Амир. Часть V

– Далеко.

– С кем?

– Говори, что ты знаешь обо мне.

– Тогда не скажу.

Жёсткая усмешка скривила губы, а я подошла к нему совсем близко и вытянула шею. Последовала угроза:

– Есть много способов заставить говорить.

– Я знаю, а ты знаешь, что заставить говорить меня невозможно. Если я не захочу сама.

– Я это знаю?

– Знаешь. Ты много обо мне знаешь. Если я смогла выжить тогда, то смогу умереть сейчас.

Амир склонил голову, провёл двумя пальцами по моей шее – прикосновение кусочков льда, даже мурашки пошли по коже. И такой же тон:

– Ты не умрёшь…

– Без твоего приказа? Амир, мы это уже проходили.

У меня хватило сил улыбнуться:

– За мыслью никому не угнаться. Кстати, Роберт читает мои мысли?

– Нет.

Пожав плечиком, я сразу охнула от боли, но Амир никак не отреагировал, и я отвернулась от него, села на постель.

– А зря, он бы смог тебе объяснить…

– Говори, что ты знаешь…

– Не скажу. Верни Фису.

– Анфисы нет в доме.

– Привези. У меня плечи болят, только она может их залечить.

Амир произнёс слово, и в дверях появился Сэм, который Семён.

– Здравствуй, Семён. А где Фиса?

Женщина может всё сыграть, например, весёлый говорок, даже когда от боли почти теряет сознание. Я не дамся ему, не позволю себя лечить. Организм, не смей принимать его энергию, он Фису обидел, посмел забыть.

Мне удалось удивить Амира – организм послушался и энергию Семёна не принял, как тот ни старался. По очереди появились остальные, но воодушевлённый победой над Семёном, организм радостно покрылся броней, и ни у кого не получилось.

Я завернулась в одеяло и свернулась в комочек. Амир выгнал всех мановением длинных пальцев и сам подошёл ко мне, но я спрятала руки и он, недолго думая, одним движением сорвал с меня одеяло.

– Бить будешь? Бей, тогда совсем ничего не узнаешь, молекулы не смогут тебе рассказать…

Но Амир неожиданно разорвал на мне платье, а я не стала прикрываться и лишь прошипела:

– Бей, убивай как Заряну. Твои шестьсот лет уже получены, да сердце каменное и тело ледяное… Сила тебя согнула, подмяла под себя, ты щенок, а не вождь…

Даже странно, что он меня не убил, его энергия так полыхнула, что ещё немного, и я сгорю, превращусь в пепел. И именно в этот момент я вспомнила его признание на балу в Париже, светящиеся глаза и страстный шёпот: «Ты, ты, ты ночью и днём, ты, ты, ты в сердце моём». Амир исчез, я это поняла по тому, как мое тело стало остывать без потока его энергии.

Как сказала бы Фиса – с огнём играешь. А что мне остаётся? Как разбудить сердце Амира, как освободить его от чар Силы, заставить вспомнить себя такого, каким он стал со мной? Мари сказала, что он всё помнит, только не чувствует ничего. Ирод в состоянии… агрессии, он агрессивен и эту агрессию в нём всколыхнула Сила. Ей нужен именно такой вождь, чтобы он возродил народ, сделал его сильным своей силой ирода. И снова этот вопрос – почему он послал этих четверых сразу после появления пророчества? Дело не только в Фисе и Семёне. О чём думал вождь, понимая, что может измениться и стать другим?

Я с трудом пошевелилась на постели, плечи болели ужасно, энергия Амира не вылечила их, только пронеслась огненным потоком сквозь меня. Ещё пара таких встреч и я действительно рассыплюсь на молекулы.

Утром я не смогла встать, плечи опухли и болели так, что каждое движение вызывало стон. Вот так тихо угасну в гареме после первого посещения хозяина. Теперь он не захочет знать, что за тайну я ношу в себе, слишком строптивая оказалась рабыня.

– Ты не рабыня.

В дверях стоял Роберт, мрачный, с тёмными глазами, полными боли и отчаяния. Я кисло улыбнулась:

– Пришёл мысли мои читать?

– А что их читать, они написаны на твоём лице. Можно войти?

И с каких это пор ироды спрашивают разрешения?

– С сегодняшнего утра.

– Входи. Кстати, не хочешь мне помочь?

