– Как домовой?! Разве домовые так себя ведут? – поразилась Аришка.
– Конечно! Они еще и не такие коленца выкидывают! Это тебе повезло, что я такой душка заботливый, – покривлялся Трифон.
– А как же неупокоенная душа? Бедняжка Пелагея? – все никак не понимала Аришка.
– Пелагея, его хозяйка, да. Широкой души красавица была. Очень он с ней дружно жил, все нам хвалиться приходил на болото, какая у него хозяйка замечательная. Раньше мы с деревенскими домовыми тесно общались. Это сейчас все разбежались, не соберешь. Ну, а после ее смерти Терентий ошалел совсем. Тетку Пелагеи стращал по-всякому, не нравилась она ему. На силу ноги унесла. Вот остался один в своих трухлявых деревяшках, развлекается только битвами с любопытными детьми, – ответил Трифон.
– Жалко как его. А, может, помочь ему как-нибудь? Чтобы он успокоился, – предложила Аришка.
– Да как вы ему поможете? Уже пытались много раз. Ну разве, что вареники он очень любил раньше с картошкой. Попробуйте отнести, может, без синяков вернетесь в этот раз. И вообще можно попробовать сладостей еще всяких набрать ему, угощений разных. Кто его знает – вдруг оценит. Ладно, все, я побежал. Подумай, еще два выходных впереди, – ответил Трифон.
В кухне уже кто-то скребся в направлении вытяжки. Скребся и пыхтел. Видно, Лушенька устала ждать своего Тришеньку и пришла сама. Через пять минут обоих уже не было.
Аришка уже точно знала, что нужно делать. Она позвонила Лерке и предложила свой план. Следующим утром они опять той же компанией ехали в Шерстнево.
– Понимаешь, это, скорее всего, домовой, а не призрак, угощение поможет задобрить сущность дома, я читала в книге об этом, – убеждала она подругу, неся в руках пакет вкусностей.
– Я не верю в такую ерунду, как домовые! Ну это ж вообще для трехлеток сказки! Иду чисто из любопытства и ради тебя, – бубнила Лерка. А Родьке было весело, даже несмотря на то, что он предвкушал нагоняй от отца за разбитую камеру:
– Идем-идем, хуже, чем было до этого, вряд ли что-то будет. Собаки съедят вареники твои, Арин, если что.
У дома Пелагеи все было, как и два дня назад. Арина осторожно разложила напротив того места, где была раньше калитка, контейнеры с варениками, конфеты и вафли. Ничего не происходило и было тихо. Друзья уже хотели уходить, как вдруг сначала послышалось чавканье, а потом все гостинцы просто исчезли у них на глазах. Лерка и Родька обалдели и молча моргали.
– Приятного аппетита, Терентий Мартыныч! – пожелала Аришка, – если Вы не против, то мы еще будем приносить угощения и навещать Вас.
Хлипкая дверь дома утверждающе скрипнула. Домовой Пелагеи был сегодня милостив.
– Супер. Ты уже имя ему дала. А как оно исчезло все, а мы даже видео не сняли?! Никто не поверит теперь. Где доказательства? – недовольно вопрошала Лерка.
– Не надо никаких доказательств. Об этом знаем только мы, этого достаточно. Лучше вот что. Пойдем к твоей бабушке и поговорим кое-о-чем.
Немного позже, сидя за столом Анны Петровны и попивая чай, Аришка спросила бабушку:
– Когда утопилась Пелагея?
– Да вот уже через две недели година будет. Столько лет прошло, а я помню, – ответила Анна Петровна.
– А давайте соберемся вместе и порядок у Пелагеи наведем на участке. Подстрижем кусты, перекопаем огород, посадим редиску, например. Ей бы, наверно, это приятно было. Приведем участок в хороший вид, авось и хозяин появится у дома впоследствии. Память о Вашей подруге будет сохранена заботой о ее жилье. Глядишь, и вся лихая сила там успокоится.
Анна Петровна сидела и молча поражалась, как такая мудрая и простая идея пришла в голову этой маленькой щекастой девочке, а не ей повидавшей жизнь пожилой женщине.
Через месяц вокруг дома Пелагеи появился двор и огород. Участок обнесли проволокой. Во дворе посадили жасмин и сирень. Огород красовался аккуратными грядочками с саженцами. А дом разобрали до фундамента и выкинули всю сгнившую труху. Ни работавшие на участке, ни деревенские жители не видели больше никаких летящих камней, свисающих пауков, никаких странностей. Наоборот на месте жуткого дома поселилась тишь и благодать.
