Шанталь, или Корона против 2

Глава четвертая

Торопливый стук в дверь прервал лечебные процедуры на самом интересном, и Фридгерс накинул одеяло на обнаженную спину девушки. Поморщился, но вряд ли соратники, выгнанные на улицу, решили сунуться просто так.

– Кто? – рявкнул для острастки.

– Дэр, это мальчишка из трактира с новостями.

– Пусть заходит.

Задернул штору, скрывая девушку, и вышел встречать гостя.

– Дэр, – один из двух близнецов – кто именно: Тафр или Гастар – он не различал, склонился в поклоне.

– Говори, – разрешил мужчина. Мальчишка жадно проводил глазами брошенный на стол мешочек, звякнувший монетами, сглотнул и зачастил.

– Дэр, как вы убрались, что было! Что было! Солдаты нас изрубить хотели, но главный не дал. Хозяин ему под нос прошение сунул, что в округ отправляли о разбойниках. Еще три месяца назад заступиться просили, а оттуда ни слуху ни духу.

Фрид о разбойниках не только слышал, но и лично нанял в помощь.

– Дальше.

Мальчишка запнулся, вздохнул, собираясь с мыслями, и вдруг съежился, готовясь выложить неприятную новость.

– Там… это… маг к нам приехал. Как появился, я сразу к вам. На лошадь вскочил и сюда, чтоб предупредить, – он с надеждой посмотрел на мужчину, точно тот сейчас достанет волшебный меч и пойдет рубить мага на кусочки. Фрид и сам был бы рад это сделать, но волшебного меча у него не было, а последняя стычка с магом оставила пару неприятных отметин на шкуре.

– Забирай, – толкнул мешочек к мальчишке, – и дуй обратно, пока не хватились.

– Нее, – тот просиял, вскочил, запихнул деньги за пазуху, – меня не хватятся, брат прикроет.

Фрид проследил, как за парнишкой хлопнула дверь. Взъерошил волосы, тяжело вздохнул – чувство наступающих на пятки неприятностей не отпускало с момента, как он узнал Рыжее Солнце. И отлеживаться времени нет. Вот-вот на пороге избушки возникнет отряд во главе с магом.

– А что это вы делаете, дэр? – осторожно поинтересовался главарь, с подозрением глядя, как мужчина заворачивает пряди рыжих волос в свечной воск.

– Подарочки, – кратко ответил Фридгерс, – пяти, думаю, хватит. Один по центральному тракту отошли, два пусть на станцию отвезут. Дальше сам сообразишь куда. Мне двоих самых надежных и сообразительных дай. Остальных по домам отправь – отсиживаться. Деньги припрячь, запьют на радостях, не дай бездна, вскроется все. Неделю чтоб на улицу носа не совали, пока не утихнет.

Главарь недовольно засопел.

– Не маленькие, понимаем. Вы сами-то не попадитесь с больной девкой на руках.

– За меня не переживай, – оборвал его Фридгерс. Бросил в печку остатки рыжих волос, и те ярко вспыхнули, наполняя воздух вонью. Отдернул занавеску, легко поднял закутанную по самую макушку фигурку. Поправил одеяло. Обвел разбойников тяжелым взглядом.

– Искренне надеюсь, дэры разбойники, нам с вами больше не свидеться. Ради вашего же здоровья и благополучия. Благоволения бездны вам.

Разбойники нестройно отозвались на пожелание, больше похожее на угрозу. Главарь указал пальцем на двоих своих людей, и те поднялись с лавки. Подхватили багаж, обменялись рукопожатиями с лесными братьями и вышли под начинающее наливаться закатом небо.

Фридгерс планировал на лошадях доехать до станции Кодроволо, названной в честь одноименной деревеньки, оттуда отослать одного из помощников с лошадьми, самому нанять автокар и крюком, через юг, добраться до Гардарии. Ближайшие порты наверняка перекрыты, но он и не собирался глупить и соваться туда. К тому же, если в дело вступили маги, придется покидать страну через незаконные каналы.

Фридгерс не боялся погони – и не от таких уходили. Немного беспокоила девушка – не хотелось применять силу, но у него не останется других вариантов, если она будет пытаться сбежать. Заказчик ясно дал понять – девушка нужна живой. На пару синяков он закроет глаза.

