Czytaj książkę: «Путь менталиста. Часть четвертая», strona 2

– Правду, Майра, – жестко напомнил лорд.

– Зачем? – выдохнула девочка. Кайлес вздернул брови, посмотрел оценивающе. – Зачем я вам нужна?

Дед своей любовью к погибшему сыну научил ее не доверять взрослым, тем более менталистам.

– Видишь ли, моя дорогая, – лорд внезапно улыбнулся, и его лицо стало лицом совершенно другого человека – обаятельного, открытого и дружелюбного, – я назначен новым деканом факультета менталистики. Ты одна из моих студенток. Я, конечно, люблю загадочных женщин, но не тогда, когда мне за них отвечать перед короной. А ты моя самая главная загадка, так что я хотел бы получить ответы прямо сейчас. Согласна?

Майра поерзала на стуле. Детский опыт требовал не поддаваться, но улыбка лорда заставила ее сомневаться. Может, он не такой уж плохой человек?

– Хорошо, – лорд присел на корточки, заглянул ей в лицо, – я тебе помогу. Давай я начну, а ты продолжишь?

Майра неуверенно кивнула.

– Давным-давно жила одна маленькая девочка.

Лорд Кайлес вдруг полез в карман своего жилета, достал оттуда что-то круглое в яркой обертке на палочке. Пояснил, разворачивая упаковку:

– Один мой друг говорит, что сказки и конфеты отлично лечат любую хворь.

Майра взяла конфету, попыталась отгрызть, потом под укоризненным взглядом лорда взяла ее в рот. Покатала между зубов. Вкусно.

– Так вот, у этой девочки было все: любящая семья, старшая сестра и даже знаменитый дед, которым она гордилась. Но однажды трагедия забрала родителей, и девочка осталась одна. Сестра уехала учиться в академию, дед ее не замечал, пока однажды не понял, что с каждым годом девочка становится похожа на его погибшего сына. Я прав?

Майра всхлипнула, опустила голову, горячие слезы закапали на зажатые между коленей ладони.

Лорд тихо выругался. Подошел. Майра окаменела. Лорд снова прошипел что-то нелицеприятное, вернул дистанцию.

– Знаешь, моя радость, что слезы – это запрещенное оружие? – поинтересовался Кайлес.

Майра посмотрела на упавший на колени белоснежный платок. Кружевной. Пахнущий женскими духами. Развернула. Сморгнула слезы. Подняла недоуменный взгляд на лорда. Тот поморщился:

– Да, я тоже считаю, что десять сердечек – это перебор.

Майра неуверенно хихикнула. Кайлес улыбнулся в ответ.

– Хорошо, будем считать, что мы обозначили границы проблемы. Можешь идти. И помни: если сведения о следующем срыве выйдут за пределы академии, даже я не смогу тебе помочь. Я очень, – он подчеркнул, – надеюсь на твое благоразумие в оставшиеся три недели до зимних праздников.

Первый недовольно посмотрел на сияющего улыбкой кузена, с раздражением понимая, что быстро избавиться от гостя не получится. Можно было, конечно, вышвырнуть наглеца и заняться новой партией полученных от калкалосов «слез», но отец четко дал понять, что желает вернуть заблудшее дитя в лоно семьи – иными словами, использовать таланты Кайлеса во благо короны. Хватит тому уже прохлаждаться в чужом мире.

– У тебя пять минут, – холодно проговорил вместо приветствия, запуская руку в шкатулку с камнями. Прохладные грани действовали успокаивающе.

Естественно, кузен не уложился, но Лиестр и сам уже увлекся делом. Ментальным даром он не владел, однако тот его всегда интересовал, а тут выпал шанс раскрыть природу ранних пробуждений.

– Погоди, – вклинился в жаркую речь Кайлеса, ощущая, как за эпитетами: «Замшелый засранец. Чтоб у него мозги отсохли. И ведь родная внучка!» – теряется смысл повествования. – Ты утверждаешь, что ее способности раскачивали с детства? И потому у нас сейчас в академии сильный, но совершенно нестабильный менталист? Еще и под личиной мальчика?

Камень, который он достал и машинально перекатывал в пальцах, выпал из руки и, проявив невероятную прыгучесть, покинул поверхность стола. Доскакал до кузена, блестящей каплей застыв около его ботинка.

