную линию поведения. Если он не упорядочит свои отношения с этой девушкой в ближайшее время…

Арсений внезапно разозлился на самого себя:

– Совсем дела забросил, застрял тут, чертов дурак. Идиот несчастный, что, не можешь привести рабыню в чувство?! Да ты себя приведи в чувство в первую очередь! Раскис, как… как… тьфу, блин!

Если бы самовнушение помогало, ни у кого бы не было никаких проблем с психикой. А потому Арсений Василич испытал огромное облегчение, когда, наконец, наступил вечер, и можно было послать за девушкой, которая весь день будоражила его мысли, расшатывала растрепанные нервы и подогревала либидо до какого-то сумасшествия.

Глава 25

Вечер застал Сашу врасплох. Появление стальной дамы было крайне неприятным сюрпризом. Хотя, почему сюрпризом. Просто рассчитывала, что не так скоро…

Идти к нему. Опять. Саша надеялась, что ей дадут передышку. У него же полно других наложниц, зачем, спрашивается, снова ее мучить? Она и так не отошла после вчерашнего. Тяжело ей дался тот секс с ним.

Снова бороться.

Но стальная дама ждала, и Саша попросила несколько минут, чтобы подготовиться. Та понимающе улыбнулась и без напоминания вышла из комнаты. Саше хотелось одеть маечку с вырезом, надоело все время носить одежду с глухим воротом, а выставлять ошейник на обозрение не было ни малейшего желания. Тут ей пришла одна мысль. Надо попробовать. Ту майку она одела, но горло все же замотала шарфиком. Вроде даже стильно.

– Ага, звучит весьма утешительно, что и говорить, – Саша вздохнула и вышла.

Стальная леди снова провела ее по шлюзу, пошли по коридорам. Саша шла молча, погрузившись в свои мысли. Даже не сразу среагировала, когда стальная остановилась и открыла перед ней дверь. Видимо ее чувства были написаны на лице, потому что женщина тихо спросила:

– Неужели все так плохо?

Саша подняла на нее глаза и также тихо ответила:

– Да. И нет. Ничего такого, с чем невозможно справиться.

Потом вошла, а стальная леди, перевидевшая многих у этой двери покачала головой. Все-таки, женская солидарность понятие объективное.

* * *

На этот раз он встречал ее в гостиной, сидя на диване. Разумеется, тот же мертвый взгляд. Но ты не спрячешься в свою раковину, девочка. Я доберусь до тебя. Ну, а пока чувствуй себя как дома. Арсений показал жестом на место рядом с собой. Вообще-то, он боролся с мыслью устроить пикник прямо здесь в гостиной, но спальня победила, там все-таки удобнее.

Саша не смогла понять по его лицу, чего ей ждать. Просто подошла, и встала в двух шагах, с отвращением думая о спальне. А он не спешил, ждал, когда же та выполнит приказ и сядет рядом. Стоит. Ну, и что дальше?

А дальше она поразила его до глубины души. Эта девица с мертвыми глазами вдруг опустилась на колени и поползла к нему. Он думал, что чертов Сеня сейчас взорвется и порвет его изнутри.

– Встань! – резкий окрик, – Больше никогда так не делай!

– Но мне нужно обратиться к вам, хозяин, – голос, лишенный какой бы то ни было эмоциональной окраски, не дрогнул, – Если мне не позволено обращаться…

– Говори! – а он разозлился на нее за эту демонстрацию.

Хотя, казалось бы, чего злиться, ведет себя как положено образцовой рабыне. И почему же это бесит?!

– Простите, хозяин, нельзя ли заменить это, – она поддела пальчиком раритетное колье на шейке, – На что-нибудь попроще. Скажем, кожаный ошейник с номерочком, или просто татуировку.

– Почему?

– Слишком пошло. И слишком привлекает внимание. Мне неприятно.

Удивительно, откуда, из каких гадских тайников она вытаскивает эти гадские гадости, чтобы испортить ему настроение?! Как ей это удается?! Он ведь выбирал ей это колье, самое лучшее, знаменитое. Вроде как знаковое. Любая бы обрадовалась, но только не она!

– Нет. Заменить нельзя.

Девушка опустила глаза и ушла в себя. Тогда Сеня решил спокойно объяснить:

– Кулон с номером – маячок. По нему тебя можно мгновенно найти в любой точке замка.

Она кивнула и добавила:

– А ошейник ограничивает перемещения в пределах замка, понятно.

Сеня даже обиделся. Неужели она не знает, что ошейник, как она его называет, это символ его расположения. Символ того, что он принимает заботу о ней на себя. На себя! На веки вечные, черт бы ее побрал! Что она его! Будь оно все проклято! Но Арсений сдержался:

– Это просто украшение. Еще вопросы есть?

Раз нельзя избавиться от ошейника, вопросов больше не было. Он потянул ее к себе и усадил, а сам остался сидеть рядом, держа ее пальчики в своих руках. Просто сидел, поглаживал розовые ноготки и все. Просто сидел рядом, ничего не предпринимая. Знал, что девчонка постепенно начинает нервничать. Очень хорошо, пусть понервничает. Пусть помучается неизвестностью. Это ей за всё, за ошейник, за его нервы трепаные, за все. Все-таки здорово сумела она ему досадить.

Но постепенно раздражение сошло на нет, и обида забылась, а осталась только желанная женщина рядом. Мужчина стал покрывать поцелуями кончики пальцев, нежно прикусывая подушечки, дыхание у него стало тяжелым и глубоким, а девушка, смотревшая пустыми глазами в пространство, невольно притихла и покраснела от досады.

Сейчас это повторится снова. Она чувствовала себя проституткой на работе, обычной подневольной проституткой, но только намного несчастнее. Потому что проститутка может просто отгородиться от происходящего, и в процессе думать о том, что сегодня нужно купить из продуктов, или о том, что бачок в туалете протекает, или еще о каких-нибудь «приятных» человеческих мелочах. Но не о клиенте, черт бы его побрал! Клиент пусть себе трудится.

Но у нее не тот случай. Ее клиент не просто озабоченный мужик с улицы. Это тот самый парень, что втерся ей в доверие и так безжалостно обманул. Влюбил в себя, а потом надел ошейник и превратил в рабыню. В личную шлюху.

Что стало с ее чистой любовью, глупой бабской любовью? Как она умудрилась поверить этому чудовищу? Как? А теперь, когда от обиды у нее такое чувство, словно кусок сердца вырвали, а оставшаяся половина продолжает качать кровь в никуда, как жить? Как с этим жить? Если сердце тонет в крови, а тело вовсе в полном раздрае. Только спасительный холод может притупить боль. Позволить забыть ее хотя бы на время.

Но ведь и этого нет.

Теперь он заглядывает ей в глаза, в надежде что-то там увидеть. Что? Что он там ищет после того как сам все убил? Мусолит ее, из кожи вон лезет, чтобы добиться отклика на свои ласки. Подавай ему полноценное участие! Что ж получайте тело комиссарское, берите, пользуйтесь. А она потом отмоется. Хорошенько. Вода все смоет, вода всегда все смывает.

Но то говорили мозги, а тело делало свое дело. И скоро мужчина смог увести ее за собой туда, где они уже были однажды, в безвременье и непонятное место, которого нет нигде. Увел. Да так, что она поверила, будто он умрет, если они не пройдут эту дорогу до конца вместе. Будто он и вправду умрет. И заставил ее поверить, что и она умрет, если они не пройдут ту дорогу вместе.

Прошли.

Даже не добрались до спальни.

* * *

Почему не удается уловить этот миг, короткий, но совершенно реальный. Почему дверь… Ему кажется, что вот-вот, и он увидит эту волшебную дверь…

Нет. Мертвая пустота.

* * *

Стальная дама вела Сашу обратно и специально шла на шаг сзади. Во-первых, рабыня номер 44 уже знала дорогу, а во-вторых, она все равно не замечала ничего кругом. У стальной если и были сомнения, то они быстро рассеивались. Не такая она как все. И теперь все будет иначе.

Привычная уже горячая ванна приняла Сашу в свои очищающие объятия, думать ей ни о чем не хотелось, лучше забыть, вычеркнуть из жизни еще один кусок, который ей пришлось отдать за право сохранить душу. Что же с ней будет, когда «наркоз» пройдет, когда все начнет болеть сразу… Ничего, это будет потом. До этого надо еще дожить.

* * *

Опять все пошло наперекосяк. Мужчине непривычно было чувствовать странную, непонятно откуда берущуюся душевную боль. Впрочем, это Арсению было непонятно, потому что он отказывался понимать очевидное. А Сеня мучился. И чтобы как-то стереть гнетущее чувство, начал вспоминать, что же он не так сделал.

Он же опять забыл про подарок. Даже и не вспомнил. И все-таки, хоть она и отгораживается от него начисто, есть у них точки соприкосновения. Есть. И Арсений знал, что она об этом знает. А с подарком теперь не стоит торопиться, у него возникла одна идея, но чтобы осуществить ее потребуется время.

Глава 26

Это продолжалось уже четвертый день. Хозяин вызывал номер 44 к себе.

А дальше повторялось все с самого начала. И ее холодность, и его упорство. И странные цветы страсти, расцветающие там, где в принципе жизни не может быть. Никакой. По определению.

Но мужчина снова и снова проводил ее по той дороге. Проводил так, будто это последнее, что нужно успеть в жизни, потому что иначе обрушится мир. И они проходили по этой дороге вместе.

А потом все возвращалось на свои места.

Как же она вытягивала из него жилы, прямо рвала нервы этой своей мертвой пустотой в глазах. Еще и тем, что каждый раз часами сидела в ванне, мылась после него. Иногда Арсению хотелось скрутить ее в бараний рог и одновременно валяться в ногах, умолять, чтобы взглянула по-человечески. Да за одну ее улыбку…

Так не пойдет.

Так он скоро совсем перестанет уважать себя. Надо взять себя в руки и быть мужчиной. В конце концов, кто кому хозяин? Вот об этом и следует помнить. Ничего, то, что придумал, почти готово. Ему нужен еще один день.

* * *

А весь замок знал о том, что уже четыре дня она единственная, кого хозяин хочет видеть в своей спальне. Воспринимали это все по-разному, кое-кто даже пари заключал, сколько продержится в милости новая рабыня. Саше было тошно оттого, что все кому не лень знают о том, что ее имеют каждый день, сплетничают и смакуют подробности. А ее вызывающе холодный и неприступный вид только подливал масла в огонь. Номер 32 Сашу откровенно не понимала, все пыталась убедить, что ей повезло несказанно, а она, глупая, не понимает своего счастья. Даже смешно сердилась. Малышке гурии Саша все равно не стала бы ничего объяснять, просто терпеливо слушала да кивала.

Три негласные лидерши цветника номер 6, 18 и 37 держались в стороне, наблюдая за развитием событий и доброжелательно улыбаясь. Номер 37 вообще полностью погрязла в подготовке ко дню рождения малышки, готовила подарки, другие девушки, кстати, тоже. Все потихоньку несли свои подарочки для малышки "рыжей мамочке", та должна была их передать. И было в этом что-то очень трогательное, в том, что женщины, кем бы они ни были, и чем бы ни занимались, все равно любят детишек.

Незаметно подошел рождения маленькой Стаси. Номер 39, ее мамочка, была незлобивая пышная белокожая полька с волнистыми каштановыми волосами и прозрачными, словно хрусталь, светло голубыми глазами, которые казалось, могли менять цвет в зависимости от того, что в этот раз на хозяйке одето. Ссориться она ни с кем никогда не ссорилась, забеременела почти сразу, и вообще, по характеру номер 39 была настоящая домашняя клуша. Ей бы борщи мужу варить, да сорванцов-детишек растить, но и на своем теперешнем месте она неплохо управлялась, к хозяину питала благоговейную любовь, сама готовила еду ребенку. Нормально у нее все было. Малышка Стасенька как ангелочек, волосики кудрявые, глазки как у мамы, ясные прозрачные, куколка.

С номером 37 ее связывала хорошая бабская дружба. Они вечно шушукались вдвоем о чем-то своем, о девичьем. А рыжая, между прочим, обожала детей, просто понимала, не время теперь. Да и не место. И в отличие от домашней клуши номер 39, не собиралась состариться в стенах этого замка. Короче, подарки и поздравления от всех девчонок принесла рыжая. Праздник в закрытом мирке прошел со всей максимально возможной веселостью и помпой.

Крохотная лошадка вызвала радостный визг ребенка, и папа на целых полчаса даже стал лучшим человеком в мире, но потом все закончилось, полчаса, отведенные для общения, прошли. Папа вернулся в свой мир, рабыни остались в своем. И если кого-то что-то не устраивает, это их проблемы. После ухода общего мужа и господина дамы собрались кружком и, пока дети укатывали крошку пони, потихоньку напились, видимо от счастья.