Аришка, Лерка и Родька регулярно возили Мартынычу сладости, а Аришка еще шепотом, чтоб другие не слышали, передавала ему приветы от Трифона. И хоть Мартыныч с ней не разговаривал, она чувствовала, что он доволен. Анна Петровна, занятая новым делом, аж помолодела и воспрянула духом.
Как-то раз, уезжая вечером из Шерстнево, Аришка подумала, как это, наверно, тяжело – быть одиноким и обозленным на весь мир, и как это важно, когда рядом есть человек, который тебя любит, который поднимет настроение, всегда поможет или просто скажет, что все будет хорошо. Она очень надеялась, что домовой Терентий поймет это и откликнется своим друзьям, которые его ждут и до сих пор не теряют надежды, что он придет на праздник или болотные посиделки.
В окно автобуса девочка увидела зеленые леса и луга и поняла, как неожиданно быстро наступило лето, а впереди ее ждали целых три счастливых месяца рядом с друзьями. По голубому небу летели легкие облачка, и Аришке очень хотелось верить, что где-то там, наверху, в ином мире, душа красавицы Пелагеи обрела покой.
Глава 7. Хлопоты, споры и кот
Дом в яблоневом саду славился во всем Октябрьском районе добротой своих жильцов не только по отношению друг к другу, но и к бездомным братьям нашим меньшим. Жители оборудовали рядом с подвалом что-то вроде уголка для всех подвальных котов, коих насчитывалось уже шесть, и это не считая пришедших покормиться издалека. В уголке на чистом куске фанеры стояли мисочки для еды и воды, и люди выносили котикам либо остатки ужина, либо мясные и куриные обрезки, а кто-то даже время от времени подсыпал в миски сухой кошачий корм и паштет. А с наступлением теплого времени года улыбчивая дворничиха Зоя Федоровна притащила и положила рядом с местом кормления еще и большую поролоновую подушку от старого дивана, которая использовалась котами в качестве лежанки. И теперь, проходя мимо подвала, можно было увидеть близ клумбы с цветами греющихся на солнышке и чешущих свои усы шесть довольных сытых кошачьих морд, возлежащих на мягеньком пуфике.
Тощий серый котенок вылез из подвала и резво подбежал к пластмассовой миске, в которой лежал еще теплый кусок вчерашней жареной рыбы. Жадно вцепившись в еду зубками, бездомыш начал быстро ее жевать, пока взрослые коты не отобрали. В подвале он поселился недавно, и теперь ему приходилось все время быть начеку, чтобы не остаться голодным.
Котенок жевал рыбу и даже подмявкивал, так ему было вкусно! Аришка смотрела на эту картину с балкона, облокотившись на подоконник еще новеньких пластиковых стеклопакетов. У них дома уже вторую неделю шел «счастливый» ремонт. Почему «счастливый»? Да потому, что папа давал такой эпитет всем маминым идеям по улучшению чего-либо в их жизни.
Учебный год закончился, и кстати, весьма успешно. В аришкином дневнике было всего две четверки за год по математике и окружающему миру, а остальные пятерки. Этот результат за три класса был у нее самым лучшим, и мама с папой очень хвалили дочь. Все аришкины друзья разъехались кто куда. Лерка с родителями помогала бабушке на грядках в Шерстнево, куда приехали погостить еще ее дядя и тетя из Сургута. Так, что Лерке было явно не до Аришки. А Родька уехал на месяц в летний лагерь на море. И теперь Аришка маялась в ожидании уже своего отъезда в отпуск и окончания ремонта.
В ее комнате родители двадцатый раз в день громко спорили, каким цветом выкрасить стены: горчичным или лиловым?
– Терракотовым!!! – настаивала мама.
Это, видимо, новая «счастливая» идея пришла ей в голову. Что такое терракотовый цвет было ведано только маме и ее нестандартному взгляду на так надоевший папе ремонт.
– Вот закончится, наконец, этот сумасшедший дом и бардак, и поедем, наконец, в Сочи. И ты перестанешь твердить мне про цвета и оттенки, а запах шпатлевки и клея сменится на морской воздух. Я уже хочу услышать не звуки дрели и болгарки, а уханье сов, с которыми там на каждом углу предлагают сфотографироваться, – недовольно ворчал папа.
