Игры судьбы (сборник)

Специалист нового мира

Алексей стоял на балконе и курил, размышляя о будущем. Картинка вырисовывалась паршивая! «Чёртов кризис!» – сплюнул он самую поганую мысль. – «Мог бы после института нормально устроиться на работу, получить от государства белый билет, как перспективный член общества, и жить спокойно на Земле, а теперь… Косить бесполезно: найдут, да и по родителям такой поступок хорошо ударит, они могут лишиться работы, что сейчас равносильно тюрьме. При хорошем раскладе их отправят на сельхозугодья какой-нибудь благодатной планеты, при худшем – на рудники, следить за техникой… В общем, выбора нет! Иду завтра в военкомат».

Принятое решение облегчения не принесло, но Лёха старался не унывать и найти положительные стороны. Например, армия – шанс побывать на разных планетах, приключения, в конце концов, полное иждивение. «Буду жрать за четверых, – мстительно подумал он, когда услышал сигнал домофона. – Эх, осталось всё рассказать Ольге».

– Привет, – промурлыкала Ольга, переступая порог квартиры и одаривая его лёгким поцелуем. – Что такой кислый?

– Привет. Да так… Хандра.

Говорить о неприятностях не хотелось, пусть ещё пару дней продлится любовь. После того, как она узнает об армейке, спокойствия не будет, только скандалы, слёзы, упрёки…

– Как прошло собеседование? – поинтересовалась она, проходя в комнату и игнорируя его приставания.

– Ещё не знаю. Потом сообщат, – сухо ответил Лёха и убрал руки с её талии. Желание предаваться удовольствиям пропало.

На самом деле сволочной комп отдела занятости отказал ему через пять минут: «Ваш уровень знаний и умений в условиях экономического кризиса не удовлетворяет нашим потребностям. Извините!».

– Куда сейчас пойдёшь?

– Есть кое-какие идеи, – туманно ответил Алексей, успокаивая себя тем, что полуправда – не ложь.

Впрочем, ответ её не особенно интересовал. Ольга уже удобно устроилась на диване и листала принесённый с собой женский журнал. «Зачем она приходит? Неужели дома не читается, – подумал он с лёгким раздражением. – Настроение паршивое. Может, махнуть к пацанам? Попить пива, поговорить, пожаловаться на жизнь, вдруг чего дельного скажут».

– Оль, я к Антону обещал зайти.

Она вскинула накрашенные ресницы и рассерженно посмотрела на него.

– А как же я? Между прочим, полгорода ради тебя тащилась!

«Ага, а сейчас сидишь и читаешь журнал. Не сходится как-то… Впрочем, доля правды в её словах есть, и мне стыдно, но к друзьям тоже хочется… Тем более, зачем убегать от неизбежного? Нам всё равно не быть вместе, сомневаюсь, что Ольга будет верной девушкой, ждущей меня», – Лёха вздохнул и осторожно начал:

– Оль, прости, но…

– Как всегда! Только о себе и думаешь, – сказала она, резко вставая с дивана.

– Оль!

– Ничего не хочу слышать, – категорично заявила она, надевая туфли. – Я ради тебя всё делаю, а ты ничего!

Она повторяла эти слова на протяжении всех их отношений. Лёха прекрасно усвоил намекаемую истину, что она лучше него. Оля – красивая девушка из обеспеченной семьи, закончила школу с высшим баллом, затем престижный университет, а он с трудом одолел лесотехническую академию, да ещё постоянно умудрялся влипать в какие-нибудь сомнительные истории. «Но я люблю её, стараюсь стать лучше, потому что хочу быть рядом», – подумал Лёха, пытаясь обнять девушку, но она отпрянула и выскочила за дверь.

– Мне жаль, – тихо прошептал он вслед.

«Наверное, хорошо, что так вышло, следовало держаться от неё подальше, чтобы не было потом так тяжело… Ольга – яркая девушка, долго без парня не останется, незачем друг друга мучить. Лучше разом разорвать отношения. Пусть она обижается, злится, считает эгоистом, но не обманывает себя и меня вечной любовью. Бред всё это! В нашем мире каждый за себя, а иначе никак – ни работы, ни дома, ни семьи. Видел я этих декабристок – за мужем хоть в самую жопу галактики, а потом драпали от такой любви – только пятки сверкали», – хмуро подумал Лёха, вспоминая тётушку, которая ради своего Альберта улетела на рудники Мервы, но вернулась через три года, разом поумневшая, и, воспользовавшись услугами брачного агентства, удачно вышла замуж.

* * *

В военкомат Алексей пришёл через полгода бесплотных попыток устроиться на работу и окончательно поссорившись с Ольгой.

Там ему обрадовались и надавали кучу направлений на медицинские обследования. Он механически стоял в очередях, отвечал на вопросы врачей, показывал разные части тела, проходил психологические тесты, но сам был далеко отсюда:

«Странно всё. Почему этот долбаный кризис случился именно сейчас? Почему я не попытался устроиться на работу ещё в институте? Зачем столько тестов? Ребята говорили, что будут только осмотры, а меня завалили всякой психологической фигнёй. Зачем томография мозга? Куда, блин, они хотят меня отправить?

На смену беспокойным вопросам пришли воспоминания о поездке к морю:

«Боже, как всё изменилось с тех пор! Мы с Олькой были такими беззаботными, счастливыми, влюблёнными… Живыми… Помню, стояли на пляже, одни под огромной луной, и смотрели друг на друга. В её глазах плескались любовь и счастье. Куда это делось? Как я мог не заметить главного? Теперь поздно. Ничего не вернуть. Наверное, так надо, чувства – архетипы, устаревшие потребности. Они мешают стать… – Он запнулся о свою мысль. – Кем? Успешным человеком? Хорошим специалистом? Гением?».

– Эй, ты будешь заходить? – гнусаво спросил парень, сидящий рядом.

Леха удивлённо посмотрел на него, забыв, где он и что делает.

– Твоя очередь.

Он благодарно кивнул и зашёл в кабинет терапевта, который в листочке обхода значился последним. «Час истины», – усмехнулся Леха, не испытывая ничего, кроме усталости.

За столом сидел сухонький старик и что-то строчил.

– Можно?

Врач быстро мазнул по нему взглядом и ответил:

– Садитесь. Давайте карту.

Алексей протянул диск с результатами хождений по кабинетам. Доктор вставил его в компьютер и углубился в изучение:

– Так… Ага… Даже так?! Интересно… Так…

Его бормотание немного нервировало, но Лёха продолжал спокойно сидеть на стуле и молчать. Последние полгода научили терпимости, воспитали в нём фаталиста.

«Достало ожидание! Поскорей бы узнать и смириться», – подумал он, тупо разглядывая мраморный бюст нынешнего главного секретаря Империи, стоящий на столе.

– Так… – в который раз произнёс врач и внимательно посмотрел на парня.

Лёха поёжился. Неприятно, когда тебя разглядывают, словно подопытную свинку.

– Я вам сейчас дам информацию, с которой надо ознакомиться в течение нескольких дней, – деловито произнёс врач. – После примете решение, какой вид службы для вас предпочтительней.

– А она что, разная? – удивлённо вырвалось у Лёхи.

Друзья рассказывали об одном и том же: увозили на другие планеты, заставляли обустраивать чужой быт. Хотя двум посчастливилось попасть на станции слежения, но это исключение. Обычно неподготовленным людям в хорошие области имперской армии не попасть. Там служили спецы.

– Сейчас появилась альтернатива, – загадочно ответил доктор. – Между прочим, оплачивается намного выше.

«Может, всё и удачно сложится, – подумал Лёха, вздохнув. – Отдал бы сыновний долг в денежном эквиваленте. Им сейчас очень нужно».

– Что мне придётся делать? – спросил Алексей, когда понял, что доктор не спешит объяснять детали новой службы Отечеству. – Надеюсь, на мне не будут проводить испытания? – мрачно пошутил он.

Последнее было строго запрещено действующей конституцией, но говорили, что в колониях царят свои законы.

Доктор закашлялся, а потом, осторожно подбирая слова, ответил:

– Вам предлагают интересные перспективы, обучение и хорошее жалование в обмен на долгую… работу.

«Не нравится мне его словесная дымка», – подумал Лёха и в лоб спросил:

– Сколько?

– Десять тысяч анов в месяц, а также полная медицинская страховка для вас и ещё двух членов семьи.

Щедрость Империи впечатляла и настораживала. Подвох точно был… причём немалый.

– Меня интересовало не совсем это… Сколько лет будет длиться служба?

Доктор пристально взглянул на него и холодно ответил:

– Современному миру нужны настоящие специалисты своего дела, а не временные кадры, ваше… обучение подразумевает пожизненный контракт. Вы будете обеспечены…

В его душу заполз холод, сковывающий мысли и чувства. Алексей слышал дальнейшие слова врача словно через плохие беруши. «Навсегда», – билось в голове, и страх неправильного выбора приводил его естество к болезненным спазмам.

– Мне надо подумать, – еле слышно выдавил он, вставая со стула и направляясь к двери.

– Ваше право, но знайте: не каждому выпадает такой шанс. У вас очень интересные психофизические данные и высокий болевой порог – это важно для подготовки… Мир меняется, – доктор вздохнул. – Скоро грядёт общественный кризис и волна безработицы. Не мне вам объяснять, что это значит.

«Рабство или голодная смерть? – горько усмехнулся Лёха. – Ничего не скажешь, прекрасный выбор».

* * *

Огромный ангар. Сверху слепили волны галогенового света. Алексей стоял в очереди под номером пятьдесят три и никуда не спешил, зная, что впереди целая вечность. В голове не осталось ни тени сомнений, с каждой промелькнувшей секундой крепла уверенность в правильности принятого решения, только назойливым буравом сверлила мысль: «Что будет после?». Сотни таких, как он, несостоявшихся граждан Земли, уже оставили своё эхо в ночном небе, как разбитое стекло, в осколках которого все несчастливы и одиноки…

Лёха не заметил, как настало его время. Он неторопливо подошёл к одному из огромных кресел, неколебимо стоящих на монолитных железных ногах, равнодушно посмотрел на крепкого парня в халате и, сняв рубашку, сел.

Сверху спустился манипулятор прибора, и маленькая красная точка лазера подползла поближе, уставившись в лицо. Кресло выплюнуло держатели. Они хищно сжали тело, и, казалось, наслаждались властью. Боль, тугая и ноющая, выворачивала наизнанку, но Лёха был готов. Спасибо тренингу и Ольге…

Он рассказал ей, глупо надеясь, что она скажет: «Не надо участвовать в этом страшном эксперименте. Мы что-нибудь придумаем, уедем вместе на далёкую планету и построим своё счастье». Этого не случилось. Она повела себя предсказуемо, сказав, что между ними всё кончено. Зачем ради него перечёркивать нормальное будущее, ведь есть работа и перспективы? Но последней каплей послужила болезнь мамы.

Боль стала чуть острее и мучительней, но ни один мускул не дёрнулся на его лице. Оно окаменело. Алексей ждал самого главного: «Всё пройдёт очень быстро, я стану специалистом, родители получат компенсацию, которая им так необходима, мама поправится, они купят собственный дом… А у меня впереди новая жизнь».

Он чувствовал, как в голову впивается светящаяся лента кодов. Вокруг были другие кресла, и люди, подобные ему, впитывали информацию. Вот один не выдержал, ещё один, ещё… Из глаз потекли ручейки крови, но Алексей держался, медленно шевеля губами: «Терпи. Это твой долг. Они будут гордиться». Голова разрывалась от боли, больше ничего не лезло, а загрузка завершена лишь на семьдесят процентов. Он упрямо продолжал терпеть. Ради себя, ради них… Люди гибли в страшных муках, а он держался. Хотя, видит всевышний, давалось ему это непросто. Он изменялся, вплетаемые нити чужих холодных знаний трансформировали его мир.

