Крылья распустил, шурх – и спустился к Ивану. Огромный, грудь чешуйчатая, крылья перепончатые! Как зарычит, как оскалится! Гнедко бедный чуть с места в галоп не рванул.

Ваня его еле удержал и говорит:

– Позвольте, позвольте, можно на ваши крылья поближе взглянуть?

Змей Горыныч как заревет:

– Чего?! Я говорю, сожру тебя сейчас!

А царевич ему:

– Да-да, я понял. Вот я смотрю, у вас на крыльях есть по большому когтю. Это, видимо, чтоб карабкаться по скалам. Я примерно так и думал. А в книжках совсем не так рисуют – просто пластинки, вроде как у летучей мыши. Ошибка, значит. Надобно исправить.

– Так, – говорит Горыныч и пот со лбов когтистым крылом вытирает, – ты кто такой, ненормальный?

– Я-то, – Ваня отвечает, – царевич из тридевятого царства. Звать Иваном. Я вообще-то насчет царевны. Давайте как-то договоримся. Если она жива, конечно.

– Жива-живехонька, – ворчит Змей, – чего ей сделается. Все яблоки в саду объела.

Иван задумался.

– Так, – говорит, – жива. Вы мне тогда скажите, вам царевна для чего?

Змей как вздохнет – Гнедко аж шарахнулся.

– Царевна нам ни для чего, – говорит, – от нее только саду урон.

Тут вдруг в верхнем окошке сама царевна показалась.

Да-а, – кричит, – а чего мне есть еще? Кормили бы нормально, так я бы ваши яблоки и не трогала! Отощала вся, сарафан болтается!

А Горыныч в ответ:

– Да кабы твой папаша дань платил, как положено, так у нас бы еда была!

А Змеиха добавляет:

– Да мы б и не крали тебя тогда вовсе!

А Змеенок сбоку от мамаши в окошко протиснулся и кричит: