– Нам обязательно об этом говорить? – прошептала Скипи.
– Да. Это мучает меня.
– Демс сказал, что ты все это делаешь, чтобы отомстить ему, – нехотя проговорила она.
– Делаю что?
Скипи жалобно смотрела на Грея, явно не готовая к дальнейшему разговору.
– Делаю что? – настойчиво переспросил он.
– Бегаешь за мной… – сдавленно ответила Юлька.
– Вот значит как, – рассердился Грей. – Бегаю за тобой, чтобы свести личные счеты с панком? И ты поверила?
Скипи совсем растерялась. Она понимала, что любое неосторожное слово может оттолкнуть Грея, причинив боль обоим.
– Я не знаю, – прошептала она, опустив глаза. – Все так быстро случилось. За два дня я пережила столько, что мой мир перевернулся с ног на голову. Я запуталась, Грей… и так испугалась, когда он… – Юлька запнулась, не решаясь договорить. «Черт! Не стоило ему знать», – подумала она. Но было уже поздно.
– Что? – спросил Грей, окидывая ее свирепым взглядом. В его глазах промелькнула догадка и как гром среди ясного неба прозвучала в голове фраза, брошенная Челси «Сучку твою уже оприходовали! И ей было заебись, понял?!»
Юлька задрожала.
– Он…
– Что? – потребовал Грей. – Что он с тобой сделал?
– Ничего! У него не вышло! – поспешно выпалила Скипи, чувствуя, что Грейдер снова пробивается наружу. Грей кипел, и Юльке было страшно смотреть ему в лицо. Он сверлил ее безумным взглядом, медленно сжимая огромные кулаки. Потом его глаза забегали, он рывком поднялся на ноги и стал бродить по комнате. Скипи с ужасом наблюдала за этими метаниями.
Она совсем не узнавала его перекошенное гневом лицо. Это был Грейдер во всей красе. Багровая ярость и страсть в одном флаконе. Он тяжело дышал, и Юлька слышала свист, с которым воздух пробивается сквозь стиснутые зубы. Это длилось лишь несколько мгновений, показавшихся ей вечностью. Грей сжал виски, пытаясь снова обрести над собой контроль. Он прислонился лбом к окну и шумно выдохнул. Но стылое стекло не могло погасить пожар, сжигающий его изнутри. Больше всего на свете Грей ненавидел ненависть. Ненависть в себе, которую он не имел права испытывать, которая делала из него животное. Злое, неуправляемое животное.
– Грей, – позвала Скипи. – Прости.
Он не шелохнулся.
– Грей? – Юлька стала выпутываться из одеяла.
– Нет. Останься там. – Приказал он.
– Послушай…
– Какой же я дурак, – сдавленно произнес Грей. – Это все моя вина. Все, что я делаю, вредит тебе.
– Нет! – возразила Скипи. – Не правда!
Но он будто и не слышал ее.
– Как мне поступить? Отомстить ему? Стать таким же, как он? Или оставить все, как есть? Просто смириться с тем, что он так подло манипулировал тобой?
Грей задыхался. Юлька буквально чувствовала его боль. Оголенный нерв.
– Я не знаю, что делать. Это безумие должно прекратиться…
– И поэтому ты собрал вещи? Вот как ты решаешь проблемы, Кэп? – с презрением спросила Юлька.
– Не называй меня так! – грубо оборвал ее Грей. – Кэпа больше нет, и ты это знаешь!
Скипи молчала, пораженная его резким тоном.
Грей вздохнул и чуть слышно произнес:
– Мне так больно, Скип. Это меня душит… Душит эта ситуация, эта нелепая шайка, Демс, Челси и моя роль в этом цирке. А теперь я и тебя в это впутал…
– Хватит! – дрожащим голосом возразила Скипи. – Я не кукла, я живой человек! Я тоже совершаю поступки, которые на что-то влияют! Нравится тебе это или нет! Прекрати винить себя во всем, что со мной происходит, Грей! Разве ты не понимаешь? Иначе мы бы не встретились!
– А может, так было бы лучше? – выпалил Грей.
– Что? – изумилась Скипи. – А как же все то, что ты говорил? Как же то, что между нами случилось? Неужели это ничего для тебя не значит?
Грей замер. Юлька прикрыла рукой рот, жалея, что сболтнула лишнего. Пауза длилась довольно долго. Потом послышался тихий, слегка подрагивающий от волнения, голос:
– Господи, я чуть с ума не сошел, когда ты выскочила на дорогу в тот раз. А потом это произошло снова. И все из-за меня. Случись с тобой что, я бы себе не простил. И теперь мне страшно. Не хочу, чтобы тебе грозила опасность, а рядом со мной ты всегда в опасности, – Грей снова прошелся по комнате. На стекле остался тающий след от его лба. Скипи внимательно следила за ним.
– Я не знаю как лучше. Не знаю! Без тебя я не нахожу себе места, а когда ты рядом отчаянно боюсь… самого себя. Я далеко не ангел, Скип. И я запутался. Не хочу пугать тебя своей настойчивостью. Не хочу, чтобы тебе было страшно.
– Грей, – прошептала Юлька. – Мне не страшно. Вернись ко мне.
Он недоверчиво посмотрел на нее, но остался на месте.
– Скип, послушай, все зашло слишком далеко. Возможно, не стоило…
– Прекрати, – перебила его Юлька. – Я устала это слушать! Я сама могу решать, что мне можно, а чего нельзя! Хватит быть моей нянькой, Кэп, вернись в постель и продолжи то, что начал!
Грей покрылся мурашками, когда она снова назвала его Кэпом. Он не мог пошевелиться, застыв в темноте своей комнаты и с изумлением смотрел, как Скипи выбирается из-под одеяла и решительно направляется к нему. Ее кожа, казалась, сделана из белого мрамора. Прекрасная, обнаженная нимфа, такая хрупкая и изящная, она могла повелевать им, сильным и опасным зверем, превращая в ласкового котенка одним касанием руки. Скипи провела кончиками пальцев по напряженным мускулам Грея, заставляя его объятия раскрыться для нее. Он заметил темный браслет на ее запястье, и нежное тепло сразу же разлилось по всему телу.
– Грей, мне холодно. Почему ты не согреешь меня?
– Скип…
– Я сама знаю, чего хочу – шептала она ему в губы. – И это ты, Грей. Теперь, я не смогу отпустить тебя.
Грей закрыл глаза и бережно обнял ее.
– Не смей говорить мне, что все это было ошибкой. Не смей думать, что мне было бы лучше без тебя! Потому что я теперь не представляю как это, быть без тебя.
Она немного отстранилась и потянула его за собой. Грей позволил ей довести себя до дивана и повалить на мятые простыни. У него больше не было слов. Он лежал в темноте и слушал, как Скипи шепчет ему самые главные в мире слова:
– Это не было ошибкой, – сказала она. – Если мы где-то и ошиблись, так это в том, что не встретились раньше, до всей этой странной истории. Неужели ты не понимаешь? Мы бы все равно встретились, нашли бы друг друга при любом раскладе. Может быть это наивно, но думаю, мы созданы друг для друга. А может быть, я ждала тебя всю жизнь, даже не зная того, что жду. И теперь мы вместе. Я хочу, чтобы так было всегда. Грей, я хочу жить для тебя.
Больше между ними не было недосказанности. Не было ни тайн, ни секретов.
Как не было и сомнений.
Грей молчал.
Мир тоже молчал.
Теперь в тишине ночи говорили лишь два сердца, которые так долго тянулись друг к другу. Стремились стать одним целым.
И наконец-то стали.
Холод
Демс никогда прежде не впадал в депрессию. Он ни разу не забивался в угол и не прятался целыми днями дома, избегая друзей. Никогда он не напивался в стельку в одиночестве и не орал так остервенело под врубленную на всю катушку музыку, захлебываясь собственным криком. И никогда прежде не он пел под гитару так пронзительно, изливая своими песнями внутренний плач. Одна за другой рвались струны, не только гитары, но и его мятущейся души. И никогда раньше, он не писал таких песен. Искренних, идущих изнутри, от сердца. Настоящие живые песни, заставляющие слезиться глаза и покрывающие кожу мурашками. Они могли бы многое сказать, многое прояснить, но никто не услышал их, потому что это слишком личное, слишком интимное и предназначенное не для каждого. Не для всех. Те немногие, для кого эти песни значили бы больше, чем просто мелодичное сотрясание воздуха, те, что могли бы по-настоящему их услышать и открыть глубинный смысл слов, сплетенных голосом Димарика в печальный узор осознания и тоски, были слишком далеко. Далеко от него. Далеко друг от друга. Бесконечно далеко. И в этом была его заслуга. Его вина. Он чувствовал холод, ледяной клин, который собственными руками вбил он себе в сердце. Как вытащить его? Как согреться, когда воют в щелях ледяные ветра отчаянья.