Впрочем… Фрид вспомнил их первую встречу. Он точно понравился Шанталь, иначе она не назвала бы его своим женихом. Так что проблем с девушкой не будет. Уговорит. Романтические дарьеты любят красивые слова и поцелуи. Пара улыбок, комплиментов, и девушка начнет ему доверять. Главное, не спугнуть. И он довольно улыбнулся, предвкушая их общение.

Хотелось умереть. Миновать стадию заключения, допросов и сразу к палачу. Пусть избавит от головной боли отсечением. Или это будет пуля в лоб? Я согласна даже на веревку, что ляжет на саднящее горло. Лишь бы вырваться из цепких объятий тьмы.

Я проваливалась в черные ямы беспамятства, выныривая из них на краткие моменты. Кусочки действительности мешались с кошмарами, и я не понимала, где правда, а где вымысел.

Дорога. Салон автокара. Лицо Фридгерса, которого здесь быть не могло. Голос Леона, зовущий меня по имени. Смех Ракель. Теплые руки дяди на моем лбу и удрученный вздох. Горечь лекарства. Горячее питье. Ракель, помогающая переодеться ко сну, и пахнущая лавандой постель.

Я проснулась среди ночи, мокрая от пота, как мышь, но способная мыслить. Комната была погружена в тихий полумрак. Сквозь отдернутую штору на дощатый пол ложились лунные полосы, в углах темнели силуэты мебели. Я приподнялась на кровати, и пружины скрипнули, выдавая. Тут же около окна шевельнулась тень, превратившись в мужской силуэт.

Кашлянув, я потерла саднящую грудь. После того, как меня в одном платье провезли по ночному лесу, не удивительно, что заболела. Интересно, кто меня лечил? Или лекарство было частью бредовых видений?

– Кто вы? – спросила у тени.

Мужчина взял стул, устраиваясь в темном углу. Прищурившись, я попыталась сквозь тьму комнаты разглядеть черты его лица, но смогла определить лишь высокий рост.

– Что вас связывает с магами, дарьета ВанКовенберх? – спросил мужчина, закидывая ногу на ногу. Его голос звучал приглушенно, точно он пытался его изменить.

Вспомнив о приличиях, я плотнее закуталась в одеяло. Неприятный вопрос вызвал боль в груди, и я с силой начала растирать нежную кожу, мысленно призывая успокоиться и не наговорить лишнего.

– Я жду, – напомнил мужчина.

Я бы тоже хотела услышать ответ, а еще лучше навсегда забыть о существовании магов, черепов и прочих сущностей. Потому как с их появлением моя жизнь стала напоминать бездну. Похищение, убийство, публичный дом и битва на пирсе, а в заключении – арест. И вот теперь это странное нападение шайки разбойников. Мучительно интересно, что еще я пропустила, пребывая в горячке. И где Ракель с дядей?

– Вы работаете на корону? – спросила, не особо рассчитывая на ответ, но мне соизволили его дать:

– Нет.

– Но это вы похитили меня из таверны?

– Мне показалось или вы были не против? – с легкой иронией уточнил мужчина.

О да! Я была не против избавиться от компании псов императора, но дарьета не может с незнакомцем… Бездна, да одно нахождение в комнате наедине с мужчиной рушит мою репутацию, точно дождь снежную крепость.

– И возвращаясь к моему вопросу, почему маги столь заинтересованы в вашей персоне? И что вы делали во Фракании?

Он знает про Фраканию. Неужели дядя смог так быстро организовать мой побег? Или это Леон?

– Поймите, дарьета, я не смогу вам помочь, если вы не расскажите мне все, без утайки, – настойчиво произнес мужчина, добавив в голос теплоты и сочувствия.

Я облизала пересохшие губы и попросила:

– Покажите лицо.

Не знаю, почему вдруг это стало так важно. Но прежде, чем начать говорить, мне хотелось посмотреть в его глаза. Он видел меня спящей в ночной рубашке. Рисковал жизнью, подставляясь под пули. Он был со мной эти дни…

Провела рукой по голове, чтобы поправить наверняка сбившиеся и нечёсаные волосы. Волосы действительно были спутаны, но их оказалось ужасно мало.