Протянула ему руку, и он оказался рядом, схватил её своими горячими ладонями. Организм счастливо наполнялся его энергией, и я быстро почувствовала себя лучше, хотя двигаться было ещё больно. Роберт хмыкнул и спросил:

– Поговорили?

– Всего пару слов.

– Понятно. Дольше не пытайся, нечего будет собирать.

– Думаю, он больше не придёт.

Роберт опустил глаза и признался:

– Я получил приказ выяснить у тебя, что ты знаешь о вожде.

– Страшную тайну?

– Да.

– Не скажу.

– Я так и доложил.

– Амиру? Так и сказал?

– Да. Ты не скажешь, если не захочешь сама. И можешь умереть в своём упрямстве.

– Роберт, объясни мне, как это получается – он же помнит всё, всё-всё, почему не может связать события? Не хочет?

– Делает не те выводы.

От возмущения я попыталась подняться на подушках, но опять ойкнула и Роберт, вздыхая, помог мне приподняться, поправил подушки, чтобы было удобнее.

– А какие выводы можно сделать… ведь он сам…

– Он ничего не чувствует.

– Не чувствует? Совсем?

– Совсем.

– Как тогда?

– Хуже – он не помнит своих ощущений.

И сразу на шее заледенел след от его пальцев, а ведь жест был из прошлого, нашего прошлого. Пальцы помнили… он сам не помнит, а пальцы помнят! Амир поэтому меня и кинул на постель, от себя подальше и платье тоже поэтому разорвал! Руки сделали то, что уже было когда-то! Купальник и Испания! Тело помнит, тело всё помнит! Силе удалось исключить ощущения из головы, но телом она не смогла управлять, потому что это уже тело ирода.

– Рина… ты права, ты во всём права.

Роберт вскочил с колен и посмотрел на меня сумасшедшими глазами, я совсем забыла в своих стремительных мыслях, что он всё видит, все мои мысли.

– Только ты, у нас не получится. И ты самое сильное и яркое воспоминание.

Постепенно его взгляд посветлел, в нём появилась хитринка и он добавил:

– Физически и эмоционально.

И сразу у меня проявилась мысль – через физику тела можно вернуть эмоции.

– Правильно. Только будь очень осторожна, твоё тело может не выдержать экспериментов. Судя по состоянию твоих плеч после первой встречи.

– Он будет меня беречь для того чтобы узнать страшную тайну. Теперь будет.

– Почему теперь?

– Тебя он уже позвал, значит, для него важно узнать эту тайну.

Я не стала спрашивать, куда его выслал Амир, хорошо, что хоть жив и цел, всё-таки ценит его качества как своего работника. Роберт усмехнулся и кивнул – мутантами не каждый сможет заниматься.

В дверях появился Виктор и передал приказ Амира:

– Срочно.

Почему он не сказал этого в коридоре? Почему зашёл в спальню и позвал Роберта при мне? Получил приказ посмотреть на нас? Но он видит всё в камере. Возмущён разговором? Но мог просто вызвать Роберта. Вопросы проносились у меня в глазах, и Роберт ответил на все одним словом:

– Сомнение.

Они исчезли, а я растерянно пыталась понять – какое сомнение, в чём Амир может сомневаться. Во мне? В Роберте? В нашем разговоре, слишком откровенном и без оглядки на его приказ? Он сомневается в себе! Я обозвала его щенком, его – грозного ирода и вождя! Посмела заявить, что умру, а не буду рассказывать страшную тайну о нём. И когда он позвал Роберта, хоть и ближний круг, а он о нём помнит, но всё же не Мари и Фиса, то увидел откровенные отношения, спокойные размышления о вожде. Вот оно – физика тела всколыхнула эмоцию, пусть одну маленькую эмоцию обиды, но эмоцию!

С трудом я заставила себя встать и посмотреться в зеркало – ужас. Всё-таки лечение Фисы так быстро на мне всё заживляло, что я уже не помню, как это просто посинеть и опухнуть от рук своего мужа. Плечи стали как у борца, и шея как у него, голова практически появлялась из плеч. И это уже после поддержки энергией Роберта. Да и синева впечатляет, надеюсь, ничего не поломано. Я подвигала руками, хоть и больно, но жить можно.

Виктор принёс завтрак и так же молча исчез. Надо поесть, а то вдруг вождь зайдёт ещё чего спросить, могу же от голода упасть в обморок. В центре подноса стояла красивая золотая вазочка с мороженым, и дольками клубники было выложено моё имя. Милый Фред, нашёл способ поддержать меня хоть таким образом.

До обеда я продолжала опухать, появилось ощущение, что лежу ещё на нескольких подушках, которые постепенно увеличивались. Это не просто жёсткие руки Амира, это ещё и удар его энергии так подействовал, агрессивной энергии.

Когда Виктор принёс обед, я сказала едва слышным шёпотом:

– Можешь унести сразу, есть всё равно не смогу.

– Почему?

– Видишь, как опухла, руки не поднять. Уноси.

Он попытался лечить меня энергией, но я уже не сомневалась – у него ничего не получится, ободрённый Робертом организм чужака не воспримет. Так и получилось, Виктор тревожно посмотрел на меня и исчез с подносом.

Когда начался бред, я не осознала, время проходило в полусне. Иногда видела лица и только пыталась отвернуться от них, хотя шея уже не позволяла двинуть головой.

Я пришла в себя от того, что мягкие руки поглаживали спину и приговаривали:

– Берёзонька белая, лебёдушка, излечим всё, спинку выровняем, ручки вытянем…

– Не надо тянуть, больно же… Фиса!

– Лежи красавица, лежи милая, только и возвернулась к тебе, ещё пару дней и всё, не стать тебе берёзкой…

– Как это?

– Дак ирод поломал косточки, измял лебёдушку…

– Только плечи и болели, ничего не было поломано.

– А дурь в голове куда денешь, сподобился сам лечить, вот и изломал.

– Амир? Он меня лечил?

– Силой хотел своей, вот ею и смял тебе косточки.

– Он своей энергией мне кости поломал?

– А почто ему. Как это он и не сможет? У великих и дурь великая, раз и дунул, а от тебя только крошево осталось.

Ну, не совсем крошево, раз она мне спину массажирует. Фиса это для Амира сказала, чтобы он осознал, что без неё у него со мной ничего не получится. Нужен переводчик. Ага, телесный. Я хихикнула, но сразу ойкнула, потому как Фиса догадалась о моих мыслях и сразу решила их задавить на корню – она лучше знает, как с вождём общаться.

И опять нас никто не беспокоил несколько дней, за которые Фиса вылечила мои плечи. А я воспользовалась моментом и расспрашивала её обо всём, что касается Силы.

– Рина, да не знаю я ничего, окромя того, что Амир ею Машеньку спасал. Весь народ его на ней держался, ни болезней тебе, ни страха.

– Ни страха? Совсем ничего не боялись?

– А чего им бояться-то? Сила в вожде, да армии.

– Только у него голубой шарик?

– У него, лебёдушка, у него. Народ-то что, живёт себе и живёт, ни один враг напасть не смел, потому как знали – вождь спасёт, да ещё и месть совершит такую, что на века память.

– Всё держалось на вожде…

– На нём, берёзка белая, коли вождь силён, так и народ в силе. А армию уже он и собирает, своей силой да уменьем держит.

– Поэтому она Амира не может отпустить.

– А как отпустишь? Весь народ… а тепереча их много стало, не одна Машенька.

Фиса со значением на меня посмотрела, и я кивнула: Сила народа будет бороться за Амира, не отдаст его в тот момент, когда народ практически восстановился. Тем более вождя с силой ирода. Силой, удвоенной моей энергией.

Походив по комнате, Фиса обернулась ко мне и заявила:

– Раз руки помнят, голова в порядок возвернётся.

Я рассказала ей о своей догадке, что тело Амира помнит меня, и она решила воспользоваться этой памятью. Последовало неожиданное предложение:

– Ты вот что, красавица наша, поболей пока.

– Фиса, Амир же всё видит и слышит.

– Вот пусть и знает, что ты женщина – когда хочешь, тогда и болеешь.

Грустно я уточнила:

– И в бассейн нельзя?

– Как это, плавай, уточка сизокрылая, плавай, сильно для болезни-то пользлительно.

И тут же, чтобы я уж точно не сомневалась в ней, она явно задумала стратегическую операцию, взяла меня за руку и повела в гардеробную. То, что она предложила, купальником назвать можно с трудом – полосочки ткани, едва удерживаемые тоненькой цепочкой. Я даже усомнилась, неужели Амир выбрал такой купальник для меня, и робко взглянув на Фису, на всякий случай уточнила:

– Это, наверное, купальник Мари?

Фиса хихикнула, прикрыв ладошкой рот, видимо вспомнила мою попытку стать стройнее, но потом строго посмотрела на меня:

– На размер-то глянь. Твой, знамо твой.

Опять хихикнула и хитро взглянула сквозь умильный прищур:

– К телу белому стремление.

Я покраснела до жжения на коже, вот он план Фисы – напомнить Амиру, вернее его телу, о стремлении к моему телу. Сообща мы всё-таки натянули на меня купальник, хотя и долго разбирались в хитросплетениях полосок.

Быстро пробежав по открытому пространству, я бросилась в спасительную воду. Ужас какой-то, в этом купальнике я чувствовала себя более голой, чем в обнажённом виде. Вот это я подумала, и сразу хихикнула, собственного мужа пытаюсь совратить. Как говорит Фиса, никак он не мог добраться до моего тела белого, а я сейчас сама его предлагаю.

Успокоившись от теплой воды, я постепенно забыла о стратегическом плане Фисы и просто нежилась. Полёживая на спине, с удовольствием наблюдала за солнечными бликами, играющими на стекле потолка.

– Рина.

От неожиданности я чуть не утонула, взмахнула руками и запуталась в ногах. Послышался громкий всплеск и Амир выплыл из глубины прямо передо мной. Мне удалось уравновеситься в воде, и я возмутилась:

– Амир, ты меня напугал.

– Ты меня боишься?

– Не тебя, неожиданности.

Фыркнула, поправила волосы и улыбнулась ледяным глазам, Амир умудрялся ровно стоять в воде, не совершая никаких движений. Даже волосы красиво уложились на голове, как будто и не нырял.

– Ты испугался, что я утону?

– Я ничего не боюсь.

– Тогда зачем прыгнул в воду?

Амир не ответил, но через мгновение я уже стояла у скамеечки, а он высился надо мной ледяной глыбой, с которой ручьями стекала вода. Я смотрела ему в глаза, а сама представляла голубую пещеру и обследование моего тела, вовремя вспомнила план Фисы. Но Амир не почувствовал моих мыслей, смотрел холодным тёмным взглядом. Тяжело вздохнув, я поменяла направление воспоминаний и ярко представила свою истерику в Испании, ревность к Люси. В какой-то момент даже улыбнулась, круто я тогда с ним обошлась на самом деле, вроде как сама восхищалась их танцем, мол гуляй молодой муж, а потом крик на весь дом учинила.

– О чём ты думаешь?

– О тебе.

Бровь чуть колыхнулась, и глаза знакомо сощурились. Правильная оказалась мысль, и я радостно заявила тёмному льду:

– У нас с тобой было много интересного, есть что вспомнить.

И какая я взрослая тётка? Я изобразила руление кораблем и стала кружить вокруг застывшего как статуя Амира, он следил напряжённым взглядом и не понимал моих движений.

– Неужели ты не помнишь? Руление кораблем! А яхта? Ты и яхту не помнишь?

Грустно вздохнула и сникла:

– А жаль.

Моё тело вспомнило движение раньше, чем осознал мозг – я упёрла свой палец ему в мокрую грудь:

– И гнома не помнишь?

Я совершенно не ожидала, что он ответит.

– Помню.

– Гнома?

– Ты не гном.

И что-то изменилось в пространстве, как тёплый ветерок появился. Но холод сразу его задавил, полыхнул метелью, и я даже испугалась, что мой палец примёрзнет к груди Амира. Ледяные руки легли на мои плечи и металлический голос спросил:

– Твоя тайна – гном?

Всё моё практически обнажённое тело сразу покрылось изморозью, но я не позволила ему оледенеть, сжала губы и чётко произнесла:

– Моя тайна – я.

– Ты?

Такая ирония прозвучала в голосе, что я вспыхнула от обиды и заговорила лихорадочным шёпотом:

– Без меня ты стал обычным иродом, страшным и злобным иродом, который ничем от остальных не отличается. И вождь ты так себе, обычный вождь, таких в Африке по сто штук на гору, куда ни глянешь – везде вождёк. Сколько таких в твоих кланах? Каждый второй? И ты теперь такой же!

Мгновением полыхнула энергия и отлетела от него, ударилась о стену и от резкой боли потеряла сознание.

Фиса молчала уже второй день. Мои синяки она залечила, только голова ещё продолжала кружиться, поэтому я старалась лишний раз не вставать. И когда появился Роберт она тоже ничего не сказала, молча отвернулась к окну.

– Рина, как ты?

Он сел передо мной на пол и грустно посмотрел чернотой глаз, я пожала плечами – жива.

– Ты опять пришёл узнавать мою страшную тайну? Но я ведь её уже Амиру сказала.

– Я пришёл к тебе сам. Амир вернул Вито в дом.

– А Мари?

– Амир уехал с ней в горы.

Фиса резко обернулась к нам и прижала руки к груди:

– Неужто в пещеру повёз? Кастрюле этой…

– Не знаю. Завтра приедут Яна и Алекс.

А вот это уже новости, очень интересные и радостные новости, вождь собрал в своём доме весь ближний круг.

– И Сонечка?

– Амир о ней ничего не сказал.

Роберт старался не смотреть на Фису, но глаза сами искали её по комнате, и он склонил голову. А она вдруг подошла к нему и положила руки ему на плечи.

– Родя… ты прости меня.

Он вздрогнул всем телом и, не поднимая головы, спросил глухим, полным тоски голосом:

– За что?

– Виноватая я перед тобой, сильно виноватая…

– Семён?

Фиса вздохнула, высоко подняла голову, и я увидела в её глазах слезы, которые она старалась удержать. Но у неё не получилось, и она отошла от Роберта, закрыла руками лицо. Он вскочил, обнял её, прислонился щекой к её голове и признался:

– Фиса, любимая моя Фиса, ты мне столько счастья принесла, каждый твой взгляд счастье… я всегда тебя буду любить… не буду мешать вам с… Семёном.

Она хотела что-то сказать, но он не позволил, прижал её к себе и снова заговорил:

– Мне не страшно умереть за тебя, за твоё счастье… я теперь знаю, как это, быть счастливым хоть на миг…

И в этот момент в комнате появился Сэм. Роберт его почувствовал спиной, она округлилась, но почти сразу гордо выпрямилась, и он отпустил руки. Я попыталась встать с постели, но Роберт так посмотрел на меня, что я вся сжалась, скала, могучая скала, которой не нужны защитники. Но первой слово сказала Фиса:

– Что тебе, Сеня?

Она повернулась к нему, и я поразилась уверенному и спокойному взгляду ведьмы. Сэм, никакой не Семён и не Сеня – только Сэм. Он внимательно рассматривал обоих, никакого волнения, глаза постороннего наблюдателя. Наконец его взгляд обратился ко мне и прозвучал приказ:

– Жена вождя, пройди в кабинет.

Как мне удалось изобразить гордую непокорность неизвестно никому, мне в особенности, но я с удивлением услышала свой голос с ноткой каприза:

– Я плохо себя чувствую, пусть Амир придёт сюда.

Скривив губы как кокотка, я опустилась на подушки и прикрылась одеялом, а сама была готова расхохотаться от вида гонца. У Сэма высоко поднялись брови, и голова чуть качнулась в сторону от удивления. Фиса тут же воспользовалась возможностью высказать своё мнение:

– Рина ещё плоха, вождь сам её покалечил, пусть прощения просить сюда и идёт. Родя, пойдём.

Взяла ошалевшего Роберта за руку и подошла к Сэму, так и стоявшему в дверях.

– Зови хозяина-то, неча на пути стоять.

Мне показалось, что Роберт своей энергией просто выдавил Сэма за порог, по крайней мере тот исчез. Фиса обернулась на меня и хитро подмигнула, стратегический план ещё не отменён – действуй.

С головой прикрывшись одеялом, я радостно вздохнула, вот и получилось у них, Роберта с Фисой, никакого Семёна, он в далёком прошлом, которое для Фисы уже не имеет значения. Она живёт новой жизнью, бурной и очень счастливой. Роберт смог признаться ей в любви, и никакие препятствия для него уже ничего не значат. Именно то, что он готов был отказаться от любимой ради её счастья и говорит о его истинном чувстве, настоящей любви. Кто знает, как долго они бы мучили друг друга в обычной жизни, каждый в своих сомнениях и страхах, но реальная опасность заставила признаться в чувствах, ведь никто не знает, сколько продлится их счастье – вечность или миг.

3

Амир появился почти сразу, я ещё раздумывала о превратностях любви ведьмы и ирода, когда почувствовала, что кто-то в комнате есть. Откинув одеяло с головы, я увидела чёрную фигуру на фоне сумрачного дня за окном.

– Здравствуй, Амир.

Он качнул головой, но ничего не сказал, сложил руки на груди и мрачно взглянул на меня. И что теперь? Зачем вызывал к себе в кабинет? Или в моей спальне не может высказать то, о чём собирался говорить в своём кабинете с экранами и истребителями?

Так как я почти не вставала с постели, то в халат даже не переодевалась, чего Фису стесняться, и только по утрам меняла ночные рубашки. Самая та одежда для мужа. Медленно я встала с постели, поправила бретельки и, не надевая тапочек, босиком подошла к Амиру.

– О чём ты хотел говорить со мной?

Моё тоскующее по его рукам тело не реагировало на холод взгляда, оно вспыхнуло, и я положила ладони на его локти. Грозный голос спросил:

– Почему ты не пришла?

– Я ещё плохо себя чувствую, голова кружится.

Пальчиком пройдясь по его локтю, я повторила свой вопрос:

– Так что ты хотел мне сказать?

Он молчал, а я водила пальцем по руке, отвлеклась на пуговицу пиджака, покрутила её, потом одумалась и убрала руки за спину.

– Извини.

– Почему ты просишь прощения?

Гроза ушла, и вопрос задавал уже другой Амир – следящий взглядом за моим пальцем и чувствующий его. Я пожала плечами и отвернулась, постояла к нему спиной, несколько раз вздохнула, покрутила кистями, мол как айсбергу объяснить свои женские штучки. И наконец изрекла:

– Я чуть не оторвала тебе пуговицу на костюме.

Звук разрываемой ткани меня испугал, я вздрогнула, но не обернулась, сжалась всем телом и опустила голову.

– Теперь нет пуговиц.

Амир встал передо мной, и я подняла на него глаза, он стоял в одних брюках, ни пиджака, ни рубашки на нём не было – мощный голый торс, гордо поднятая голова. И я совершила ошибку, обняла ледяное тело и зашептала:

– Амир, я люблю тебя, я молю… вспомни себя.

Он схватил меня и кинул на постель, одно движение и моя рубашка разлетелась кусками ткани. Я не смогла прикрыться, энергия Амира припечатала меня к постели и только голова осталась свободной, она и моталась из стороны в сторону. Мой крик тонко и истерично зазвенел переливами:

– Не смей! Убьёшь как Заряну… себя убьёшь… Мари… всех убьёшь…

И вдруг статуя Амира качнулась, проявились четыре фигуры и сразу исчезли вместе с ним.

– Рина!

Крик Фисы привёл меня в чувство, и я подняла голову, Роберт мгновенным движением набросил на меня одеяло, а Фиса кинулась ощупывать моё безвольное тело:

– Ласточка… неужто посмел…

– Фиса… они… они его забрали…

– Они тебя охраняют.

Роберт встал у окна и напряжённо вглядывался в моё лицо. Фиса удостоверилась, что лебёдушка жива, подоткнула одеяло вокруг меня и сложила руки на животе.

– Вона для чего он сюда эту компанию…

– Рина.

Он внимательно посмотрел на меня, и вдруг попросил Фису выйти, она послушно кивнула головой, погладила меня по руке.

– Роберт, а почему…

– Ты слушай его, лебёдушка, слушай.

Встала и быстро вышла. Я мёрзла и нервно дергалась под одеялом, присутствие Фисы помогало, и когда она вышла, меня охватил настоящий мороз. Роберт подошёл и взял за руку.

– Я помогу.

Горячий поток его энергии мой организм впитывал сразу, наполнял каждую клеточку теплом. Постепенно я согрелась и на меня рухнула истерика.

Я сидела на коленях Роберта и рыдала, он гладил меня по голове и даже не пытался успокоить, лишь слегка покачивал как ребёнка. И это движение его тела только усиливало мою истерику – так делал Амир, когда я плакала.

– Нет сил, Роберт, нет сил, я не смогу, он такой… холодный как айсберг, у меня не получится… он никогда не любил меня, поэтому и вспомнить не может… это не Сила, это он сам… ему нечего вспоминать…

– Рина…

Роберт провёл ладонью по моей щеке, совсем как Амир, и я опять зарыдала. А он вдруг зашептал мне:

– Рина, я увидел тебя в первый раз, когда ты ещё спала. Лежала такая спокойная, а потом ладошкой щёку погладила и улыбнулась во сне. Я долго не мог к тебе подойти, смотрел издалека.

Ещё раз всхлипнув, я утёрла слезы, совсем ничего не видела за ними. Роберт подал мне платок и плотнее завернул в одеяло.

– За… зачем…

– Амир приказал.

– При… казал…

– Мы должны были спасти тебя любой ценой. Спасти от него.

– Вы… ты и Вито?

Он никогда не комментировал приказы Амира, я с интересом слушала Роберта. Только один раз он высказался, что не поверил ему в репрессиях.

– Да. Алекса ты спасла сама.

Роберт помолчал, а я перестала дёргаться всем телом, только иногда мелко вздрагивала.

– Но мы бы не смогли, его останавливала ты сама.

– Я? А как я могла…

Он хмыкнул и засмеялся тихим, но очень ехидным смехом. Я возмущённо зашевелилась в одеяле, но вовремя вспомнила, что вообще-то совсем голая и только грозно попыталась взглянуть ему в лицо.

– Рина, вы с Фисой умудрялись такое говорить, что мы иногда… Амир кусками вырезал записи.

– Записи вырезал? Совсем?

– Себе оставлял всё, а мы…

И перед моим носом повел пальцами так, как обычно делала я – мол, только то, что остаётся.

– Вы помогали ему бороться с жаждой своими выходками. А твои высказывания о нём?

Применил другое слово, не стал говорить истерики, но опять засмеялся. Ага, все получали удовольствие.

– Смешно, да?

– Поучительно.

Роберт решился и сильнее меня прижал к себе, энергия полыхнула сквозь одеяло, и я вздохнула полной грудью.

– Спасибо, мне уже…

– Рина, я счастлив благодаря тебе.

– Это Фиса…

– Я увидел её рядом с тобой.

И так погладил меня по голове, что я хмыкнула, не меня он сейчас ласкал.

– Роберт… давай Фису позовём.

Рука сразу одумалась, но Роберт не встал, вздохнул и продолжил:

– Амиру сейчас тяжело, хуже, чем было во время жажды. И только ты можешь его понять… и помочь.

– Я не знаю, что делать…

– Помнить и любить. Мы не люди… думаем иначе… не понимаем… но ты… ты нужна Амиру, и сейчас он тебя чувствует. Я знаю.

– Знаешь?

– Амир сопротивляется Силе… никого за это время не убил.

Я прижалась к нему и уже опять собралась заплакать, но вовремя одумалась – слёзы не помогут, надо что-то делать.

– Амир нас сейчас видит?

– Да, он смотрит и слушает.

– Откуда знаешь?

– Фиса сказала.

– Фиса?

– Я слышу лучше тебя. А она его чувствует.

И так улыбнулся счастливо, я не видела этой улыбки, услышала в сразу изменившемся голосе.

– Роберт, Фиса любит тебя.

Он так прижал меня к себе, что я пискнула.

– Вот Амир тебе бока намнёт…

Сказала и удивилась сама, уж ревностью мой муж никогда не страдал.

– Уже было, переживу.

Смутившись от своего признания, Роберт сразу встал и уложил меня на постель, позвал:

– Фиса.

– Подожди… как это?

– Ну… ты же… иногда… Фиса, твоя очередь за Риной смотреть.

И исчез. Фиса подошла к постели и сразу спросила:

– Красавица, не болит ли чего?

– Фиса… Роберт сказал… когда это Амир… он же никогда меня ни к кому не ревновал…

Она хитро на меня посмотрела, покачала головой:

– Ты что, глупая девка, да муж твой взглядом одним Родю как кашу по тарелке размазывал.

– Фиса…

– Да ты окстись, неужто смог терпеть, коль ты лыбишься слуге его. А Федю-то…

Я ужаснулась и почти заикаясь спросила:

– А… а его… он же…

– То и спасло, токмо он тебя кормить может по твоему хотенью. Рина, да неужто вождь…

Фиса не выдержала и хихикнула, ладошкой даже махнула от смеха:

– Он никого к тебе прикоснуться не допускал, взглядом окинуть, а ты с таким целоваться сама, мол, мне и такой хорош.

И высоко подняла свой пухленький пальчик:

– Гарем. Жёны там свет белый не видели, пока не вынесут, вождь и не знал всех, а уж твой подавно…

– Почему это?

