Новая раса

– Чего она докопалась до фамилии, откуда я приехала, даже до моего компьютера? Люди давно отказались от излишеств.

– Кэтти, она не докапывалась. Понимаешь, она тебя регистрирует, у неё какие-либо факты высвечиваются. Она их анализирует. У универсалов фразы всплывают, как мысли у людей. Ты сказала фамилию, она тебе и выдала то, что выдаст поисковик первой строкой при запросе «фамилия». От кого хоть, от папы или от мамы?

– От папы… – Катюша с трудом проглотила последнюю водоросль. Блюдо было в самом деле очень полноценным. – Нет, она продумывает, что сказать, по глазам видно.

– Тебе что-то видно по глазам универсала? – Один явно удивился.

– Да, как и у людей. Блестят они у вас, но это не мешает видеть душу.

– Просто считается, что у людей глаза – это зеркало души, а у нас душа то есть, а вот зеркало не особо отражает.

Он отстегнул зарядник, поставил миску на обратный транспортёр, и они вышли.

– Просто мало кто всматривается. Рыжик твой либо что-то прячет, либо не знаю… вредина, – проворчала Катюша.

– Все мы что-то прячем, – философски произнёс Один.

– Я – нет!

«Рыжая права, просто супер, и я везунчик», – Один шёл рядом с Кэт, улыбаясь чему-то, ещё пока не понятно чему.

Летать на ЛА было одно удовольствие. Катюша довольно быстро освоилась и видела растения с высоты, вернее чувствовала, куда надо лететь и где лучше высаживаться. План для их экипажа удвоили: два растения в день, лишние оплачивались дополнительно. Три родственных вида приравнивались к двум новым. Неудачные дни не оплачивались, но у них таких дней не было: пять-шесть растений они находили стабильно. Также доплачивали за найденные тайники древних жителей, интересные записи, неисследованные места силы, аномальные зоны. Такие находки были не редкостью.

В одной из аномальных зон удалось побывать на первой же неделе работы. ЛА зависла над лесным озером, приземлиться было негде – вокруг росли высокие деревья. Их корни торчали из обрыва по всему периметру озера и свисали над водой. Вода, на удивление, была кристально прозрачная.

– Да, сколько летал мимо и не замечал, – сказал Один. – И никто не замечал. Три стандартных рабочих дня, если исходить из плана по цветочкам. А если ещё и цветочки добыть…

Он летал вдоль берега озера, фотографируя его, потом заносил в компьютер координаты.

– Кэт, я опущусь пониже, пробирку водой наполни.

Капсула зависла почти у самой поверхности. Катюша зачерпнула воды и протянула пробирку Одину.

– Жутко холодная! Так странно…

– И вправду… 8 градусов у поверхности, представляю, что на дне. И чистая до безобразия. Похоже, на дне источник. Садись, сейчас нырять будем.

Он закрыл люк капсулы и скомандовал:

– ЛА, подводный режим.

Капсула нырнула. Вопреки их ожиданиям, озеро не было бездонным. Четырнадцать метров в самом глубоком месте. Похоже, образовалось совсем недавно, лет пятьдесят-семьдесят назад. На дне и в самом деле была воронка, откуда бил подземный ключ. Сфотографировали дно и всё, что можно было сфотографировать. Один хотел при помощи внешнего манипулятора набрать воды у источника и сорвать водоросли удивительной расцветки. Пока они кружили над озером, им вообще показалось, что это цветы. В этот момент капсула замигала аварийным светом и перестала слушаться.

– ЛА, почему внешние манипуляторы не работают? – спросил Один.

Электронный мелодичный голос ответил:

– Очень низкая температура, капсула переведена на экономный режим. Рекомендуемое время пребывания – не более десяти минут, дальше возможны поломки и как следствие – полный разряд пилота.

– Придётся выныривать… Надо было сразу растения рвать, пока ЛА не замёрзла.

Капсула вынырнула на поверхность. Один открыл люк и с печалью посмотрел на водоросли сквозь толщу воды.

– Придётся завтра прилетать. Хотя, наверное, уже поздно будет. Я неосмотрительно отправил на базу координаты, эти водоросли зарегистрируют уже сегодня. Что ж… всех денег не заработаешь.

– А сегодня попозже нельзя, ну, когда ЛА согреется.

– Нет, ей на восстановление надо, так она не согреется. Завтра прилетим, выкопаем пару растений, чисто для моих целей, интересный вид.

– И мне бы такие… только пруда пока нет.

– Пруд сделаем, Кэт, не переживай. Всё никак не выкрою пару часов для тебя.

– А если нырнуть за ними? Хотя бы для ДНК, чтоб не опередил никто, а выкопаем завтра.

– В принципе можно. Температура смущает… Бывал я в подобных местечках, обязательно какую-нибудь пакость скрывают. Заряда 43%, вроде хватает. Нет, не надо, задержусь ещё там. Я себя знаю – увижу рыбку интересную… А потом не ЛА, не ты меня оттуда не достанете, – он был весь в сомнениях. Компьютер просчитывал риски. – И коктейлей не осталось… У внешнего провода длины не хватит… Да и заряжаться от ЛА сейчас – только машину портить. Или рискнуть? Прямо не знаю!

– Да я не о тебе. До них метров девять всего.

– Даже не думай!

– Один! Я очень хорошо плаваю, – с этими словами она выпрыгнула в открытый люк капсулы.

– Кэт! – крикнул он и, глядя, как она плывёт ко дну, тихо добавил. – Вернись немедленно, это приказ… Чокнутая! И ведь это здорово…

Он смотрел на плывущую ко дну Катюшу и был готов в любой момент нырнуть за ней. Меньше, чем через полминуты, она вынырнула, держа в руке пучок сорванных водорослей. Один помог ей забраться обратно и сказал:

– Второй пилот, вы покинули капсулу без разрешения, я вынужден вас оштрафовать.

– Штрафуй! Главное, что растение у нас.

– Вы оштрафованы на всё оставшееся время полёта – запрет на любую деятельность. Разрешаю только сидеть под одеялом и пить чай… которого у меня нет.

Он достал серое пушистое одеяло из непонятного материала и накинул на Катюшу.

– Да ладно, так согреюсь, но с пробирками нырять второй раз не буду.

– А собиралась?

– Поначалу было такое желание, а теперь почему то нет. Там на дне такое ощущение, что в снегу купаешься.

– Ты в снегу купаешься?

– Бывает, под настроение. Только снег пушистый и с дырочками, а вода сплошная… мокрая и холодная! – сказала Катюша, стуча зубами и заворачиваясь в пушистое одеяло времён Ликвидации.

– Пробирки завтра наберём. Все согреемся, зарядимся и прилетим… Коктейлей возьму побольше, на всякий случай. У меня будет к тебе одна просьба. Ты можешь взять на себя эту обязанность – следить за зарядом, аккумуляторами – это коктейли, и их наличием и готовить их, естественно, только в рабочее время? Честно, так задолбался за всю жизнь, а она у меня долгая.

– Хорошо, покажи как, только не сейчас. Когда согреюсь.

– Всё просто: кидаешь все ингредиенты в машинку, через некоторое время бутылки наполняются. На день желательно иметь минимум три, лучше штук семь. Бывает, выходим надолго, и условия разные. Есть аномальные зоны и другие места, где заряд расходуется очень быстро. Хранятся они сутки, потом можно опять пропустить через машинку тот же коктейль, но лучше сделать новый. Потому нет смысла запасать их много. Хранились бы они подольше, я бы день потратил и наготовил бы их на неделю, чтоб не думать уже. Сырьё подходит любое, особых требований нет.

– Почему вы так боитесь полного разряда? Ты же говорил, что ЛА в таком случае сигнал отправит на базу. Ну разрядился, ну прилетят друзья, зарядят.

