Земля XXIII: Нордполис. Книга первая

Глава 3. Выпускной

Утром я открыла глаза и посмотрела на будильник. До звонка можно еще было поваляться пять минут. В сознании всплыли события вчерашнего дня. После того, как я перепилила веревку и, удерживая её, неуклюже опустила Макса на землю, он пришел в себя через пару минут. Мой друг не обращал внимания ни на кубок, ни на Нинель, а сказал лишь одну фразу, глядя мне в глаза:

– За Пределом нет ни свалок, ни нищих. Там просто земля, природа, деревья. Там ничего. Я видел, когда висел в петле.

Я вскарабкалась на валун, на котором стоял кубок, и обратила взор за стену. Я ожидала увидеть небольшую полосу земли, а за ней океан. Но по всей округе не было ни капли соленой воды. За стеной шумел лес, искрился на солнце ручеек, виднелись поляны и холмы. Я не видела свалок и кормящихся на них изгоев, не было и воронья, почивающего на их трупах. Мы с Максом переглянулись, многое хотелось обсудить, но в этот момент на нас упала тень коптера. Над всей локацией висела дюжина таких машин, подбирающих участников игры на борт. В коптере мне очень хотелось поговорить насчет увиденного с Максом, но рядом сидел куратор, и шестое чувство подсказало мне, что это опасно. Лэптопы остались в классе, и у нас больше не было доступа к ним. Я должна была найти выход!

– Ты молодец, Нинель, – сказала я, обратившись к сияющей от удовольствия однокласснице, – поздравляю! Жаль только, что Игры больше не будет, и я не смогу отыграться.

– Да, – сказал куратор, – это так, после Выпускного Игр не бывает.

– Печально, – вздохнула я. – Но ведь никто не запрещает поддерживать себя в хорошей физической форме, верно? Я и дальше планирую бегать каждый вечер в районе 10 часов вечера от дома до Площади и обратно.

Я многозначительно взглянула на Макса. Он пристально посмотрел на меня и слегка кивнул головой. Потом прошло награждение. Наша команда получила кубок, а Нинель вручили приз. Это был радиокомпас в комплекте с радиомаячком. После церемонии Нинель подошла ко мне.

– Вики, этот приз вообще-то принадлежит тебе. Ты запросто могла взять кубок первой, но решила сначала освободить Макса. Возьми, мне он всё равно не нужен.

Я никак не ожидала от нее этого поступка и стала отказываться от столь ценного подарка, но она продолжала настаивать. В конце концов, я сдалась.

– Нинель, скажи мне, – обратилась я к этой хрупкой голубоглазой девушке с веснушками на фарфорового цвета коже, – я никогда не замечала, что ты тренируешься, как тебе удалось прийти на финиш так быстро?

Нинель немного замялась.

– Ты всегда была для меня примером для подражания, и в этот раз я просто последовала за тобой. Ты знаешь, я действительно не обладаю силой, стреляю кое-как, но я неглупа и незаметна для окружающих. Возможно, это не совсем честно, но в Игре каждый выживает, как может, – пожала она плечами.

Я полностью была согласна с ней. И на утро, лежа в кровати и купаясь в лучах солнца, пробивавшихся сквозь мои окна, я продолжила оживлять воспоминания минувшего вечера. Когда я прибежала на Площадь, Макс уже поджидал меня под кроной каштана. Он стоял, опершись спиной на ствол, и смотрел в темное небо с поблескивающими в нем первыми звездами.

Некоторое время мы помолчали, а потом Макс сказал:

– Ты видела то же, что и я. Что ты думаешь об этом? Где свалка? Где изгои?

– Макс, может быть, она с другой стороны Нордполиса, или где-нибудь за лесом? – предположила я.

– Ну, предположим. Вики, а ты видела океан, который окружает наш город, как сказано в учебнике по географии?

– Нет. Это тоже меня смутило, я и не знаю, что тут можно сказать. Океан отступает? – мне показалось, что у Макса уже есть ответы на все вопросы.

– Я не знаю точно, но похоже на то. Почему мы узнали об этом только сейчас, вот что меня сейчас интересует. И почему учителя не рассказывают об этом? – у него было еще больше вопросов, чем у меня.

– Макс, в любом случае этому есть объяснение. Возможно, сейчас нам рано еще это знать.

– Да мы уже практически совершеннолетние! – вспылил Макс, и глаза его сверкнули янтарной вспышкой в свете фонаря, – здесь явно что-то не так!

– Кстати, насчет Выпускного… – я немного замялась, не зная с чего начать, – маловероятно, что мы с тобой увидимся после распределения. Я порылась в сумке, перекинутой через плечо, и достала оттуда небольшой сверток.

– Представь, Нинель отдала мне свой приз. Я не хотела брать, но она настояла. И я хочу поделиться им с тобой. На одной моей ладони лежало устройство величиной со спичечный коробок с лимбом, на котором, как на циферблате, были расположены цифры по окружности, а в центре находилось электронное табло, где горели цифры координат. Стрелка-указатель лимба показывала в сторону второй ладони, на которой лежала маленькая едва заметная штуковина, – маячок размером с пуговицу.

– Ух ты! – присвистнул Макс, – крутая штука.

– Ты можешь взять или приемник, или маячок, – предложила я Максу, и он, не раздумывая, взял приемник.

– Я найду тебя в случае чего, – заявил Макс, а мне стало вдруг необъяснимо радостно.

– Уже поздно, – спохватилась я, – меня ждут родители.

Макс посмотрел на меня, и мне показалось, что в его глазах мелькнула грусть.

– Я не знаю, поговорим ли мы с тобой еще хоть раз, но на всякий случай… Прощай.

И он протянул мне руку. Я почувствовала, что в горле моем встал ком, глаза защипало от навернувшихся слез. Я быстро пожала его руку, выдавила из себя: «Прощай» – и, развернувшись, побежала в сторону дома.

Взорвался звоном будильник, и я буквально подскочила на кровати. Босыми ногами я прошлепала в ванную и в течение десяти минут просто стояла под струёй горячей воды, пытаясь согреться. В моей комнате тоже было довольно прохладно, о чём засвидетельствовали мурашки, пробежавшие по коже, и я поспешила в последний раз залезть в свой желтый комбинезон. Прошедшись расческой по копне торчащих в разные стороны волос, я собрала их в хвост и поспешила на завтрак с родителями. Мама поздравила меня с окончанием школы и пожелала мне удачи на распределении, отец крепко обнял и поцеловал в лоб. После этого я отправилась на Площадь. Это место было главным в городе. Посреди огромной круглой Площади находился огороженный поликарбонатным забором парк, войти в который можно было лишь через пару центральных ворот. Одни ворота вели к Медицинскому центру, а другие – к Правлению, однако оба эти здания, несмотря на отдельные входы, были соединены между собой переходом. Если Правление возносилось высоко над Нордполисом (у меня даже шея затекла, когда я пыталась рассмотреть верх здания), то Медицинский центр имел всего два этажа. Над каждым входом развевался флаг Нордполиса: многоконечная объемная красная звезда в белом круге на голубом фоне. В школе на одном из первых уроков нам объяснили, что голубой фон – это океан, белый круг – наш город, звезда – символ совершенства. Флаг имел красную рамку, но что она символизировала, нам никогда не объясняли. Учителя говорили, что это, скорее всего, просто элемент, призванный подчеркнуть контраст голубого флага на фоне голубого неба.

Процедура распределения происходила в Медицинском центре. И если для нас, собравшихся там выпускников, она была необычна и празднична, то для работников центра она была обыденна и не вызывала никаких эмоций. Здание центра было двухэтажным. На обоих этажах имелся главный коридор с вереницей дверей в разные кабинеты. Куратор выстроил нас на втором этаже, каждого напротив своей двери.

– Как прозвучит сигнал, – громко объявил он, – каждый из вас войдет в свой кабинет.