В гости номер 37 пришла нагруженная подарками, и из гостей ушла нагруженная подарками. Но среди всего этого барахла были и некие интересные предметы.

Ван Ли, с пристрастием наблюдавшая за развитием любовных интриг хозяина, передала кому следует, что нужно сделать некоторые приготовления, и достать кое-какие мелочи. Посылка пришла через верных людей. Канал был отлажен и работал бесперебойно уже семь лет. Так что, сегодня номер 37 пошла к подруге и принесла это сюда, а уже дальше номер 6 найдет этому применение. Всему и всем.

* * *

За прошедшие несколько дней многие занимались тем, что строили различные планы. И пока Арсений М… боролся с холодностью номера 44, а номер 44 боролась за право считать себя человеком, другие боролись за свои цели. Сашу опять пригласили к хозяину в спальню, а прекрасные цветы гарема получили прекрасную возможность поразмышлять на отвлеченные темы.

Ветеран любовного фронта, наложница номер 6 могла бы с уверенностью сказать, что замок хозяина опутан невидимой паутиной, ее паутиной. Но сравнение с паучихой Ван Ли не нравилось, она предпочитала считать себя плющом. Однако, плющи бывают ядовитые, и эта мысль вызывала у мудрой женщины востока легкую улыбку.

Однако, кто же такая эта Ван Ли?

Вот об этом следует рассказать с самого начала.

Господин Арсений М… считал себя хозяином в своем доме. Это была непреложная истина. Но здесь были и другие хозяева, о существовании которых он не подозревал и не задумывался. Это тоже была непреложная истина. И одной из хозяек замка была госпожа Ван Ли Вонг.

Арсений Васильевич М… имел штат преданной прислуги, готовой по его слову выполнить любое распоряжение. Любое. Но. Некоторая часть прислуги была более предана госпоже Вонг, чем ему. Так кто же она, госпожа Вонг?

Она не солгала тогда, рассказывая новой игрушке номер 44, что ей предстояло стать рабыней гнусного, отвратительного, немощного старика. И что ее родной отец собирался откупиться ею. Она только не сказала, кем был ее отец и от кого хотел откупиться. И за что. А еще не сказала, что устроила небольшую, но эффектную резню, уничтожив и отца, и того мерзавца, которому ее должны были отдать в уплату бизнеса, и еще человек сорок разного народа. О, да, еще инсценировать собственную гибель. А после чисто и надежно скрыться в этом замке.

И теперь она тайная единоличная владелица трех самых крупных подпольных рынков живого товара в Азии. Кстати, кое-кто из тех девиц, что не угодили ее хозяину, отправились именно в ее заведения. Кто-то из них раздражал ее, и она от них ловко избавлялась. Кому-то она помогала вернуться в мир, как например Рите. Рита могла бы стать неплохим младшим партнером, разумеется, после того, как отработает. Да и Анну она с удовольствием примет. Анна лелеяла мстительные замыслы, собиралась вырваться на волю, а после устроить хозяину небольшой Армагедон, надеясь на влияние своей семьи и общественное мнение. Очень глупо и очень по европейски. Ей не вырваться, просто никто не позволит. А значит, красавица Анна тоже попадет к госпоже Вонг. Может быть, даже станет младшим партнером, если привыкнет и примет ее правила, но только сначала отработает. Азиаты очень трудолюбивы и практичны.

О том, что дочь и наследница империи Вонг жива, известно только двоюродному брату, который эту империю в настоящий момент возглавлял, но он был готов сохранять инкогнито Ван Ли и выполнять ее мелкие поручения, взамен получая полную власть над бизнесом. Вообще, само по себе это содружество было исключительной редкостью в их мире, ибо просто уничтожить Ван Ли и стать полноправным владельцем бизнеса было легче легкого, но их связывала давняя сентиментальная дружба с самого детства. К тому же деловые качества Ван Ли были несравненно полезнее для бизнеса, когда она была жива и в здравом уме, нежели в качестве праха, бережно хранимого в семейном склепе. А госпоже Вонг предпочтительнее было все эти годы числиться мертвой и находиться в полной безопасности в этом замке. Ибо, появись она вдруг среди живых, слишком многие захотят отправить ее на тот свет в целях личной мести или просто для удовольствия. И поверьте, они своего добьются. Азиаты весьма терпеливы и упорны.