– Мы не совсем компьютеры всё же. Есть микрокапсула с первичной программой, основной задачей, для которой создавался каждый. Есть мозг – основная система – очень сходный по строению с человеческим и выполняющий почти те же функции. Состоит из особых кристаллов. Каркас – заменяет скелет, мышцы и многие органы. Ещё биологическая часть – внешность и некоторые органы, в частности кожа, и небольшое количество живых клеток мозга, соединённых с микрокапсулой. Соединительная жидкая система, своеобразный электролит, связывает биологическую часть и механическую в одно целое. Целое и неделимое. При разряде деятельность мозга приостанавливается, биологическая часть перестаёт сопротивляться неблагоприятным условиям, это может привести к сбою в программах, образно говоря к сумасшествию. Всё зависит от того, насколько долго универсал остаётся разряженным и внешних условий. Брось разряженного универсала в воду, пролежи он там около часа – 99% того, что слетит основная система. Брось в огонь – сгорит биологическое тело и повредится каркас. И то и то можно восстановить, но это будет уже другой индивидуум.

– Душа успеет смыться из непригодного для жизни организма.

– Да, образно говоря. А улавливать индивидуальность мы пока не умеем. Мозг – всего лишь инструмент, позволяющий душе проявить себя. Так что всё зависит от терпения души. Насколько она у меня терпеливая, проверять не хочется. И судя по полным разрядам, случающимся со мной в военное время, не очень. Бывает, откроешь глаза и совсем неадекватные вещи делаешь. Как будто индивидуальность моя вернулась из очень далёкого полёта и как пользоваться этим мозгом, давно забыла.

– Да-а… Сложно!

– Люди на самом деле сложнее устроены и менее предсказуемы, чем мы. Нас сильно упростили, чтоб чувства не мешали работать.

– Вы ничего не чувствуете?

– Чувствуем, особенно такие, как я, отказывающиеся от форматирования. Но чувства эти легко поддаются контролю. Если конечно не происходит ничего, способствующего тому, что с катушек слетаешь, стрессов. Полный разряд один из таких стрессов.

– А ещё что?

– События и задачи, требующие установки новых программ. После установки спектр ощущений резко увеличивается и требуется какое-то время, чтобы привыкнуть и научится контролировать новые чувства.

– Всё-таки сложно…

– Летим домой? Ты сегодня сделала больше чем много, отпускаю тебя раньше.

– Да, полетели. Хорошее одеяло, быстро согрелась.

– С военных времён осталось. Столько жизней помогло спасти… Сейчас такое уже и не делают.

– Так дымка всё заменила и эта чёрная фигня, которую Комитет выдаёт в неограниченном количестве!

– А чего там ограничивать, она не вынашивается почти. Раз выдал, и больше не требуют.

– Дымка тоже не вынашивается. Стоит только дорого. Мечта моя!

– Скоро деньги перечислят, трать как хочешь. На зиму я тебе помогу запасы создать. Так что твоё потерянное со мной время окупится вдвойне. И вообще, если что надо, ты проси.

Катюша сняла с себя одеяло, отдала его Одину.

– Чёрная фигня высохла? – улыбаясь, спросил он и провёл по её спине, трогая майку.

– Почти, – ответила она, чувствуя, что согласна была бы ещё раз нырнуть в ледяную воду, чтобы снова ощутить его прикосновение.

4

«…Когда же я всё-таки её полюбил… Да ещё до того, как первый раз увидел. А когда увидел, не сразу понял, что это она…»

Универсал-3186, «Полянка жёлтых роз».

Показатели Одина за последние две недели значительно превышали показатели других экипажей. К его удивлению Катюша совершенно не видела в этом что-то необычное и не пыталась разобраться со своим даром. Она говорила, что слышит от других растений, куда лететь, как в детской игре «тепло-холодно», только не словами, а ощущениями. И если Один хотя бы понимал, в чём дело, то у других универсалов его успех вызывал некоторое замешательство. То, что дело в Кэт, никто не сомневался, но никто не мог понять причины. Телепатия в любых видах для универсалов была невозможна. Наделить искусственный разум способностью работать на таких частотах невозможно. Поэтому многие не задумывались, что для людей экстрасенсорные способности – не просто красивая теория, а вполне обычное явление и списывали всё на простое везение или естественные для фрилайфера знания о природе леса.

– И чего это они тут разлетались, Один, ты не знаешь? – спросила Катюша, глядя в окно капсулы на другие такие же корабли.