Я немного волновалась и видела, что остальные ребята тоже. Каждый по-своему. Одни переминались с ноги на ногу, другие грызли ногти, третьи теребили одежду. Макс стоял в самом конце коридора и, увидев, что я смотрю на него, ободряюще улыбнулся мне. Он был абсолютно спокоен, и его непоколебимость передалась мне. Зазвучал резкий сигнал, и я открыла дверь. Я оказалась в темной комнате и совершенно ничего поначалу не могла рассмотреть. Постепенно передо мной начала вырисовываться картинка: впереди был большой экран. На нем я увидела изображенного человека со скрещенными на груди руками. Он лежал на кушетке. Лицо было безмятежно.

– Что с этим человеком? – услышала я электронный голос, – дайте ответ вслух.

Я подумала, что это неоднозначная картинка, ведь этот человек может спать в такой позе, или может быть мертв. Но ответила:

– Он спит.

Потом было еще около десяти таких же двусмысленных картинок. На одной был изображен человек с ножом в одной руке и вырезанным сердцем в другой.

– Кто этот человек? – задребезжал голос.

– Он повар, – ответила я, хотя мне показалось, что больше он похож на маньяка—убийцу.

Запомнилась мне еще одна картинка. Это была толпа людей, в центре которой стояла трибуна, и с неё вещал человек. Я подумала, что именно так должен выглядеть революционный митинг, о котором я читала в учебнике истории. Однако на просьбу озвучить событие я ответила, что это День Города. На последней картинке был схематично изображен Нордполис, окруженный стеной и океаном.

– Что это? – озадачил меня голос.

И несмотря на то, что на языке крутилось слово «Ложь», я громко ответила:

– Прошлое.

Затем в комнате зажегся свет, и я увидела на столике листы бумаги с разными задачками. Мне хватило двадцати минут, чтобы перещелкать их одна за другой.

Затем голос возвестил, что тестирование окончилось, и пригласил меня зайти в следующую дверь, чтобы сдать кровь на анализ. В следующей комнате, наоборот, было очень ярко. Стены блестели глянцевым белоснежным кафелем, посередине комнаты стояла кушетка, на которую меня дружелюбным жестом пригласила прилечь медсестра. Я улеглась. Женщина наклонилась у кушетки и вытащила оттуда ремни.

– Зачем это? – обеспокоенно спросила я.

– Не волнуйся, это стандартная процедура. В ней важна точность, поэтому мы фиксируем каждого.

Она нежно погладила меня по плечу и улыбнулась. Это была очень красивая женщина с правильными и симметричными чертами лица. Я удивилась свежести ее кожи и жемчужной белизне зубов. Она смотрела на меня из-под пушистых соболиных ресниц ярко-голубыми глазами. На ум мне пришел лишь один эпитет «шикарная». После этого я немного расслабилась, положила голову на кушетку и прикрыла глаза.

– Милая, ты знаешь, что в день распределения каждый выпускник сдает кровь на анализ. – Я почувствовала, как ее руки ловко затянули ремень на правой руке.– На самом деле это не совсем так. – Ремень затянулся на левой руке. – Дело в том, что в этом нет необходимости.

От удивления я приподняла голову, но её мягкая и теплая рука надавила на мой лоб и заставила принять прежнее положение.

– Всё хорошо, – сказала она и продолжила спокойно и мягко свою речь.

– Еще при рождении у каждого из вас мы взяли образцы крови. В банке данных Нордполиса уже есть вся важная информация о группе и резусе, содержании стволовых клеток и даже особенностях генотипа. Я думаю, у тебя возник вопрос, что же мы будем делать сейчас? Дело в том, что за долгие годы жизни человеческого рода на большой высоте над уровнем моря, у части людей серое вещество мозга стало толще на несколько миллиметров, немного видоизменился мозжечок, а главное, в одной из 46 хромосом появился новый ген. Ученые назвали его неопсихоген.

Пока я слушала, мои ноги оказались плотно пристегнутыми к кушетке.

– Так вот, милая, этот ген отвечает за особые функции мозга. Трансформировавшийся мозжечок стал своего рода ретранслятором, позволяющим общаться между собой на ультразвуковых волнах. Кроме того, у таких людей, ученые называют их индиго, отмечается повышенный уровень IQ и идеальная память. Ты же понимаешь, о чем я говорю, да милая? Ты же хорошо училась в школе? – она посмотрела на меня с улыбкой, от которой мне почему-то стало жутко, а по коже пробежал озноб, подняв волоски.

– Знаешь ли, плохая новость заключается в том, что таких индиго рождается не больше 5%, и есть риск, что они внесут смуту в наше прекрасное равное общество. Именно поэтому, выявив при рождении индиго, мы вынуждены вводить ему специальную сыворотку, блокирующую действие неопсихогена. Действует сыворотка около 20 лет, но мы вводим антисыворотку немного раньше.

– На Выпускной, – констатировала я с широко раскрытыми глазами.

– Да, милая, ты совершенно права! – с наигранной обрадованностью воскликнула она. – Нам нужно, чтобы действие гена началось под полным контролем Правления. Ведь от этого зависит безопасность Нордполиса, ты понимаешь это? Наверное, тебя интересует, почему мы не избавляемся от таких младенцев сразу. Милая, у нас справедливый город, мы же не монстры. Каждый человек имеет право вырасти и получить образование, а как он распорядится этим даром – уже его личное дело. Такие люди могут как внести смуту, так и послужить на пользу Нордполиса. Индиго – это новая ступень эволюции и мощный потенциал для развития нашего города. Из них получаются гениальные математики, микробиологи, физики, поэтому мы заинтересованы в том, чтобы они оставались в Нордполисе. Однако не все индиго подходят нам. Если хочешь, я расскажу тебе, что сейчас происходит с твоими одноклассниками.

Я кивнула.

– А ничего. Они тоже прошли психологический тест, сдали кровь, и их, скорее всего, уже распределили по профессиям. Они никогда не узнают о существовании индиго, будут всю жизнь трудиться в своей сфере, создадут семью, родят двоих детей. Всё, как у всех. Ну а тебе сейчас предстоит процедура введения антисыворотки. Мне не хотелось бы тебя расстраивать, но будет немножечко больно.

На этих словах она заклеила мой рот широким скотчем. Я замычала, замотала головой, а она, приложив свой палец к губам, тихонько сказала:

– Не будем шуметь и пугать одноклассников. Все будет хорошо.

Я снова замолчала, усиленно дыша носом и пытаясь успокоиться, а медсестра отошла в сторону и через минуту подошла ко мне со шприцом, в котором находился от силы миллилитр красной, похожей на темную венозную кровь, жидкости.

– Работай кулачком, – сказала она с улыбкой.

Я сжала кулаки и напряглась. Словно раскаленное железо вошло мне в вену. Запульсировала, загорелась кровь во всем теле, на коже выступила испарина, и мышцы пронзило невыносимой острой болью. Яростные волны судорог шли по телу, спазмические приступы пронзили все внутренние органы, но хуже всего пришлось голове. Яркие вспышки перемежались с полной темнотой, которая потом взрывалась фейерверками цветных пятен. Я дергалась на кушетке, но ремни не давали мне ни сдвинуться, ни свернуться клубочком, чего мне очень хотелось. Я пыталась кричать, но получалось лишь сдавленное мычание. Мне показалось, что вот, именно сейчас, я должна умереть. После очередной вспышки я провалилась в беспамятство.

Глава 4. Правление

Я лежала в зеленой траве, и надо мною шумели деревья. Я открыла глаза и увидела, как вековой дуб и молодой тополь сплелись ветвями и образовали надо мной купол. Ветер заставлял трепетать и шелестеть тополь, но дуб стоял молча и непоколебимо, лишь едва качая ветками.

– Где я нахожусь? – всплыла мысль.

– Ты дома, – мне показалось, что это ответил дуб.

– Ты дома, дома, дома, – зашелестели тысячи тополиных листочков.

– Мой дом – Нордполис. Я не знаю, что это за место, – ответила я ему мысленно.

– Твой дом – это Земля, – величественно ответил мне дуб.

– Земля, земля, земля, – зашумел тополь.

Я приподнялась на локтях и увидела огромные пространства вокруг себя. Позади тревожно шумел лес, впереди волновалось бескрайнее травяное море. Я встала на кромке леса и травы, надо мной была тень, но впереди всё было залито солнцем.