Но он чувствовал те глубинные узы, что объединяют их даже сейчас. Они связали их сердца. Сурово и накрепко.
Как мог он быть так слеп? Как позволил детской глупости перерасти в ожесточенное противостояние двух родственных душ, одна из которых неудержимо рвалась к другой, окутанной гордостью и ослепленной ложными идеалами. Годы тихой ненависти и будничное противостояние не смогли разорвать этой связи, и в глубине души Демс всегда знал: он ненавидит Илью лишь потому, что все еще смотрит на него, восхищаясь, и с наивной обидой любит. Но гордость мешала ему признаться в этом самому себе. А Илюха все знал, и от этого становилось только больнее. Он шел на поводу, принимал правила игры, снося за ударом удар. И он отвечал, давал сдачи, по-прежнему находился рядом, по-прежнему жил с Димариком одной жизнью, впутываясь в его безумные игры, порою оставляющие следы на их телах. Он с достоинством выдерживал все испытания.
Может причиной столь длительной борьбы являлось то, что Илья всегда был рядом? Он не исчез, не ушел в тень, не стер из своей жизни глупого, заигравшегося в жестокие игры, ребенка. Нет, он просто продолжал идти рядом, хоть и на некотором расстоянии. И он продолжал гореть. О, да! Такое пламя невозможно забыть! Сложно признаться, но Димарику нравилось видеть, как Илья горит, это завораживало, это приводило в восторг, это воспламеняло. Но огонь нужно поддерживать, не давать пламени потухнуть. И он раз за разом разжигал в нем пламя, бросая вызов, высекая искры и разгораясь вместе с ним.
А потом появилась она. Новой вспышкой. Словно катализатор. И вторглась в их танец, увлекая Илью за собой, разжигая в нем совсем другое, еще более ослепительное пламя. Демс чувствовал, что теряет Илюху. И даже Грейдера. Это она забрала его себе. Присвоила, то, что было так мучительно дорого. Но нельзя смотреть на пламя слишком долго и не ослепнуть. Нельзя стоять к огню так близко и не обгореть. И он решил вернуть себе то, что у него забрали, решил, что не готов отказаться добровольно от борьбы, остановить бег.
Только вот Демс не успел вовремя соскочить с набирающего скорость локомотива. Новое пламя занялось и в нем. Странное, обжигающее нутро пламя, природу которого он понял не сразу.
Кого он ревновал больше?
К кому тянулся сильнее?
Чего хотел добиться в итоге?
Димарик задавал эти вопросы тысячу раз и не находил в себе ответов. Они лежали где-то на поверхности зеркальной глади, и получить их можно было только окунувшись в этот ледяной омут и взглянув самому себе в глаза. Признать истинную природу своих поступков.
И он нырнул туда с головой. Погрузился в Рубикон и захлебнулся правдой, с которой его вынесло на противоположный берег. Нет пути назад. Как теперь выжить с этой ноющей внутри правдой, безжалостно кричащей на него, справедливо обвиняющей?
Почему он так хладнокровно разрушил жизнь столь важного для него человека?
Демс дошел до цели, получил, что хотел. Но восторг победителя быстро испарился, уступив место чему-то истошно скребущемуся в грудной клетке.
Димарик понимал, отчего ему так холодно. Осознание разрывной пулей прошибло голову: он сам загасил пламя, которое грело его все эти годы. Он собственными руками вырвал горячее сердце друга, смял, бросил в дорожную пыль, не помнящую чужих следов, а потом растоптал, как негодный окурок.
Глаза Ильи потухли, сверкнув последней вспышкой из детства.
Демс никогда не хотел заходить так далеко.
Все иллюзии пали, осталась лишь твердая реальность. Серый монолит констатации факта. Непробиваемый, не знающий пощады.
Панк смотрел на себя в зеркало и не узнавал осунувшееся жалкое существо с красными глазами.