– Саша, ты все время ворчишь, потому что у тебя отсутствует художественное мышление, и ты не можешь представить, какая красота получится в итоге из квартиры, благодаря моим дизайнерским способностям. Сочи никуда не денется, еще пять тысяч лет простоит, а обустройство жилья ждать не может. Я сказала, что будет терракотовый цвет, значит, он будет, – поставила точку в споре мама.
Славный город на Черноморском побережье был любимым местом отпуска семьи Гришаковых. Аришка, как и папа, тоже беспрестанно считала дни до него, мечтая две недели вдоволь наплескаться и наныряться в потрясающей соленой воде, хрустеть картошкой фри на веранде сочинского кафе, побывать в любимом океанариуме, и страшно поорать, катаясь с папой на банане, в то время, как на берегу крайне взволнованная мама умоляет высшие силы, чтобы никто из них не свалился в воду и не утонул. Но все эти приятные моменты ждали их еще через месяц, а пока полным ходом шло обновление квартиры.
На башне из банок краски сидел Захарыч и зашивал дыру на аришкиных колготках.
– Опять всю форель шерстяным пройдохам скормила, а домовушке любименькому – шиш с маслом! – констатировал несчастный.
Последнее время домовой ворчал чаще обычного, ибо стояла сильная жара, и ему пришлось выдрать из своей роскошной бороды несколько свалявшихся прядок. Аришка закатила глаза:
– Ой, ну прямо самая бедная, голодная сущность на свете! Истерика снова будет? Опять возьмешься лешему писать письмо, чтобы забрал тебя в лес от жадной кормилицы?! Посмотри, вон на кухне за шкафом уже обед из трех блюд тебя дожидается.
После такой хорошей новости Трифон слегка подобрел, дошил колготину и бодро потрусил в кухню подкрепляться.
– Хочу котенка! – выдала Аришка.
Домовой аж споткнулся на пол пути к еде.
– Что???
– Да! Нужно забрать этого несчастного котенка к нам, отмыть, откормить и сделать счастливым! – увлеченно сказала девочка.
Трифон состроил глаза раненой лани и воскликнул:
– Вся в мать! Той тоже надо всех осчастливить. Ну сама подумай: он мне нужен, твой блохастый питомец?! Будет под ногами путаться, никакого порядка и так нет с вашим ремонтом.
Это была не совсем правда, на самом деле, Трифон боялся, что кот отнимет у него всю безграничную власть над пространством и заберет себе авторитет. В том, что коты на такое мастера, Захарычу даже не приходилось сомневаться. Из сто одиннадцатой квартиры то и дело доносились звуки борьбы за престол его приятеля Епифана и черепахового кота Персика.
– Ну все. Черная полоса началась, лихо пришло в избу. Сначала конец света – ремонт, теперь – нашествие подвальной пыли – кота, – подумал он мрачно, поплелся есть свой обед и немного всхлипывать о тяжкой доле.
Аришка побежала к маме с папой.
– Котенок снова с таким аппетитом ест твою рыбу, мамочка! Только ты умеешь ее так вкусно готовить, – начала она свой хитрый план.
Папа уже по одной этой фразе сообразил, что квартире грозит не только загадочный терракотовый цвет, но еще и подвальный кот, поэтому сразу ответил:
– Никогда кошачья лапа не переступит порог этого дома. Даже не вздумай!
Мама, в принципе, была не против спасти бедное животное от голода и суровых условий подвала, но поняла, что уже почти уговорила папу на терракотовый цвет, а еще одного удара в виде кота он не перенесет, поэтому отрицательно покачала головой в аришкину сторону.
Печальная девчонка опять пошла на балкон пялиться на улицу и дуться на родителей. Котенок в это время сидел у подвальной двери такой несчастный, такой худенький, что видно было даже торчавший, как у динозаврика, позвоночник.
К вечеру стало изрядно прохладно, и начался ливень. Захарыч аж покрякивал от облегчения и чесал свою бороду огрызком глафириной расчески, сидя на венике. С Аришкой он не разговаривал. Еще бы! Вздумала поселить его, все счастье ее жизни, рядом с замшелым бродягой.
Аришка, стоя на балконе и ловя лицом прохладу летнего дождя, услышала, как папа куда-то собирается, и как за ним захлопнулась входная дверь.
– Наверно, за хлебом пошел и даже не спросил, что мне купить, – с грустью подумала она.
Надо сказать, что папа Александр Иванович, инженер по профессии, был крайне рассудительным, практичным человеком и совершенно точно понимал, что заводить кота на счастливом этапе ремонта нет никакой возможности. Он открыл зонт, и перепрыгивая лужи, пошел за продуктами в ближайший супермаркет. А их список был внушительным. У подвала все было спокойно. Только большой рыжий кот с разорванным ухом в ожидании сидел у пустых мисок. Александр Иванович вздохнул и вдруг вспомнил, что в рюкзаке у него лежит слоеная булка с ветчиной и сыром. Достав ее и разломав на кусочки, папа положил булку в миску.
– Ешь, давай, а то дождь сейчас сильнее разойдется – останешься голодным, – говорил он коту.
Возвращаясь обратно с тяжелыми пакетами, в которых помимо стейков форели, хлеба и всего прочего, лежало еще шоколадное яйцо для дочери, в котором обещался производителем синий бегемотик, Александр Иванович увидел у подвала тощее серое тщедушное существо, которое трепал за шкирку недавний рыжий кот. Существо дрожало и пищало, а большие капли дождя падали прямо на макушку костлявой головенки.
Проклиная все на свете, папа перепрыгнул огромную лужу, шикнул на рыжего наглеца, поднял мокрого испуганного котенка, засунул его за пазуху и побежал в дом. Практичное, рассудительное сердце опытного инженера в этот раз подсказало ему совсем непрактичную идею – спасти и обогреть грязного и тощего кошачьего ребенка.
Так, в квартире номер сто двенадцать под грохот июньской грозы кроме счастливого ремонта произошел еще и счастливый въезд нового члена семьи. Радости Аришки, уже не чаявшей такой удачной развязки, не было предела. После отмывания, лечения, кормления и оборудования горшка с наполнителем, выяснилось, что котенок не мальчик, а девочка. Тут же начались споры, какое имя дать кошечке. Кроме традиционных Муськи, Мурки, Пушинки и Дымки, предлагались и экзотические, например, Клотильда, Дульсинея или Тесла.
– Пап, ну какая из нее Дымка?! Посмотри, какая благородная осанка и пятно на грудке белоснежное. Надо как-то величественно назвать, – возражала Александру Ивановичу Аришка.
– Была у нас раньше главный бухгалтер на работе Венера Анастасовна, гречанка, родом из Афин. Вылитая эта кошка. Давайте так и назовем. А что? Весьма величественно, – смеялся папа.
– Мне вообще все равно, как ее называть. Хоть Чучелом, – равнодушно отозвалась мама, а сама втихаря уже успела почесать пузико кошки и поиграть с ней, пока никто не видит.
Так и не приняв окончательный вариант имени, семья отправилась спать. Аришка вдруг вспомнила, что Трифон дуется на нее еще с утра, и что его давно не видно. А он только недавно вернулся от Лукерьи, которой жаловался на притаскивание хозяином бездомной кошки, и сейчас дожидался Аришку на ее письменном столе, чтобы высказать свое недовольство.
– Я поздравляю, ты своего добилась. Только потом не жалуйся, когда эта бродяга веревки вить из тебя начнет. Три часа дома, а уже сюсю-мусю с ней. А имена-то перебирали, как будто президента завели! – ехидно выпалил домовой.
– Не ревнуй и пойми! У нее розовый носик и лапки мягкие. Это так мило, что мы теряем волю, – добродушно попыталась успокоить Трифона Аришка.
– Вы ее уже потеряли. Вот первые цветочки, – указал он пальцем на кровать хозяйки.
На розовом пододеяльнике с единорогами, растянувшись во всю свою длину, тощим пузом кверху сладко спала сытая кошечка, абсолютно не реагируя на разговоры, звучащие над ее ухом.
Аришка тихонечко подвинула кошку к стене и легла в кровать.
– Спокойной ночи, Трифон. Иди тоже спать, завтра будешь ворчать и злиться, – выпроводила домового хозяйка.
– Нет уж. Я пойду поем. Одни нервы с вашей семейкой, – ответил Трифон.
Этой ночью уснуть он не мог, все бубнел и не мог придумать, как ему теперь мирно уживаться с конкуренткой. Нервничая, он съел все свои припасы и сел на подоконник щипать фикус.
Послышался легкий шорох и мягкой поступью кошечка вошла на кухню и, видимо, тоже решив подкрепиться, начала поедать лежащий в своей миске кусок рыбного филе.
– Быстро же ты обосновалась, бродяга, – сказал Трифон, разглядывая кошку.
Один глаз слегка подбит или поцарапан, на спине выдран клок жидкой шерсти, хвостишка лысенький…
– Пиратка. Настоящая пиратка. Какое там величественное имя… аха-ха, – посмеивался домовой. – Бамбуча ты! Вот так идеально. Очень тебе подходит.
– Кис-кис-кис, Бамбуча! Прыгая сюда, фикус тебе покажу, глафирин любимый. Обгрызешь его, глядишь, и выгонят тебя в подвал обратно, – веселился Трифон, приглашая кошечку сесть с собой рядом. Она, облизнувшись, грациозно вскарабкалась по занавеске, села рядом с ним, закопалась мордочкой в его бороду и замурлыкала.
Захарыч, будучи весь день злющим и вредным, умилился и растрогался. Он погладил котейку по голове, и в его голове промелькнула мысль, что, может, все не так плачевно, и ему удастся воспитать и приручить ее под себя.
– Ладно, пиратка, живи пока. Только слушайся меня, хорошо? – спросил он кошку.
Она молча мурлыкала, и Захарыч посчитал, что молчание – знак согласия.
Прошло две недели. Счастье в квартире номер сто двенадцать стало абсолютным. Ремонт подходил к концу, терракотовый цвет придали не стенам, а занавескам на кухне. Приближался отпуск.
Пиратское имя для котейки было одобрено Аришкой и родителями. Кошечка ознакомилась со всем кодексом правил жилища, который составил для нее Трифон Захарыч, поправилась и похорошела. А домовой, наконец, успокоился, потому что Бамбуча совершенно не претендовала ни на какую власть, стейк форели интересовал ее всегда гораздо больше.
Глава 8. Укрощение бабушки и новый поворот
Грянуло! В гости к Гришаковым мчалась бабушка Тамара Михайловна. Произошло это по двум причинам: во-первых, судя по последнему видеозвонку и щекам зятя, ее дочь Глафира пренебрегала правильным питанием для семьи, и это надо было исправлять, а во-вторых, Гришаковы планировали оставить на ее попечение Бамбучу и умотать в Сочи.
Бабушка Аришки жила в Санкт-Петербурге, была крайне энергичной и спортивной дамой, строго ведущей здоровый образ жизни. Модная стрижка, легкая походка и элегантность в каждом слове и движении совсем не выдавали в ней пожилую женщину. Она бегала марафоны, играла в баскетбол, участвовала в велопробегах, вела передачу о питании на петербургском телевидении и умела приготовить сельдерей семью разными способами.
До отправления семьи на черноморский курорт Тамара Михайловна собиралась погостить у них недельку и навести порядок в домашнем меню, привить, наконец, любовь к спорту, как дочке, так и зятю, и пропесочить их, конечно же, за приют блохастого бездомыша. Благо, еще внучку они догадались на плавание отдать, хоть за это ее душа была спокойна. Необходимым было и оценить погоду в доме детей и, если вдруг что, то и это исправить, тем более, что за три года их проживания в новой квартире, Тамара Михайловна не была там ни разу. В общем, планы у бабушки Аришки представляли собой нечто грандиозное, а сроки их воплощения были сжаты.
В квартире же сто двенадцать царил мир и гармония. Бамбуча округлилась и отъелась, выяснилось, что по природе она кошка пушистая и сыплет шерстью направо и налево, наравне с Трифоном, ласковая – при любой удобной минуте прыгала на колени хозяевам и мурлыкала, и…Как это ни странно – молчаливая. Ни разу еще Глафира, Александр Иванович или Аришка не слышали от нее ни одного «мяу». По этому поводу Трифон был особенно озадачен. Ведь кошки, как он знал наверняка, способны видеть иной мир, а значит и разговаривать, ну, как правило, обычно ругаться с домовыми, тоже должны. Бамбуча Трифона видела, в этом он мог не сомневаться, но когда он с ней заговаривал, кошка молчала и не понимала его речь или делала вид, что не понимает. Домовой следил за ней целыми днями, в надежде, что Бамбуча хоть что-то ему скажет, и, в конце концов, ему это надоело, а тут еще ожидалась интересная гостья.
– Буду наблюдать за твоей бабушкой на кухне, – с удовольствием сказал Трифон Аришке накануне приезда Тамары Михайловны.
Он очень любил ее передачи и часто пересматривал их в записи.
– Ты только не пугай ее, когда мы уедем. А то я тебя знаю! Как начнешь ночью пакетом с конфетами шуршать и чашками греметь, так я потом битый час маме с папой объясняю, что это я подкрепляться хожу, – попросила Аришка домового взволнованно.
– Да я буду тише и незаметнее моей Лукерьи! А в этом с ней никто не может сравниться, – любовно промолвил Трифон.
У домовихи действительно было это удивительное качество – незаметно и тихо все успевать по хозяйству, давать советы Захарычу и также тихо исчезать.
– Тогда я спокойна. Пойду пыль в бабушкиной комнате протру, – убежала в выделенную для Тамары Михайловны комнату Аришка.
В каждом уголке квартиры чувствовался только что закончившийся ремонт. Новые полы, окна, украшенные красивыми портьерами и тюлем, элегантные двери, свежеокрашенные стены, и даже кое-где обновленная мебель радовали глаз домового, и он щедро источал свою доброту и благодушие в пространство жилья.
День прошел в сплошной уборке и хлопотах. Трифон, глядя на аришкины старания, решил тоже затеять разбор кладовки. Так он называл свой уголок в шкафу под пылесосом, где накопилось огромное количество всякой всячины: фантиков от конфет, которые ему жалко было выкинуть, черновиков со стихами собственного сочинения, обрывков разноцветных ниток (а вдруг пригодятся?) и двух ржавых шпингалетов, оставшихся после ремонта. Хорошо еще, что это добро было невидимым для старших хозяев, а то чистюлю Глафиру хватил бы удар.
– Все долой! – приказал себе Трифон и выволок этот хлам в мусорное ведро.
Аришка после уборки бабушкиной комнаты намыла везде полы, полила цветы, протерла зеркала. Через пару часов квартира сияла.
– Молодец! Не стыдно теперь телеведущую принять. А то вы совсем запустились последнее время, – радостно провозгласил домовой.
Аришка после этого замечания хотела погоняться за ним с тряпкой, но тут входная дверь открылась, и вошла мама с четырьмя пакетами продуктов, плечом прижимая к уху телефон и что-то громко обсуждая:
– Виктор Сергеевич, да, все сложится. Чертеж с макетом готовы, разрешение они уже подписали. Ждем, пока основной пакет документов будет в порядке, и дело сдвинется с мертвой точки. Я слежу за процессом, – говорила Глафира со своим руководителем, видимо, обсуждая какой-то важный культурно-исторический проект.
Мама Аришки, как мы уже упоминали, работала в областном музее-заповеднике, контролировавшем все маленькие музеи и выставочные центры в поселках и городках области.
– Мам, давай пакеты начну разбирать, – шепотом сказала Аришка и потащила покупки на кухню.
– Все блестит и сверкает! Как ты хорошо убралась – ни пылинки! Умница! – поцеловала дочь в макушку Глафира. Она была в отличном настроении.
– Ты так радуешься приезду бабушки, или тому, что скоро на море? – обнимая маму, спросила Аришка.
– Всему сразу и каждому в отдельности! – откусывая кусок от персика из вазы с фруктами, ответила Глафира. – А еще скоро такая потрясающая идея реализуется!
– Новую экспозицию где-то будете открывать, да? – спросила Аришка.
– Нет! Это будет гораздо масштабнее любой экспозиции, – мечтательно сказала мама. – Так. Все! Давай готовить праздничный ужин, у нас всего три часа осталось. Потом бабушку надо будет ехать встречать на вокзал.
В отличном настроении обе принялись готовить любимое блюдо Тамары Михайловны, знаменитый глафирин мясной рулет. Бамбуча, почуяв вкусные запахи, все время вертелась под ногами в ожидании, что ей перепадет лакомый кусочек.
– Она скоро будет размером с небольшой дирижабль! Как в нее столько помещается? – смеялась Аришка, нарезая салат.
– Бамбуча, вот сейчас бабушка приедет и расскажет тебе, что столько есть вредно, – весело поднимая кошечку к потолку, рассмеялась Глафира.
Через час домой вернулся и Александр Иванович, и в полном составе семья отправилась на вокзал.