– Не ходи, – предостерегающе и грозно сказал мне дуб.

Но я уже сделала шаг вперед, и в глаза ударил яркий и ослепляющий солнечный свет. Кто-то цепкими пальцами тормошил меня за плечо, в глаза светила нестерпимо яркая лампа.

– Давай же, вставай! – нетерпеливо будил меня чужой голос, похоже, он принадлежал старику, – Деточка, ты не можешь тут лежать целую вечность.

Я повернула голову и увидела сухощавого седовласого старичка в очках с массивной квадратной черной оправой. Несмотря на возраст, голубые глаза его светились умом и жизнью. Одет он был в фиолетовый комбинезон с литерой М на шевроне. Это была униформа Правления.

– Меня зовут Карл, – с дружелюбной улыбкой представился он и помог мне подняться с кушетки. Зубы у него были желтые и наполовину сточенные, видно, ему было уже больше восьмидесяти лет.

– Здравствуйте, Карл, – ответила я, – куда вы меня ведёте?

– Ты идёшь в свою комнату, – объяснил он, – знаю, тебе пришлось сегодня нелегко, ведь антисыворотка – довольно болезненная вещь. На время обучения у тебя будет всё необходимое: рабочее место, душ, свежее бельё и одежда, библиотека в твоем распоряжении, телевизор, конечно же.

– Обучение? Но я только что закончила школу. Чему вы собираетесь меня обучать? – я не могла понять, что происходит со мной и вокруг меня.

– Вики, ты уже должна была понять, что ты – индиго, – он остановился и по-отечески положил свои ладони мне на плечи.

– Да, я поняла это из рассказа медсестры, но она сказала, что индиго могут общаться между собой, как дельфины, на ультразвуковых волнах. Но я не чувствую за собой никаких сверхспособностей!

– Вики, ты видела, что при диалоге с тобой я хоть раз открыл рот? – вопросительно посмотрел он на меня. Только сейчас я осознала, что он действительно говорил со мной с закрытым ртом. А что же я? Кажется, я тоже не размыкала губ. Я телепат? Но это же невероятно!

– Вы слышите всё, о чем я думаю? – мысленно обратилась я к нему.

– Нет, только то, что ты хочешь мне сказать. Не путай ультразвук с мыслями. Мысли – это лишь электричество в твоих нейронах, а ультразвук – это волны. Дальность их действия такая же, как у обычных звуковых волн. Наш диапазон воспринимаемых волн чуть шире, чем у обычных людей. Ты правильно сравнила: как у дельфинов. Кстати, мы можем их понимать.

– Кого, людей? – не поняла я.

– Да нет же, дельфинов! – Карл засмеялся вслух.

– Вот это да! – восхитилась я.

– Девочка моя, – вновь обратился он ко мне с невозмутимым лицом, – ты еще убедишься, в какой дивный новый мир ты попала. Приняв наши условия, ты сможешь наслаждаться им изо дня в день. Ты сможешь вложить весь свой интеллект в развитие и процветание нашего города.

– Какие это будут условия? – настороженно обратилась я к нему.

Всё это время мы шли по пустому коридору больницы. От стен отражалось эхо наших шагов, а от гладкой кафельной плитки на полу – свет ламп на потолке. Мы остановились у лифта, и Карл нажал кнопку. Послышалось мерное гудение механизма.

– Ты очень скоро обо всём узнаешь, – ответил он. – А сейчас тебе надо отдохнуть. Поднимешься на пятнадцатый этаж, твоя комната под номером 9. Мы с тобой увидимся завтра. Я вошла в кабину лифта и ввела цифру 15. Лифт мягко пошел вверх. Я посмотрела в зеркало. Из него на меня смотрела изможденная взлохмаченная девушка. Лицо осунулось, отекло, а под глазами появились синяки. На руках, на месте ремней, красовались фиолетовые гематомы. Я выглядела так, будто меня несколько месяцев держали в тюрьме и пытали.

– Так вот ты какая, взрослая жизнь! – горько усмехнулась я.