– Это наши. От меня данные о растениях в базу поступают, у них автоматически высвечиваются. Вот и слетелись, как мухи на… варенье. Вот только у меня преимущество.

– Какое?

– Ты, Кэт. Есть экипажи, работающие в паре, в основном с другими универсалами. На соседних базах есть смешанные экипажи, но вряд ли их напарник – телепат. Так что мы единственные такие.

– Я на тебя и ЛА смотрю и кажется, что у вас тоже телепатическая связь.

Один рассмеялся.

– Обычная беспроводная сеть, компьютер-компьютер.

– Так и здесь так же – обычная беспроводная сеть… А есть капсулы, владельцами которых являются люди?

– Есть, конечно. Миллионеры с причудами, успевшие во времена Становления нахватать остатки прошлых ценностей. Власти их владения им не дают, власть сегодня без статуса учёного никакие деньги не принесут, но Комитет не раскулачивает их. Даже не даёт разориться, часто использует их дворцы и замки как школьные музеи. Вот гипер и помогает чудикам успевать хотя бы осматривать всё своё имущество. Есть более простые модели капсул, но всё равно это для состоятельных. На Севере ещё много ЛА, управляемых людьми, там они в основном в аренде, даются на время контракта, если работа того требует. Конечно, её можно выкупить, её даже вполне реально выкупить, отработав пару лет, но в дальнейшем она очень дорогая в обслуживании. Для универсала капсула жизненно необходимая вещь, и у нас очень, очень большие льготы по обслуживанию. И даётся она бесплатно, при рождении, то есть при сборке.

– По бывшей столице много универсалов пешком ходит. Капсула не всем даётся при сборке?

– Всем. Просто там, где работа не связана с частыми перемещениями на большие расстояния, строится корпус на нужное количество рабочих. В таких корпусах есть всё необходимое для жизнеобеспечения универсалов. Получается маленькая база, ну, или большая капсула. По окончании работ её можно переместить на другое место. Намного выгоднее поставить корпус на десять единиц, чем каждый день гонять десять отдельных машин. Индивидуальные капсулы в это время находятся в гараже, на восстановлении или просто пылятся на базе, у кого как, короче. Любой универсал может в любое время, если контракт позволяет, взять свою капсулу и лететь, куда душа пожелает. Универсал с капсулой как комитетский фрилайфер, минимум должен быть обеспечен. Без капсулы нам не выжить, потому Сообщество обязано предоставить её при сборке. Иначе так называемое равенство в правах между людьми и универсалами было бы вообще пустым звуком.

– И часто универсалы вот так просто берут капсулу и летят, куда душа пожелает?

– Я таких не встречал. Летают, но в свободное время. Контракт с какой-либо базой есть у всех. График может быть достаточно гибкий, как у меня, но все мы так или иначе работаем на Сообщество. У меня просто нет жёстких сроков.

– Универсал даже с капсулой без базы не выживет? Поэтому вы все работаете?

– Не совсем. Грамотный универсал с качественным программным обеспечением выживет. Не в этом дело. Просто это довольно сомнительная свобода – постоянно оглядываться на счётчики. Тут я знаю, что замёрзни моя ЛА, как тогда, я в гараж прилечу, камеру включу и на следующий день машина как новенькая. Накрутит генератор при восстановлении много, отработаю. Нужны деньги для своего… хобби, к Рыжику обращусь, моську сострою, и база кредит одобрит, потом опять отработаю. А так… что я в лесу забыл, по которому даже пешком прогуляться не смогу без рюкзака с коктейлями. Это с тобой он разговаривает, а при мне молчит, – он с улыбкой посмотрел на Катюшу. – Да и не пристало роботу без дела по лесу болтаться.

– Один! Притормози! – закричала Катюша. – Через триста метров остановись. Справа, в шести метрах от рельс, видишь?

– Полянка жёлтых роз? Вижу, – равнодушно произнёс Один.

– Нет, это не они, похожи, но не они! Новый вид, даже не родственный тому.

– Очередная разновидность жёлтых роз? Уже четвёртая. Ты уверенна?