Кайлес поднял. Посмотрел на свет. Произнес задумчиво с ностальгией:

– Знакомый камушек.

– Верни, – сухо попросил Лиестр. Беспорядок его раздражал, а слеза калкалоса в руках блудного кузена была тем самым раздражающим мозг беспорядком.

– И обнаружил сей талант, между прочим, наш драгоценный Шестой, – заметил Кайлес, проигнорировав призыв вернуть камень, как и недовольный взгляд Первого. – Находить талантливых людей – полезное умение для короля, не согласен?

Кузену надоело стоять столбом, и он без приглашения уселся на посетительский стул, вдобавок задом наперед. Камень так и остался искрой мелькать между его пальцев.

Лиестр засопел, оборвал себя, понимая, что начинает поддаваться противоестественному обаянию кузена и ведет себя точно мальчишка перед лицом соперника. Прикрыл на мгновение глаза, выдыхая и заставляя забыть о душащих гневом эмоциях. Дело прежде всего.

– До выборов короля дожить надо, – проворчал, все еще ощущая стойкое желание вытрясти камень обратно и пнуть кузена из кабинета.

Сразу вспомнилось, что там, за дверью, очередь из девиц на месяцы вперед расписана, да и остальных дел невпроворот: исследования простаивают, эксперименты заморожены… Не до девчонки-менталиста. Но занятно, н-да. Обмануть ректора, преподавателей и курсантов… Прям готовый кадр для Третьего. Он таких обожает.

– Хорошо, допустим, ты прав, – кивнул Лиестр, с усилием отведя взгляд от своего камня в руках кузена. – Старый лорд выжил из ума и развлекался с внучкой, заставляя ее играть роль сына. Он, конечно, знал, что это может нанести вред спящему дару, но не мог устоять. Да и Тигрельские старой формации. Для них женское образование – прихоть, которую можно обойти. В случае проблем у внучки он бы просто заблокировал ставший опасным дар.

– Уверен, он так бы и сделал, – согласился Кайлес, – а время тянул, давая хотя бы огню сформироваться как положено. Старый пень! Но девчонка, я тебе скажу, молодец. Самоучкой и щиты ментальные ставить научилась, и дар пытается контролировать.

– И что ты от меня хочешь? – Лиестр потянулся за еще одним камнем, но захлопнул шкатулку и отодвинул, дабы не отвлекала, на край стола.

Кузен погрустнел, насупился, на лбу даже морщина прорезалась.

– У меня после зимних праздников класс девчонок, – прикусил губу, – целых семь капризных, избалованных, выращенных в оранжерее и не знающих, что такое жить вне семьи. Из них никто даже новомодные школы не посещал! И одна. Пацано-девчонка. Младше, но сильнее остальных. Как думаешь, через сколько я получу следующий неконтролируемый всплеск этого таланта? – И Кайлес уставился на Лиестра полным страдания взглядом.

Первому на мгновение стало жаль кузена, но тут он вспомнил свадьбу ассары на Земле, и жалость испарилась от одного лишь воспоминания о схваченном тогда жутком похмелье.

– Ты же отлично умеешь уговаривать женщин, воспользуйся своим талантом, – предложил Лиестр, пожимая плечами.

Взгляд кузена сделался больным, точно у человека, которому целители запретили есть любимые сладости.

– Я женщин умею уговаривать лечь со мной в постель, – бросил раздраженно и спросил язвительно: – Ты же не предлагаешь мне воспользоваться этим?!

Лиестр стиснул зубы. Пустили хищника в птичник. И о чем только думал отец?

– Если… ты… хоть одну… – чеканя слова, начал.

Но Кайлес его бесцеремонно перебил:

– Знаю, знаю: рудники и личная кастрация от его величества.

«То есть отец все же позаботился о данной проблеме», – с облегчением подумал Лиестр.

– И можешь спать спокойно: меня не привлекают малолетние дурочки.

– Тогда что ты от меня хочешь? – спросил Лиестр, возвращаясь к конструктивному диалогу. Тема «Кузен и его женщины» Первого не интересовала.

Кузен озвучил. Лиестр окаменел. Тряхнул головой. Не выдержал нахлынувших эмоций, встал из-за стола, прошелся по кабинету и замер напротив.