На пятнадцатом этаже я быстро нашла свою комнату с номером 15/9 и, приложив палец к детектору, прошла внутрь. Как только я оказалась внутри, сработал, похоже, инфракрасный датчик, и в комнате зажегся свет. Я охнула от неожиданности и восхищения. По сравнению со спартанской обстановкой родительского дома здесь были просто роскошные апартаменты!

Если у нас на стенах была лишь побелка, то здесь стены были отделаны невероятно красивыми обоями с шелковистым цветочным рисунком. Потолок здесь был не оштукатурен, а имел глянцевую поверхность со встроенными светильниками, мебель отличалась простым дизайном, но изготовлена была из очень качественного материала, похожего на древесину. Я провела рукой по столу и удобному креслу, стоящему рядом. Невероятно, это и есть дерево! Древесина стола имела красноватый оттенок и идеально гладкую шлифованную поверхность.

Затем я подошла к пищепроводу и по привычке приложила палец. В отличие от домашнего пищепровода, еда не появилась в окошке, а вместо этого на экране появился длинный список из названий блюд и напитков. Кролик в томатном соусе, цыпленок табака, перепелиная яичница, куриные сердечки с овощным рагу, фуа-гра и многие другие названия предстали передо мной, как загадочный талмуд. После некоторых раздумий я всё же решилась и выбрала овсяную кашу с маслом, и молочно-клубничный коктейль. «Заказ будет готов через 15 минут» – высветилось на экране, после чего сразу пошел обратный отсчет.

В ожидании ужина я присела на краешек дивана. Он был приятно мягким и сразу принял очертания моего тела. Я не удержалась и со вздохом наслаждения откинулась на него полностью. Каждая клеточка моего организма почувствовала долгожданное расслабление, и меня стало клонить в сон. Но больше, чем спать, мне хотелось только есть, поэтому, как только послышался сигнал пищепровода, я вскочила и пошла к нему. Там уже стоял красиво сервированный поднос, и мои обонятельные рецепторы буквально взорвались от аромата пищи. Я прошла с подносом на кухню и принялась за трапезу. У меня не было слов, как сильно эта еда отличалась от привычной мне пищи. Неоднородная консистенция каши поначалу смутила меня, но вкус настоящего зернового ячменя и живого сливочного масла просто пленил меня. Вкусовые сосочки языка блаженствовали, я закрыла глаза и замычала от удовольствия. Я бы ела такую кашу три раза в день, настолько она оказалась вкусной! А в списке было так много разных блюд, и я не знала, какое попробовать следующим. Коктейль тоже оказался великолепным. С чувством полного насыщения я встала из-за стола, поставила посуду обратно в пищепровод и отправилась в ванную комнату.

Здесь я нашла множество флаконов и баночек с уходовыми средствами, и аптечку. Покопавшись в ней, я отыскала мазь от синяков и намазала ею свои гематомы. Боль моментально утихла. Почистив зубы, я вернулась в комнату, упала на диван и отключилась. Проснувшись рано утром, я подумала первым делом о Максе. Я была уверена в том, что он тоже индиго. Это объясняло многое. В частности то, что мы всегда с полуслова понимали друг друга. У меня даже возникла теория, что люди с примерно одинаковым IQ лучше понимают друг друга, чем индивиды с разным уровнем интеллектуального развития. Весьма странно, что в школе у нас не было тестирования умственных способностей. Скорее всего, чтобы не проявилась существенная разница между учениками. Будет здорово, если мы вместе с Максом будем проходить обучение. Мы сможем общаться, дружить и может в дальнейшем даже… Но сначала нужно выяснить у Карла, как Макс прошел тестирование и адаптацию. За вчерашний день я пережила больше эмоций, чем за все 18 лет моей жизни, и сегодня после отдыха, я наконец-то начала осознавать происходящее.

