– А дальше мы стали жить без машин. Планета у нас хорошая, холодов не бывает, и всё нужное растет. В дне – тридцать два часа, в обороте – шестнадцать месяцев, рогачи приходят два раза в год: один раз с севера, другой – с юга. Мы их стрижём и молоко доим. Осенику можно есть и варенье варить, а от весеники живот будет болеть. А ещё серая котяра родила двух синих котенят, и все радуются, потому что раньше только серые были…

Учитель поднял руку: – Всё, достаточно. Понимаю, что читать-считать умеешь. А писать?

– Ну, наверное, умею. Только что писать-то?

– Твоя правда, не о чем писать. А теперь можешь меня о чём-нибудь спросить, о чём хочешь. Дед говорил, что тебя маятник интересует.

– Ну, да. Только не сам маетник, а почему мы как он?

– Не понял. В каком смысле – как он?

– Ну, он качается, и мы по одной дороге всё время туда и обратно ходим. В школу – из школы. Вы вот – из одного Универа в другой. Рогачи из холода в тепло. Только солнце не туда-сюда, а всё время в одну сторону. А как оно обратно попадает, чтобы в том же месте выйти?

– Когда-то это называлось «маятниковая миграция» – и у людей, и у животных. Но это уже в Универе изучают. И про солнце тоже. А так – Терра крутится, и мы его то видим, то не видим, когда обратной стороной повернуты. Понял? Вижу, что нет. Иди, деда предупреди, что к ужину приду. И следующего зови.

***

Вечером дед с Учителем засиделись за бутылкой наливки. Васята притаился на лежанке, для верности накрывшись одеялом с головой – боятся, что прогонят. Старики сначала тихо переговаривались, так, что почти ничего не было слышно, а потом разгорячились.

Учитель почти кричал: – Да пойми ты, мы медленно, но верно скатываемся к биологической цивилизации. Ничем не интересуемся, ничего не производим, всё планета на блюдечке подносит. Глупеем на глазах, еще пара поколений, и способность к аналитическому мышлению исчезнет как атавизм.