– Ты серьезно предлагаешь мне вживить стабилизирующий контур ребенку?!

– Я предлагаю спасти ей жизнь! – Кузен тоже вскочил. Воинственно, точно для боя, выпятил грудь, готовый защищать свою идею. – Дар Майры исковеркан еще до пробуждения. И высока вероятность, что она, потеряв контроль, вскипятит мозги – если не себе, то окружающим. Любая агрессивная ситуация спровоцирует всплеск. А каждый всплеск – шаг к выжиганию.

– Тогда не проще ли его заблокировать? – Лиестр ощутил, как поневоле увлекается горячностью спора.

– С учетом ее частой практики, – Кайлес покачал головой, – она вряд ли перенесет это спокойно. В лучшем случае мы получим душевнобольную.

Лиестр поморщился. Внутри он уже знал, что кузен прав, но незаконность поступка заставляла его испытывать жесткий приступ раздражения.

– Тигрельский не даст добро, – бросил он, начиная искать варианты решения, – еще и предаст огласке «чудовищный эксперимент» короны над ребенком. И вряд ли его остановит собственная вина, потому как ее еще доказать надо, а камни на теле девочки легко обнаруживаются.

Кайлес рядом согласно вздыхал.

– Другие родственники есть? – поинтересовался Первый.

– Старшая сестра, но она еще несовершеннолетняя.

Лиестр коротко выругался. Отца впутывать не хотелось. Он только-только пришел в себя после усмирения вулкана, вдобавок был занят подготовкой к восьмой свадьбе, которую планировали провести на зимних праздниках.

– Ассара взяла над ней опеку, – словно нехотя обронил Кайлес.

– Если лорд не лишил внучку фамилии или корона не нашла причин для отделения, это будет считаться незаконным, – заметил Лиестр.

Кузен опустил голову.

«Что же, – подумал Лиестр, – иных вариантов нет».

– Ты идешь к Третьему, – кузен недовольно вскинулся, но промолчал, – у него больше опыта в укрощении старых семей. Может, придумает, как добиться разрешения от лорда. А пока вы думаете, я подготовлю материал. Ставить будем на праздниках. Ты ассистируешь. Идеи уже есть?

– Есть, – закивал просиявший Кайлес и полез снимать пиджак с рубашкой.

Лиестр опешил, но лишь на мгновение, а потом принялся внимательно изучать татуировки на теле брата.

– Хм. Надо же. А вот это оригинально, хоть и пошло. Не понимаю, почему нельзя было сделать просто контур? Обязательно все эти глаза, птицы и обнаженные девицы?

– Местная специфика, – отозвался Кайлес.

Лиестр отошел на шаг, оглядывая поле для эксперимента.

– Значит, проверял незамкнутый контур? Интересно. И как работает?

Кузен повернулся спиной, поднимая отросшие по плечи волосы и демонстрируя пару камней, вживленных под линией роста волос и заключенных в узор татуировки.

– Вот это уже рабочий вариант.

– Значит, голова, – сделал верный вывод Лиестр. Вздохнул: – Скрыть будет непросто, но постараемся что-нибудь придумать.

Глава 3

– Когда-нибудь, – Харт мечтательно посмотрел на список заключенных под стражу, поставил внизу размашистую подпись и завизировал магической печатью, – я увижу здесь твое имя. Тогда ты точно отправишься на рудники за свои выкрутасы.

Кайлес сделал испуганное лицо, приложил ладонь к груди и с самым честным видом поклялся:

– Это все ради ребенка.

– Знаешь, – лениво протянул Третий, – сколько раз я слышал оправдания совершаемых преступлений? И ведь никто честно не признался: убил, потому что негодяй. Или сделал ложный донос на соседа, потому что сам придурок и позавидовал чужому богатству.

Кайлес кивнул, соглашаясь. Ладонь он продолжал держать на левой груди, похлопал по ткани пиджака, нахмурился, сунул руку во внутренний карман и достал оттуда прозрачный камушек. Вздернул брови, словно не ожидал там его увидеть.

– Что у тебя? – тут же сделал стойку Харт. – Слеза калкалоса? Откуда? У Первого украл?