Итак, во-первых, я индиго – результат эволюции людей. Во-вторых, я могу общаться с другими индиго при помощи ультразвука. В-третьих, меня не выгнали за Предел, а поместили в уютное и высокотехнологичное жильё. Меня будут обучать в Правлении, чтобы я стала такой же и смогла заботиться о Нордполисе. Но при этом, мне еще не озвучили условия. В конце концов, думалось мне, они должны быть выполнимы. Я сладко потянулась, откинула одеяло и прошла в душ, не переставая восхищаться красотой своего нового жилья. В душе я выбрала мыло с любимым запахом клубники и погрузилась в воздушное облако нежнейшей пены. Дома у нас было лишь обычное хозяйственное мыло. Обсушившись мягким пушистым полотенцем, я обнаружила, что кожа после душа продолжает благоухать клубникой и притом остается невероятно шелковистой на ощупь. Восторгу моему не было предела, казалось, что большего и желать нельзя. А на завтрак я выбрала натуральный кофе со сливками и пудинг. На вешалке в гардеробе висел фиолетовый комбинезон без каких-либо шевронов. На полках – стопки шелкового белья. Я оделась, вытащила из кармана желтого комбинезона радиомаячок и приколола его к новой форме. Старая форма полетела в корзину для белья. Я взглянула на себя в зеркало: отдохнувшая, свежая и румяная, совсем не вчерашний кошмар в лифте. Довольная, я пригладила волосы, и в этот момент раздался голос из динамика, который, как оказалось, был встроен прямо над дверью:

– Виктория, пройдите в кабинет 16/7. Вас ждет Карл.

Я не стала ждать лифт, а прошлась пешком по лестнице на один этаж вверх. Седьмой кабинет был рядом, и я вошла внутрь. Карл сидел за массивным столом, на котором лежала самая настоящая, бумажная, толстая книга. Он долго водил пальцем по строчкам, не замечая посетителя. Потом обслюнявил палец языком (от этого мне почему-то стало не по себе), перевернул страницу и, наконец-то, взглянул на меня. Карл аккуратно закрыл книгу и отложил в сторону. Не удержавшись, я прочитала название – «Общая теория управления».

– Присаживайся, – обратился он ко мне взглядом.

Я села на удобное кресло напротив него.

– Ты отдохнула? – заботливо осведомился он.

– Да, вполне, – ответила я.

– Как тебе твоя комната? – поинтересовался он.

– Это просто… великолепно! – у меня не хватало слов, чтобы описать, насколько я впечатлена ею.

– Я смотрю, ты вполне успешно справляешься с новым способом коммуникации, – похвалил меня Карл.

– Это не трудно, – я была польщена комплиментом и не смогла сдержать улыбки, – вот только мне одно интересно: на какую дистанцию действуют ультразвуковые волны при общении?

– Почти так же, как обычная речь, разве что чуть подальше, – загадочно улыбнулся Карл.

– Ну хорошо… Каждая новая мутация у живых существ несет в себе какой-то смысл, – я озвучила пришедшую мне в голову мысль (точнее, я сделала это с помощью ультразвука), – так какую же роль играет эта мутация?

– Такую же, как и любая другая, – выживание. Человечество должно сохраниться как вид на этой планете. Возможно, люди без неопсихогена уже изжили себя, и скоро они сгинут с лица Земли, как когда-то исчезли динозавры и мамонты, – Карл развел руками.

– Это звучит грустно, – вздохнула я, вспомнив о родителях.

– Нет, нисколько. «Всё течёт, всё изменяется», – сказал великий философ. Я пригласил тебя сюда, – перешел он к делу, – чтобы рассказать обо всех возможных перспективах и предъявляемых условиях. В первую очередь, я хочу прояснить тебе ситуацию. Ты одна из немногих индиго, кто прошел тест на психологическую устойчивость. Ты набрала высокие баллы по нейроустойчивости, уровню патриотизма и субординации. От силы пара человек в год справляется с подобным заданием. У тебя высокий интеллект, около 200, прекрасная память, и потому тебе прямая дорога в Правление. У тебя есть возможность вести Нордполис к процветанию и обеспечивать его безопасность. Твоё обучение будет длиться три года, соответственно существует три ступени обучения. До конца своих дней ты будешь обеспечена лучшими условиями жизни в Нордполисе. Это один шанс на миллион.