Он должен все исправить, иначе никак. Должен заплатить, за то, что сделал, за боль, причиненную лучшему другу и девушке, которая ни в чем перед ним не виновата. Кроме какой-то веселой наивной противоречивости, которая так зацепила Димарика.
Скипи…
Я не должен больше думать о тебе, я не имею права даже смотреть в твою сторону. Как же больно это осознавать.
За все в жизни надо платить…
Он осмотрел себя, свои руки, покрытые татуировками, свои странные волосы, выцветшего синего цвета. Все напоминало ему о причинах и ошибках. Он еще может кое-что, может изменить ситуацию, и знает цену.
Демс задумчиво поиграл с наточенным лезвием отцовского охотничьего ножа, а после резко вскинул руку.
Сон наяву
– Грей! Грей!
Посадка на поезд подходила к концу. Грея нигде не было видно. Он мог уже сесть в поезд. Но Скипи не хотела сдаваться.
Люди удивленно смотрели на мечущуюся девушку. Вокзал. Лучшее место для драм. Кто-то расстается навсегда, кто-то на время. Поцелуи и слезы, следы слишком грустных и порой слишком глупых поступков других людей. Юлька не хотела становиться их частью, не хотела оставлять на этом вокзале вновь обретенные крылья за спиной. Однако она понятия не имела, на какой поезд должен сесть Грей. Он мог давно уже умчаться навстречу новой жизни, где ей нет места.
Нет, нет, нет! Не может же он так просто исчезнуть после того, что между ними было, после того, как он снова открыл ей свою душу и сказал то главное, о котором она даже не мечтала. Не может быть, Грей не мог так с ней поступить!
Тогда почему она здесь, в этом сне? Почему вынуждена раз за разом переживать этот кошмар, только теперь наяву?
Гнусавый голос из посаженных динамиков пробормотал невнятную фразу. Юлька поняла, что на один из поездов посадка уже окончена. Но она все пробиралась сквозь толпу провожающих, вглядываясь в окна вагонов и лица людей. Здесь мог запросто оказаться Жека, единственный, по словам Грея, настоящий его друг. Безликая толпа сливалась в один серый поток. Люди зашагали прочь. Поезд тронулся. А Юлька продолжала бежать. В боку отчаянно кололо. Но у нее еще оставалась надежда, поэтому она не могла позволить себе остановиться, не могла снова себя жалеть. Слишком много слез уже принесла эта жалость, и сейчас она грозила забрать у нее Грея.
Дежавю. Такое сильное, что темнеет в глазах. Точка сохранения в пространстве. Точка, где сходятся линии того, что должно произойти и того, что происходит. Перекресток возможного и настоящего. Точка неизбежности.
Он стоял на краю платформы и смотрел вслед уходящему поезду.
– Грей! – Скипи из последних сил кинулась к нему.
Грей обернулся и едва устоял на ногах, когда Юлька пулей врезалась в его тело.
– Грей!
– Скип, ты чего? – он удивленно смотрел на задыхающееся существо, дрожащее в его руках.
– Только не уезжай! Пожалуйста! Не бросай меня, Грей! – умоляла Скипи.
– Да ты чего? Я никуда не еду, – Грей тревожно улыбнулся ей.
– Тогда зачем ты здесь?
Он отвел взгляд.
– Я сдал билет.
– Куда ты собирался ехать?
Но это уже было не важно.
Грей отстранился и прошелся по перрону. Он избегал смотреть на Скипи.
– Ты хотел порвать со всем. Понимаю. Ведь я сама поступила именно так.
Она потупилась. Грей медленно шагал вдоль края платформы, задумчиво глядя туда, где только что скрылся последний вагон. Расстояние между ним и Юлькой увеличивалось с каждым его шагом.
– Но сейчас ты не хочешь? Сейчас ты передумал? – в отчаянии воскликнула Скипи.
– Да, – Грей остановился. – Сегодня утром я разобрал чемодан. Пока ты спала. Не думал, что ты проснешься так рано.
– Ты принес мне розу… – голос Скипи дрожал. – Я проснулась одна и не нашла ни тебя ни чемодана. Только цветок. Я испугалась, что ты все же решил уехать. Жека мне рассказал, Грей… я бы поняла, если бы все было так…но…
– Но это не так, – тихо сказал он.
Грей все еще стоял к Скипи спиной, стыдясь показать покрасневшие глаза.