– Почему сразу украл? – очень натурально оскорбился Кайлес.

– Чтоб ты знал, я был против твоего назначения, – жестко усмехнулся Харт, – и уверен: ты провалишь это дело. Ну какой из тебя декан? Девятиликий наделил тебя сильным даром, но для обучения детей собственного таланта мало – необходимо желать им поделиться с другими, а ты себялюбивый до пепла эгоист. Пока для тебя факультет – новая игрушка, но как только надоест – опять сбежишь на Землю. И вот тогда – я заранее тебя предупреждаю – о возвращении в Асмас можешь забыть. Отец добр, но второй шанс редко кому дает. Тебе он почему-то благоволит, но даже его милость имеет пределы. На еще одно прощение можешь не рассчитывать.

Кайлес вздохнул, потер подбородок и проговорил с иронией:

– Как я рад вернуться в любящую семью! – Покрутил камень в пальцах, положил на край стола, подтолкнул в сторону Третьего: – Это подарок. Надеялся, он поможет преодолеть, гм, наши разногласия.

Харт пальцем остановил движение камня по столешнице, вскинул брови, посмотрел ошарашенно, уточнил:

– Ты даешь взятку тому, кто и за меньшее отправляет в тюрьму?

В глазах Третьего высочества явственно читались сомнения в здравости кузена.

– Не хочешь – не надо, – равнодушно, точно его не пытались обвинить в даче взятки высшему должностному лицу, пожал плечами Кайлес. Протянул руку: – Верни.

Харт заморгал, силясь понять, что происходит. С одной стороны, его намеривались подкупить, с другой – ничего не требовали взамен. С девчонкой он бы и так помог. Причем исключительно для собственного спокойствия, чтобы не разбирать потом жалобу лорда о неправомерных действиях двоюродного братца.

– Я с тобой с ума сойду, – потер лоб Харт. Не выдержал, спросил: – Может, вернешься на Землю? Отцу я сам все объясню. Факультет найдем кому отдать.

– Не-а, – азартно покачал головой Кайлес, – не надейся. Я, знаешь ли, осознал, – он откинулся на спинку стула, на его лицо снизошло новое, просветленное выражение, – что предыдущая моя жизнь была скучна и однообразна: женщины, бизнес, алкоголь, снова женщины. Мелочь и скукота. В ней не хватало, – он щелкнул пальцами, – чего-то глобального. Какого-то нового смысла. К тому же дети заставляют наши сердца гореть. Так что, кузен, не рассчитывай, что я сдамся. Эти девочки, бедные жертвы нашей системы…

– Хватит! – Харт ощутил, как ему не хватает воздуха. Кайлес-пройдоха, Кайлес-ловелас, Кайлес-оболтус и лентяй были понятны, и с ними было ясно, как себя вести. Новый Кайлес с речами о жертвах… пугал. – Я понял, что ты настроен серьезно, – выдохнул тяжело, заставляя себя успокоиться. – Слова словами, посмотрим на дела. К лорду Тигрельскому не приближайся. Я попробую что-нибудь придумать. И учти: любая, – Харт подчеркнул, – жалоба со стороны студенток – и я с удовольствием проголосую, чтобы тебя вышвырнули вон.

– Ты ему веришь? – спросил Харт у Лиестра.

К первому брату он наведался тем же вечером. Надо было вернуть камень и обсудить проблему.

– Доверие – сложная вещь, – пожал плечами Первый. – Я вижу, что он действительно пытается найти решение. Ты знал, что он ставил опыты на себе? У него вся грудь, плечи и живот в контурах.

– Где столько камней взял? – пробормотал Харт, привыкая к мысли, что кузен не только издеваться над братьями умеет.

– Уж не знаю, – развел руками Лиестр, – но мне кажется, что девочке он действительно желает помочь.

– Или обезопасить себя как декана, – с сарказмом заметил Харт. Его все еще уязвлял визит кузена, возложенная на него проблема с лордом Тигрельским и заявление о «жертвах».

– Какие бы ни были у него мотивы, я склоняюсь к тому, что контур – единственное решение, кроме блокировки. К тому же нам пора двигаться дальше. Ты знаешь, сколько детей каждый год гибнет от выбросов? Огневики страдают больше остальных стихий. Стабилизирующий контур может стать решением проблемы для сильного дара.

