Новая раса

– Перебьёшься! – ответил Один и обратился к Рыжей. – Рыжик! Чего не спишь?

– Как я могу пропустить день, когда ваш экипаж работает? Опять коктейли поглощать придётся.

– Кэт, полетели работать, быстрее освободимся, быстрее Рыжая спать пойдёт, а то она состарится без камеры.

– Да я только оттуда, – возразила Рыжая.

– Всё равно мы сегодня недолго.

ЛА-5 3186 взлетела, со свистом рассекая воздух. Одину почему-то хотелось быстрее отсюда улететь, быстрее закончить рабочий день и остаться вдвоём с Кэт. Катюша, наоборот, не прочь была бы пообщаться с ребятами, но… Хоть второй пилот и имеет право голоса, пользоваться этим правом не хотелось.

Уже в капсуле она спросила:

– А чего они там смотрели такое?

– Между секретарями базы существует правило, негласное – записывать все разборки, происходящие во втором и первом секторах, потом скидывать друг другу, а дальше или смеяться, или плакать.

– Вы же не умеете плакать?

– Бывает, душа плачет, особенно если в первый сектор посчастливится попасть.

– А там что?

– Лучше не знать!

Катюша смотрела, как Один копает пруд при помощи ЛА. Блестящая обшивка снизу раздвинулась, и наружу вырвалось голубоватое пламя. Под воздействием этого пламени почва разлеталась в разные стороны. За два с лишним часа всё было готово.

Выбранную землю Один согнал в одно место и получился холм, похожий на пирамиду. Одной из своих стен подходил прямо к воде.

– Обалдеть, Один! – Катюша была в восторге. – Он даже больше, чем я хотела! Теперь ждём дождей, и можно купаться.

– В этом году вряд ли получится. Пока пруд наполнится, холодно станет, а в следующем запросто. Пирамиду доработаю, и с неё можно будет прыгать. Специально там место глубокое сделал, – сказал он и улыбнулся, – для любителей нырять.

– Я и не думала, что в капсулу ещё что-то встроено, кроме того, что внутри.

– В неё столько всего встроено! Во время Ликвидации приходилось часто пользоваться, теперь нет, в таких только случаях… мирных.

– Один, Ликвидация – это же почти война была?

– Если не хуже… Послевоенное время. Воевать уже никто не хочет, а приходится.

– А тебе приходилось… ну это… убивать? – с опаской спросила она.

– Ну что ты! Мы не умеем. Нас для того и создали, чтобы можно было не убивать. Наше дело было найти, обезвредить и передать властям. А там пусть сами решают, что делать с не желающими мира… Кэт, давай в другой раз об этом, хорошо?

– Хорошо, – Катюша пожалела, что спросила. Секунд на тридцать присущий универсалам блеск глаз пропал.

– Так что насчёт ужина? Ты придёшь? – спросил он, возвращаясь к своему обычному состоянию.

– Да, конечно. Давно хочу увидеть твой гараж. Уж если меня ЛА так впечатляет, представляю, что будет, когда увижу гараж изнутри. Тогда прилетели, снаружи только зелёный холм видела.

– Там на самом деле не так уж и интересно. Просторно правда. Через часа два приходи. Дорогу найдёшь или прилететь за тобой?

– Найду, конечно! До вечера.

В назначенный час Катюша подошла к гаражу и начала сомневаться в том, что она правильно нашла дорогу. С виду это действительно был обычный зелёный холм. Она обошла его со всех сторон – ни окон, ни дверей не было. Катя уже хотела звонить Одину, но внезапно напротив неё в холме образовалась дверь, и он появился на пороге.

– Чего ходишь вокруг да около? Заходи!

– Как ты меня увидел?

– Внешнее наблюдение оставил, у тебя такой вид был, когда ты гараж обходила со всех сторон. Хочешь, покажу?

– Не надо! Сразу не мог выйти?

– Ну не обижайся. Может мне нравится тебя удивлять! – сказал Один.

Он вроде дотронулся до неё просто по дружески, как делал много раз, просто обняв двумя руками за плечи, но тёплая волна желания тут же пробежала по её телу. Испугавшись собственных ощущений, Катюша только ещё больше нахмурилась.

