Среда обитания – Космос

5

Виноваты те, кто знают, что есть боль

От огня, сжигающего кожу (пер. с нем.).

Rammstein – «Feuer Frei!»

Улица встретила ее темно-синими сумерками. Соммер не нуждался в фонарях. Здесь не бывает ночей в привычном понимании, благодаря орбитам трех звезд и самой планеты.

Новый и чересчур усердный губернатор Фламме всерьез озаботился безопасностью жителей и натыкал везде псевдо-факелов. От их света глаза болели сильнее, чем от солнечного зенита. Но Саманте не нужен центр города. Тот, кого она ищет, теперь хочет быть изгоем, и живет далеко за пределами населенных пунктов. У него свой купол атмосферы. Чтобы до него добраться, нужна кислородная маска, иначе на полпути можно потерять сознание от нехватки кислорода. А можно успеть. Зависит от желания рискнуть.

Она рискнула.

Теперь счет идет на минуты и секунды. Прежде, чем она свалится с байка полумертвой тушкой, у нее есть двадцать семь минут и сорок две секунды.

Сухой ветер обжигает лицо, руки, даже спрятанное в кокон одежды тело. В ноздри забивается запах жженого песка, горелого дерева и мертвой плоти. Кто-то из любителей экстрима пытался охотиться на местную дичь в вольных землях. Мир его праху.

Соммер не любит глупцов. И тех, кто не боится ночи. После захода Адского Пекла, который в полтора раза больше и ярче своего собрата, Костра Инквизиции, из песчаных дюн вылезает всякая дрянь, которая причиняла немало беспокойства первым поселенцам и их пулевым ружьям. Немцы – народ прагматичный и экономный. Не хотели покупать дорогое оружие нового поколения. Много ли они настреляли местной фауны? Почти половина этих старинных патронов тратилась хозяевами на самих себя, пока та самая фауна доедала их ноги.

А вот местный ветер не любит вообще всех. Благодаря ему, песок забивается в нос, рот, глаза, да даже под кожу, судя по ощущениям. Одежда и очки – не помощники. Иногда Саманта удивлялась, как первопроходцам удалось выжить на этой планете. Она не предназначена для людей. Впрочем, как и многие другие, сначала лицемерно распахивающие объятия доверчивому человечеству. И человечество, как огромный косяк форели, радостно ныряет в расставленные сети.

От воспоминаний о вероломной Андрисе отвлек ветер. Вернее, звуки, которыми он услужливо поделился с новой гостьей. Откуда-то справа до Сэм донеслось низкое заунывное рычание. Она посильнее надавила на стартер, неотрывно всматриваясь в индиговый горизонт. Нет времени связываться со зверьем, поэтому она фонтанировала сигналами о собственной несъедобности. Твари обиженно рычали, сетуя на пустые желудки, но близко подходить не рисковали. Их пугал грохот, издаваемый байком, и ее мысленные вопли, которые они слышали на всех доступных диапазонах. Да и скорость передвижения потенциальной пищи озадачивала. Обычно по пустыне передвигались на медленных и тяжелых бронированных машинах, или пешком, с плазмометом под мышкой.

Когда впереди показался потрескивающий белыми разрядами купол, звери начали отставать. Сердце билось в истерике из-за нехватки кислорода. Легкие горели огнем, и лоб пронизывала пульсирующая боль, растекающаяся к вискам.

Чуть-чуть, родимые, чуть-чуть осталось.

Ввалившись под купол, Саманта рухнула на землю, жадно хватая ртом воздух. Сердце зашлось в судорогах на радостях. Отдышавшись, девушка осмотрелась.

Купол легко проникаем для всех человеческих существ. Странно. Хм. А здесь даже уютно. Скучновато, но уютно. Ого, даже сад камней имеется.

И тут купол исчез.

– Что вы тут делаете? – грозный окрик застал ее врасплох. Но предназначался не лингвистке. – Это частная территория, вы не имеете права находиться здесь. Какого черта вы отключили купол?

Голос оборвался, сменившись странным прерывистым мычанием. Словно в рот ему запихали кляп.

Совсем рядом кто-то низко зарычал. Звери чувствуют, когда защиты нет. Чувствуют запах страха. И готовятся к ужину.

Что происходит?

Саманта растерянно оглянулась, всматриваясь в густой влажный сумрак. И скользнула к стене дома, сливаясь с его черными стенами.