– Мои волосы! – ахнула.

– Простите, дарьета, пришлось обрезать. Я выдавал вас за младшего брата, пока вы болели.

Я тихонько застонала, переваривая услышанное. Он выдавал меня за младшего брата! Тапочки святого Гранта. Прижала ладони к вспыхнувшим щекам. Кажется, возвращается жар.

– Вам нехорошо?

Мужчина встал, приблизился. Я с трудом удержалась, чтобы не нырнуть под одеяло, точно испуганный зверек. Прохладная ладонь легла на лоб, проверяя температуру, и я вспомнила ощущение чужой ладони на своем лбу. В этот момент на меня снизошло бездной проклятое озарение – не было ни Ракель, ни дяди. Все это время рядом со мной находился незнакомый человек.

Боги, пусть он окажется женат, стар и уродлив! Пусть у него будет пять, нет, шесть детей и десять внуков! Я согласна быть его младшим братом. Буду стирать одежду, готовить еду. Научусь ходить широким шагом и сплевывать на землю. Бездна, я буду лучшим младшим братом на свете, только…

Тьму пронзили искры, и, вспыхнув, затеплилась свеча, стоящая около кровати. На меня глянули знакомые серые глаза, напомнившие пыльную дорогу фраканской деревушки. Фридгерс с явным недовольством произнес:

– Жаль, что вы не решились довериться мне, Шанталь. Выпейте лекарство.

Я взяла кружку, с трудом удерживая ее в дрожащих руках. Мысли в голове испуганно метались, но я медлила с вопросами, боясь услышать ответы.

Мужчина присел на край кровати, и пришлось собрать волю в кулак, чтобы не шарахнуться на пол, не метнуться к двери и… Нет, о побеге думать рано.

– Вижу, вам не по душе роль младшего брата. Мне и самому она кажется неудачной. Вы совсем не похожи на мальчика, дарьета. Теперь, когда мы немного оторвались от погони, можно вернуть ваш облик. Я приобрел парик и одежду. Утром примерите.

Глоток горького лекарства помог прийти в себя.

– И чью роль вы отвели мне?

– Моей жены, конечно.

На протянутой ладони желтым блеснуло кольцо.

– Это шутка, да? – я попыталась улыбнуться, подозреваю, выглядела моя попытка жалко.

Фридрегс остался безучастен. Не попробовал смягчить лицо или проявить сочувствие во взгляде. Бездна! Мне требовалась крупица тепла, но мужчина смотрел холодно и оценивающе, точно прикидывая, как лучше меня использовать для одних ему ведомых целей.

Я поежилась от прошедшего по спине холодка. Странное чувство – я помнила этого человека совсем другим: заботливым, приятным и нежным. Сейчас передо мной сидел незнакомец, который пугал до дрожи. И для следующего вопроса мне пришлось собрать все свое мужество:

– Вас ведь наняли, чтобы меня спасти? Я имею в виду, моего жениха или дядю?

В конце мой голос позорно дрогнул, и я прикусила губу, злясь на себя за слабость.

– Простите, дарьета, что не оправдал ваших надежд.

Нет, он точно издевается.

– Но для моего рода занятий существует строгое правило – личность заказчика не раскрывается. Со мной связываются через посредников. А насчет спасения… Если таковым можно считать ваше похищение из-под носа стражников, то – да. Я – ваш спаситель. Сейчас моя задача – не допустить новой встречи с законниками и безопасно вывезти вас из страны.

– Но зачем? – не сдержала вопрос. В моем сознании образ милого юноши из Фракании окончательно заменился на беспринципного наемника, работающего за деньги. Иными словами – заказчиком моего похищения мог оказаться кто угодно: от дяди до родственников убитых черепом людей.

– Зачем вам не встречаться с псами короля или зачем бежать из страны, где вас желают видеть исключительно за решеткой?

Вот же… Порождение бездны. Неужели так нравится издеваться над девушкой, переворачивая слова с ног на голову и выставляя дурой? Я ведь не рассчитывала на многое… Глупо рассчитывать на что-то, когда тебе обрезали волосы, выдали за парня, а потом предложили стать фиктивной женой. И все это, не спрашивая моего согласия. Впрочем, о чем это я? Какое согласие, когда для этого человека я – вещь. А разве у вещи спрашивают мнение, прежде чем взять в руки?