– Абсолютно! – она тоже втянулась в это соревнование по поиску растений.

Затрещала рация:

– Тридцать первый, это моя добыча!

Катюша выглянула в люк. В трёх километрах со стороны юго-востока над лесом летела ЛА-7.

– Один, там конкурент спешит.

– Это Восьмисотый, друг мой хитрозадый, всюду за нами летает. При переходе на гиперрежим семёрки тормозят. Успеем!

– Восьмисотый! Перебьёшься! – крикнул Один в рацию.

– Тридцать первый! Поезд! Спокойно приземляйся и наблюдай, как я собираю букет. Тебе же давно предлагали переоборудовать капсулу.

– Вирус его побери! Универсалам и в капсуле и без нахождение в зоне действия барьера запрещено. А у этого формата дублёр есть.

Железнодорожные пути огораживались только вдоль станций и в населённых пунктах. На остальных территориях невидимое силовое поле распространялось от идущего поезда на километр вперёд и на десять метров в стороны. Вызывало неуправляемый страх у животных и людей, они разбегались, что спасало им жизни. Побочным эффектом были сбои в работе искусственного интеллекта универсалов и нескольких важнейших систем капсул. В то же время простые устройства могли спокойно в нём работать.

– Универсалам запрещено, а людям всего лишь не рекомендуется. Кэт! Маленький цветочек, как образец, только внести ДНК в базу! Накопаем потом.

– Один! Мне страшно! – выпрыгивая из капсулы, прокричала она. – А я ещё даже не там!

– Барьер опасен только при близком источнике излучения. Поезд далеко, ты успеваешь, поверь мне!

Катюша запомнила эти секунды как в замедленной съёмке. Как приземлилась на первой секунде, на второй пересекла границу барьера, на третьей краем глаза заметила вспышку переходящего в гиперрежим аппарата Восьмисотого и ощутила волну мгновенно оказавшейся рядом чужой капсулы, на четвёртой дублёр ворвался в зону действия барьера. Она в этот момент сорвала цветок. Небольшой, похожий на медузу, летающий механизм отражал все пожелания своего хозяина. Главное, успеть раньше него добраться до капсулы! Поезд был уже близко, и страх стал таким, что контролировать себя и соображать что-то было уже невозможно. Осталось одно желание – бежать! Быстрее и дальше. И она побежала. И бежала бы очень долго, если бы Один не перехватил её и не затащил в капсулу. Она оказалась внутри ЛА-5, когда поезд проносился мимо. Обычное восприятие времени вернулось быстро, и, как передавала цветок Одину, она не помнила. Лишь привычные слова: «База, новая ДНК» привели её в чувство.

– Тридцать первый, у тебя основная система заглючила?! – затрещал голос не успевшего конкурента. – Ты понимаешь, чем это светит тебе? Видео у меня есть.

– Конечно понимаю! Ничем! – ответил Один.

– Дай-ка сюда, – сказала Катюша, беря у Одина рацию.

Она достаточно быстро пришла в себя и уверенно проговорила.

– Говорит Кэт 3186. Уважаемый коллега, мы ничего не нарушили. А вот вы мало того, что вышли из гиперрежима в нескольких метрах от человека, так ещё и снимали бегающую по лесу женщину без её согласия, так что лучше оставьте своё видео себе на память. Так уж и быть, разрешаю!

Раздались возгласы одобрения от других слышащих экипажей.

– На базе разберутся, – пробубнил Восьмисотый.

– Вот… формат! – произнёс Один уже не по рации.

– Да, ничего. Скажешь, что это была моя идея, – сказала Катюша.

– Кэт! Я восхищён! Всем.

– А вообще ты рисковал моей жизнью, он прав.

– Это было дело чести, а не денег. И я бы никогда не рисковал твоей жизнью. Я рассчитал всё до миллисекунды, ты успевала. Восьмисотый потому и бесится, что тоже это понимает. Никогда универсал не откроет люк капсулы, если снаружи что-то угрожает человеку. И на базе это поймут, но вызвать могут. Для беседы.

– Ну, пообщаемся. У вас с Восьмисотым особая «любовь», я заметила.

– Это давняя история… А ты сидишь попой на панели управления. Не запрещается, но гиперскорость не включишь.

– Ой, а я и не заметила! Со страху, наверное, забралась, где повыше. Не надо гиперскорость, давай просто максимально возможную. А то мне казалось, что я так медленно бегу, – она рассмеялась.

– Разорить меня хочешь! – Один полностью вдавил педаль.

– Я заслужила прогулку с ветерком.

Они высадились на обрыве у реки. Стояли на краю и смотрели вниз. После происшествия с поездом и полёта на скорости около трёхсот километров по телу Катюши разливалось приятное тепло, очень хотелось прикоснуться к Одину. Он, словно прочитав её мысли, подошёл ближе и крепко взял за руку.

– Свалишься ещё! Тогда точно проблемы будут.

– Мне вот интересно, – заговорила Катюша, – если ЛА работает от генератора Лайноса, то о каком разорении может идти речь? Ты очень часто употребляешь это выражение.

– Есть затратные для машины режимы. Источник топлива то у нас неиссякаемый, но детали изнашиваются. При очень медленной скорости или быстрой они выходят со строя быстрее. 50 – 150 – самая низкозатратная скорость для невысоких полётов. Детали успевают самовосстанавливаться. Если загерметизировать капсулу и перейти на второй уровень, можно лететь быстрее раза в четыре, и тоже довольно экономично, но ты не почувствуешь всей прелести полёта с закрытыми форточками.

– А гипер?

– Гипер, как ни странно, гораздо экономнее, чем та скорость, с которой мы летели сейчас, но злоупотреблять им тоже не следует. Конечно, ЛА – машина надёжная и, даже если постоянно так летать, менять что-то придётся очень не скоро, но если придётся… детали очень дорого стоят. Сообщество оплачивает, только если решит, что действительно пришёл час замены. Есть экстремальные условия работы, где ЛА не выдерживают и ломаются часто. На Севере, к примеру, в Антарктиде, при космических полётах, под водой. Там бесплатные детали выдаются по требованию. Здесь примерно раз в десять лет, есть те, которые дают чаще, но это по мелочам, в основном для внутреннего оснащения. А если я даму решил удивить, ну как тогда помнишь, когда мёртвые петли выписывали, или как сейчас, проехались чуть быстрей обычного, то это уже мои проблемы.

Катюша улыбалась, вспоминая, как пару дней назад Один показывал всё, на что была способна ЛА. Как он отвечал на вопросы Восьмисотого по рации: «Тридцать первый, с кем ты там воюешь, в небе?», «С тоской, со смертельной тоской!», «На базу во второй сектор обратись!», «Нет, приятель! Стоит только раз по-настоящему почувствовать себя живым, и исправить это уже никто не сможет».

Во второй сектор всё же пришлось обратиться, по другой причине. Их вызвали после того, как Восьмисотый доложил про поезд. Они прилетели на базу, зашли в третий сектор, желая что-то выяснить. Рыжули на месте не оказалось. Невысокая по сравнению с другими универсалами девушка с короткими светлыми волосами встретила их.

– Блондинчик, а где солнце моё? – спросил Один.

– В камере. Двое суток безвылазно сидела тут, на коктейлях одних, – ответила девушка. – А вы Кэт?

– Да, это я, – сказала Катюша.

– Приятно познакомиться, – улыбнулась блондинка. Как потом выяснилось, её так и звали – Блондиночка.

– А зачем нас вызвали? – спросил Один.

– Не знаю точно, что-то с поездом связано. Во второй сектор пройдите.

Они дошли до второго сектора. Взгляд Одина потускнел, Катюша это заметила.

– Эй! Мы же не нарушали. Или я чего-то не знаю?

– Не люблю сюда заходить…

Когда они вошли, Катюша поняла почему. Около сотни лет, а особенно последние лет пятьдесят люди жили в достаточно непринуждённой обстановке. Их право на своё мнение, на выбор, на проявление индивидуальности уважалось с рождения. Во втором секторе атмосфера была такой, что можно было «топор вешать». Эмоциональное напряжение после фрилайферской расслабленности ощущалось особенно остро. Катюша не знала, что чувствует Один, но то, как взгляды двух присутствующих там человек впились в него, объяснило то, почему он не любит сюда заходить. Ещё во втором секторе были два универсала: Восьмисотый и смуглая девушка, по всей видимости, исполняющая те же обязанности, что Рыжуля и Блондиночка.

