Среда обитания – Космос

Многие из списка уже давно скончались. Кто-то освободился досрочно. Кто-то бежал. Вот с такими сложнее. Но это уже не ее забота. Задание передали Монике. Она – бойкая девица, найдет всех. Или хотя бы большинство.

Пока женщина предавалась воспоминаниям о прошлом и размышлениям о будущем, три луны благополучно упали за горизонт. Спустя несколько минут в дверь постучали. Белина кивнула, и створки плавно разъехались в стороны.

– Доброй ночи, – в комнату вошел сухощавый мужчина, моложавый, несмотря на седину.

– Ты должен сказать «страстной ночи». Кажется, именно так они приветствуют друг друга, – скривилась Белина.

– Глупо рыдать над пролитым молоком, – заметил мужчина. – Мы сами сделали их такими. Теперь грех жаловаться.

– Не начинай. От твоих нравоучений меня всегда тошнило, Влад.

Влад Каховски, господин Президент СПЕКТРА уже по меньшей мере два с половиной столетия, растянул губы в подобии улыбки и устало опустился в кресло.

– Ты оторвала меня от множества дел, Белина. Что тебе нужно?

– Не строй из себя мученика. Скорее, я оторвала тебя от десятка девственниц. Можно подумать, я не знаю о твоих невинных увлечениях.

– Не надо меня пугать.

– Иногда полезно. Ты в последнее время стал забывать, скольким мне обязан.

– Чего ты хочешь? – повторил свой вопрос мужчина, раздумав спорить.

– Помощи.

– Ты? От меня? – расхохотался Влад. – Ты меня с кем-то путаешь.

– Вряд ли. Ты же господин Президент. Или тебя сместили, а я не заметила? Странно, я бы ни за что не пропустила это грандиозное событие.

– Нас нельзя сместить. Только убить. Президентское кресло передается следующему кандидату только после смерти предыдущего.

– О чем и речь. И благодаря кому народ проглотил этот законопроект? Кто подарил тебе долгую и относительно здоровую жизнь? И наконец, кто не рассказывает людям, кому на самом деле они обязаны приказу о применении Квазара?

Каховски подавленно кивнул. Да, все верно. Жители Земли так и не узнали правду. Кое-что им, конечно, поведали. Иначе нельзя, такое шило ни в каком мешке не утаишь. Население СПЕКТРА в курсе, что Землю разрушил Квазар. В официальных докладах Правительства говорилось о выходе всех его систем из строя. Якобы спутники сами решили повернуться к планете и жахнуть по ней. И ведь все верили. Влад Каховски пользовался уважением почти всего человечества. Ему доверяли, на него надеялись.

Если бы люди узнали о приказе Влада, мог случиться очередной бунт. Этого допустить он не мог, и Белина ему посодействовала. А сейчас она требует от него помощи. Какой? Еще больше денег? Власти? Людей для ее чудовищных опытов? Он устал быть ослом, который двести с лишним лет бежит за морковкой.

Женщина тем временем разлила по бокалам вино и предложила один Владу. Тот покосился на жидкость и отрицательно замотал головой – мало ли, что она туда подсыпала. С Белиной всегда надо держать ухо востро. Расслабишься – и ты покойник.

Госпожа даже не заметила его отказа, с рассеянным видом пригубила напиток и принялась мерить шагами комнату.

– Ты ведь знаешь, как долго я гоняюсь за мхууррами.

– Все в курсе, что ты на них помешалась.

– Мне крайне интересна их природа. Как вселенная умудрилась создать такие гигантские создания, наделенные разумом и живущие в вакууме? Им не нужен бареллит, чтобы видеть гипертуннели. Они постоянно чувствуют ткань континуума. В случае атаки они могут маневрировать гораздо успешнее механических кораблей. Кроме того, огромный псионический потенциал. Это же идеальное оружие.

– Я все это знаю. От меня-то что тебе нужно? Я не имею отношения к твоим исследованиям. Приказать военным поймать еще парочку? Так они или сбегают, или помирают. Я не могу постоянно тратить на них силы и время, и…

– Мои исследования почти завершены, – перебила Белина, властно махнув рукой в его сторону. – Мхуурры отказываются работать с людьми. Они будут вести переговоры только с валиурцами. Которых я уничтожила.

– Ну не всех же…

– Конечно, не всех. Но остальные сбежали. Ходят слухи, что они перебрались в галактику Хога, но эта территория нам незнакома. Что за твари там обитают? Насколько они могущественны? Соваться туда опасно. По крайней мере, без армии мхуурров за спиной.

– Объясни же наконец… – Влад конечно побаивался Белины, но и его терпение не безгранично. Что эта проклятая стерва хочет сказать?

– Заткнись и прекрати меня перебивать! – рявкнула эта проклятая стерва, да так, что господин от неожиданности подпрыгнул.

Белина наклонилась над креслом так, чтобы их глаза находились на одном уровне, и хищно провела по заостренным зубам кончиком языка.

– У меня сейчас очень плохое настроение, и ты еще жив лишь потому, что я надеюсь поиметь с тебя хотя бы клок шерсти. Так что выслушай меня, пожалуйста, – прошипела она, и Влад готов был поклясться, что ее зрачки в этот момент вытянулись вертикальными щелочками. – Мне нужны новые полномочия. Я хочу, чтобы ты отдал мне Красное министерство.

– С какой стати?!

– Ибо я вижу, что ты не справляешься. Посмотри, что творится с армией. Разворовали все. Оружия нет. Средств нет. Людей нет!

– С кем ты собираешься воевать?

– Вопрос ставишь в корне не верно – кто собирается воевать с нами?

– И кто же? Млечный Путь полностью под нашим контролем. Все расы выявлены, изучены и покорены. Ну, или уничтожены.

– Да ну? Мы пока даже с иглоплювами не можем справиться. Разве они уничтожены?

– Это животные. Они не разумны.

– Еще неизвестно, мой дорогой Влад, кто более неразумен, ты или среднестатический иглоплюв. У меня на этот счет имеются большие сомнения. Но дело даже не в них. Я ведь отправляла тебе рапорты под грифом «секретно» о возвращении трех моих разведчиков*. О том, что находилось в тех кораблях, и что отсутствовало.

– Что-то припоминаю…

– Ах, ты припоминаешь? Все корабли вернулись без экипажа. Не считая матерого лингвиста, который вырезал не один батальон ирванцев. Он на момент возвращения выжил из ума. И мне сложно его в этом винить. После допросов и сканирования мозга он покончил с собой. Этой технике их обучают в школе, но они неохотно применяют ее на практике. Их учат выживать в любых ситуациях, а не складывать лапки на пузике. А этот сложил. Наверное, потому что летел он на корабле, все коридоры и каюты которого, включая капитанский мостик, украшали части тел его товарищей, преимущественно, внутренние. Лингвистов в основном учат анатомии чужих, и наверняка он был шокирован, узнав, насколько длинным может быть человеческий кишечник.

Сканирование не особенно помогло. Половина воспоминаний стерта или заменена приятными моментами из раннего детства. Так что это было интересное видео – кровь, крики, гримасы ужаса, и вдруг мультяшные звери, резвящиеся на нарисованной поляне. Короче говоря, полностью стертая личность.

– Вполне возможно, экипажи этих кораблей сошли с ума и убили друг друга. Этого варианта ты не исключаешь?

– Конечно, нет! Мне очень нравится эта версия. Ведь это занимательное зрелище. Оставшийся в живых член экипажа, после устроенной им резни, сам себя разделывает, и каким-то образом умудряется развесить по всему кораблю. Признаться, на такое не способна даже я.

– Ну а как же лингвист? Вдруг он устроил это фрик-шоу?

– Лингвиста, способного обойти блокировку и начать мясорубку среди людей, еще поискать нужно. И даже если он, то куда делись экипажи остальных кораблей.

– Это лишь увеличивает количество вопросов. В любом случае, мы уже не узнаем, кто или что сделал это. И зачем. Я запретил тебе исследовать тот район. Войска туда тоже больше не отправлю. Три патрульных крейсера сгинули без вести. Больше я рисковать не намерен.

– Очень хорошо. А если то, что там скрывается, навестит нас? Я очень не хочу, чтобы меня развесили по стенам кабинета. Ну, или на худой конец, моих секретарей. Это не самое приятное зрелище, даже по моим меркам. Корабли уничтожены. Документы с допросами и видеоматериалы – тоже. Но слухи просочились. Мои ксенобиологи уже дали название этой неведомой расе – Те, Кто Безумен. Как тебе? Еще чуть-чуть, и пронюхают СМИ. Поэтому я говорю лично с тобой. Поэтому я прошу тебя обратить внимание на твою гниющую армию. Поэтому я настойчиво рекомендую сгноить на Гаапте весь наш Фиолетовый департамент. Мне нужны мхуурры. Мне нужны валиурцы. Мне нужны преступники и лингвисты, прохлаждающиеся на Гаапте.

– Ты выжила из ума? – возмутился Влад, приподнимаясь в кресле. – Я не позволю заполонить войска этим сбродом!

– А сейчас там у тебя кто? Все те же яйца, только в профиль. То, что на них мундир, только добавляет остроты к ощущению вседозволенности. Лингвистов нужно поставить на поток. Вот где настоящие маньяки. Самых лучших внедрим в войска – будут кадровыми офицерами. Они-то многому могут научить новобранцев. Снизим стоимость обучения, да вообще сделаем бесплатным!

– А кто будет финансировать «Эриду»? Ты хоть знаешь, сколько нужно денег для их оборудования? А питание? Содержание детей?

– Ты. Ты и твой сраный кабинет финансов будете финансировать эту школу. Я хочу, чтобы она стала бесплатной. Значит, она будет бесплатной. Родителям, отправляющим туда детей – пожизненные пособия и освобождение от налогов. Разреши земным детям снова поступать туда.

– Это еще зачем? Земляне не могут похвастаться здоровьем, а больным детям в «Эриде» делать нечего.

– Не смеши мои импланты! Мы оба знаем, что здоровая еда и атмосфера творят чудеса. А еще им можно заменить кровь и костный мозг. И ты, мой сладкий, найдешь для этого деньги.

– Да ведь с Земли попрут толпы! Ио не справится с таким объемом!

– А ты убеди директрису. И предупреди, что скоро я захочу взглянуть на их архивные списки. Это должно ее взбодрить.

– Минутку. Какие ещё списки? «Эрида» испокон веков не отчитывалась перед правительством. И впредь вряд ли соблаговолит это делать. И каким, интересно, образом ты выяснила, что на Гаапте отбывают наказание лингвисты? Их личности не должны раскрываться ни при каких обстоятельствах.

– Мы оба знаем, что лингвисты там есть. Так? А у меня – свой человечек в деканате школы. Конечно, даже он не сможет сопоставить фамилии с их внешностью. Но у меня есть список имён, и я знаю, что они – лингвисты. Этого достаточно. Вряд ли они захотят остаться на Гаапте, оберегая свое инкогнито. Я никому не позволю творить такой произвол в моей галактике. Поэтому мы должны нанести превентивный удар. И слышать никаких возражений не желаю. Иначе твоя сыворотка молодости однажды разъест твои органы. Неприятная смерть, поверь мне. Испытуемые сорвали голосовые связки в процессе.

Как будто у него есть выбор.

Так думал Влад Каховски, обреченно разглядывая свои пальцы. Эти пальцы скоро начнут подписывать указы и назначения на должности. А также приказы о смещениях и судебные повестки.

Так думала Белина Айлин, злорадно представляя, как он сейчас ненавидит ее. Но ненависть – тоже чувство. И она совсем ничего не имеет против.

ГЛОССАРИЙ №8

Мохаве – пустыня на юго-западе Соединённых Штатов Америки, занимает значительную часть южной Калифорнии, юго-запад Юты, юг Невады и северо-запад Аризоны.

Гоби – обширный регион в Центральной Азии (на территории Монголии и Китая), третья по величине жаркая пустыня в мире.

Черные земли – антропогенная пустыня на юге Европейской части России, расположена на западе Прикаспийской низменности между возвышенностью Ергени и низовьем Волги.

SARA – от англ. SCIENTIFIC ASSOCIATION of the RUSSIAN Confederation and Federave Stated of AMERIKA.

Синдром Беринга – болезнь астронавтов, зафиксированная после начала космической экспансии. На первой стадии появляется боязнь открытого пространства, затем следует жесткая лихорадка с понижением температуры тела ниже допустимой нормы +33 С, и, наконец, кровоизлияние в мозг.

Флакс – распространенная во времена колонизации болезнь. Симптомы схожи с проявлением аллергии: красные зудящие веки, слезотечение, воспаление носоглотки, бронхоспазм, отек горла и слизистой носа. Затем следует отек сердечной сумки, который приводит к смерти.

Разведчик – в данном контексте имеется виду малое судно с исследовательским экипажем.

9

Два года, одиннадцать месяцев назад

Это темнейшая сторона каждой души,

Которые отчаянно меня привлекали.

Но все это закончилось,

Потому что теперь я – знаю

(пер. с англ.).

Doro – «It kills me»

Утро не задалось. Корабль сегодня оказался в лирическом настроении, поэтому в шесть утра разбудил чтением стихов, используя меццо-сопрано. Саманта едва не свалилась с койки, услышав эти дикие визги.

Конечно, она могла заблокировать его мысли и спать дальше – здесь не было жесткого режима, как на «Бисмарке». Но завтрак подавался в семь. И если ты не успел – ты опоздал и пребываешь голодным до обеда. А еда – одна из немногих «радостей», доступных на этом корабле.

Пахнущий антисептиком душ настроения не улучшил. Снова к горлу подкатила тошнота, не отпускающая уже несколько дней. Скорей бы высадиться где-нибудь.

Девушка втиснулась в узкие синие брюки, натянула спортивный топ и вездесущие берцы, провела рукой по волосам. На Гаапте она все-таки постриглась, но в условиях слабой гравитации волосы успели прилично отрасти.

Форменную одежду носить не заставляли, ограничившись запретом на юбки. Как будто найдется дурочка, которая по собственной воле наденет то, что рискует оказаться на голове во время очередного приступа невесомости.

Ли Вонн, правда, иногда щеголял в капитанском мундире, но к счастью экипажа, не настаивал, чтобы ему подражали.

Закончив сборы, Сэм щелкнула по носу свое отражение в зеркале и вышла в коридор, где сразу же окунулась в океан бодрости и дружелюбия в лице Рыжего Оптимиста.

– Приветик, дорогуша! – Пати в любое время суток лучилась счастьем. Даже в корабельные семь утра.

– Предвкушая твои следующие слова, утро добрым не бывает. Привет, Пати, – хмуро кивнула Саманта.

Огонь в коротких волосах инженера вспыхнул еще ярче под бактерицидными лампами. Сэм же стала походить на ходячего мертвеца. Фосфоресцирующий проход между жилыми отсеками и столовой как всегда бодрил и заставлял задерживать дыхание.

– Достал этот коридор. Завтрак. Душ вонючий, – поделилась проблемами Сэм и скривилась, ощущая на языке горечь продезинфицированного воздуха. – И вообще все достало. Как ты умудряешься сохранять хорошее настроение? Мы ведь уже почти месяц дрейфуем в открытом космосе. Я хочу ощутить под ногами твердую почву. Да хотя бы зыбучие пески Соммера.

Пати вздохнула и запустила пятерню в густые волосы.

– У тебя ПМС, что ли? Второй день все ноешь и ноешь. Ты знала, что записываешься на исследовательское судно. Мы, бывало, и по три месяца колесили по системам без приземления. Пока жрачка не кончалась.

Саманта поморщилась, но в душе признала правоту подруги. С нытьем пора завязывать.

Почти месяц прошел с тех пор, как девушка переступила порог Гая Музония. За это время она успела неплохо изучить членов экипажа и понять, куда она, собственно, попала.

Списанный биомех Гай вмещал в себя такую же бракованную команду. Сюда попадали те, кому больше некуда было идти. Как и Саманте.

Экипаж Гая Музония Руфа был скромным, как и размеры корабля.

Несмотря на острую антипатию к болтушке Пати во время знакомства, вскоре мы очень сблизились. Уже через неделю я поняла, что не любить сержанта Сун невозможно. Она, конечно, девица с придурью и длинным языком, но ее жизнелюбие заражало всех без исключения. Даже капитан в ее присутствии становился мягче.

Любвеобильная девушка-праздник оказалась в команде Ли Вонна по причине загаженного интрижкой резюме. Патрисия Сун – технический специалист «от бога», но несмотря на это все приличные вакансии уплывали у нее из-под носа. И лишь капитан Гая Музония согласился взять ее на борт.

Рыжик оказалась очень долгожданным ребенком в семье скромных корейских учителей, живших на старушке-Земле. На кореянку она ничуть не походила, так как родители, отчаявшись зачать собственное чадо, удочерили ее.

Они пахали как проклятые половину отпущенного всем здоровым людям срока, чтобы обеспечить ребенку достойное будущее. Записали кроху в астрономическую школу, затем в Колледж космической навигации и инженерных систем, открыв ей путь к звездам. Но испытать гордость по поводу ее золотого диплома не успели. Жизнь на умирающей Земле коротка.

Когда-то инженер Сун летала на огромных военных монстрах. Служила даже на «Франсиско Писарро», линкоре господина Президента. Престиж выше крыши. Но недолго музыка играла – поперли ее оттуда за нарушение трудовой дисциплины, а именно, за соблазнение члена экипажа во время полета. А это строжайше запрещено уставами абсолютно всех военных кораблей.

На Гаапт за это не упекут, конечно, но выпьют всю кровь. Но Пати не жаловалась. Она из любых жизненных неурядиц выходила с устойчивым кредо – все, что ни делается, к лучшему.

А вот и великая столовая. На завтрак – овсянка с изюмом, малиновое желе, приготовленное из порошка, и три соленых крекера. Ах да, еще стакан воды. Незабываемая щедрость. И лица кругом радостные такие, словно здесь пудинги и торты поглощаются тоннами.

Пати с улыбкой подхватила свой поднос, а Сэм скривилась, словно во рту оказался кусок лимона. Исполняющий сегодня обязанности повара второй инженер Карлин покосился с неодобрением, но промолчал.

Впрочем, Карлина винить в этом нельзя. Запасы подходят к концу, и бедняга выпрыгивает из штанов, чтобы сотворить из этого дерьма хоть что-то съедобное.

– Капрал Корф, сержант Сун, доброе утро.

Сэм торопливо пережевывала склизкую кашу, стараясь не отвлекаться от процесса и не обращать внимание на безвкусную гадость, но услышав этот голос, едва не выплюнула все на стол в порыве чувств. Оливье Маршанн явился. Его только не хватало…

– И вам не хворать, – пробурчала она, пытаясь проглотить липкое варево. Но каша не поддавалась на провокации.

– Привет, малыш, – сладко улыбнулась Пати, чем вывела сноба Оливье из равновесия. Он с раздражением фыркнул и ретировался в другой конец комнаты.

– Как же он меня раздражает, – прошептала ему вслед Пати. – А я год назад собиралась с ним возлечь.

– Что сделать? – Саманта от неожиданности подавилась крекером и зашлась громким кашлем.

Возлечь? С Оливье?! С моим Салатом?!

– Переспать собиралась. А что ты удивляешься? Да-да, я уже поняла, что вы с ним были знакомы и раньше, но оба храните молчание уже месяц. Даже если вы были женаты, рассказывая о моих плотских желаниях, я не испытываю ни малейшего угрызения совести.

– Если ты думаешь, что я ревную, выверну миску с кашей тебе на голову. А она горячая, между прочим. Лучше расскажи, что из этого вышло.

– Да ничего. Мы в прошлом цикле застряли на Эросе. Несколько месяцев там торчали. У капитана имелись какие-то дела с местными. Ну, а мне же скучно! В космосе нельзя, на планете не с кем. Не полезу ж я с непристойными предложениями к аборигенам. Нет, на одну ночь они хороши, конечно, но для отношений слишком тупы.

– Зачем тебе отношения, если вы все равно собирались улетать?

– Так именно поэтому я хотела кого-нибудь из экипажа, чтобы во время последующих остановок не искать коллег для парринга.

– И ты подкатила к Оливье…

– Ага. По всем правилам, красиво и утонченно. Но он даже не послал – сделал вид, что не понял меня. Я перед ним чуть ли не голой грудью трясла – ноль эмоций. Вот скажи, может он гомик?

– Нет. Раньше он прекрасно ладил с женщинами. Во всех смыслах.

– Значит, с тобой тоже сладил? – Пати многозначительно посмотрела на лингвистку.

– Да, да! Я уже поняла, что ты не отвяжешься. У нас был роман. Закончилось все очень плохо. Тебе повезло, что он на тебя так и не запал. Но мне интересно, как ты вышла из положения неудовлетворенной женщины?

– Спуталась с одним парнем.

– Эросианцем? — я бы даже не удивилась…

– Гааптский мох тебе на язык! С человеком. Правда, пока мы вместе спали, я не знала, кто он и что. А когда он сделал мне предложение руки и сердца, оказалось, что не последняя шишка.

– Что? Тебе предлагали брак? А ты, дурында, его послала? Жила бы сейчас на Эросе, и купалась бы в реке с молочными берегами…

– Вот не надо такого счастья. Странные они все какие-то. Что наши мигранты, что местные. Блаженные духом. Улыбаются постоянно, кивают башками, по ночам собираются на полянах с песнопениями. Нет, это не по мне.

– А таскаться из дыры в дыру – охота? Ты вспомни три последние планеты. Я бы лучше напялила хламиду и пошла горланить вместе с остальными чудиками Эроса.

Пати зря ругала планету. Там отдыхает Элита. Тем более местные розовокожие дамочки крайне охотно идут на контакт. Расовая несовместимость в наличии, но она не смущает ни тех, ни других. Кажется, один сенатор даже вознамерился жениться на самке Эроса…

– Каждому свое. Короче говоря, я могла бы стать супругой богоподобного Волопаса Дения, наместничьего сына этой райской планеты. Кстати, там действительно съедобный песок вдоль каналов. Воду не пробовала.

– Сын наместника? Да не поверю! Ни за что!

– Смущают мои инициалы? Да, я не из знати. Но его это не смутило. Его папашку, кстати тоже. Зато папашка смущал меня. Я очень рада, что мы в конце концов убрались оттуда.

Сейчас, насколько знала Сэм (как и любой член данного экипажа), Пати состояла в отношениях со вторым инженером, Мэттиром Карлином. Конечно, во время полетов они соблюдали видимость приличий, но Саманта знала, что нередко эти приличия улетают в трубу. Как они умудряются скрывать это от капитана, она не представляла.

– Перекинемся в покер вечером? – предложила отчаянно скучающая Саманта.

– Нет. У меня свидание.

– Опять? Пати, уже третий раз за неделю. Вас скоро застукают. Парринги во время полетов запрещены, и ты это прекрасно знаешь.

– Скажи уж сразу – жизнь запрещена. Мы месяц летаем среди проклятущих звезд. Я больше не могу так жить!

– Можно подумать, тебя тут афродизиаками каждый день кормят. Ты же не мужик, в конце концов. Потерпишь. А постельные кувыркания во время вахты, между прочим, ослабляют внимание.

– Отсутствие кувырканий лично у меня еще больше ослабляет внимание. Я вообще уже плохо соображаю. Мне нужен мужчина.

– Как, все еще нужен? Вчера не получила дозу витаминов?

– Спугнули нас, – буркнула Пати, глядя на подругу исподлобья.

– Доиграешься.

– Но капитан меня любит.

– Что?! Ты и с ним?!

– Я не до такой степени одичала еще. Ладно, пошли работать. Ты ничего не слышишь? По-моему, двигатель сегодня покашливает…

Лингвисты во время полетов находятся в отпусках. Для них работы нет. Если только дежурство на кухне, но очередь Сэм еще не подошла. Поэтому покидать столовую она не спешила, и задержалась поболтать с Карлином.

Парень мне нравился. В отличие от его сестры. Двойняшки, они тем не менее кардинально различались.

Мэттир – главный весельчак и шут корабля. Розоволосая Милина, ботаник и археолог – главная зануда и ханжа. Ребята родились и выросли на Либерсии, где главенствует протестантизм. И сестра слишком близко к сердцу эту религию приняла. Историю ее появления на корабле никто не знал. Мэтт даже Пати не рассказывал.

А вот щупленький инженер расстался с перспективной работой благодаря несдержанности. Как-то раз двинул по челюсти первому пилоту.

Я бы с удовольствием повторила этот трюк с местным вторым пилотом…

У выхода из столовой девушка как раз с ним столкнулась. Француз смерил ее презрительным взглядом и задрав подбородок, с достоинством прошел дальше. Наконец-то научился. Сначала он отшатывался от нее, словно от зараженной Цирцеей. Затем перешел к защитному сарказму, как во время короткой остановки на Гаапте.

За отдельным столиком оживленно болтали двое мужчин. Тот, что помладше и смазливей, Руслан Сибур, оставался тайной за семью печатями. То ли наемник, то ли канонир*. Военное звание неизвестно. К лингвистке отчего-то проникся неприязнью с первой встречи и ограничивался кивками да бурчанием в ее сторону приветственных словечек.

Второй – доктор Сахир Фарах, выходец с Ла Мера, и как все арабы, обладающий яркой внешностью и черными пушистыми ресницами. Относился ровно ко всем членам экипажа. С Самантой был вежлив, не избегал бесед, но и не навязывался. И лингвистка тоже лишний раз старалась не надоедать.

Я и сама не любитель пустой трепотни.

Перу Фредрикссону, сидящему через столик от доктора и канонира, Сэм симпатизировала. Геолог, сухопарый узкоскулый мужчина не первой свежести оказался шведом, безумно любящим свою работу. Она совершенно не разбиралась в геологии, но Пер умел заинтересовать «неофитов». Кроме того, был начитанным книголюбом.

С ним я успела обсудить пару прочитанных исторических романов, что весьма скрасило мне два или три тоскливых вечера.

Рядом с ним сидел наемник Ульф Линдквист – высокий, загорелый от постоянных вылазок, широкоплечий мужчина с идеальными скулами потомственного шведа, темными волосами и по-кошачьи зелеными глазами, с невероятно обаятельным умением улыбаться уголками губ. Сейчас он, забыв про остывающую кашу, втирал геологу какую-то забавную историю, потому что даже не очень смешливый Пер уже не мог скрывать широкую улыбку.

Бывший десантник СПЕКТРа, а ныне наемник и телохранитель Вонна, Ульф с самого начала стал одним из дружественных лиц для Саманты. После знакомства он сразу подошел к ней, хлопнул по плечу и с улыбкой произнес: «Добро пожаловать в нашу маленькую сумасшедшую семейку!» В то мгновение девушка забыла даже о наличии в экипаже старого доброго Оливье.

А еще мне нравилось наблюдать, как он приподнимает левую бровь, когда чем-то недоволен, озадачен или отпускает саркастические замечания. Как правило, все эти реакции предназначались для второго пилота.

Мсье Маршанн неизвестно по какой причине всегда остро реагировал на общение Ульфа с лингвисткой. Она до сих пор помнила, как во время рассказа о родной планете Линдквиста, Буурхе, второй пилот психовал так сильно, что вылил на себя полную чашку горячего кофе.

Возвращаясь в свою каюту, девушка с неизвестно откуда взявшейся грустью вспомнила дни, когда Оливье был совсем другим.

Любовь. Кто может дать точное определение этому понятию? Вернее, кто захочет попытаться? Желающих мало. Никто не задумывается, что конкретно он испытывает к близким людям. И почему.

Я задумывалась. Всегда. И всегда старалась избегать этого чувства. Дед, Макс и Герда – Святая Троица, которую я допустила в свое сердце. И полагала, что на этом пропуска закончатся.

Считается, что лингвисты и любовь несовместимы. Напрасно. Обычные люди при виде таких, как мы, шарахались, как от прокаженных. Все знали, предполагали и догадывались, какими методами из них выбивалась человечность. И приходили в ужас от одного только вида. Вот только не учитывали, что привязанность к себе подобным – единственная радость, доступная борцам с чужими.

Саманта все еще помнила имена одной парочки, которую не удовлетворил кратковременный парринг во время учебы, и ребята поженились после выпуска. Мартин по-прежнему бороздит космос в поисках угрозы, а Наташа ждет его на Благодати, готовя отменную уху и воспитывая троих усыновленных мальчишек. Об этом ей рассказал сам мужчина, когда Сэм пересеклась с ним в порту Гаапта, уже будучи в составе экипажа Гая Музония. Он узнал ее, назвал Фредерикой, и даже глазом не моргнул, когда она зашикала на него и утащила в угол холла, чтобы предупредить о своем инкогнито. Уж кому-кому, а «брату» она могла рассказать даже о своем статусе беглянки.

Лингвисты не сдают своих. Что бы ты не натворил. Тут даже ментальные блоки не в силах справиться с кодексом братства.

Я до сих пор искренне полагаю, что выпускники «Эриды» – неплохие люди. И уж точно не монстры, какими их описывают средства массовой информации с легкой руки правительства. Интересно, чего боятся президенты? Школе на сегодняшний день до всех этих разноцветных кресел нет никакого дела – это я могу сказать наверняка.

На заре «Эриды» лингвисты почитались наравне с богами. А теперь, когда в галактике все спокойно, и убивать, принуждать и порабощать больше некого, они стали не очень-то и нужны правительству. Каста отверженных. Нет, их с радостью брали на корабли, платили по-прежнему огромные суммы, но не любили. Терпели, но не любили. Держали только на случай непредвиденных угроз со стороны инопланетной фауны. А то и флоры.

Что ж, и на том спасибо.

И все-таки, не взирая на общественное мнение, лингвисты умеют дружить и любить. Разве этого недостаточно, чтобы считать нас людьми? Видимо, окружающие так не считали.

Я – телепат и эмпат. Чувствую эмоции. И когда-то давно, кажется, циклов сто назад, я ощутила симпатию к себе. Впервые в жизни вне стен школы и родного дома ко мне отнеслись по-человечески.

Утрировать не буду – меня уважали. И ценили как профессионала в своей области. Моего совета спрашивали во время десантных операций. А еще боялись, хотя я никому не дала повода. Да, я держалась холодно и замкнуто. Сдерживать эмоции и не привязываться – так нас учили. Но представьте себе, даже лингвистам иногда охота пропустить стаканчик пива за картами или обсудить с приятельницами некоторых особей мужского пола.

Экипаж корабля – своего рода семья. Вот и на «Бисмарке» все держались друг друга. Огромный боевой крейсер, с четкой дисциплиной и внушительным списком наказаний за малейшую провинность, тем не менее, производил впечатление родового особняка, где за ужином собирается весь великий клан. К такому же привыкла и я.

В «Эриде» у меня была семья. Да, я ненавидела школу. Ненавидела Ио. Но даже сквозь пелену ненависти я понимала, что эти навыки мне пригодятся. Я потеряла родителей, но обрела наставников. Меня разлучили с человеком, которого я приняла как брата. Что ж, на Ио я обрела много братьев и сестер. И мы ощущали единство. Все десять лет в нас текла одна кровь. Иногда было больно. Страшно. Тоскливо. Хотелось выть. Вскрыть вены. Повеситься на обрывках простыней. Но иногда я ощущала огромное удовлетворение от причастности к чему-то великому.

А потом меня вырвали из привычной среды и отправили работать шестеренкой огромной военной махины. И я не ожидала такого отношения. Более того, я была поражена, раздавлена, убита. Со мной вежливо здоровались. Отвечали на мои вопросы. Но никогда не подсаживались за один столик в столовой. Никогда не предлагали разделить досуг. С ироничной ухмылкой я занимала центральную беговую дорожку в спортзале, прекрасно понимая, что как минимум две с каждой стороны никто не займет – будут терпеливо топтаться рядом и ждать, когда же наглая лингвистка освободит агрегат.

Но однажды до меня снизошел сам Оливье. Первый пилот, первый заместитель капитана и просто душка.

Оливье Маршанн родился на планете Ла Мер, французской колонии. И унаследовал галантность и общительность от своих предков, живших когда-то на Елисейских полях. А еще честолюбие и патриотизм. В отличие от Сэм, чье родословное древо уходит корнями всего лишь к немецким бюргерам, он – потомственный аристократ. Оливье легко находил общий язык со всеми членами экипажа. Впрочем, он пилот. Они все такие – бравые парни с прекрасным чувством юмора. А Оливье еще и красавчик, каких поискать.