– И куда вам приказали меня доставить? – спросила хмуро. И без того паршивое настроение стремилось в бездну.

– Вам это все равно не поможет, – ответил сей несносный человек, соизволив все же пояснить: – Заказчик может перевезти вас в любую страну. А если попадетесь, что маловероятно, так как я – профессионал, но если попадетесь – не сможете выдать наш маршрут или разболтать его по дороге.

– Я не из болтливых, – фыркнула, заработав недоверчивый взгляд. Ах да! Каждый мужчина уверен, что язык женщины не в состоянии пребывать в закрытом рту, но я собиралась со временем убедить Фридгерса в обратном.

– Рад за вас, – наемник расщедрился на скупую улыбку, а еще на заботу: – Вы не выпили лекарство.

– Не хочу, – вернула кружку на прикроватную тумбочку.

– Придется, – взгляд мужчины потяжелел, – как и ответить на мои вопросы. Мне, знаете ли, крайне любопытно, когда вы успели обзавестись женихом или предлагали жениться на вас будучи обрученной?

Я вспыхнула. Привстала на кровати, гневно комкая край одеяла.

– У вас есть хоть капля воспитания?! Как вы смеете задавать подобные вопросы незамужней девушке!

А этот проклятый сын бездны только усмехнулся в ответ. Нагло и вызывающе.

– Вы!

Мою руку он перехватил, больно сжав запястье, и тихо предупредил:

– Не стоит тратить на меня свои силы. У вас их и так не много. Подумайте о том, что завтра вас ждет тяжелая дорога. Вы же хотите увидеть своего жениха? Вряд ли он обрадуется, получив известие о вашей смерти. Так что выпейте лекарство и будьте хорошей девочкой, а я сделаю все, чтобы вы не попали в тюрьму.

Он разжал руку, я тут же оттолкнула его, плюхнувшись на кровать. Только сейчас меня накрыло понимание, что я стояла близко к мужчине, будучи одетой лишь в ночную сорочку. Но вместо уместного для дарьеты стыда, меня затопила злость. Кто он такой, чтобы распоряжаться?! Кто такой, чтобы указывать?!

– Вон! – выпалила, указывая на дверь. – Сейчас же вон из моей комнаты и не смейте показываться мне на глаза! Видеть вас не желаю!

– Как будет угодно моей дражайшей супруге, – он посмел отвесить издевательский поклон, ловко отбив брошенную в него подушку.

Щелкнул замок. Меня заперли. Бездна! Я откинулась на кровати, успокаивая дыхание.

Думай, Шанти, думай. Кто-то заплатил этому сыну бездны. И этот кто-то может оказаться как другом, так и врагом.

Но где были мои глаза? Как можно было принять наемника за приличного человека и предложить ему жениться на мне! Что сказала бы мама, узнав, насколько неразборчива ее дочь. Наемник и дарьета! Отчаявшаяся дарьета и искусно притворяющийся наемник. Проклятая Фракания с туманящим разум воздухом. Ненавижу наемников и клубнику.

Но что делать? Для начала – выздороветь.

Пришлось, пересиливая тошноту, допить горькое лекарство до дна. А после меня сразу потянуло в сон. Уже засыпая, я первым делом наметила себе обыск комнаты с утра. Мне нужны подсказки и вещи, чтобы подготовить побег. Я не собираюсь ждать встречи с заказчиком. Последние дни ясно показали, как мало в жизни надежды на чудо. Если этот человек выложил за меня кучу золота, то вряд ли для того, чтобы познакомиться поближе.

«Сбегу, обязательно сбегу», – повторяла, засыпая.

Свет фар выхватывал из темноты кусочки дороги, точно перелистывал страницы бесконечной книги. Мимо смазанными тенями проносились силуэты деревьев подступающего к самой обочине леса. Мелькали стены деревенских домов с темными окнами. Лишь у трактиров призывно светились масляные фонари, навевая мысли о горячей еде и сладком сне.