Боль немного отступила, мышцы онемели, перестали ощущать время и пространство. Всё кружилось перед глазами, яркие вспышки света. Реальность или мираж одурманенного от нагрузки сознания? В голове вспыхнула цифра восемьдесят. Осталось немного. Неожиданно он услышал крик, видимо кто-то смог избавиться от кляпа. Забавно. Алексей почувствовал, что губы пытаются растянуться в усмешку. Наверное, так сходят с ума. Девяносто пять процентов. Безумно хотелось вырваться…

* * *

Алексей шёл по многолюдной площади перед космопортом. Кажется, он увидел Ольгу среди провожающих. Ничего не дёрнулось в груди, хотя они были вместе около трёх лет. Наверное, надо что-то сказать… Он пытался отыскать призрачное воспоминание, но оно ускользнуло, так и не успев оформиться.

Ольга долго смотрела на Алексея, но, поймав ответный взгляд, быстро отвернулась.

«Сильно изменился», – отстранённо подумал он, заметив ужас, спрятавшийся в глубине её глаз, и продолжил путь.

Их около двадцати, тех, кто вынес направленное программирование, они мерно двигались к огромному межзвёздному кораблю. Впереди много работы, и они, как никто другой, справятся с ней. Для этого их мозги подчистили, убрали то, что не нужно и закачали под завязку полезной информацией. У каждого чип-связи и иммунная система, изменённая под определённую планету. Они – лучшие специалисты!

Лёха почувствовал, что проходит рядом с той, которая заставляла его сердце биться чаще. Они поравнялись, он ощутил запах её любимой туалетной воды и исходящее от неё напряжение.

Ольга не выдержала и что-то закричала, бросаясь на стену охранников. В глубине сознания он знал, что любил её, и больше никогда не увидит. Так же, как не увидит родителей. Они приезжали вчера на сборный пункт. Прощание выдалось тяжёлым и скомканным. Мать плакала, отец хлопал его по плечу и прижимал к себе. В тот момент Алексей был рад, что ничего не чувствует…

Их колонна прошла площадь и зашла в здание космопорта. Для них выделили отдельную линию. Короткая череда формальностей, напутственная речь какой-то военной шишки, и их ведут к кораблю. Алексей бросает последний взгляд под сенью родных звёзд. Позади двадцать три года жизни. О них напоминали скудные факты, сохранённые в памяти во избежание распада личности. «Смешно и грустно, – мысленно отмечает Алексей. Он ничего не чувствует, но автоматически определяет щемящее чувство в груди, как грусть. – Нелогично. Отбросить».

Он стоял на трапе, взгляд скользил по космодрому, по виднеющейся вдалеке кромке леса, по бескрайнему голубому небу с лёгкими перистыми облаками. Он охватывал, вбирал в себя то, что терял… В сердце ворвалась искра, он что-то вспоминал… Чувствовал… Он хотел побежать обратно, обнять самых близких людей: мать, отца, Ольгу, сказать, как сильно их любит… Но сзади толкнули, и он перешагнул порог. Короткое чувственное затмение прошло, но его губы, словно принадлежа другому, тихо прошептали: «Дорогие мои, знайте: даже в чужом мире я буду помнить вас и любить».

Взлёт. Сила притяжения вдавила в кресло, Алексей ощущал себя скорлупкой, над которой навис молоток. В руку впилась игла, затем опустился прозрачный купол. Вспышка света… и темнота.

* * *

Заседание глав развитых районов Империи, собранных в секретном бункере, проходило в штатном режиме. На повестке дня обсуждение постройки и работы сети сборных пунктов по технологиям, предоставленным пришельцами, говорящими на волне 789. Первые партии специалистов получены и отправлены на заданные точки. Процент успешности программирования 98, процент выживших – 6. Главы районов яро спорили о гуманности и оправданности данных действий, но на самом деле их волновало лишь, как предотвратить утечку информации, и будут ли довольны пришельцы, чьё предложение о предоставлении знаний больше напоминало ультиматум, и никто не желал знать, что случится в противном случае. Они чувствовали себя муравьями, с которыми вдруг заговорил человек…

* * *

Алексей сидел на дежурстве, слушал радио и анализировал выводимую на мониторы информацию с зондов. Он – шериф планеты № 148 из четвёртой галактики, заступил на пост тысяча триста два часа назад, кроме него здесь восемь специалистов: биотехник, агроном, инженер-ремонтник, геолог-разведчик, бурильщик, логист и два охранника. Алексей сканировал эфир. В ближайшем космическом пространстве произошло одно вооружённое нападение на грузовой корабль расы тильранов или, как их называли на Земле, 789. С этим надо разобраться в первую очередь, выпустить в разведку корабль-искатель, а также улучшить огневую защиту маяков. Он хорошо знал свою работу, грузы хозяев больше не пострадают.

За куполом царил постоянный серый дождь и сильный ветер. Растений и животных почти нет. Планета № 148 – перевалочный пункт, где корабли тильранов могут подзарядиться рудой, запастись едой и немного отдохнуть. В комплексе имелись замечательные капсулы отдыха с виртуальной реальностью, предназначенные для хозяев. Алексей знал важность вверенной ему территории и всегда был готов к работе. Наблюдал, анализировал, давал указания, вновь собирал информацию… Иногда видел сны. Странные, несуразные в своей нелогичности. Например, почему он бегал по гальке босиком и орал во все горло: «Я тебя люблю!»? Зачем столь нерациональное использование времени? Или, принимая гигиеническую процедуру, почему-то пел? Надо обязательно сообщить об этой неисправности начальству. Они разберутся и всё наладят. Ведь он – специалист нового мира, идеальный работник… и верный слуга.

Семья

Звонок Артура был, как всегда, некстати. Неужели этот ленивый идиот не может съездить один? Права была мама, когда говорила: мы можем делать всё, что делают мужчины, но избавиться от них полностью не в нашей власти.

Я попыталась унять рвущееся наружу раздражение, и сделала круг по лаборатории. Всюду царил порядок и исключительная белизна. Я не терпела бессистемность и иррациональность, будь то невымытые колбы, стоящий не на месте стул, или капля реактива, соскользнувшая на пол. Сегодня всё было идеально, по крайней мере, до звонка… Хватит демагогии! Учёный должен быть абсолютно спокоен и сконцентрирован на успех. Синтез прерывать нельзя, поэтому выбора нет.

* * *

– Почему так долго? Я уже два раза просил перенести встречу, – плаксиво запричитал Артур, завидев меня. – Нехорошо заставлять ждать.

Отвечать не хотелось, я лишь кивнула, подтверждая: он замечен и услышан. Многие коллеги-химики мне завидовали. Муж – красавец, высокий, хорошо сложенный блондин с выразительными голубыми глазами, в которых плещется жизнелюбие и пытливое любопытство. Конечно, я не хочу сказать, что он чем-то занимается. Упаси боже! Если мужиков допустить до важных занятий, они весь мир взорвут.

Я усмехнулась промелькнувшим мыслям и строго взглянула на мужа:

– Артур, сколько раз я просила не звонить мне на работу?

– Прости, просто подумал, ты должна здесь быть, – виновато пробормотал он и, уткнувшись взглядом в пол, тихо добавил: – Это ведь наш ребёнок!

Я удивлённо вскинула голову. Неужели мне послышались нотки осуждения? Лицо Артура оставалось спокойным и смиренным. Всё, как и положено, но в душе нарастала непонятная тревога. Видимо, именно поэтому я решила объясниться:

– Мы бы с ней увиделись дома.

– Да, конечно. Прости. – Его глаза излучали раскаяние и молили о прощение.

Они у него были такие ясные и трогательные, что внутри что-то защемило… Наверное, у девочки будут его глаза. Моя дочка! Даже не верится. Раньше, когда технологии отставали в развитии, женщины сами вынашивали ребёнка, медленно привыкая к осознанию данного факта, взращивали свою любовь ещё в утробе. Теперь материнский инстинкт должен просыпаться строго по конституции о семье. Раз там сказано: в тридцать лет сдать необходимые биологические материалы для воспроизведения нового члена общества, то ослушаться нельзя.

Хочу ли я ребёнка? Смогу ли стать достойной матерью? Я постаралась представить это в ярких картинах. Вот тут белокурый розовощёкий ангелочек прижимается ко мне и шепчет: «мама», здесь она бежит и встречает с работы, на следующем кадре она уже взрослая, получает красный диплом, потом мы с ней едем путешествовать. Она любит меня и никогда не бросит…

Сердце запрыгало в груди и с удвоенной силой погнало кровь по сосудам. Я почувствовала, что щёки заполыхали, а в глазах защипало.

– Ты плачешь?! – громко воскликнул Артур.

Лирический настрой как рукой сняло.

– Тише, – угрожающе прошипела я и обеспокоенно огляделась по сторонам. Никого, лишь несколько представителей мужского пола ждали своих детей, стоя у стойки регистратора. – Никогда. Слышишь. Никогда не поднимай голос.

– Но ты плакала, – еле слышно отозвался он.

– А мне положено! Женщине разрешается плакать перед появлением ребёнка, – твёрдо ответила я и, развернувшись, последовала в зал встречи.

«Больше нельзя допускать прилюдного проскальзывания чувств. Это недостойно женщины, принадлежащей к первой ступени», – решила я, пытаясь сосредоточиться на чём-то полезном, но на ум, как назло, ничего не приходило кроме вопроса: «Сколько ей лет?». Так, мы сдали яйцеклетку и сперматозоиды в центр оплодотворения четыре года назад. Значит, ей должно быть три года. Хороший возраст. Самый раз. Уже и проблем почти нет. Блин, только вот директор центра говорила о том, что надо детей забирать до полутора лет… Ну, думаю, она простила. Всё-таки в одном институте учились. Сама понимает, как работа увлекает, второстепенное просто вылетает из головы… Хотя немного стыдно.

– Артур, а почему мы не забрали её раньше?

– Кого? – переспросил он.

– Малышку, – недовольно разъяснила я. Неужели нельзя внимательно слушать, а не витать в облаках?

– Когда позвонили из центра, у тебя был важный этап в исследованиях, ты просила не беспокоить. Я не стал тревожить тебя и сам рассказал им ситуацию. Они пошли тебе навстречу как важной гражданке империи.

Против воли губы растянулись в улыбку. Упоминание заслуг и похвала всегда приятны.

Мы шли по коридору, Артур чуть отстал, я слышала его мягкие шаги и чувствовала странную радость. Мне определённо с ним повезло. Он тихий и добрый мужчина, грациозный в каждом движении и не надоедливый в своих чувствах. Не зря из всех претендентов, представленных в лагере, я выбрала его. Что-то особенное было в нём и в чудесных глазах цвета неба.

* * *

Было раннее промозглое утро сентября. Автобус мчался по асфальтовой дороге, увозя всё дальше от родного мегаполиса. Я сидела у окна и смотрела на серые унылые поля, отдавшие урожай и готовящиеся ко сну, на кромку зелёного леса, сливающуюся с ещё не проснувшимся горизонтом. Мне было волнительно и немного страшно. Семья – серьёзный выбор. Многие ошибались, страдали, мучились, а потом отвозили мужей обратно и брали новых… «Со мной такого не случится!» – твёрдо решила я и занялась составлением списка необходимых качеств избранника.

– Приехали, – раздался командный голос грузной водительши. – На выход. Помните, отправление через три часа. Кто не успеет, пешком пилит до города, – ехидно закончила она и довольно хохотнула, представив картину, как одна из нас тащится пятьдесят километров.

Сегодня на смотрины приехали двенадцать самых разных девушек – блондинок и брюнеток, скромных и общительных, стройных и полненьких, высоких и маленьких, но нас объединяло одно: мы были дипломированными специалистами и вчера отгуляли выпускной. «Эх, здорово! Теперь мы совсем взрослые и самостоятельные. Впереди открытия и победы, а нашу память увековечат в каком-нибудь учебнике». – Я улыбнулась своим клеопатровским планам и уверенно вышла из автобуса.

– Здравствуйте, я – Нина Юлиановна, директриса лагеря. Рада вас приветствовать! Надеюсь, вы останетесь довольны нашими воспитанниками, – торжественно поприветствовала нас высокая седовласая женщина с горделивой осанкой.

Около неё стояли пять человек в форме конвоиров с равнодушным и скучающим выражением лиц. Их не хотелось причислять ни к женщинам, ни к мужчинам. Внушительная комплекция формировалась благодаря гормонам, а женские половые отличия достались от природы. «Фу, у одной даже усы прорезаются!», – брезгливо подумала я, разглядывая последнюю. Ни за какие коврижки не хотела бы походить на мужчин, но есть специальности, которые обязывают использовать их физические конфигурации.

– Пойдёмте за мной. По пути расскажу о нашем заведении.

Мы прошли на территорию через кованые железные ворота и очутились в огромном пространстве зелёных насаждений, окружающих два пятиэтажных кирпичных корпуса. Раньше я представляла воспитательные лагеря чем-то вроде тюрьмы: серые невзрачные дома, огороженные тремя рядами колючей проволоки и небольшой канавой с чёрной пугающей водой. Возможно, во времена становления режима радикального феминизма так и было.

– Как вы, наверное, знаете, мы занимаемся воспитанием молодых людей, поступивших к нам от женщин низшего звена и, изредка, от эксцентричных дам высшего ранга, попытавшихся вырастить их самостоятельно. Создание современного мужчины – сложное и трудоёмкое занятие, с которым мы справляемся блестяще! В чём вы скоро убедитесь сами. Наши воспитанники не разочаруют вас и станут прекрасными мужьями. Они обладают всеми необходимыми качествами. Во-первых – уравновешенность, во-вторых – непримиримость к проявлению насилия, в-третьих – умение быть полезным. Они прекрасно готовят, убирают, разбираются в бытовой технике. Интересные собеседники. Некоторые из них имеют вполне хорошее чувство юмора и артистические способности.

– А в плане секса? – поинтересовалась рослая девушка с копной рыжих волос.

– У них есть необходимый теоретический курс, – сдержанно ответила Нина Юлиановна.

– Так это не одно и тоже.

– Знаете, никаких жалоб и нареканий не поступало.

Больше никто вопросов не задавал, и дама продолжила экскурс в историю лагеря и развитие воспитанников. Я слушала вполуха. Внутри неприятно жгло чувство неправильности происходящего. Вроде всё хорошо, как у зверей в зоопарке, но на деле – тоскливо. Хорошо, что я родилась девочкой! С другой стороны, глупо их жалеть: были времена, когда существовали отдельные страны, мужчины стояли у власти, имели свободу и равенство, в некоторых источниках даже писали об угнетении прав женщин, и что? Разразилась третья мировая война, единичные государства применили биологическое оружие, ориентированное на атаку «Y-хромосом»… Тогда, триста лет назад, первый раз победили радикальные феминистки, а вскоре мир стал единой империей. Это стало спасением для всех, для мужчин в первую очередь.

– Девушка, вас как зовут? – обратилась ко мне директриса.

Я вздрогнула, отвлекаясь от мыслей, и представилась:

– Ирина.

– Хорошо, Ирина. Сейчас вы первая пойдёте в актовый зал и выберете мужа.

Я растерялась от неожиданности и спросила:

– А почему я?

Нина Юлиановна снисходительно взглянула на меня аккуратно подведёнными глазами и объяснила:

– Вы закончили с красным дипломом. Поэтому привилегия первой принадлежит вам.

Я кивнула и приосанилась. При любых обстоятельствах надо уметь держать марку, а лучше было бы не задавать вопросов, а досконально изучить положение о выборе супруга.

Молодые люди в парадных костюмах собрались в актовом зале и выстроились в шеренгу. Они были словно застывшие ухоженные статуи, ожидающие свою судьбу. Вежливые, чуть подобострастные выражения лиц пугали меня больше, чем этот необходимый дурацкий выбор. Зачем в современном обществе никчёмный придаток в виде семьи? В памяти услужливо всплыли выдержки из курса психологии: «наличие прочной ячейки общества гарантирует гармоничное развитие женской личности… Отсутствие оков брака порождает распущенность и злоупотребление гражданским долгом». Ладно, надо так надо.

– Если вы не можете определиться, следует устроить какой-нибудь конкурс или испытание, – предложила седовласая дама, наблюдая за мной.

От подобной перспективы по спине пробежали мурашки. Не люблю показуху и реалити-шоу, от которых пестрит экран визора. Я смогу и так определить, почувствовать что-то… Видимо, мама права, говоря о гене романтики.

Я шла и деловито присматривалась: «Кого бы из этих вышколенных роботов взять?» – до тех пор, пока мои глаза не столкнулись с самыми лучистыми глазами на свете.

– Привет, – тихо сказала я.

– Привет, – осторожно ответил он и, чуть порозовев, улыбнулся.

– Как тебя зовут?

– Артур, – так же тихо ответил он.

– Сколько тебе лет?

– Восемнадцать.

Мне надоело играть в вопрос-ответ. «Он такой же, как остальные», – с тоской резюмировала я и немного резко продолжила:

– А ты ничего не хочешь узнать?

– Ты можешь забрать меня отсюда? – честно спросил он.

Я улыбнулась, оценив его непосредственность и прямолинейность. Эти качества мне импонировали.

– Могу.

Его лицо преобразилось свалившимся счастьем. Он засиял, заискрился, словно новенькая стеклянная колба на солнце… И мне захотелось подарить Артуру новую жизнь.

* * *

Трёхлетний мальчик дрожал от волнения и беспокойно метался в одной из ячеек гигантского купола. Удивительный, долгожданный день. За ним приедут. Семья. Он тихо, трепетно бормотал непривычные, но такие родные и добрые слова: «мама, папа». Он часто мечтал об этом, слушая сказки и истории робота-няни, его единственного друга. Конечно, она была не очень поворотлива и не могла играть в мячик или пятнашки, но зато столько всего знала. С другими детьми он почти не встречался. Раньше да, но теперь одногодок не было, а общение с непонятно лепечущими созданиями не получалось.

Малыш старался аккуратно упаковать два своих костюма: светло-голубой и белый, поверх положил пушистого плюшевого кота, подаренного доброй женщиной из лаборатории развития. Там много взрослых. Одетые в белоснежные халаты, они казались ангелами, спустившимися на землю, но и здесь не знающими покоя. Они вечно спешили, растворяясь в лабиринтах коридоров. Иногда он ускользал от няни и осторожно следовал за ними. На секунду удавалось увидеть маленького человечка в капсуле, заботливо укутанного прозрачными трубками.

Всё было так, как рассказывала няня. За ним пришла красивая тётя в блестящей облегающей одежде и повела по многочисленным извилистым коридорам в зал ожидания. Серые ковровые дорожки, тусклый свет неоновых ламп и одинокие прорези маленьких окон. Неожиданно промелькнула любопытная детская мордочка. Он чувствовал на себе взгляд, полный зависти и бесконечного ожидания. Надежда, вера и обида. Всё это в прошлом. Теперь впереди собственный дом, комната, обустроенная специально для него, огромное количество игрушек и книжек. На ночь обязательно будут рассказывать сказки или петь колыбельную. Малыш знал, что скрипучий голос робота не может сравниться с переливчатой, убаюкивающей мелодией любви и нежности матери, мурлыкающей своему чаду.

Ещё один поворот и перед ним предстала ярко освещённая комната с потолком, спрятавшимся где-то в вышине. Повсюду красочные плакаты, иллюстрирующие радостное воссоединение. Счастливые улыбки детей, крепко вцепившихся в руку обретённой мамы. Его сердце забилось с удвоенной силой. Фейерверк эмоций и картинок. Голова у малыша пустилась в пляс от переливающегося через край восторга. Ему хотелось взвизгнуть и побежать озорным галопом навстречу будущему, разнося по кругу победное ура.

* * *

– Что это? – еле вымолвила я внезапно пересохшими губами.

– Это наш мальчик! – гордо заявил Артур и, кажется, стал выше на несколько сантиметров.