Из людей было двое мужчин. Первый – главный программист базы, лет 40—45, атлетического телосложения, с красивыми голубыми глазами, но уж очень пронзительными, отчего они казались даже чуть злыми. Второй – один из наблюдателей, постарше, лет 55—60, невысокий, коренастый, с редкими волосами. Взгляд его был добрый и несколько уставший. Всего наблюдателей на базе работало четверо. По сути это те же программисты, но с меньшими знаниями и, соответственно, полномочиями. Если проводить аналогию, как врач и медсёстры.

– Здравствуйте, Екатерина, – заговорил программист. – Мы очень желали с вами познакомиться.

Он и наблюдатель вежливо представились и пожали Катюше руку. На Одина они, похоже, внимания вообще не обращали.

– Как вам у нас работается? – спросил программист.

– Очень интересно! – ответила Катюша.

– Вы правила все читали?

– Естественно, при оформлении.

– У-3186, – обратился, наконец, программист к Одину, – а вы правила помните?

– Да, – мрачно сказал Один.

– Почему же не соблюдаете?

– Вы о чём?

– Вы подвергли опасности члена экипажа, принадлежащего другой расе. И судя по вашим показателям, значительно превышающим план, вы жестоко эксплуатируете своего второго пилота.

Тут вмешалась Катюша:

– Послушайте, то, что я другой расы, как то влияет на ситуацию? Вроде мы ничем не отличаемся?

– Ничем, кроме того, что если универсал попадает в зону действия барьера, самое страшное, что может случиться, это необходимость обнуления. А вот вы могли серьёзно пострадать.

– Ну да… Обнуление – это же совершенно не страшно! – с сарказмом сказала Катюша.

– Сообщество не разделяет позицию Комитета насчёт равноправия. Жизнь человека всегда должна быть в приоритете…

– Похоже универсалы и между собой неравноправны, – перебила его Катюша. – Почему-то на капсуле Одина не установлен дублёр, способный работать в силовых полях щитов. У вас очень странные условия его льготного получения и очень странная стоимость для такой простой машины. Коллеги с такой штукой могли успеть раньше, а мне каждое растение дорого.

– Вы настолько нуждаетесь в деньгах? – удивился наблюдатель.

– Да, иначе зачем мне работать. Так что никто меня не эксплуатирует. Планом не предусмотрено количество растений или открытий, больше которого находить нельзя. В данном случае Один не виноват, это была моя идея.

– Люк вы сами бы не открыли, даже если бы идея была ваша. Если вы нуждаетесь, почему не обратитесь в Комитет? – спросил программист.

– Мне деньги нужны на личные цели, я не хочу их озвучивать.

– Сообщество могло бы дать вам кредит, – предложил наблюдатель.

– Нет, спасибо, мне не срочно.

– Как знаете, но больше не рискуйте, – наблюдатель сел за стол, тяжело дыша, достал бутылку с водой и какие-то пилюли. Явно, работа здесь была нервная. Ни экологичная жизнь, ни отсутствие нужды не спасало его от преждевременного старения. Как в дальнейшем подметила Катюша, остальные наблюдатели тоже выглядели значительно старше своего возраста.

– Я не рисковала. Любой универсал может очень точно определить расстояние и рассчитать время, требуемое на его преодоление. Серьёзные повреждения психики могут наступить только при прохождении рядом самого поезда, иначе пришлось бы строить очень длинные станции. У нашего коллеги есть видео, предусмотрительно снятое им. Вы можете всё проверить. Там даже с запасом было.

– Мы уже посмотрели. Вы же не против?

– А если бы я была против, что-то бы изменилось?

– Ваша жалоба на незаконное видео в Комитет и у нас у всех будут проблемы. В Сообществе существует правило, что можно нарушить некоторую свободу человека, если это как-то связано с его безопасностью. Мы бы доказывали это, Комитет то, что свободу нарушать никогда нельзя и у человека также есть право на смерть. Всё было бы долго и энергозатратно для обеих сторон, – объяснил наблюдатель.

– Я что, дура? – Катюша не в первый раз порадовалась своим школьным прогулам и тому, что в её голове нет этого бреда.

– Вижу, что нет. Поэтому мы без страха перед Комитетом посмотрели запись вашего коллеги. Там действительно всё так, как вы сказали, даже с запасом, если бы не одно но.

– Какое?

– Даже универсал не может просчитать всё. Вы могли споткнуться, испугаться настолько, что побежали бы вдоль, а то и в другую сторону, под поезд. Да мало ли что могло случиться…

– Попасть в вихрь выходящей из гиперрежима капсулы Восьмисотого, так стремившегося успеть первым. Знаете, какое это неземное ощущение, когда находишься в поле барьера, а тут ещё рядом изменённое пространство как усилитель действует! – продолжила Катюша и взглянула на Восьмисотого. – Извини, приятель, я не хотела тебя выдавать… Как-то случайно получилось.

– То есть? – спросил программист, обращаясь к Восьмисотому.

– Эта была необходимость, – ответил тот, оправдываясь. – Я решил на всякий случай быстрее оказаться там.

– И я уверена, он тоже всё рассчитал, ни на секунду не сомневаясь в моей адекватности, – сказала Катюша. – Конечно, я могла споткнуться и что там ещё… не запомнила. Ещё в любой момент на меня может что-то упасть, остановиться сердце, и если это произойдёт во время работы или… о ужас!.. на базе, то у вас с Комитетом будут проблемы. Люди! Вы серьёзно хотите просчитать жизнь и вывести формулу абсолютной безопасности? Но это же смешно!

– Да, но универсалы должны учитывать любые возможности… – начал программист.

– Универсалы отличаются от нас только тем, что могут отключить эмоции при просчёте вероятностей, – перебила его Катюша. – Но ни один разум, ни человеческий, ни компьютерный, не может учесть всё. Предлагаете ничего не делать?

– Хорошо, Екатерина. Вы достаточно убедительны, – сдался программист. – Просто впредь будьте осторожней.

– Конечно.

– У-3186, вы тоже, надеюсь, всё поняли? Второй пилот имеет право голоса, но капсулой управляете вы. И не забывайте, кто ваш второй пилот.

– Да, – ответил Один.

– Тогда не буду вас задерживать.

Когда они вышли, Катюша сказала:

– Конечно, я буду осторожней! Буду всегда осторожней, если рядом Восьмисотый!

– Сейчас ему тоже разнос устроят за гипер, сам напросился. Кэт, скажи, а на что тебе деньги нужны?

– Не знаю, пока не придумала. Но чувствую, что нужны!

– Я тебя обожаю! Как ты с ними так общаешься?

– Как?

– Как будто они в чём-то виноваты, а не мы.

– Это справедливо, мы не виноваты, а они нас задерживают. Сейчас весь лес без нас изучат!

– Знаешь что, сейчас быстренько находим пару-тройку цветочков, копаем пруд, а вечером приглашаю тебя на ужин на крыше гаража.

– Приглашаешь в качестве ужина?

– Почему?

– Там же комары всех пород на пиршество соберутся.

– А, забыл. Ничего, у меня отпугивалка есть, можешь её себе забрать. Днём от солнышка заряжаешь, несколько дней работает. Мне она не нужна.

– Сам как отпугивалка?

– Ага!

Возле их капсулы полукругом стояли универсалы с базы и Рыжая и с интересом что-то смотрели.

– Вот они! – воскликнула Рыжая, когда они подошли. – Мне тут Смугляша такое видео скинула! Чувствую, через пару дней у неформатов будут все льготы на переоборудование капсул. Один, признайся, ты где Кэт раздобыл?

– У железной дороги, – ответил он.

– Тридцать первый, одолжи второго пилота на денёк! – сказал тот самый парень, который принял Катюшу за Рыжую, когда она впервые прилетела на базу.