– Если преодолеем настроение общества и нас не разорвут за опыты над детьми, – качнул головой Харт. Он, как никто другой, понимал, что корона не может делать то, что ей хочется. Сначала требуется подготовить почву под реформы и только потом, с поддержкой хотя бы части общества, проводить изменения.

– Я в тебе не сомневаюсь, – похлопал его по плечу Первый, – и уверен, что ты справишься, но этот случай предлагаю пока держать в тайне.

Харт вздохнул, представляя лицо отца, когда он огласит все доводы… Как раз такие «тайны» его величество ненавидел больше всего на свете.

– Иветта, Лизетта, Мюзетта, Жанетта, ах, Жоржетта, вся жизнь моя вами, как солнцем июльским, согрета*…

– Лорд Кайлес, а на каком языке вы поете? – осведомился тонкий девичий голосок и старательно пропел, идеально повторив мотив: – Ах, Жоржетта!

Кайлес с недовольством воззрился на стоящую перед столом Майру. Открыл было рот ругнуться и закрыл с чувством бессилия перед вбитым с детства правилом: при девочках ругаться нельзя. Выразился гораздо более красочно и витиевато, но уже про себя. Руки же суетливо сгребали карточки с личными делами студенток, судорожно запихивая их в ящик стола. И чувствовал себя лорд под горящим любопытством детским взглядом точно маньяк, застуканный на месте преступления.

Откашлялся. Взгляд продолжал выбивать из равновесия. Но хоть страха в нем сегодня не было… И Кайлес поздравил себя с маленькой победой.

Всю неделю он принимал дела факультета у уходящего на пенсию декана – хотя, что там было принимать… Пара десятков менталистов, у остальных такие крохи дара, что курсанты больше спали на занятиях, чем занимались на самом деле.

Кайлес был здесь исключительно из-за Майры. Заглядывал на занятия первого курса. Ненавязчиво мелькал перед глазами, приучая к себе. Рассказывал веселые истории ее группе. Расщедрился на пару подарков с Земли и даже пообещал свозить туда Майру на прогулку, если она продержится без срыва до праздников. Словом, пытался завоевать доверие, прежде чем завести разговор о стабилизирующем контуре. Да и после зимних праздников, когда ему на голову свалится целая стайка девиц, не до выстраивания отношений будет. Тут самого не порвали бы.

Кайлес пододвинул к себе чистый лист.

– Тебя стучаться не учили? – спросил недовольно, принимая строгий вид. После того как его застали за мурлыканьем фривольной песенки, надо было восстанавливать авторитет.

Майра потупилась. Засунула руки в карманы штанов.

– Я стучал, – буркнула.

Кайлес вздохнул.

Отложил в сторону лист, на котором успел вывести единственное слово: «Выжить».

– Как ты стоишь? – спросил раздраженно, мысленно пририсовывая этому бедствию вместо курсантской формы платье.

Он уже распорядился об особой форме для менталисток, дабы обезопасить остальных от девиц с опасным даром, и даже отправил тройку эскизов ректору на утверждение. Один нормальный и два срисованные с японского аниме – исключительно с заботой о бодрости ректорского духа. Как ему позже доложили, ректор орал так, что слышно было половине центрального корпуса. Зато нужный ему вариант был утвержден незамедлительно, дабы не истязать взор новыми развратами.

Так вот, Майра даже в воображаемом платье оставалась курсантом. Зашитые в стены кабинета амулеты разрушали иллюзию – Кайлес видел перед собой худющую девчонку с криво стриженными волосами. Но эти ссутуленные плечи… Носки ботинок внутрь и лицо такое, словно она вот-вот шмыгнет носом и вытрет его рукавом кителя!

Кайлес поморщился, ощущая порыв подойти и выдать носовой платок. Сдержался, понимая, что девчонка шарахнется в сторону.

– Плечи расправила! Руки из карманов! Голову выше! Ноги ровно! Не-е-ет, – застонал, – не по стойке смирно! Ты можешь стоять по-человечески?!

Майра, застыв навытяжку, точно курсант на построении, посмотрела удивленно. В глазах читалось совершенное непонимание поставленной задачи.