Автокар на огромной скорости мчался по тракту. Леону оставалось надеяться, что этой глухой ночью на дороге они одни, остальные же путники изволят почивать в теплых постелях. Если бездна не проявит свой поганый характер, и зверье не вздумает перебегать дорогу, то послезавтра он доберется до цели. До одной рыжеволосой цели.

Машина подскочила на ухабе, Андэр всхрапнул, толком не проснувшись. Леон выругался, крепче стискивая пальцы на руле и до боли в глазах вглядываясь в слегка рассеивающийся под светом фар ночной мрак. Потряс головой, прогоняя сонливость. Второй день в дороге. От леса за окном рябит в глазах, и кажется, что в жизни не осталось ничего, кроме полосы дороги, руля и краешка капота, а люди и дома – плод его усталого воображения.

Надо остановиться, отдохнуть, но похитители вряд ли будут ждать, пока он выспится. Единственный шанс догнать – быть быстрее. Двигаться не только днем, но и ночью.

Вернувшись вчера домой, он обнаружил, что Хасселя ещё нет. Пришлось оставить записку и уходить. Благо личный автокар вернули из ремонта, и машина ждала в гараже, готовая отправиться в путь.

Здравый смысл советовал не торопиться, дождаться Хасселя с его напарницей, но внутри что-то толкало, выгоняя из дома в сумерки надвигающейся ночи. И потому Леон, быстро собравшись, оставил записку, кратко обрисовав ситуацию и направление, с которого планировал начать поиск, а так же добавил свои подозрения в отношении магистра.

В управлении он побывал днем. Забрал срочные бумаги, оставил прошение о продлении отпуска, взбодрил подчиненных и озадачил начальство отчетом. Больше его в столице ничего не держало.

Первым порывом было отправиться одному, но когда дорогу к гаражу заступил Андэр, он позволил помощнику составить компанию. И пусть слуга не умел водить, до сих пор считая машины порождением бездны, у него были иные полезные качества. К тому же Леону доложили, как плотно взяла Андэра в оборот мать. Бедняге пришлось нелегко, и в его взгляде, направленном на Леона, читалось столько мольбы, что он не выдержал, кивком разрешив себя сопровождать.

К утру первой ночи, когда пригороды столицы остались позади, пришло понимание – он знает, куда везут Шанталь. Стоило отклониться от верного направления, как сердце начинало ныть, руки холодели и беспокойство, точно дикий зверь, вгрызалось в грудь.

Во Фракании он ощущал девушку по-разному. Сначала, как некий безликий маячок, потом, когда оборванная магом связь вернулась, добавились эмоции. И где-то там, среди злости на беглянку, по крупицам копилась нежность, чтобы на пирсе выплеснуться в бурю эмоций: от дикой боли до вымораживающего душу страха и осознания, что он может потерять самое ценное на свете.

После уничтожения черепа исчезли и признаки магической связи. По крайней мере свои чувства к девушке он считал обычной влюбленностью. Не было ничего странного в желании оберегать Шанти, как и в потребности сжать в своих объятиях, прижать к себе и никуда не отпускать. Ни одна женщина на свете, кроме матери, не была ему так дорога, как Шанталь. Ни одну женщину он столь сильно не боялся потерять. Но разве не чувствуют то же самое сотни тысяч влюбленных мужчин?

И все же то, что происходило сейчас, выбивалось за рамки человеческой любви. Подозревал ли магистр об этом? Скорее всего, да, иначе не стал бы отправлять Леона на поиски невесты. Чернобородый – гад, но гад умный и должен был понимать – добровольно Леон невесту не отдаст. Значит, приготовил какую-нибудь гадость. А может… Леон покосился на сладко спящего помощника, но тут же потряс головой. Нет, Андэр не может работать на магов. Он их не переносит еще больше, чем технику.

Помощник завозился, сладко зевнул, и у Леона от зависти свело челюсти. Мысль об отдыхе он поспешно отогнал. На рассвете подремлет пару часиков – и хватит.

– Дэршан, как вы? – с заботой уточнил помощник, не скрывая тревоги.

– Нормально.

Голос звучал точно скрежет высохшего дерева по камню.