– Конечно, я согласна! – я ответила ему, не раздумывая.

– У нас есть условия, – прервал он меня.– Это очень серьезные условия, за нарушение которых следует высшая мера наказания – смерть.

– Но в Нордполисе нет смертной казни! – я вскочила с места.

– В Нордполисе нет и правонарушений, – парировал он, – на Правлении лежит огромная ответственность, и мы не можем рисковать.

– Но в чем заключается риск? Я не могу понять, – я и правда ничего не понимала.

– Мир не так идеален, как многие думают. Да, нам удалось добиться мира и процветания, идеального общества в нашем городе, но он – не единственный на Земле. Ты и сама должна была догадаться об этом. Кроме того, наша планета регенерирует после катастрофы, озоновый слой восстанавливается, а на полюсах заново образуются полярные ледовые шапки. Уровень океана снижается. Еще немного – и откроются залежи полезных ископаемых. Это станет новым яблоком раздора на нашей планете. Каждый захочет заполучить свой кусок пирога. Со 100% вероятностью – будет война. И наша задача – получить столько ресурсов, сколько нужно, чтобы нас не завоевали и не поработили.

– Но откуда у вас столько информации? С чего вы решили, что кто-то хочет нас поработить? – голова была переполнена вопросами.

– У нас есть свои люди во многих городах и поселениях, и не везде общество столь совершенно, как наше. В одних местах процветает капитализм, в других до сих пор преобладает первобытно-общинный строй. Эти системы устройства экономики и общества предполагают потребление и завоевание. Либо нам придется подчиниться, либо показать, что есть другая система мироустройства, как ты считаешь? – он пристально взглянул на меня.

Я только кивнула.

– Сейчас Земля представляет собой разбросанные по поверхности океана лоскутки суши, – продолжил он, – нам же предстоит сшить из них одеяло. Вот почему нам сейчас нужны умные и верные люди. У нас еще есть время подготовиться к переменам.

– Почему вы не говорите об этом гражданам Нордполиса? – я испытывала противоречивые чувства. С одной стороны всё во мне клокотало от того, что нас держали в неведении столько лет. С другой стороны, я была взбудоражена надвигающейся опасностью и потрясена новостью о возвращении суши. Одно дело догадываться, а другое – воспринимать информацию «из первых уст».

– Всё довольно просто: нам не нужна паника, – Карл был явно готов к этому вопросу.

– Неужели быть войне? Мирным путём, переговорами, соглашениями – никак? В конце концов, мы жители одной планеты, – пылко обратилась я к нему.

– Виктория, мы только ЗА. Но вероятность успешных переговоров стремится к нулю, наши люди не могут добиться даже аудиенции в отдельных регионах, в некоторых из них люди деградировали до примитивного состояния и поклоняются деревянным идолам. Я понимаю, Виктория, тебе сложно это принять сейчас, но со временем ты все поймешь.

– Хорошо… – я немного помолчала, – Только вы, Карл, будете нас с Максом учить, или будут и другие учителя? – подняла я брови в вопросе.

– Учителей у тебя будет несколько, а Макс не будет учиться с тобой, – ответил он.

– Как это, не будет? Просто я подумала… Макс, он ведь тоже индиго.

– Мы возлагали на него большие надежды, – спокойно ответил Карл, – но, к сожалению, он не прошел психологический тест.

– И где он сейчас? – взволнованно обратилась я к нему.

– К сожалению, правила предписывали ему покинуть город, и он ушел за Предел, – объяснил Карл.

– Это просто… ужасно! Как он там выживет? – я находилась в состоянии шока.

– Он умный парень, найдет способ, – я услышала усмешку в его интонациях, – и, кстати, наверное, тебе пора узнать основные условия обучения. Первое – тебе запрещено видеться с семьёй. Никто не должен знать о том, что ты обучаешься в Правлении, и о том, что ты индиго. Второе – Управленцам запрещено создавать свою семью. Мы не должны привязываться к людям и обстоятельствам. И, в-третьих, перед началом обучения ты должна присягнуть на верность Нордполису. У тебя еще остались какие-либо вопросы?