– Не обижайся, – повторил он. – Пойдём ещё ужином удивлю. Только сначала покажу тебе свою нору.

– Пойдём, – улыбнулась она, отогнав непрошеные чувства.

Они вошли внутрь.

– Ничего себе нора! – воскликнула Катюша. – И окна, оказывается, есть. Снаружи не видно.

– Да. Там, где окна, наружная трава – это бутафория. Искусственный материал, с внешней стороны хамелеон, отсюда – прозрачный.

Из огромного коридора, где спокойно поместилась бы целая капсула, по левую сторону находились две восстановительные камеры. Для ЛА и для Одина. С правой стороны была дверь в другое помещение.

Вокруг ЛА-5 светилась голубоватая дымка.

– ЛА заряжается? – спросила Катюша.

– Восстанавливается после рабочего дня. Царапинки зарастают, мухи налипшие удаляются, грязь, внутренние детали ремонтируются. В них живые части есть. Они и заняты ремонтом.

– Это поэтому капсулы почти не ломаются?

– Да, главное микроорганизмы не угробить чем-нибудь, барьером, к примеру, и время от времени ставить восстанавливаться. В этом голубом дыму малютки быстро восстанавливают численность колоний.

Один открыл дверь напротив восстановительных камер.

– Это лаборатория, где и живут мои растения. Здесь же много военных трофеев. Проходи, смотри, а я пока отпугиватель комариный поищу.

Они зашли в лабораторию. По сравнению с остальным просторным и пустым помещением захламлённость резко бросалась в глаза. Вдоль стены стояли всевозможные ящики, приборы, носители информации – от книг до современных кристаллов в ящиках с таким же голубым туманом, что и вокруг капсулы. По всему залу в горшках росли различные растения. Некоторые находились в прозрачном ящике, похожем на аквариум. Вокруг них клубились фиолетовые вихри и сверкали электрические разряды.

– Чего цветочки мучаешь? – спросила Катюша.

– Хочу, чтобы они могли жить в камере восстановления.

– И зачем?

– Ну как? Просыпаюсь я утром, а вокруг зелень…

– Ага! И птички поют!

– Птичек нельзя… Так, вот она, – он нашёл небольшой прибор, похожий на карандаш. – Заряда на пару часов хватит. Потом тебя съедят!

– Я быстрее поужинаю. А что это за приборы?

– Это и есть военные трофеи. Оставил на память, заслужил всё же…

Катюша усмехнулась. Она уже хорошо успела изучить Одина. «Оставил на память». Раз вещи не в музее – скорее всего, он их попросту стащил. Вряд ли бы он их выкупал, зная, что музеи переполнены различным хламом. С другой стороны – ведь действительно заслужил.

– Пойдём в гостиную, – предложил Один.

Гостиная представляла собой огромный зал, в центре стоял диван и несколько кресел. В нескольких метрах от них находилась лестница, ведущая наверх. Верхнее помещение казалось нависающим балконом, только выглянуть с него нельзя было – стена была сплошной. Под этим «балконом» стоял стол. Серый диск компьютера был раз в шесть больше в диаметре, чем стандартный мобильный диск коммуникатора. Над самим диваном и креслами потолки были на всю высоту холма, наверное, как обычные три этажа. С противоположной стены, там, где не нависало помещение второго этажа, стоял стол с коктейльной машиной, ящик с бутылочками и довольно большой встроенный шкаф.

– Один, а там что? – спросила Катюша, показывая на лестницу.

– Пустое помещение, пока не придумал, что там сделать. Сейчас туда поднимемся и выйдем на крышу. Можно, правда и снаружи по холму подняться, но в той комнате у меня запасы еды спрятаны. Оставь я их на крыше, уже бы кто-нибудь съел.

Они поднялись, прошли по просторной и совершенно пустой комнате к выходу на крышу. Один прихватил коробку, стоящую у самой двери и они вышли. По спиральной тропинке, огибающей половину холма, поднялись на самый верх. Холм не был остроконечным – вершина была срезана, и получилась довольно просторная площадка.

– Какая здесь высота? – спросила Катюша.

– Двенадцать метров, – ответил Один. – Как тебе гаражик?

– Вместительный. Ты его специально внутри холма сделал?

– Нет, сначала гараж построил, потом обсыпал со всех сторон, трава сама выросла.

Катюша подошла к самому краю, любуясь видом на поле и потрясающим закатом.

– Прошу к столу, бери всё, что понравится, я это всё равно не ем, – позвал её Один.

Она обернулась – на разложенном одеяле стояли блюда. Ягоды, коренья, различные травы – самая обычная еда, которой питаются все местные жители. Но разложена была так, что позавидовал бы любой дизайнер. Также стояли бутылочки с разными соками. Чёрные бутылочки с зарядными коктейлями Один пододвинул ближе к себе.

– Я как одна стала жить, вообще забыла, что еду можно как-то красиво раскладывать. Про соки вообще молчу.

– А зачем тебе оно надо? Ты приходишь домой голодная и страшно уставшая, просто бы успеть поесть, не то, что раскладывать что-то. Это я так… удивить немножко.

Катюша недолго думала с чего начать – содержимое трёх цветных бутылочек уничтожилось ею сразу.

– Вкусно! – сказала она.

– Ты, я смотрю, тоже вкусная, – сказал Один, глядя на её руки, которые просто облепили комары.

– Ой, а я и не заметила!

Она спряталась в длинных распущенных волосах. Надоедливая мошкара начала крутиться у лица, будто сама желала быть съеденной.

– Держи, – Один протянул ей отпугиватель. – Я включил его. Через две минуты все улетят. Ну а кто не успеет… пусть простит нас.

– Единственное, что мне не нравится здесь, так это количество кровососущих гадов! Кусается всё, что летает. На Востоке такое только в заповедниках.

– Когда-то и здесь так было. Теперь одичала местность, да и естественных врагов у них мало. Биологическое оружие Последней войны на птиц и зверей действовало так же, как и на людей – сильно сократилась численность многих видов. А некоторые изменились до неузнаваемости.

Катюша вспомнила жуткие музейные экспонаты со школьных экскурсий. Зря боялись мутантов, они не смогли приспособиться, многие не могли размножаться, многих отловили для тогда ещё разрешённых опытов.

Запрет на использование и исследование видов, у которых доказано наличие индивидуальности был введён в конце Ликвидации не только из гуманных соображений. Биологи забили тревогу – млекопитающие, птицы, крупные рыбы и даже пресмыкающиеся были на грани исчезновения, что грозило серьёзными нарушениями в биоценозах. В результате выросло несколько поколений, своим внешним видом и замедленным старением разрешивших все давние споры о вегетарианстве. Начались другие споры – о том, что оказало большее влияние, отсутствие войн и страха или питание.

Животная продукция добывалась фермерами-телепатами бережными методами. В поисках самки, позволяющей себя доить, или осиротевшего гнезда с яйцами, они могли проходить за день десятки километров. Вокруг отшельников, разочаровавшихся в людях, довольно часто собирались различные животные, и хищники и травоядные вместе. Отшельнику много не надо, и, если кому и удавалось добраться до странной межвидовой семьи, уходил он от неё с полными рюкзаками даров и кучей противоречий в голове. Впрочем, по возвращении в мир людей, противоречий не оставалось, и бесплатную раздачу продуктов животноводства путешественник не практиковал. Такая продукция стоила дорого и использовалась в основном при лечении. С шерстью было проще, многие животные сами приходят в поселения во время линьки.

– Интересно, а если поймают зайчика, свернут ему шею и до прибытия бригад из наблюдательного центра гипернуть успеют, вместе с тушкой? Их реально обнаружить? – спросила Катюша.

– Конечно. Будет задействовано более сложное оборудование, чем обычно. Энергия с информацией о насильственной смерти вне рамок естественного отбора оставит след в пространстве, капсула протянет его за собой. Пусть не за две-три минуты, но всё равно найдут. Преступники могут лишь успеть отведать блюдо каменного века, а потом заплатят огромный штраф, возможно и под наблюдение попадут. До сих пор раз в пятилетку попадаются такие.

– А в целях самообороны можно убивать? – спросила Катюша и согнала комара, на которого не действовал отпугиватель.

– Такого кровожадного зверя как этот даже съесть можно, – засмеялся Один, глядя на неё. – Сам же в руки идёт, охотиться на него не надо. И утраченную численность быстро восстанавливает. А с крупными хищниками надо быть осторожнее. Отпугиватели бывают разной мощности, и идти в дремучий лес без них не стоит. Такие и для людей вредны, но есть специальные таблетки, за день устраняющие последствия излучения.

– Тогда и белочки с зайчиками разбегаться будут.

– Необязательно держать его включённым. Фермеры, например, никогда им не пользуются, хотя всегда носят с собой. Маловероятно, что к людям, не обладающим фермерскими способностями, подойдут даже самые опасные хищники. Звери стараются заранее разбегаться – генетическая память о том, что их могут сожрать всё же пока ещё сильна. Со страху только, если внезапно у них на пути возникнешь, могут напасть.

– Как та змея? – смеясь, спросила Катюша.

Несколько дней назад на лесной тропинке она случайно наступила на змею, но вовремя отпрыгнула, даже запрыгнула – к Одину на руки. Вцепилась в него со страху и так висела, пока змея кидалась на смеющегося Одина. Нашипевшись, змеюка уползла.

– Тебе уже смешно? Тогда не очень было!

– Зато ты ржал, как ненормальный! А вообще весело с тобой.

– Хорошо, Восьмисотый большую часть нашего веселья не видит, а то общаться нам со вторым сектором намного чаще пришлось бы…

Они одновременно посмотрели в сторону заката. Солнце давно скрылось за лесом. Приближавшаяся серая июньская ночь сыростью и прохладой заставила Катюшу отстегнуть накидку от длинной юбки-трансформера. Чёрный комитетский материал в один слой грел мало, зато был эластичный и невесомый. Можно носить на себе несколько слоёв этой ткани на всякий случай безо всяких неудобств.

Один вытащил из маленькой коробочки горсть непонятных шариков и подбросил их. Шарики разлетелись и зависнув на расстоянии около двух метров друг от друга, засветились.

– Летающие фонарики! Те самые! Я никогда не видела их сразу столько! – Катюша подскочила от восторга.

– Держи пульт, – Один бросил ей маленький чёрный прибор. – Плюсом расстояние между шарами увеличиваешь, минусом – уменьшаешь, стрелки – это чтобы сразу всей группой управлять, плюс-минус красные кнопки – это ярче, тусклее свет делать.

Катюша, как ребёнок, начала гонять фонарики то выше, то ниже, увеличивая и уменьшая расстояние между ними, а Один всё доставал и подбрасывал новые шарики.

– Они не улетят? – спросила она. – Их уже больше сотни!

– Дальше тридцати метров от пульта не улетят, – ответил Один достал последнюю горсть шариков. – Всего их сто пятьдесят. На Востоке нет таких?

– Есть, по одному в каждой комнате, без всяких пультов. Надо выключить – лови руками. Обычно их просто устанавливают стационарно, как и в домике у меня здесь. И большие, а эти прямо как светлячки! Я когда видео увидела, что они вот такие бывают, прямо мечтала их увидеть.

– И потрогать… Их тоже можно ловить, – с этими словами он поймал один из шариков.

Катюша последовала его примеру и поймала другой. Остальные шары закружились вокруг них, пытаясь прийти к равновесию.

– Если мы так и будем стоять друг от друга на расстоянии, отличающемся от заданного, они не остановятся. Самое маленькое задай и подходи ко мне ближе.

Катюша несколько раз нажала на минус и подошла к Одину. Они держали шарики на расстоянии двадцати сантиметров друг от друга. Остальные шары окружили их и выстроились на таком же расстоянии. Когда система полностью застыла в ночном воздухе, Катюша сказала:

– С тобой не просто весело… А не знаю… Я как будто нашла то, чего мне всегда не хватало. Ни одного бессмысленного дня.

– Жизнь фрилайферов не бессмысленна. Смысл в самой жизни. Просто иногда появляются те, кто может эту жизнь сделать лучше за пределами своего поместья или поселения.

– А я могу сделать что-то лучше?

«Даже не представляешь, насколько ты уже это сделала!» – подумал он и тихо сказал:

– Давай соберём фонарики, и я тебя провожу, без ЛА, пешком.

Фонарики слетелись обратно по команде пульта. Пока Один собирал бутылки и тарелки, Катюша осваивала другие кнопки, изощрялась, пытаясь каждый фонарик загнать в коробку по отдельности, выстраивала из них светящиеся надписи. Он подошёл, взял пульт, и шарики слетелись в коробку. Больше всего Одину хотелось сейчас не провожать её домой, а уложить на одеяло, сдёрнуть с неё чёрное подобие одежды и почувствовать то, что чувствует человек. Понять, как можно так от души радоваться полутора сотням управляемых радиосигналом сфер из простейшего композита с узкоспециализированным микропреобразователем внутри. И видно было, что она бы и не сопротивлялась, но удивить фрилайфера техникой и интересными историями ничего не стоит. Нет, пока он не имеет право на её любовь. Он свернул одеяло и убрал в коробку.

К участку Катюши шли настолько медленно, насколько это было возможно. И всё равно обоим показалось, что три километра пути преодолены были на гиперскорости.

– Спасибо за вечер, – сказала Катюша, когда они пришли.

– И тебе спасибо, ты очень многое для меня делаешь, – ответил Один.

– Ты про работу?

– Не только… Завтра можешь поспать чуть дольше. Уже поздно, а мне ты нужна отдохнувшая.

– Опять будет жестокая эксплуатация второго пилота, принадлежащего к другой расе?

– Ага, угадала!

– Жду с нетерпением!

– Тогда до завтра.

Он ушёл. Катюша долго не ложилась спать, и даже когда легла, уснуть удалось не сразу. Непонятные чувства просто переполняли её. Бессонницу прогнать никаких проблем не составило бы правильным дыханием и расслаблением, но ей не хотелось засыпать. Хотелось думать о нём, о вечере на крыше, о ёжике, выкатившемся к ним на дорогу, пока они шли домой, обо всех приключениях, произошедших за последние три недели и о том, что ещё может произойти.

5

«…Лайнос любил Вселенную и её законы, Макланус любил Землю и людей…»

Социолог Роберт Тополёв, «Разговор с диким фрилайфером».

Так работали они около месяца. И с каждым днём их дружба становилась всё крепче.

Катюша никогда не была обделена вниманием парней, но никогда не пользовалась этим вниманием. Никто до Одина удивить её не мог. А тут мало того, что каждый день был полон приключений, так ещё Один постоянно рассказывал случаи из своей жизни, факты истории, которые не найдёшь в общей сети. Время, появившееся у неё по вечерам, она уделяла чтению, в основном истории Земли. Конечно, рассказать что-то Одину, чего он не знал бы, она даже и не мечтала, но хотя бы понимать, о чём он говорит, надо было.

Ночами Катюша подолгу не могла уснуть. Она прекрасно понимала, что с ней: нахождение целый день рядом с интересным для неё мужчиной, который ещё и выглядел так, что не придерёшься ни к чему, делало своё дело. И хоть девочек учили с достаточно раннего возраста управлять сексуальной энергией, трансформируя её в другие виды, делать это становилось всё сложнее.

Перекачанная в ментальную, эта энергия приносила большую пользу днём. Показатели экипажа 3186 росли на зависть коллегам. Но стоило вечером Одину улететь, как она возвращалась с удвоенной силой и снова затмевала сознание.

Иногда от звонка Одину с соответствующей просьбой Катюшу останавливало только то, что он представитель другой расы. Хотя физиологически ограничений не было. Несколько раз они говорили о межрасовом сексе, но это было сказано к слову. Основной разговор шёл об изобретениях Маклануса, о тех возможностях, что он дал машинам, о генетически изменённых клетках их прототипов, что объяснило несоответствие между типажом и каким-либо признаком у некоторых универсалов, в частности таких, как цвет волос у Одина. И вывести разговор на желаемую для себя тему, чтобы узнать личное мнение Одина о межрасовых парах, никак не удавалось.

С каждым днём трансформация энергии помогала всё меньше. Конечно, можно было просто избавиться от желания очень простым способом, так осуждаемым в древности, но ей не хотелось это делать. Вред от сего действия был давно опровергнут, впрочем, так же как и польза. Всё равно, что читать прошлогоднее расписание поездов, когда больше читать нечего. Энергию, основная задача которой заключалась в сотворении новой жизни, хотелось разделить с тем, кто вызывал этот поток. Но как сказать Одину, что с ней творится, она не знала. Окажись он рядом с ней ночью, она бы и говорить ничего не стала, но днём всё воспринималось по-другому. Утром, когда он прилетал, она вроде как забывала о терзающих душу и тело желаниях. Впереди её ждал интересный день, насыщенный событиями. И нахождение рядом с Одином делало её спокойнее.

В середине одного жаркого рабочего дня Один внезапно развернул капсулу в сторону Востока.

– Кэт, а полетели, одно удивительное место покажу. Вспомнил что-то о нём… Приходилось раньше там бывать.

– С удовольствием! – больше всего ей нравилось, когда они вот так внепланово куда-то летели.

Вспыхнув светом, капсула исчезла в голубом небе.

Они оказались в незнакомой для Катюши местности, у подножия скалы. Лес был гуще, воздух влажнее. Один глянул на индикатор заряда, прихватил коктейль и закрыл капсулу.

– Видишь гору? – спросил Один и, взяв Катюшу за руку, повёл по тропинке. – Нам туда.

Когда гора показала себя во всей красе, от восхищения Катюша не могла произнести ни слова. Яркость красок поражала своей нереальностью.

– Тут обитало племя, в котором выросла Заряна, жена Лайноса, – уважительно, как о святыне, произнёс Один.

– Историческое место, получается.

– Именно где-то здесь ей и удалось уговорить его не совершать самую большую и, возможно, последнюю для человечества ошибку. Тут пещера есть, пойдём посмотрим. Там и прятались несколько столетий назад Заряна с Лайносом, когда он отказался работать на покровителя.

Вход в пещеру был нешироким и низким. Внутри было очень просторно и темно.

– Как же они без света жили? – спросила Катюша.

– Как зимой без тёплых построек – вот это вопрос!

Один включил фонарик.

– Долго светить не могу, он от меня питается. Тут если пройти и чуть спуститься, выходишь к подземному озеру, как раз над ним в скале разлом и солнечный свет проникает внутрь. Непередаваемое зрелище.

– Проводишь?

– Прошу, – сказал он, пропуская её.

Пройдя тёмную часть пещеры, они наткнулись на ещё более узкий лаз, чем на входе. Там достаточно было слегка пригнуть голову, а сейчас пришлось вставать на четвереньки.

Перед ними открылся удивительный вид. Озеро, зеленоватое в лучах проникающего сверху солнца. Вода поразительно прозрачная. Сталактиты и сталагмиты переливались бронзовыми и серебряными оттенками и создавали ощущение какого-то инопланетного места.

Они обошли вокруг озера. Катюша зачерпнула горсть воды и поднесла её ко рту. Вода была холодной, но не пальцы, не зубы не сводила.

– Один, ведь благодаря этому озеру мы живём. Оно дало тогда беглецам возможность выжить.

– Ну, Заряна не беглец была. Для неё это родные места.

– Удивительные места!

– Единственный минус, – сказал Один, откупоривая коктейль, – аномальная зона и влажность высокая. Разряжаюсь быстро.

– Может, вернёмся тогда?

– Успеем. Там за тем камнем на стене… Там записи на языке племени Заряны. И записи Лайноса. Я в прошлый раз не прочёл, не успел, пришлось вернуться к капсуле. Сейчас заряда хватит… Должно хватить.

Он скрылся за камнем. Катюша последовала за ним. Включив программу фото, он начал просматривать наскальные записи. Катя делала тоже самое. Это оказался дневник Лайноса и какие-то непонятные ей заметки, видимо Заряны. Похоже, они подробно описывали каждый день своей жизни здесь. Текста было много. Вся огромная стена была исписана и исчерчена.

– Один, неужели этого нет в сети? – спросила Катюша, глядя на стремительно снижающийся заряд.

– Есть фото нескольких предложений и текст, написанный неизвестно кем. А правдивый ли он, неизвестно, но точно не полный, причём далеко не полный. Ещё мало кто знает, с обратной стороны камня чертежи. Сейчас дочитаю, сдвину.

– А ты откуда знаешь?

– Прочёл только что. Никого ныне не интересует язык древнего дикого племени… А зря.

– Один! 15 процентов осталось.

– Всё, только камушек подвинуть, – он легко сдвинул огромный камень, весивший больше двух тонн.

Под ним и вправду были непонятные чертежи и записи.

Индикатор замигал красным светом, отсчитывая 10, 9…

– Один! – испугалась Катюша.

– Последнее фото, – сказал он. – Теперь бежим!

Пять, четыре, три… При беге индикатор стал отсчитывать отведённые Одину проценты ещё быстрее. Они обежали вокруг озера и направились к лазу.

…Два, один… Они начали пролазить в тёмную часть пещеры. Внезапно Один остановился, переставая подавать признаки жизни. Индикатор мигал: 0%, отсчитывал 60 секунд спящего режима, после которого погаснет и он, и могут начаться необратимые процессы.

Катюша в ужасе протащила его через узкий лаз, и они оказались в полной темноте. Включив слабую подсветку коммуникатора, она определила направление выхода.

– Один, миленький, потерпи, – проговорила она, увидев 25 секунд на индикаторе. Непонятно откуда взялись силы. Взвалив его себе на плечи, спотыкаясь в тусклом свете о камни, потащила его через тёмный зал. Индикатор погас. На преодоление пещеры ушло несколько минут – всё же вес Одина вдвое превышал её собственный.

– Ещё немножко… – успокаивала она себя, понимая, что ещё метров сто придётся нести его по лесу до капсулы.

Выйдя из пещеры вместе с Одином, она чуть не запрыгала от радости. И наверное, запрыгала бы, не будь он таким тяжёлым. ЛА, почувствовав разряд хозяина, подобралась настолько близко, насколько могла. Катюша, приложила к ней руку, и, обращаясь как к живому существу, сказала:

– Пусти, ЛА.

Капсула послушно открыла люк. Катюша втащила Одина внутрь, люк за ними закрылся. Усадив его на место, нашла провод внешнего зарядника, воткнула ему в запястье.

ЛА сказала своим электронным голосом:

– Полный разряд, гиперрежим невозможен, из источников заряда предпочтительна камера восстановления.

– Я же ей пользоваться не умею! – сказала Катюша. Оглядевшись, вскочила и схватила один из трёх оставшихся коктейлей. Запрыгнула к Одину и, усевшись у него на коленях в позе наездницы, стала вливать раствор ему в рот. Индикатор замигал, показывая начавшуюся зарядку, но Один не выходил из спящего режима.

– Значит живой! Ну же, просыпайся! – просила Катюша. Она метнулась за вторым коктейлем. Индикатор показывал уже 5%, но глаза Одина не открывались.

– Пожалуйста, пожалуйста! Ну, нет! Не спи! – Катя чуть не плакала от отчаянья. Вдруг основная программа со строя выйдет.

Обхватив его лицо руками, она уронила голову к нему на плечо, пытаясь собраться с мыслями. «Сообщить на базу? Но ЛА наверняка это уже сделала. Влить третий коктейль? Нет, один надо оставить, мало ли что. Позвонить Рыжей и сделать всё как она скажет? Ну конечно же!» Она едва успела это подумать, как услышала:

– Кэт 3186! Что вы делаете?

– Живой! – обрадовалась Катюша, растирая слёзы по щекам. Потом, поняв вопрос, ответила:

– Вообще-то тебя спасаю, фотограф!

– Ну не рассчитал маленько, – сказал он, улыбаясь и разглядывая её, так и сидящую у него на коленях. – Как ты меня дотащила?

– Быстро, как видишь! – раздражённо ответила Катюша.

Он обнял её и, гладя по растрёпанным волосам, спросил:

– Ну, не злись. Испугалась?

Катюша почувствовала его руки, скользящие по волосам и спине, поняла, что продолжает сидеть на нём. Пытаясь заглушить вспыхнувший внутри огонёк, спросила:

– У-3186, что вы делаете?

– Я не против быть спасённым, – ответил он. – ЛА, автопилот до гаража.

…Прикосновения к этой девушке вызывали волну непонятных пока Одину импульсов. Секс для универсалов возможен был как между собой, так и с людьми. Чем руководствовался Макланус, никто не пытался выяснить по причине полного безразличия к сексу среди большинства универсалов. За 165 лет своего существования Один видел много девушек, не менее красивых, чем Кэт, но никогда он не смотрел на них, как на девушек. Ни к одной не тянуло его так, как к этой. То ли её гордая самодостаточность, то ли любовь к одиночеству, то ли мгновенно вспыхнувшая дружба, так похожая на дружбу с Рыжулей, может надёжность, не раз доказанная ею, а может то, что она была красива какой-то особенной, простой красотой, всё это притягивало Одина с каждым днём всё сильнее. Не привыкнув к непонятным ощущениям, он пытался их как-то осознать и систематизировать, но они нарастали всё быстрее. Сейчас все те минуты и часы, проведённые рядом с Кэт, слились в одной точке, полностью сносили искусственный разум. А может полный разряд подействовал как обычно. Чем Кэт ближе, тем ему спокойнее. И сейчас он лишь стремился к полному спокойствию…

– Не знаю, с какой целью Макланус снабдил нашу расу такой функцией, но он не зря это сделал, – сказал Один, находясь всё ещё под впечатлением, не менее впечатлённой Катюше. – Энергии правда расходуется прилично.

– Не понимаю, чего он не сделал встроенный генератор Лайноса? – спросила она. – Удобнее же, чем постоянно от ЛА зависеть.

– Да вроде провода не сильно мешали, – сказал Один. – Сегодня так получилось, завтра без них будем. А может и сегодня…

Катюша улыбнулась, крепко прижалась к Одину, стараясь уместиться с ним на его кресле, превращённом в довольно узкую кровать.

– Вот ты представь, если мне ничего не надо от Сообщества в плане энергии. Стал бы я на них работать?

– Не знаю. Разве что для собственного интереса.

– Для собственного интереса можно и для себя работать. При встроенном генераторе Лайноса нужно было установить ограничения по саморазвитию, то есть сделать просто роботов. Но Макланус творец по натуре, он хотел создать расу, так сказать, по образу и подобию, а в то время нужны были слуги. Вот он и нашёл компромисс.

– Ну хоть бы солнечные батареи сделали, на всякий случай.

– Да-а, спасли бы меня солнечные батареи в тёмной пещере. Наверняка Макланус продумывал этот вариант, но, согласись, генератор Лайноса и собственная память о том, что себя надо кормить, гораздо более надёжный источник питания. Кстати, подай коктейльчик, надоел этот провод, – он выдернул зарядник из встроенной в организм розетки на запястье. Находившийся с внешней стороны руки индикатор тут же перестал мигать, остановившись на 72 процентах.

– Последний остался, я тебе там два сразу скормила. Не зря…

– Да уже почти добрались, выходить нигде не будем, по крайней мере, надолго. На сегодня приключений достаточно.

Катюша подала ему коктейль, оделась и села рядом. Посмотрела на экран и сказала.

– Один, девять сообщений! И голосовых пять. Половина от базы, другие не знаю, от кого.

– Это от другой базы. Меня искали. ЛА сигнал отправила. Странно, что мы голосовые не слышали.

– Не до того было.

– Да нет, отключили микрофон случайно, – сказал он, взглянув на панель управления.

– А что же они нас не нашли, не убедились в том, что с коллегой всё нормально или не нормально?

– Ты мне как зарядник воткнула, ЛА сигналить перестала. Они перестали торопиться. И судя по тому, что не прибыли в течение первой минуты-двух, не сильно и торопились. Они же с чужой базы, прилетели на место, откуда был сигнал, никого не нашли, сообщили на нашу базу и улетели по своим делам. Свои бы искали до обнаружения. А другим зачем? Может мы гипернули уже куда-нибудь. И… ведь хорошо, что никто не обнаружил!