Неожиданно для себя я возмутилась: почему это Амир не ходил в гарем, игнорировал своих жён. А Фиса совсем развеселилась:

– Так и был всего ничего, двоих и заделал, а папаша его…

И замолчала, сжала губы, но нечего делать, опять проговорилась, пришлось признаваться:

– Амира из тридцати детёнышей выбрал, это токмо пацаны, а девок сколько?

– Тридцати?!

– Вот я и говорю – не ходил твой муж в гарем. А после Заряны ни разу и не был.

– А откуда ты это знаешь?

Не смутившись вопроса, Фиса посмотрела на меня мудрым взглядом всезнающей ведьмы:

– Сам сказал.

– Амир? Что не ходил в гарем?

– Заряна путь перекрыла.

Удивительный день. Амир чуть не убил меня в ледяной страсти, а потом выяснилось, что он не посещал своих жён в гареме.

Фиса осталась меня стеречь, села в кресло и заявила:

– Я тута посижу.

– Фиса, иди к Роберту.

Она улыбнулась, но покачала головой:

– Дела у него, вождь обложил. Спи, силы тебе надо беречь. Ясенька с Лёшей завтра возвернутся, спектакля будет.

Я решила пока не спрашивать о её отношении к Семёну, как всё происходит. Она выбрала Роберта, и ясно дала это понять всем, вождю в том числе. Как всё сложно, Амир никогда и никого не любил, и получил меня в подарок, но с условием, что полюбит, и я его полюблю, тогда… а что тогда, если он уже всё что можно от меня получил? Зачем меня спасать? И очередной раз рухнула в отчаяние – не стоит мне бороться за себя, только навлекаю опасность на всех. Я вдруг отчётливо поняла, что Амир уже не сможет никого убить, никого из ближнего круга. Если бы поддался Силе, то не стал сдерживаться, всё равно убил, судя по словам Роберта.

Фиса забеспокоилась, что я ворочаюсь, и подошла ко мне:

– Почто не спишь?

– Я не могу… Фиса, я не могу ему помочь… пусть бы убил, сегодня… я так испугалась…

Она тяжело вздохнула и села на краешек постели, погладила тёплой ладошкой по руке.

– Рина… жива ты, жива, токмо это помни, а вождь сам образует всё. Спектаклю для того и замутил, чтобы помощь себе изыскать.

– Помощь?

– А как ты мыслишь? Он и этих вокруг себя поставил, как Родю с Витьком, дабы никого не сгубить в беспамятстве. Особливо тебя.

Тяжело поднялась и отошла к окну, долго смотрела в темноту, а потом решительно вернулась и заявила:

– Ты об стену-то удариться не успела, Сеня тебя подхватил, пока остальные Амира держали. А головка кружилась от слабости… потому как жизнь свою отдала мужу.

Хотела ещё что-то сказать, но вдруг замерла и прошептала:

– Сюда идёт…

– Амир?

Мы обе посмотрели на дверь, и она распахнулась, гигантская фигура встала в освещённом проеме.

– Анфиса, свободна.

– Амир, Рина слаба…

– Свободна.

Она грустно посмотрела на меня и покачала головой, но не то время, и не тот Амир, чтобы сопротивляться его приказам.

– Фиса, иди, я с мужем поговорю.

Когда она вышла, Амир встал перед постелью и сложил руки на груди, а я откинула одеяло и сняла рубашку. Но голос мне отказал, и я почти просипела:

– Моё тело принадлежит тебе. Моя жизнь принадлежит тебе. Ты мой господин, а я твоя рабыня. И… моя смерть тоже принадлежит тебе.

Я говорила, не поднимая глаз на Амира, прикрывая руками грудь, низко опустила голову.

– Ты не рабыня.

Властный голос был спокоен, ни тени волнения.

– Ты моя жена.

– Рабыня.

Я подняла голову и повторила:

– Рабыня. Только рабыню…

– Нет.

Голос изменился, проявился какой-то странный звук, который удивил самого Амира, и он склонил голову. Я боялась нарушить тишину даже дыханием, в темноте мне не было видно его лица, но энергия давила всё сильнее. Наконец властный голос заговорил:

– Ты действительно тайна.

Он опустил руки и повторил:

– Тайна. Ни одна женщина не интересовала меня так, как ты.

Его лицо оказалось перед моим так неожиданно, что я вздрогнула всем телом. Совершенно прозрачные глаза без зрачка рассматривали меня, а ладони схватили за плечи. Но это не было жёстким захватом, он лишь удерживал меня рядом с собой. Я едва прошептала: