Про материнство честно и смешно. Сборник историй от проекта
TekstОДИН ДЕНЬ ИЗ ЖИЗНИ МАМЫ
Екатерина Чижикова «Главное, помни: в сутках не 24 часа»
7:45 – Я просыпаюсь от обиженных воплей Марьи. Тут и ежу все понятно: папа не дал ей поиграться огромным кухонным ножом, а она, между прочим, не железная – спокойно сидеть и ждать, когда же ей приготовят завтрак… Тяжело быть годовалым ребенком: никто тебя не понимает.
Я сочувственно вздыхаю, переворачиваюсь на другой бочок и досыпаю свои законные пять минут.
8:05 – Ну, допустим, не 5 минут. А Марья уже наелась каши и настойчиво требует взять ее на ручки. Эту важную миссию мы тоже поручаем папе, а я плетусь в душ.
Вода. Водичка. Хорошо-то как! Девочки, запомните, если вы в декрете можете сходить в душ, то тут два варианта: либо у вас ангельский ребенок, либо ангельский муж. У меня – второе.
8:20 – Ну почему, почему я не могу ничего впихнуть в себя рано утром? Я же буду жалеть об этом через пару часов…
8:40 – Ангельский муж уходит на работу, а я заступаю на свою «мамскую» смену.
9:00 – Пора укладывать любимую булочку на первый дневной сон. Поехали. Закрыть окно, опустить жалюзи, закрыть шторы, положить на кровать пижаму и подгузник, начать искать соску (хоть бы одну из четырех найти!). Обязательно спросить Маху: «И где твоя соска?» и, получив в ответ загадочное «у-у-у», найти соску в стульчике для кормления или в корзинке для белья, или в стиральной машинке, или в ботинке. Кажется, все готово.
9:30 – «Ты спать собираешься, ребенок?» Игривая Маха лежа отплясывает русские народные танцы, а я в очередной раз думаю, что дети – это, конечно, весело, но мне хватит одного.
9:40 – Спит? Да, спит. Поспать с ней? Посидеть в телеграме? Вайлдберрис? Заказать продукты? Почитать? Послушать аудиокнигу? Точно, аудиокнига!
Какую выбрать? Классика? Тяжело вникать. Психология? Начну находить проблемы там, где их нет. Надо что-то смешное. Ладно, вечером поищу. Вайлдберрис побеждает.
10:40 – Рядом ворочается большой пыхтящий мешочек с сырой после сна головой, сонно открывает глаза и смотрит на меня с недоумением.
«Кто я? Где я?» – читается в удивленном взгляде.
«Доброе утро, маленький котик. Давай возиться в кровати?»
11:00 – Идем готовить сырники. Я вообще-то обожаю готовить, но с недавнего момента это стало тем еще квестом. Надо одновременно готовить и следить за маленьким человеком, который упорно отказывается играть, пока мама готовит. Правильно, маме необходима помощь!
Марья сидит на огромном столе и грызет лопаточку, которой мне бы, к слову, сырники перевернуть; пытается перевернуть кувшин с водой и, не придя в этом деле к успеху, злится и дуется на маму; сбрасывает всю чистую посуду в раковину и искренне удивляется, почему у мамы такое недовольное лицо.
11:30 – Сырники готовы, я тоже.
11:50 – Кто-то проголодался и устраивает легкую истерику, когда узнает, что на обед не те самые сырники, а суп с цветной капустой и курочкой. «Сама ешь свою курочку, мам».
12:10 – Под недовольные песнопения я мою посуду, стульчик, пол на кухне и виновника свинства.
12:30 – Булку на прогулку.
Снимаю домашнюю одежду. Марья убегает.
Ловлю и возвращаю на диван. Меняю трусишки. Марья убегает.
Ловлю и возвращаю. Надеваю махровые колготки. Марья убегает.
Ловлю. Надеваю шерстяной комбинезон с кроликом. Марья не оценивает кролика и убегает.
Ловлю в коридоре. Манишка. Побег. Шапка с большими пушистыми ушками. Варежки. Теплый зимний комбинезон. Ботинки. К этому времени шапка с ушками успешно сорвана с головы и уже летит куда-то вдаль. Повторяем этап «надеть шапку» под обиженные всхлипывания. Накинуть на себя что под руку попадется и погрузить цветок жизни в тележку… Тьфу, в коляску, конечно.
12:50 – Свобода. Ветерок. Наушник в одном ухе и голос Александра Клюквина, повествующий о крушении иллюзий Скарлетт.
13:50 – Хорошо, что у нас такой огромный лифт. Мы дома. В обратном порядке снимаются шапко-варежко-манишки. Я в изнеможения сажусь на пол. Хорошо погуляли.
14:00 – Второй сон. Закрыть окно, опустить жалюзи, закрыть шторы, положить на кровать пижаму и подгузник, начать искать соску (хоть бы одну из четырех найти!). Обязательно спросить Маху: «И где твоя соска?» и, получив в ответ загадочное «у-у-у», найти соску в стульчике для кормления или в корзинке для белья, или в стиральной машинке, или в ботинке.