– Помнишь, Кэп спрашивал, что за кошмар сниться мне по ночам? Помнишь? В нем я бегу вслед уходящему поезду и что-то кричу, а в конце перрона нечеткий силуэт, который исчезает всякий раз, как я добираюсь до него. Это ты, Грей! Теперь я знаю, это ты! Мой самый страшный кошмар, что ты исчезнешь, а я не успею тебя догнать!
Все… Сейчас он исчезнет. Всегда исчезал…
В голове словно плененные птицы, бились слова Демса:
«Запомни, он никогда не оборачивается, когда уходит.
Никогда…»
Грей резко обернулся. Юлька беззвучно плакала, закрыв лицо руками. Колени ее подкосились. Он бросился к ней и не позволил упасть. Скипи уткнулась лицом в теплое и мягкое, вдохнула запах меда и чабреца.
– Прости, прости! Я напугал тебя, малышка. Какой же я баран, Скип!
– Пожалуйста, не бросай меня, – всхлипывала Скипи. – Я ведь люблю тебя, Грей.
– Ни за что на свете! – ответил он, прижима к себе свою самую заветную мечту. – Ни за что не оставлю тебя, чудо мое чудное.
Скипи украдкой заглянула ему за ворот, ища синие отметины, которыми она клеймила его прошлой ночью. Нет, это не было сном. Это было по-настоящему.
– Я не забыл, я ничего не забыл, – говорил Грей, взяв в ладони ее лицо. – Я люблю тебя, никогда не забывай этого. И никогда не сомневайся.
– Ты не оборачиваешься, когда уходишь, – всхлипнула Скипи. Грей улыбнулся.
– Не бойся, это всего лишь значит, что я иду к тебе навстречу. И даже если ты окажешься за моей спиной, знай, я все равно приду к тебе.
Срыв
Грей неспешно шел прочь от здания вокзала, одной рукой он прижимал к себе Скипи. Она зябко прильнула к нему, кутаясь в черный бомбер, накинутый ей на плечи. По улице расползался промозглый сырой туман, но Грею было спокойно и тепло внутри. Скипи украдкой смотрела на него: Грей был безмятежен, на лице играла легкая улыбка. Отросшие волосы слегка спадали ему на глаза, а баки и бородку он привел в идеальный порядок. Юлька залюбовалась им. Они шли домой. Вместе.
Скипи коснулась рукой запястья, чтобы нащупать потрепанную фенечку Грея. Фенечки не было. Должно быть, она потерялась по пути на вокзал. А это значит только одно: узел развязан и желание исполнилось. Прекрасное начало.
«Наконец-то все будет хорошо», – подумала Юлька. Она очень устала и все, чего ей хотелось, залезть под одеяло, прижаться к Грею и проспать до упора. Ну, разве что, еще горячего чаю.
Они не вышли на проспект, Грей снова решил идти дворами, избегая скопления людей. Так он чувствовал себя спокойнее. Ему хотелось того же, что и Скипи – просто остаться с ней наедине. Юлька смотрела себе под ноги, а иногда шла с закрытым глазами, полностью доверяясь Грею. Когда до дома оставалось совсем немного, он вдруг резко остановился. Скипи подняла глаза и застыла, вцепившись мертвой хваткой в его напрягшееся тело.
От соседнего дома к ним бегом приближался Демс. Заметив их, он замедлил шаг, но не остановился. Грей словно окаменел, даже как будто задержал дыхание. Скипи глянула на его лицо. Он хмурился и с холодным презрением сверлил Димарика взглядом, и Юлька увидела, как Грейдер снова начал выбираться наружу. С приближением Демса грудь Грея стала вздыматься все сильнее и сильнее. Он свирепел.
– Илья! – запыхавшись, крикнул Димарик и опасливо остановился метрах в десяти от них. Он сложился пополам и, упершись руками в колени, судорожно хватал воздух ртом.
– Илюх…
– Не подходи, – процедил Грей, и глаза его резко метнулись по сторонам. Он отступил на шаг, принимая более устойчивое положение, не отпуская от себя Скипи.
– Илюх, я один, – прохрипел Димарик, верно истолковав этот жест.
– И что на этот раз?
Грей ощущал Юлькину дрожь, это выводило его из себя. Он должен успокоиться и не дать ярости взять над собой верх. Нельзя рисковать, только не сейчас!