Андэр понятливо вздохнул, но настаивать на остановке не стал. Понял уже, что это бесполезно. С шумом выдохнул через нос и щедро предложил:

– А может, я того? За руль? Вы мне покажете, что жать, я вас сменю, а вы поспите?

Леон мгновенно представил его за рулем, с выпученными от ужаса глазами, и вздрогнул.

– Боюсь, в таком случае следующей остановкой для нас станет бездна. Лучше позаботься о нормальном завтраке. Скоро будет станция. Отправим телеграмму Хасселю, заправим автокар и поедим.

Помощник тут же повеселел, принявшись насвистывать что-то задорное. Добывать еду в самых заброшенных местах было его призванием. Причем непременно вкусную и полезную.

А Леон в тысячный раз за эту ночь подумал о Шанти. Как она там? Страдает? Спит или мучается бессонницей со связанными руками? И скрипнул зубами от накатившего осознания собственной беспомощности. Слабак! Не смог защитить. Позволил увезти свою женщину.

От поднимающейся изнутри волны темной ярости хотелось кого-нибудь убить, а точнее, тех сынов бездны, которые посмели прикоснуться к Шанти. Если они что-нибудь с ней сделали… Они точно трупы. Леон готов ответить за убийство каждого, кто причинил ей вред. Лишь бы Шанти была в порядке, лишь бы с ней ничего не случилось. А те, кто ее мучили, ответят за каждый упавший с ее головы волос.

Глава пятая

Утро было недобрым. Его не спасали ни солнечный свет, щедро льющийся в окно, ни беззаботный птичий гомон, доносящийся с улицы, ни сладкий запах сдобы, шлейфом расходящийся вслед торговке пирожками. Я сглотнула голодную слюну и нырнула обратно в комнату, захлопывая створку окна.

Лежащая внизу улица могла принадлежать любому из сотен провинциальных городов нашей империи. Типичные двух-трехэтажные дома с высокими крышами и резными ставнями на окнах. У кого имелось достаточно золота, возводили каменные стены под стропила. Те, кто победнее, использовал камень для первого этажа, отданного под лавки и мастерские, второй, третий – жилые – строились из дерева.

На мостовой блестел, покрытый утренней изморозью, булыжник. По тротуарам широкой улицы торопился в обе стороны народ. Скрипели повозки, влекомые флегматичными лошадьми, звучным гудком распугивали из-под колес зазевавшихся прохожих редкие автокары. Текла нормальная обывательская жизнь, и я остро ощутила свое одиночество. Меня, точно камень, вышвырнули на обочину. Снова одна. Без поддержки семьи, друзей, жениха.

Странное дело. В чужой стране, когда за спиной горели сожженные к отступлению мосты, собственное одиночество воспринималось легче. А здесь я фактически была не одна.

От одной мысли о наемнике в висках закололо, руки сжались, впиваясь ногтями в кожу ладоней. Этот сын бездны не оставил мне одежды, и я стояла у окна, кутаясь в одеяло, с отвращением перебирая доступные для девицы в ночной рубашке варианты.

Обратиться за помощью к прохожим – проще сразу сдаться властям. Народ у нас в меру жалостливый. Девице поможет, только если у этой девицы волосы не обрезаны, как у закоренелой преступницы, и ею, согласно словам наемника, не интересуются маги. С короной у нас отдельные смельчаки любят поспорить – вполголоса и оглядываясь, но с магами предпочитают не связываться. А могут и к ведьмам, не разбираясь, причислить. Пусть те и остались в сказках, но кто сказал, что одна рыжая, симпатичная не окажется вдруг исчадием бездны?

Я представила, как сонную благонравность городка разрывают возгласы: «Ведьма! На костер!», и отшатнулась от окна. Спасите боги от такого.

Наемник не поскупился, оплатив номер в приличной гостинице. И я целиком одобряла его выбор. Наслышана, какой ужас творится в провинции, особенно в бедных районах.

Воображение тут же сыграло со мной дурную шутку, и пусть номер был чист, без живности на полу, белье на постели – белым, мне захотелось принять ванну, но в номере был только крохотный закуток с раковиной и отхожим местом. Ни еды, ни денег – кольцо, и то подделка, – ни горячего чая для больной. В тюрьме хотя бы кормили три раза в день по расписанию.