Кажется, все готово. Я точно готова поспать.
14:30 – Я-то готова, а Марья нет… Она вертится, пыхтит, начесывает себе уши и глаза, пытается забраться на меня и вырвать пару клочков волос, смеется и убегает от меня, стучит в стену кулачками и резко плюхается на меня, разбивая мне губу своим лбом. Ругаемся. Обе плачем. Миримся. Засыпаем в обнимку. На этот раз даже Вайлдберрис меня не соблазнит.
15:45 – Бум! Это я получаю по голове и открываю глаза. Надо мной полувисит-полустоит Марья. Времени на раскачку нет, сразу встаем и заправляем кровать. Пока мы спали, постиралось белье, а это значит, что впереди увлекательные приключения с маленьким помощником, который разбрасывает мокрые носочки по всему дому. Хозяйственная девочка, моя Марья.
16:50 – «У-у-у-у!» Трудяга проголодалась.
17:10 – По всей кухне разбросаны липкие кусочки еды, я держусь, чтобы не заорать, как тот сурок на видео. Марья орет, ибо нечего тут пол намывать, пора гулять!
17:30 – Шапки, штанишки, варежки, манишки. Два вспотевших человека врываются в прохладный темный вечер.
Разглядываем огонечки. Фонари, фары, окна. Фонари, фары, окна. Я немножко расслабляюсь и включаю музыку на телефоне. Играет «I'm unstoppable today»
1
1
*«I'm
unstoppable
today» – песня Sia («Я неудержима сегодня»)
.
18:30 – «Ка-а-ать!». Ты приехал. Ты приехал! Ты приехал!!! На душе сразу легко и светло. Дневные трудности уже вспоминаются с юмором. Как же хорошо, что ты – рядом.
19:30 – Муж торжественно уносит зацелованную булочку купаться, а у меня есть двадцать минут, чтобы прийти в себя и подготовиться к афганской войне.
19:50 – Афганская война. Укладывание. После хождений вдоль коридора, колыбельных песнопений, ласковых поглаживаний я притворяюсь спящей и получаю удар в ухо. Я угрожаю Марье, что отдам ее в детский сад, и она, вздохнув, укладывается мне на плечо и долго смотрит на меня широко раскрытыми глазами.
«Ладно, не пойдешь в детский садик. Пока не пойдешь. Только спи. Маша, зачем ты швырнула соску в другой конец комнаты???»
20:40 – Я успешно прошла афганскую войну и выползаю на кухню, утыкаюсь носом в плечо мужа. Вот и вечер. Сейчас мы будем ужинать, а потом, конечно, спать.
22:00 – Не, спать я не хочу. Весь день хотела, а теперь нет. Я почитаю книгу, посмотрю фильм, почитаю обзоры на этот фильм, напишу что-то на своем канале, зайду на Вайлдберрис посмотреть себе платье, выберу платье Марье, в миллионный раз посмотрю Марьины фотки, решу с завтрашнего дня начать новую жизнь, построю планы на 20 лет вперед....
04:05 – Пожалуй, надо поспать.
7:45 – Я просыпаюсь от обиженных воплей Марьи…
Главное, помни: в сутках не 24 часа. Вся ночь твоя.
ФАКАПЫ МАТЕРИНСТВА
Екатерина Чижикова «Капсула»
Когда нашей Марье исполнилось девять месяцев, моему недосыпу тоже исполнилось девять месяцев. Я могла уснуть на игровом коврике среди дня, и только ответственность заставляла открывать глаза и изо всех бороться с сонливостью. Популярный совет «Спи, когда спит малыш» в нашем случае звучал как издевка, потому что Махен спала днем только на улице и только в движущейся коляске. Остановишься – «А-а-а-а-а-а!».
Я с нескрываемой завистью смотрела в парке на мам, которые уютно располагались на скамейках с термосами и книгами в руках и лишь изредка покачивали стоявшую рядом коляску. Ночью дочка тоже спала беспокойно: просыпалась несколько раз подкрепиться. А в периоды прорезывания зубов, которые почти без перерыва сменяли друг друга, зачастую вообще не спала.
Мой муж видел, как я плохо сплю все это время. Сначала он начал забирать Марью в другую комнату под утро, и они досыпали несколько часов на диване, а я могла спокойно поспать одна перед своим «дежурством» с маленькой. Потом, когда я простудилась и начала переживать, что заражу малышку, я временно переехала на тот самый диван. «Временно» растянулось на много месяцев вперед, и это стало милейшей семейной традицией.
Утром они тихонько вставали и шли вдвоем умываться, а потом будили меня ближе к завтраку.
Все это длинное предисловие просто необходимо для того, чтобы понять, как могла случиться такая нелепая ситуация.