Димарик посмотрел на Скипи. Их взгляды пересеклись. Юлька вздрогнула и уткнулась лицом Грею подмышку. Тот встал вполоборота, закрыв ее от соперника, и метнул на Димарика испепеляющий взгляд.
Демс отдышался и взволнованно посмотрел Грею в лицо.
– Илюх, ты нужен… пожалуйста…
– Вот так новости! – раздраженно перебил его Грейдер. – Ну, и что вы там еще придумали, чтобы испортить мне жизнь?
– Илюх, выслушай меня, Челси…
– Да катись ты, вместе с этой стервой! – рявкнул Грей и Скипи снова дернулась. Он завел ее себе за спину и угрожающе двинулся на Димарика.
– Неужели вам мало, Демс, неужели я мало получил…
– Челси хочет покончить с собой! – истерически завопил Димарик и умоляюще уставился на Грея. – Полчаса назад она прислала мне вот это!
Скипи ошеломленно наблюдала за тем как Демс протягивает Грею мобильник. Но тот даже не посмотрел на него. Он не верил ни единому слову Димарика.
– Илюх, я не вру, ты должен пойти со мной!
– Я ничего тебе не должен, Демс.
– «Пусть Грейдер придет на «Вспышку» или я вскроюсь», – прочел Димарик.
Грей застыл. У Скипи екнуло в груди. Она подскочила к нему и взяла за руку, заставляя взглянуть на нее.
На его лице читались недоверие и тревога. Юлька замотала головой, ей стало очень страшно. Она боялась, что Демс лжет, но возможная правда приводила ее в ужас. А более всего она боялась, что Грей поверит. И пойдет.
Грей заставил себя отвести от нее глаза.
– И что дальше? – тихо проговорил он, ни к кому не обращаясь.
– Илюх… черт! – Димарика затрясло, он вдруг согнулся как от удара и заорал на весь двор. – Да плевать на все, хватит! Если ты не придешь, Челси умрет!
Грей вскинулся.
– Я пришел к ней сам, но она, как заведенная твердит – «Пусть Грейдер придет, приведи Грейдера!» и у нее все руки в крови! Она будет слушать только тебя!
– Жека знает?
– Да, но он у Ксюхи, поэтому я стал искать тебя!
Грей был в замешательстве. Взгляд смятенно шарил по сторонам. Потом он посмотрел на Скипи и она тут же все поняла.
– Нет, нет, – замотала она головой. – Не ходи, пожалуйста.
– Не могу, – мягко прошептал Грей, взяв ее за плечи. – Пожалуйста, иди домой.
– Нет, он врет, они хотят заманить тебя, Грей!
Он поцеловал ее. Скипи вцепилась в его руки, в его теплые большие руки, и предчувствие беды безжалостно стиснуло ее нутро. Грей покачал головой: «Нет, не врет».
– Не уходи, не уходи!
Грей уже начал медленно отходить от нее. Она чувствовала, что он в ужасе, но поступить по-другому неспособен.
– Жди меня дома, Скип! – крикнул он и они с Димариком, не сговариваясь, побежали сквозь двор.
«Он опять идет в капкан, – думала Юлька. – Сам, добровольно идет, потому что не может иначе».
Она колебалась лишь несколько секунд, а потом рванула следом.
Нет уж! Что бы там не задумали Челси и Демс, Юлька больше не даст им навредить Грею! Не позволит снова разлучить их! Что бы ни случилось, она останется рядом с ним!
А Грей изо всех сил надеялся, что Скипи послушалась его, что она не следует за ним по пятам и не будет свидетелем нового кошмара, который ждет его на «Вспышке». Он не смел оборачиваться, ведь что-то непреклонно гнало его вперед и Грей не мог позволить себе сейчас колебаться. Неотвратимость, какая-то черная неотвратимость указывала ему путь. Он подозревал, что Челси способна на подобное но, как бы там ни было, не мог позволить ей покончить с собой у него под носом. Этого-то Грей и опасался все эти годы, когда она тенью ходила за ним.
Демс еле поспевал за ним следом. В этот момент они снова устремились в одну сторону, как в детстве бежали рядом, только вот причина их беготни больше не была такой беззаботной.
Впереди замаячили темные провалы окон «Вспышки». Заброшенное ДК, место, где раньше собирались все Нские неформалы, готовилось под снос. Перекрытия уже давно пришли в негодность, и здание разваливалось на глазах.