Кайлес не выдержал, выскочил из-за стола.

– Вот смотри, – замер напротив, ощущая себя полным идиотом. – Представь, ты – тростиночка, – он повел плечами, копируя любимый жест одной актрисы, любимой им целых три месяца, – грудь – вперед, голова – точно у тебя там корона, которую нельзя уронить. Поняла?

Майра неуверенно кивнула. Кайлес проклял тот день, когда он вообще заинтересовался этим чудом.

– Тебя чему-то учили?

Моргание в ответ.

– Ты год ходила в женскую школу. У вас там должен был быть этикет, – Кайлес жестом обрисовал нечто невидимое, – танцы, манеры.

– У нас первый год в основном медитации были, – ответила Майра, расслабляя стойку, отчего руки опять поползли в карманы брюк.

Кайлес тяжко вздохнул, хотя придраться было не к чему. Правило «Первый год все силы на пробуждение дара и минимум занятий» действовало одинаково для всех, вне зависимости от пола.

Он вернулся за стол.

– А этикет… – Майра сморщила носик, качнулась с пятки на носок, низ кителя встопорщился от запихнутых в карманы брюк рук. – Я сбегала с занятий. Неинтересно было.

Фразу «Оно и видно» Кайлес проглотил. Зато стало понятно, почему девчонка столь легко вписалась в среду курсантов. Только вот вписаться в группу менталисток… Ей будет нелегко. И все закончится чьими-то спаленными мозгами…

– Вы меня видеть хотели, – напомнила девочка.

Кайлес вынырнул из видения себя на рудниках после трагической гибели студентки. Стиснул зубы. Третий в чем-то прав, паршивый из него наставник, но сдаться, не попробовав, мешало родовое упрямство, а еще полный восхищения возглас Шестого: «Вы будете преподавать в академии? Супер! Вы меня очень многому научили за эти годы. Из вас выйдет лучший наставник на свете!». И отступать после этого почему-то не хотелось.

– Да, вызывал. – Откинулся на спинку кресла, прищурился, выстраивая в голове новый план. – На праздники едешь со мной в Третий тэорат. Сестру можешь взять с собой. Твой дед вряд ли отряхнет пепел и заявится во дворец, хотя у него есть такое право.

– Я бы хотела остаться здесь, – тихо заметила девочка.

– Я бы тоже много чего хотел, – согласился лорд, – но корона требует от нас подвигов. И не бойся, там будет твоя любимая ассара, Шестой и все их семейство. В обиду не дадут. Но у меня есть условие.

– Какое? – напряглась Майра.

– Твоя сестра носит контур. Ты знаешь об этом?

Кивок.

– Твой дед, скорее всего, попытается вернуть тебя домой, и для этого ему потребуется лишь один маленький срыв в присутствии королевской семьи.

Майра побледнела, отступила, и Кайлес ощутил себя чудовищем.

– Ты мне веришь? – спросил, поддавшись порыву.

Девочка не ответила – только смотрела на него, не отрываясь.

– Не веришь, – констатировал Кайлес, вздохнул и продолжил: – Но это не меняет того, что ты должна будешь сделать, если хочешь выйти за эти стены или если хочешь продолжить здесь учиться, не скрываясь под чужой личиной. Контур, моя юная леди, и твои манеры.

– Контур? – переспросила Майра, прикрыла глаза, сдерживая дыхание, потом торопливо заговорила: – Я думала об этом: если он может сдержать пламя, то поможет и мне. Я согласна.

Кайлес подумал, что не зря связался с девчонкой. Пережитое заставило ее повзрослеть и научиться искать выход там, где другая бы давно билась в истерике. Впрочем, истеричек у него и так скоро прибавится.

– Манеры, – напомнил о втором условии. – Мне нужна леди, а не курсант.

Майра вздохнула. Вытянула руки из карманов. Выпрямилась. Расправила плечи.

– Тростиночки из меня не получится, но я постараюсь.

Кайлес хмыкнул: у девчонки еще и чувство юмора есть. Лорд Тигрельский полный дурак. Такую внучку хотел загубить…

– Тогда я буду рад встретить вас во дворце, госпожа Майра, – склонил голову и махнул рукой в сторону двери: – Свободны, курсант.