Если бы не волосы, выдававшие во мне то ли заразную больную, то ли беглую преступницу, давно подняла бы шум, требуя служанку.

В номере я промаялась до полудня, успев пройтись по родословной наемника, особое внимание уделив той, бездной проклятой, глупости, заставившей обрезать мои волосы.

Наконец ключ скрипнул, дверь распахнулась, и на пороге появился незнакомый мужчина с подносом в руках. Одет визитер был в приличный костюм, но небрежно заправленная рубашка, закатанные рукава пиджака выдавали привычку носить дешевое и простое. А еще было в его внешности и в том, как он двигался, нечто такое, заставившее меня забиться в дальний угол кровати, укутаться до подбородка в одеяло и с сожалением вспомнить, что кошелька нет и жизнь обменять не на что.

Рукой нащупала кулон на груди – единственное украшение. Сжала с твердым намерением – не отдавать.

Мужчина бросил в мою сторону нечитаемый взгляд, без усилий удержал поднос одной рукой, второй прикрыл дверь, повернул ключ. Я прикинула, успею ли метнуться к окну, и с сожалением поняла – нет.

– Обед, – объявил он. Поставил поднос на стол, повернулся, принявшись без всяких церемоний разглядывать мою особу.

Ответила тем же.

Что сказать… Встретишь такого ночью на узкой дорожке, счастье, если оставишь себе жизнь.

Тонкий шрам, начинающийся под глазом и пересекающий левый уголок губ, придавал вечную ухмылку шута. Короткие, с проседью волосы. Узкое, в чем-то породистое лицо. Не ошибусь, если в предках данного типа отыщутся бастарды. В деревнях такое не редкость.

У мужчины была высокая, обманчиво сухощавая фигура. Наш конюх, помнится, подковы гнул такими «тонкими» пальцами.

Я встретилась с мужчиной взглядом и с трудом подавила порыв нырнуть под одеяло с головой. В темных глазах стыло странное выражение, от которого у меня снова упорно закрутились мысли о кошельке.

– Смелая дарьета, – с усмешкой оповестили меня.

Спасибо, я в курсе. Смелая, но глупая.

– Ешь, – приказал и внес ясность: – Посуду заберу через полчаса.

Хлопнула дверь, повернулся ключ.

Я выдохнула, растерла лицо ладонями.

Так-так, Шанти. Каков был один из твоих «гениальных» планов? Подкараулить того, кто войдет в комнату, вырубить стулом по голове? Вот «товарищ» посмеялся бы! Нет, поржал.

И почему я решила, наемник действует один? Бездна! Побег будет труднее, чем я рассчитывала, и не разумнее ли будет дождаться помощи? Но что, если она не придет?

Я уже могла оценить профессионализм действий Фридгерса. И теперь не знала, смогут ли меня найти дядя с женихом до того, как окажусь за пределами Роланской империи. К тому же здесь не Фракания. У нас не воруют дарьет, не продают в публичные дома. Здесь я могу сбежать, не опасаясь подобных неприятностей. Но сначала обед.

Я оценила выложенную на подносе еду. Они точно издеваются! Ни кусочка хлеба, ни булочки или сухарика. Ничего, что можно было отложить в дорогу. Горячее молоко, каша с мясом, суп. Отдельно чашка с травяным чаем.

Кажется, дэр наемник решил исключить даже малейшую возможность для побега. Вот только он не знает, насколько ВанКовенберхи упрямы. Так просто я не сдамся.

Выпила молоко и травяной чай, а вот съесть ничего не смогла. Кусок в горло не лез, хоть и понимала – силы понадобятся, но болезнь и волнения убили аппетит.

При виде нетронутого обеда подручный наемника недовольно хмыкнул, однако говорить ничего не стал. Молча забрал поднос и вышел, закрыв дверь. Я снова осталась одна наедине со своими мыслями и сомнениями. Доверять Фридгерсу? Бежать или оставаться с наемником? Больше всего меня смущал интерес магов. Зачем им я? Хотели выяснить подробности про череп? Или битву на пристани? И кто все-таки заплатил за меня наемнику?