Так что, теперь великая властительница чуть ли не половины борделей востока уже семь лет жила как птичка в золотой клетке. Смиренно ждала, когда любимый хозяин обратит на нее благосклонный взор и пригласит в свою спальню. На часок-другой. Увы, на большее рассчитывать не приходилось. Тогда, в самом начале Ван Ли влюбилась в него как и все. Даже странно, и почему они в него все влюблялись? Но госпожа Вонг была слишком умна, чтобы не понять очевидного. Ему, хозяину, они были не то, что безразличны, просто… слишком мало значили. Игрушки на час. Заводные игрушки, которые он настраивал по своему вкусу, пользовался, а потом укладывал на полку. До следующего раза, когда ему захочется. Если захочется.

И вот, наблюдая за новой любимой игрушкой хозяина, госпожа Вонг видела во всем этом определенную несправедливость. За место в постели она бы не стала переживать, как раз это проблемой не было. Сейчас он хочет трахать номер 44 каждый день? Но скоро она ему наскучит, и все станет как раньше. Нет, это восточную даму нисколько не волновало.

Оставалось немного времени перед сном. Ван Ли сидела в кресле в своей лаборатории и размышляла о том, что за эти несколько дней она узнала и увидела. Память дословно восстановила тот их разговор в конюшне:

"– И что он делал с тобой целый месяц?

– Ничего. Первые две недели вообще не появлялся, потом неделю в гости ходил. Компьютерщиком прикидывался. Кстати, ко мне еще двое компьютерщиков приходило. Правда, они потом куда-то исчезли. Приходил, помогал модель замка строить. Я думала, он нормальный парень… а он…

Нельзя не признать, что новая рабыня номер 44 неглупа и довольно хорошо держится. Но этим-то она и заслужила неприязнь азиатки. Потому что ОН с этой невзрачной девицей номер 44 разговаривал. Не просто разговаривал, а разговаривал как с равной. Дружеская беседа, так она сказала. Дружеская беседа. Азиатской красавице было обидно, так как она никогда не удостаивалась беседы, тем более дружеской. А ведь она была очень умна, даже слишком умна для женщины.

Азиатка поерзала в кресле, раздраженно отпихнув от себя открытую книгу. Велика честь, превратиться в живую резиновую куклу. Она могла отнестись философски к тому, что этот мужчина ее не любит, но такая женщина, как она, имела право рассчитывать хотя бы на его дружбу, потому что у них, как раз, было много общего! Но и этого было не дано. А теперь появляется какая-то девчонка, с которой недоступный для всех хозяин разговаривает как с равной. Дружеская беседа.

Острый нож в сердце.

Анна принимала ванну перед сном, и тоже осмысливала и последние события, и тот разговор с девушкой номер 44. И как все отвергнутые женщины, мгновенно поняла, что эта номер 44 пользуется особым расположением хозяина. Ревность она могла подавить, да, обидно. Но. Обиднее всего оказалось услышать про шампанское и шоколад. Этот пошлый, избитый прием, применяемый испокон веков всеми соблазнителями мира, был, тем не менее, таким человеческим, таким нормальным… Она не удостоилась даже такого ухаживания. Анна невольно сравнивала это с тем, как приводили к повиновению ее. Просто заперли в спальне, в темноте. И методично доводили до последней точки. Раз за разом. Целую неделю. Пока не сошла с ума от желания и не сдалась. Да, у нее до сих пор бегут мурашки по коже, когда она вспоминает ту страсть…

Англичанка закрыла глаза, отдаваясь во власть воспоминаний, но потом горечь нахлынула на нее, оттого что ее безжалостно использовали. Оттого, что его страсть сгорела без следа, а она навсегда осталось со своей разбитой любовью. И на этом фоне пошлое шампанское и конфеты были для гордой женщины как острый нож в сердце.

Естественно было бы предположить, что Рита тоже принимала ванну перед сном, но та любила ласкать себя в душе. Чем сейчас и занималась, и при этом размышляла позитивно. Понятно, что номер 44 можно использовать в своих целях, надо только грамотно использовать. Главное, выработать хороший план. Беременность, между прочим, неплохо в этот план укладывалась.

Номеру 45, Анастасии, тоже неплохо думалось в ванне перед сном. Она таки сложила 2 и 2, и поняла, что неспроста три гремучие змеи, номер 6, 18 и 37 все приглядываются к этой мыши, девчонки номер 44. Она и есть новая фаворитка. Эта мысль была как острый нож в сердце. Значит не только пигалица номер 32, но и она-то теперь в особом списке.