Праздник Сердца зимы. Дворец Третьего тэората.

Харт отмахнулся от надоедливо кружащей снежинки, с раздражением подумав, что рановато начали: до бала еще девять дней. Но зима в этом году выдалась серой, бесснежной и тоскливой, и потому детвора отрывалась на иллюзорном снеге или на таких вот узорчатых проказницах.

Вчера ему принесли еще одну жалобу на шутника, который подмораживал пол в коридорах. Шутника пока не нашли, что было странно, но найдут, никуда не денется. От безмолвных непросто скрыться.

Третий прихлопнул возмущенно пискнувшую снежинку, которая посмела прицепиться к его плечу, отряхнул осыпавшийся иней. С чьей-то подачи в этом году все было не так. Снежинки вдруг решили, что им скучно быть белыми. Прихлопнутая, например, была угольно-черной, но Харт каких только не перевидал за эти дни: красных, зеленых, разноцветных, с огоньками и мохнатых, удивительно напоминающих ядовитых насекомых с приграничных островов, где кроме этих тварей никто больше и не водился.

Его величество успел высказать недоумение по поводу творящегося, гм, разнообразия, но приказ пресечь буйство фантазии не дал, рассудив, что любой запрет вызовет взрывную волну новых видов. Так что двор вынужден был привыкать и к черным снежинкам, и к мигрирующим сугробам по углам, и к высыпающимся внезапно на голову цветным бумажным кругляшкам.

Даже ежегодный конкурс ледяных фигур внезапно изменил традиционную направленность (калкалосы, огонь, вулканы) и задумался о более легких вещах. Харт вспомнил два сердца, внутри которых синхронно билось пламя, букеты из ледяных цветов, фигуры влюбленных, держащихся за руки… Нет, определенно Четвертый был прав, когда советовал вложить деньги в продажу цветов и сладостей. Эта конфетно-цветочная зараза все глубже проникала во все слои асмасского общества.

– Как думаешь, у него получится? – задумчиво поинтересовался Второй, останавливаясь у подпирающего колонну Харта.

Третий склонил голову, оценивая объект своего наблюдения. Судя по румянцу на щеках госпожи Тайвири, процесс шел успешно или, наоборот, кузен был близок к тому, чтобы быть посланным в пламя.

– Если бы он выбрал кого другого, – покачал головой Харт, – но наш кузен жаждет лучший огонь, который есть в Асмасе.

– Госпожа Тайвири действительно хороша: столько принцесс было воспитано ею, – согласился Ларс. Он оценил позицию Харта, прикинул угол обзора и спросил с хмыканьем: – Ты настолько ему не доверяешь? Боишься, он применит внушение прямо под носом короны?

Харт поморщился:

– Дело не в доверии.

Кайлес, конечно, сам по себе бедствие, а увлекающийся Кайлес – бедствие вдвойне, но Харт был здесь не из-за него. Его интересовала Майра. Младшая внучка одного из самых сильных менталистов Асмаса. Юное дарование, не отягощенное нормами морали высшего общества. Ребенок, который в шестнадцать лет решился на воровство, подлог и обман. Почти год прожил под чужой личиной. Еще и Шестого втянул в свою авантюру. Потрясающе криминальный талант.

Сейчас девочка мастерски изображала скромность, воспитанность и растерянность. Но Харт видел и нервно мнущие ткань пальцы, и упрямо прикушенные губы, и опущенный в пол взгляд, который не хотел оставаться там, где ему полагалось, зыркая по сторонам.

Так что Харт опасался, что не кузен решится применить свои способности во дворце, а его подопечная…

– Не согласится, – отреагировал Ларс на замотавшую головой женщину.

– Я бы не спешил, – протянул Харт, искренне веря в способности Кайлеса уговаривать женщин на что угодно.

– Спорим, что откажет? – азартно предложил брат.

Харт посмотрел на протянутую ладонь. Им уже столько лет…

– Спорим.

– На ящик огневухи?

– Идет.

И оба с азартом уставились на стоявшую у балкона троицу.

– Лорд Кайлес, я прекрасно понимаю ваши чувства, и мне искренне жаль сиротку, но в данный момент у меня уже есть воспитанница, я не могу разорваться. Даже на эти короткие девять дней. – И госпожа Тайвири с видимым огорчением покачала головой.