Скипи видела, как Грей с Димариком скрываются внутри черной пасти парадного входа и похолодела. Какие сюрпризы его там ожидают?
Она забежала туда с заминкой, сделав небольшой крюк, чтобы ее не заметили изнутри. Челси сейчас совершенно ни к чему знать о присутствии Юльки.
Внутри пахло пылью и аммиаком, стены покрывали грязные подтеки, тянувшиеся от чудовищно высоких потолков. Здание выглядело мрачным и пугающим. Оно сыпалось на куски и, на последнем издыхании, грозило не дождаться сноса.
Они были на втором этаже. Скипи слышала их шаги. Она неслышно поднялась по ступенькам без перил и заглянула в проход. Демс притаился у входа в большой зал, а Грей уже вошел внутрь.
Скипи охватил ужас при мысли о близости Димарика, но она сумела подавить в себе это. Она вышла из-за угла и тихо направилась к нему по темному коридору.
Демс услышал шаги, резко обернулся, и сразу пошел навстречу.
– Что ты делаешь? Ты все испортишь! – зашипел он, хватая Скипи за рукав.
Юлька отшатнулась.
– Свалил с дороги! – глухо прорычала она.
– Юль, постой, он все исправит, Юль…
Скипи видела спину Грея. Он был недалеко от входа и что-то говорил, медленно продвигаясь вперед. Под ногами похрустывали осколки стекла и куски бетона. А потом он исчез из поля зрения.
Юлька подумала, что снова теряет его и отчаянно рванулась вперед. Демс кинулся следом и успел сгрести ее в охапку. Так Скипи снова оказалась в его власти и Грей не мог этому помешать. Только панк нисколечко не радовался, его руки были холодные и влажные, а лоб покрывала испарина. Димарик напуган, по-настоящему напуган, увидела Юлька.
Она перестала сопротивляться и Демс тут же отпустил ее.
«Не надо» – шевелил он губами. – «Не ходи туда!»
Юлька осторожно заглянула в зал. Помещение было огромным и некогда очень красивым. На потолке все еще можно было различить остатки лепнины, а со стен, покрытых граффити, отваливались толстые слои штукатурки. Посередине зала чернел провал, обрамленный, словно клыками, обломками паркета.
Челси с зареванным лицом стояла возле окна. Ее некогда идеальная прическа свисала сосульками. В окровавленных ладонях она держала два лезвия.
– Оксана, – спокойно позвал Грей. – Прекрати это, пойдем домой.
Скипи прижалась к стене. Он сказал это не просто спокойно, он сказал это ласково, так же как недавно говорил с ней. Ревность, неуместная в такой ситуации, поднималась в ней огненным вихрем.
– Нет! – взвизгнула Челси. – Никуда я не пойду, пока ты мне все не расскажешь! У вас с этой сучкой уже что-то было?
– Оксана! – Грей повысил голос. – Хватит нести чушь!
– Скажи, что ничего не было, – канючила Челси. Ее глаза блестели, будто стеклянные.
Сердце Юльки забилось, как паровой молот. Присутствие Димарика раздражало, но он держался на расстоянии и, приложив палец к губам, умолял ее молчать.
– Ничего не было, – сказал Грей.
– Ты врешь! Ты, лживый мудак, всегда отталкивал меня! А эта лохудра, чем она лучше?! Я всегда любила тебя, а ты променял меня на какую-то шалаву из другого города!
Челси неосторожно сжала лезвие в руке и от неожиданной боли, взвизгнув, упала на бетонный пол. Грей не стал терять времени. Он метнулся к ней, но она ощетинилась и поднесла другое лезвие к вене. Грей застыл.
– Я всегда хотела тебя, Грейдер, – всхлипнула она. – Хотела, чтобы ты был моим. Почему ты не хочешь быть моим? Нам было бы так хорошо вместе…
Грей ошеломленно молчал.
– Смотри, как я люблю тебя, Илья! – Челси жутко улыбнулась и полоснула лезвием по предплечью. Густая черная кровь хлынула их пореза. – Видишь, я не хочу жить без тебя! И не буду!
Грей сдался и уступил. Вместо него в разрушенном зале стоял Грейдер, во всем своем свирепом величии. Он стал медленно и непреклонно приближаться к Челси, подобравшись, словно лев, готовящийся к прыжку. Он был натянутой струной, и Скипи буквально видела, как напряглись под одеждой его мышцы.
– Не подходи, – испугалась Челси, но Грейдер не слушал ее. Язык уже совсем не подчинялся ей. Она снова полоснула себя. Дрожащие руки заливала кровь. Порезы были неглубокими, но терять времени Грейдер не мог.
Он подошел к ней вплотную, наклонился и накрыл ее руки своими. Сердце Скипи едва не выскочило из груди. Челси широко раскрытыми глазами смотрела ему в лицо. Он медленно сжал ладони. Скипи почувствовала жжение в руках, почти ощутила, как лезвия врезаются в его кожу. Но Грейдер не шелохнулся.
В глазах Челси читалось слепое обожание и ужас. Она боялась его и хотела. Грей сжал пальцы на ее запястьях. Челси охнула, когда он резко вывернул ей руки и оба лезвия звякнули об пол.
Она снова заплакала и кинулась ему на грудь, оставляя темные следы на свитере. Грей распрямился и поднял Челси с колен. Скипи перестала дышать. Она уже не пряталась. Димарик попытался оттащить ее от входа, но Юлька грубо отпихнула его в сторону.
Вот опять она наблюдает за ними, смотрит, как Челси тянет окровавленные руки к лицу Грея. Ее всхлипы эхом отлетают от стен зала.
Челси что-то невнятно бормочет сквозь слезы, и у Юльки темнеет в глазах, когда она видит это: Грей поднимает руки и обнимает ее, легонько поглаживает по спине. На рубашке девушки остаются следы его крови. Это выглядит жутко: кровавая сцена нежности, трагичная в своей фальши, безнадежная в своем исходе.
Челси трогает его, прижимается к нему, находится так непозволительно близко. Ее пальцы зарываются в светлых волосах, окрашивая их в алый на затылке. Кровь стекает Грею за шиворот. Она хочет поцеловать его, но он отстраняется, не позволяя этого. Тогда взгляд Челси падает на его шею, где за оттопыренным воротником синеет свежая отметина, оставленная Скипи. Глаза Челси на мгновение проясняются, она видит Юльку. Несколько секунд они смотрят друг на друга.
– Чтоб ты сдох, лжец, – прошипела Челси, бросая на Грейдера полный ненависти взгляд.
Потом все случилось очень быстро. Челси зарычала и в порыве ярости всем весом навалилась на Грея. Он ловко вывернулся, и они поменялись местами. Челси крепко вцепилась ему в ворот, ее глаза безумно сверкнули. Гнилая древесина глухо хрустнула под их ногами.
Осознание пришло к Юльке слишком поздно. Вот он, капкан, на самом видном месте, совсем не там, где его ожидали найти! Она опомнилась, когда уже летела в их сторону. Демс что-то закричал.
Челси оступилась и стала падать вниз, прямо в темную зубастую брешь. И она тянула Грея за собой. Скипи прочла в ее черных глазах отчетливое понимание того, что она хочет этого. И Челси знала: он ни за что не даст ей упасть, а значит, утащить его с собой будет проще простого! Он будет принадлежать ей, любой ценой!
– Нет! – закричала Скипи, но ее крик заглушил чей-то вопль.
Неожиданный удар в спину отшвырнул ее в сторону. Юлька больно ударилась лбом о стену и из глаз хлынули искры.
Сквозь эту вспышку, Юлька увидела, как Грей падает на пол, рассекая скулу о бетонную крошку, а Димарик и Челси исчезают в разверстой пасти черного провала.
***
Большой кусок пола рухнул вместе с ними, приглушенно ударившись о груду обломков внизу. Провал выдохнул внушительное облако пыли и у Скипи защипало глаза. Она бросилась к Грею, заходясь кашлем, упала на колени и приподняла его голову. Кожа под правым глазом Грея была рассечена и по лицу струйками стекала кровь, перемешиваясь с пылью и слезами Юльки. Она позвала его. Грей вскинулся и, широко распахнув глаза, тяжело задышал. Он попытался встать, но удалось ему это не с первой попытки. Скипи помогла ему подняться на ноги. Грей пошатнулся. Он здорово приложился головой и в глазах у него все плыло. Юлька изо всех сил вцепилась его свитер.