– Твоя одежда, женушка.

Зашел, бросил на кровать несколько свертков. Один приоткрылся, и шелковым водопадом из него выплеснулись светлые волосы. Парик? Серьезно? И почему мы стали на «ты»? Он на самом деле верит, я стану изображать его жену?

Скорчила недовольную гримасу и объявила, стараясь скрыть поднявшееся раздражение:

– Парик – лишнее. Возможно, вы не знаете, но незамужней дарьете неприлично носить чужие волосы в столь юном возрасте. К тому же в этом сезоны модны капоры. Купите мне один, и он отлично скроет короткие волосы.

Мужчина остановился напротив кровати, сложил руки на груди, окинул тяжелым взглядом, и мне в голову пришла умная мысль, что мы наедине. Он – сильнее, и мои запросы должны его волновать в последнюю очередь.

– Ты наденешь парик, – отчеканил, – и будешь выполнять все, что скажу, без капризов и истерик.

– Иначе? – подняла брови.

– Иначе, – лицо наемника смягчилось, а вот возникшее на нем лукавое выражение мне совсем не понравилось, – я не только заставлю надеть парик, но и изображать прилюдно новобрачную. Готова подарить поцелуй?

– Только попробуй, – прошипела, натягивая одеяло до подбородка.

– Жаль, – нисколько не разочарованно протянул этот сын бездны, – но если решишь потренироваться – намекни. Я всегда к услугам прекрасной дарьеты. И можешь не стесняться, – он откровенно издевался, – твой муж лично ухаживал за больной женой.

– Ты! – выдохнула, остро жалея, что жених застрял неизвестно где. Вот сейчас я бы собственноручно проводила наемника в казематы. Еще и палачу этого гада отдала бы на вечерок. Он заботился обо мне лично! Переодевал! Подлец! Нет, хуже, чем подлец!

– Твой муж, дарьета, – отвесил, дурачась, поклон и тут же посерьезнел: – Шанталь, не глупите. Поверьте, вы сейчас не в том положении, чтобы капризничать. Личный приказ императора, – он хмыкнул, потер затылок. – Что же такое вы натворили? Готовили переворот? Собирались прикончить величество? Или возродить магию? А может, вы?… – от пристального взгляда мне стало нехорошо, по спине словно льдом мазнули, затошнило, но Фридгерс уже отвел взгляд, чтобы объявить: – Нет, дара я не чувствую. Да и будь вы действительно одаренной, на вас не стали бы открывать охоту. Магов и так осталось мало, они предпочитают сами разбираться с преступниками, а не выдавать их властям.

Мне наконец удалось справиться с душившим гневом и прислушаться к словам Фридгерса.

– Вы так уверены, маги интересуются именно мною?

– А вы считаете, один из них совершенно случайно оказался в том убогом трактире? Аккурат после вашего побега?

Я вздрогнула. Передернула плечами, не в силах сдержать пробежавшую по телу дрожь. Накатила дурнота. Я точно вернулась в подвал фраканского хутора. Трупы, рыжие волосы мага, бледное лицо, запах горелого мяса, череп с горящим алым глазницами. Подняла ладонь ко рту, давя приступ тошноты.

– Что такое?

Кровать прогнулась, меня обняли за плечи, притянули к себе, и я уткнулась в мужскую грудь.

– Ты что-то вспомнила, девочка? Поделишься?

Я помотала головой. Нельзя рассказать, не раскрыв своей глупости и срыва тайной операции. Кстати, не в этом ли причина «личного приказа императора»? Но Леон обещал: никаких последствий моего проступка не будет. Мол, ты – моя невеста, и дело становится семейным, но что, если он ошибался? Хорошая теория, вот только в нее никак не вписывается неизвестный маг.

Я отстранилась, меня не стали удерживать, вытерла глаза. Что поделать, мы, дарьеты, крайне чувствительны к чужой жалости, но объятия наемника еще не повод для откровенности. И надо что-то делать с нашим общением. Я предпочла бы остаться на «вы», но наемник путался, точно дебютантка на первом балу.

– Ты понимаешь, чем больше я буду знать, тем проще будет помочь.

Я прикусила губу, потупилась и отрицательно мотнула головой.