– Госпожа, вы разбиваете не только мое сердце, но и сердце этой милой девочки. Взгляните на нее. Такая красота и в столь ужасном состоянии. Вы единственная, кто сможет ей помочь. Придать огранку этой драгоценности. К тому же… – Кайлес понизил голос, шагнул ближе, нарушая этикет, наклонился к самому уху женщины, прошептал: – Я вынужден вас просить еще по одной причине. Видите ли, мы с братьями поспорили, что на балу эта девочка ни разу не ошибется в этикете. Ставкой идет ящик королевского красного.

Госпожа Тайвири потрясенно выдохнула. Королевское красное было самым дорогим вином, которое производилось на островах Асмаса. Нежное, тягучее, сладкое, оно вызывало воспоминания о лучших днях жизни. Бутылка стоила неимоверно дорого, а тут целый ящик… Вдобавок это было ее любимым вином…

– Я готов отдать выигрыш целиком вам, если вы мне поможете, – искушающим голосом продолжил Кайлес.

И госпожа Тайвири дрогнула. В конце концов, сейчас праздники. Она, конечно, никогда не брала выходных, но никто не мешает их попросить.

Кашлянула, намекая, что стоять мужчине столь близко непозволительно. Поджала губы. Окинула фронт будущей работы. Вздохнула: ящик королевского красного заработать будет непросто.

– Я слышала, вы очень талантливы, – проговорила, обращаясь к Майре.

Та кивнула, поклонилась, вскинула голову.

– Я слышала, что вы требуете от воспитанниц быть лучшими. Мне это подходит.

Брови госпожи Тайвири поползли вверх. Кайлес закашлялся, скрывая смех.

– Что же, настойчивость вашего пламени радует, но вот манера его проявлять… Теперь я вижу, вами действительно никто не занимался. Хорошо. Не будем терять времени. Начнем прямо сейчас. Лорд Кайлес, я пришлю вам уведомление о своей ставке. Она будет двойной. А вознаграждение, о котором вы говорили, доставите, если результат вас устроит.

Накануне. Покои леди ассары.

– Я не хочу быть леди и не стану учить дурацкие манеры!

У Майры случился очередной приступ «любви к курсантскому прошлому». Ее пугал дворец. Придворные, среди которых были менталисты. Пожилые лорды, съехавшиеся на праздник, своим видом напоминали о деде. И она не выходила из комнат, объявив бойкот двору.

Юля села рядом с нахохлившейся девочкой на диван. Задавила рвущуюся наружу жалость: местное общество не прощает воронам белизны перьев. Девчонку заклюют, а у нее пока не вырос собственный клюв, чтобы отбиваться. Ситуацию нужно спасать… Аль расстроится, если дело дойдет до блокировки дара Майры.

– Ты понимаешь, какое дело… – протянула серьезным тоном.

Ругать за протесты Юля не собиралась. Видно же, что характер железо: чем больше давить, тем сильнее не уговаривается. Она зайдет с другой стороны:

– Аль всерьез хочет на тебе жениться.

Майра фыркнула, подтянула колени, уткнула в них лицо, но Юля видела, как заинтересованно затаила дыхание девочка: даже в семнадцать приятно слышать, что кто-то желает на тебе жениться.

– Только не говори ему, что знаешь: это секрет.

Мужчины даже в двадцать ненавидят разговоры о женитьбе.

– Но ты ему нравишься. И корона тебя одобряет. Есть лишь одна проблема.

Майра подняла лицо, и Юля поздравила себя с маленькой победой: ей удалось заинтересовать бунтарку.

– Аль – Шестой принц. Вокруг него всегда будут другие, гм, девочки. Им захочется привлечь его внимание. Я уверена, ты лучше любой, но тебе самой будет неудобно, если над тобой начнут смеяться в его присутствии. Понимаешь, манеры – это как броня. Если она есть, тебя не смогут унизить, но если ты не владеешь этим кунг-фу… эм… навыком, над тобой можно будет легко посмеяться. А ты у нас будущая принцесса… И позволять смеяться над собой, поверь, плохой вариант. Дома можешь вести себя как дворник, но среди других принцесс ты обязана быть лучшей. Во всем.