Однажды утром я проснулась от чудовищного крика Марьи. Именно чудовищного. Каждая мама знает, что у малыша есть различные интонации плача для обозначения разных ситуаций, но такого я еще не слышала…
Звук доносился из ванной. Я испугалась, решив, что малышка каким-то образом упала и ударилась о кафельную плитку. Когда я ворвалась в ванную, я не сразу поняла, что происходит. Испуганный Илья пытался промыть Марье рот пальцами и лейкой от душа, а она ревела и тоже была очень напугана.
Мой взгляд задержался на раковине, и тут я начала осознавать, что случилось. В раковине лежала прокушенная капсула для стирки белья. У меня потемнело в глазах, я почти не могла дышать. А главное – я не могла смотреть на пенку, выливающуюся из маленького ротика.
Я выскочила из комнаты, села на диван и беспомощно зарыдала. Это я виновата. Меня не было рядом. Я самая ужасная мать. Как ТАКОЕ могло случиться с моим ребенком?
К счастью, мой мозг в состоянии стресса достаточно близко возвращается к максимально сконцентрированному и адекватному состоянию, и мы сразу же вызвали скорую.
Скорая приехала очень быстро, и я нереально благодарна им за все, что они сделали в этот день. За то, как четко и понятно объяснили, что необходимо срочно сделать промывание и что для этого нужно подготовить. За то, что они не осуждали нас и, наоборот, хвалили за спокойствие и выдержку. За то, что по дороге в областную больницу успокаивали меня и рассказывали о других случаях, более тяжелых.
Бедная моя булочка! Столько натерпелась из-за нашей безответственности и своего безграничного любопытства. Уже потом я узнала, что все произошло в считанные секунды: она умудрилась открыть шкафчик под раковиной, достать коробку с капсулами, открыть очень плотный замочек, который мне-то не всегда под силу открыть…
Нам не повезло: все произошло в субботу. В больнице были только дежурные врачи. Нас оформили в хирургическое отделение. Молодой доктор во время обхода даже не зашел в палату, не посмотрел нового пациента. Я остановила его в коридоре и спросила, что нам назначили. Ничего. Просто наблюдаемся три дня.
Наблюдаемся где? Здесь? В палате два на три метра с четырьмя кроватями? Ребенок, который лежал в этой же палате, явно болел: на подоконнике стояли противовирусные и лекарства от кашля. Я боялась, что Маша заразится от него. Я боялась, что она не уснет в непривычной шумной обстановке. Я боялась, что мы обе не уснем. Условия были хуже, чем можно представить.
Врачи? Знаете, я вообще не из тех, кто говорит, что все врачи ничего не понимают и не умеют лечить. Я не из тех, кто лечится самостоятельно. Я уважаю врачей. Мой муж – врач. Прекрасный врач. Поэтому я знаю, о чем говорю. Не было там врачей. Был равнодушный парень, который быстро убежал по своим делам. И все.
Переглянувшись с мужем и прочитав в его глазах такое же недоумение от поведения дежурного доктора, я крикнула последнему (он уже убегал в другой конец коридора): «Тогда мы забираем ее домой».
Я написала отказ от госпитализации. Очень трудно взять на себя ответственность, особенно в такой неоднозначной ситуации. Но мы справились. Самым лучшим решением было позвонить любимому педиатру и следовать ее советам. Кстати, лечение все-таки надо было назначить.
Уже через час Марья ела кашу, а потом я увезла ее гулять в парк, и она сладко спала в прохладной тени деревьев.
Мне в тот день еще предстояло встретиться с сотрудником полиции, которым, к слову, оказалась замечательная, понимающая девушка (мама двух малышей). Предстояло переставить все опасные вещи на верхние полки и позаботиться о том, чтобы не было никаких рисков.
И, конечно, я злилась. Это знали все близкие. Все знали, что я злилась на мужа. Все знали, что я злилась на дежурного доктора. Все знали, что я злилась на свою маму, которая в первые минуты сама очень испугалась и не смогла сказать те слова поддержки, которые мне необходимо было услышать. (Кстати, потом она сразу же перешла к действиям и предложила переночевать на всякий случай у нее, потому что в ту ночь я должна была остаться одна с Марьей)
Но вряд ли кто-то знает, что на самом деле я злилась только на себя.
Это мне Вселенная доверила такое беспомощное и крошечное существо. Это я не справилась. Это я была ленивой мамой, и поэтому меня не было рядом в опасный момент. Это я виновата.
Наверное, материнство и чувство вины зачастую идут рука об руку, какой бы хорошей мамой ты не казалась для окружающих. Я пытаюсь взглянуть на эту ситуацию как на позитивный опыт: теперь я точно знаю, что все «опасные штучки» надо убирать повыше, да и вообще – не оставлять маленькую без присмотра ни на секунду.
Мне тяжело было писать об этом. Тяжело признаться в своей ошибке. Но я ДОЛЖНА была написать этот ра