Никто не выключит защитное поле, находясь внутри него. Значит, профессор пригласил в гости не очень приятных людей, раз они решили так нехорошо пошутить. Черт, они слышали рев байка, и знают, что я здесь.

Обогнув дом, я вышла к симпатичному деревянному крылечку с резными балюстрадами. К которым моего профессора по ментальному моделированию активно привязывали два рослых мужика, упакованных в черное. И с кислородными масками. Ну, конечно.

А за цветущим кустарником уже сверкали чьи-то голодные глаза.

Мысли нападавших были заняты отчаянно сопротивляющимся профессором, но был еще третий. Который сейчас стоял над ее байком.

Это уже интересно. Они знали, что тут есть кто-то еще, но их операцию это не остановило. Значит, случайную гостью они тоже планируют оставить на съедение животинкам.

Саманта привычным жестом провела по бедрам, и едва не охнула в голос от разочарования, когда вспомнила, что она не в боевой броне и никаких ножен на ее чулках нет и в помине. Стилеты остались дома.

Ладно, придется импровизировать. Времени мало. Купол-то снят.

В отличие от Ирины, Саманта прошла обучение до конца, и могла похвастаться вживленными в кору головного мозга имплантами, действующими на нервные окончания и мышечную ткань. Эту операцию проводили в самом конце, перед выпуском студентов. А до этого знаменательного события дети оттачивали свои способности с помощью бесконечных изматывающих тренировок. А еще инъекции нано-частиц, постепенно наращивающие за годы учебы крепкий кремниевый каркас поверх родных мышц. И на выходе получился мощный коктейль из возможностей собственного тела и медико-технической помощи.

Присев на корточки и стараясь не дышать, Саманта расшнуровала ботинок. Конечно, это не алмазная гаррота, но на безрыбье…

Даже хорошо, что купол пока бездействует. Ветер гонял песок, скрипел в зарослях ежовницы и задувал в уши. В общем, шумел как мог. Тем не менее лингвистка старалась двигаться к мужчинам с подветренной стороны.

Но когда до ближайшего громилы оставалось чуть больше метра, меня здорово обломали. Я едва не споткнулась, и пытающийся свалиться со ступни ботинок, пытался мне очень помочь в этом.

Из-за угла дома вдруг выскочил третий мужик, заметил Саманту и рявкнул:

– Сзади!

Элемент неожиданности был потерян. И тем не менее искусственная лингвистическая скорость в который раз спасла ситуацию.

Пока парни поднимались на ноги, я успела накинуть шнурок на шею того, что стоял правее, притянула что есть мочи к себе, одновременно поворачиваясь к нему спиной и скрещивая концы шнурка. Захрипев, мужик повалился на землю. Все произошло слишком быстро, и его коллега только начал доставать из кобуры короткоствольный лучевик*.

Я обрадовалась. Это упрощало задачу. Резким выпадом я выхватила оружие из лап ошалевшего убивца, и лазерный луч сжег ему лицо.

Третий своей участи ждать не стал, и перед тем, как мягко заурчал двигатель припаркованного где-то в дюнах вездехода, Саманта успела услышать отголоски его мыслей.

Мля, да эта девка – робот какой-то! Да ну нах…

Недолго думая, лингвистка рванула к байку. Хоть и знала, что у нее осталось чуть более десяти минут, а у D – и того меньше.

Монстры нехотя разбегались с ее пути. Самые смелые решили проводить девушку, но она не обращала внимания на них.

Байк барменши, хоть и старенький, по ее словам, а фору даст любому современному механическому монстру. Тяжелый и неуклюжий автомобиль наемников не успел проехать и километра. Саманта обогнала его и, развернувшись, понеслась навстречу. У вездехода такой маневренности отродясь не было. Когда до столкновения оставалось совсем немного, девушка резко надавила на тормоз и выпрыгнула из седла своего металлического коня. Байк слегка занесло прямо под колеса автомобиля. Наемник тоже от души нажал на тормоз, а Саманта, не удержавшись на ногах, все-таки проехалась боком по песку метра два, потеряв расшнурованный ботинок. Но к моменту, когда третий убийца распахнул дверь, собираясь выйти и пристрелить наглую девицу, она уже нависала над ним, заметив, что кислородную маску он стянул, и теперь она болталась на уровне солнечного сплетения. Секунда, и стремительный удар кулаком в переносицу заставил водителя взвыть от боли. Будь Саманта помедленнее, мужик, возможно, успел бы выбраться из машины и доставить ей пару неприятный моментов. Но пока он тянул руки к изуродованному носу, из которого хлестало как из порванного шланга, лингвистка выволокла его наружу.

Ночные твари тут же окружили ее почетным хороводом в предвкушении.

Пошли прочь.

Твари заворчали, но с места не двинулись.

Что ж… Кесарю кесарево.

Сорвав кислородную маску с шеи окровавленного водителя, Саманта нацепила ее на себя, и вырубила его вторым ударом по носу. Открыв капот вездехода, прошлась по нему лучевиком, найденным на пассажирском сиденье.

Ну что ж, господа. Кушать подано.

Байк завелся не сразу. Наверное, такой же обидчивый, как и ее шкаф в спальне. Соммерская фауна с любопытством наблюдала за ее потугами. Звери рычали, шипели, фыркали, только что не сморкались, подбираясь все ближе. Но ей все-таки удалось покинуть импровизированный пикник, и они сосредоточились на том, что рядом.

Второй раз по этому пути она ехала с такой бешеной скоростью, словно за ней бежала стая иглоплювов. Местное зверье забило на нее окончательно, признав неперспективной, и теперь пировало у оставленной позади машины.

Подлетев к дому, Саманта на ходу спрыгнула с байка, и он, по инерции проехав еще несколько метров, снова завалился на бок.

Ирка меня убьет.

D не видно. Сожрали уже? Или умудрился зайти в дом?

Рванув на себя дверь, Саманта ворвалась в прихожую. Темно и пусто. Странный запах. Химикаты. Необычные для этого мира. Вообще для этого времени. Дом как дом. Стандартная холостяцкая берлога. Обычный набор напичканной электронной начинкой мебели, упрощающей жизнь до невозможного. Из удивительного – картины пастелью, изображающие морские пейзажи. А еще цветы в горшках.

До ее внутреннего слуха донеслась не мысль, нет, эмоция. Довольное сытое урчание. Где-то за домом. Саманта выскочила на улицу, завернула за угол и едва не расхохоталась в голос. Звери доедали трупы незадачливых убийц.

Одна из особей, очевидно, вожак, с упоением жевала левую ногу парня с сожженным лицом.

На Саманту хищники лениво рыкнули и отвернулись, потеряв интерес. Пока она не послала в их недоразвитые мозги импульс ужаса. Звери повскакивали и заметались по участку, сшибая друг друга с лап.

Пошли вон, твари!

Как только последний хищник скрылся за периметром, Саманта вернула к жизни купол, который тотчас серебристым сиянием отгородил дом профессора от негостеприимного мира. Впрочем, фауна неслась отсюда со всех ног, крыльев и копыт, и вряд ли когда-нибудь предпримет попытку навестить это место.

– Ты здорово их напугала. Животные помнят страх.

Девушка обернулась. На крыльце стоял сухопарый мужчина средних лет, с интеллигентным лицом и пехотным лучевиком в руках. И окровавленной ниже колена правой ногой.

– Пока отвязывал себя, одна особо смелая зверюга добралась, – заметив ее взгляд, он кивнул на голень.

– Вызвали медиков?

– Жить буду, – отмахнулся D. – Что ж. У меня есть парочка вопросов. Что забыла выпускница «Эриды» под этим, богами забытом, куполом?

– Хотела поговорить, профессор.

Я даже не стала спрашивать, откуда он узнал о моей специальности. Уж он-то насмотрелся на наши приемчики за годы работы в школе.

– Тогда, милости прошу. В конце концов, ты спасла мне жизнь.

– Я уже не уверена, что вам была нужна помощь, – возразила Саманта, поднимаясь на крыльцо.

– Скорее всего, я справился бы сам. Однако приятно, когда тебе помогают.

– Но вы позволили им себя схватить.

– Да. Досадная ошибка, – поморщился он, проходя на кухню. Девушка шла следом. – Меня сбила с толку их одежда.

– А что с ней?

– Форма крипо*.

Полиция? Серьезно? Я рухнула на стул, как подкошенная.

– Я не сразу сообразил, что форма старого образца. Полицейский президиум пару лет назад отказался от черного цвета, потому что он ассоциируется у народа с преступниками, а не стражами закона. Но я вырос среди черных комбинезонов, и память сыграла со мной злую шутку.

– Отлично, значит меня не отправят на переработку* за убийство трех крипо.

– Их не найдут, – пожал плечами профессор, разливая по чашкам ароматный кофе. – За пределами купола живут вечно голодные звери. Там даже костей не останется. Полагаю, Фредерика, ты хочешь поговорить об убийствах?

– Фреде… кто? – округлила глаза Саманта.

– Капрал Фредерика Петерман. Кодовый номер 51281. Подразделение «Барракуда». Думаешь, я забуду ученицу, с сознания которой собственноручно снял блок «К-1»? Будь на твоем месте другой лингвист, эта троица осталась бы жива. А вот мы с тобой – под вопросом.

Отвернувшись, профессор вытащил из кухонного шкафчика аптечку, положил на стол рядом с чашками и принялся неторопливо обрабатывать рану на ноге.

– Странное место для хранения лекарств.

– Неужели это все, что тебя интересует?

– Ладно. Раз уж вы начистоту… Какого хрена? За мной тянется приличный шлейф из трупов. Или я – опытный экземпляр какого-то нового «сверхлингвиста»?

– Все просто. Я, конечно, мастер своего дела, но кредиты люблю больше, чем специализацию. Мне заплатили.

– Кто? – Саманта напряглась, подавшись вперед, словно боялась пропустить хоть слово.

– Босс вашей родственницы. Герр Гроссман. Он почему-то очень переживал за здоровье своей подопечной, то бишь, тебя. Кредитов, которые он мне отвалил, хватило на полноценный небольшой мирок под собственным куполом, что ты и наблюдаешь в данный момент.

Дед?! Не может быть…

– Как видишь, Гроссман оказался прав. На кой-то черт ты позарез оказалась нужна тем незадачливым похитителям. Если только… – D вытащил из упаковки бинт, затем сощурился, пристально взглянув на Сэм. – Если только ты на самом деле – его внучка. Хотя мне дела нет до их мотивов, как и до того, кто ты на самом деле. Скандал после того нападения еле замяли. Я рапортовал о том, что возможно, ты – одна из немногих, кто иммуннен к блокировке. Такие дети действительно попадаются. Один на десять тысяч. Школа старается их отсеивать сразу на первом курсе. Просто якобы я не сразу понял, что ты – тоже такая. Тем не менее, твое обучение решили продолжить. Полагаю, потому что «ни разу не твой» дед дал на лапы всем, кому смог. Зато доверие высшего эшелона школы ко мне оказалось подорвано. И спустя два года после инцидента я подал в отставку.

– Значит, в моем личном деле есть примечание о том, что я не годна для службы лингвистом. Но… меня взяли на военный крейсер.

– Полагаю, твое личное дело отредактировали. Деньги многие любят, – ухмыльнулся D.

– Знаете, – Сэм отставила свою чашку и с вызовом посмотрела на профессора. – Я ведь вас ненавидела.

– Меня все ненавидят, деточка. Я – толстокожая скотина, и мне плевать. Ненависть стала тенью моей работы. Иначе никак. Иначе вас, тюфяков, будут резать направо и налево.

– Причем, и чужие, и люди. Вообще вся эта блокировка – хрень полная. Как мы можем защититься от гопников в каком-нибудь занюханном порту на астероиде?

– Хлопнете по ушам и вырубите. Делов-то. Этому мы вас тоже обучили. Хорошему лингвисту и толпа разъяренных футбольных фанатов не помеха. Другое дело, хорошим ли лингвистом являешься ты.

– Да не очень.

– Да я уж понял. Иначе третий мудак не успел бы свалить. Видимо, отсутствие блокировки сказалось на других навыках.

– Спасибо за кофе. И откровенность, – Саманта встала, собираясь уходить. – До свидания, профессор э-э-э… Запамятовала вашу фамилию.

– Хорошая попытка, девочка, – улыбнулся D. – Но пусть я и дальше останусь для тебя четвертой буквой алфавита. Мне и так придется переезжать теперь. Инкогнито раскрыто.

Может быть, не без моей помощи.

– Но кто же хотел вас убить? – уже у самых дверей обернулась девушка.

– Черт его знает. Я попытался допросить того придушенного, но парень оказался упорным, и боли не боялся.

Черт. А я даже не подумала поговорить по душам с водителем. Вот что значит – нет практики…

– Может, твой дед, – продолжал профессор. – А может те, кто приходил за тобой в школу.

– И зачем это деду?

– Чтобы у меня не было соблазна найти тебя и все-таки установить этот проклятый блок. Или не рассказал о взятке.

– Неплохо. Но не думаю, что за этим стоит он.

– Я тоже. Заказное убийство не в его стиле. Он бы просто предложил мне еще десять взяток, чтобы я перебрался на другую планету. И знаешь, на всякий случай я так и сделаю. Прощай, Фредерика. Если это твое имя, конечно. Хотя, мне пофиг. Пойдем-ка, поможешь мне вытащить ребят наружу, за купол. Любишь мусорить – люби и прибираться.

Покидая купол, Саманта ясно понимала, что больше не увидит ментора. И еще яснее – что, не взирая на полученные ответы вопросов только прибавилось. И деда, как назло, нет на Соммере.

Светало. Скоро Соммер зальет светом, и она сгорит заживо под смертоносными лучами злобных светил. Надо торопиться.

ГЛОССАРИЙ №5

Лучевик – вид энергетического оружия, использует в качестве поражающего средства лазерные лучи. Различаются размерами корпуса и, соответственно, мощностью элементов питания и энергетической обоймы.

Наиболее популярные модели:

• Аргх-507 – длинноствольное оружие с большим объемом обоймы при достаточно компактных размерах. Вес корпуса – 2,2 кг. Взято на вооружение пехотными и развед-войсками, также полицейскими отрядами СПЕКТРа. Частота импульса (до перезарядки) в виде автоматической очереди.

• Морлок-13 – длинноствольное оружие, отличающееся более мощной, чем у Аргха силой лазера. Но энергетическая обойма имеет небольшой заряд. Вес корпуса 4 кг. Используется штурмовиками. Частота импульса низкая.

• Химера-212 – короткоствольный лучевик с большим запасом зарядов, но малой мощностью. Автоматическая очередь. Вооружают пехоту и штурмовиков, а также стражей порядка.

• Гарпия-78 – короткоствольный лучевик со средним запасом зарядов, но мощностью не уступающий Архгу. Частота импульса средняя, но выше чем у Морлока. Гарпию предпочитают разведчики, лингвисты и полиция большинства колоний.

Крипо – уголовная полиция в Германии (нем. Kripo, от Kriminalpolizei)

Переработка (не доказано) – гипотетический вид наказания для преступников.

Тюрьмы, как таковые, изжили себя во время Вековой Войны. Ресурсов на содержание преступников не хватало, люди голодали месяцами. В двух самых крупных учреждениях, тюрьмах строгого режима «Бастардос» и «Варлок», произошли серьезные волнения, переросшие в настоящий бунт. Несколько отрядов крипо, усиленные военным батальоном, временно выведенным из военных дейтсвий, сравняли здания с землей, уничтожив и бунтовщиков, и тех, кто не принимал участия в восстаниях.

У других заключенных хватило ума не повторять ошибок своих товарищей по несчастью.

После подписания мирного соглашения тюрьмы упразднили окончательно.

Преступников отправляли в подземные шахты, на карьерные рудники и работы по строительству и восстановлению разрушенных зданий. После окончания Вековой Войны преступников начали отправлять на рудники Гаапта для добычи бареллита.

Тем не менее, среди жителей СПЕКТРа ходили (и до сих пор ходят) слухи о том, что самых опасных преступников и рецидивистов отдавали Белине Айлин (даже до того, как она получила место Президента).

Никого из них больше не видели, и никто не знал, каким образом они окончили существование.

Существует три варианта (теоретически): здоровые физически шли на органы для Айлин. Вторые, послабее, отправлялись на генетические эксперименты, а третьи, бесполезные с точки зрения науки, отправлялись на так называемую переработку. Человеку стирались: сознание, память, характер, и он становился чем-то вроде зомби-рабочего, который затем отправлялся на рудники, где и работал до конца жизни за питание.

6

В поисках того, что поможет мне продолжать.

В поисках того, кто поможет мне продержаться (пер. с англ.).

Doro – «Kiss of fire»

Не успев подняться над горизонтом, Костер Инквизиции начал разбрасываться обжигающими лучами. Адское Пекло, выглядывающее из-за спины старшего братца, нещадно лупило по глазам. Саманта судорожно цеплялась за руль байка, стараясь сдержать тошноту. Ее мутило не столько от мрачных ночных событий, сколько от голода. Кроме полусырой рыбы, запиханной насильно в желудок десять часов назад, она ничего не ела.

Сколько Кровавой Мэри бултыхается сейчас в ее крови? Она уже и не помнила. К этому беспределу добавилась бессонная ночь.

Да, в «Эриде» обучали обходиться без сна. Ученики даже устраивали своеобразные соревнования, и Сэм однажды выиграла, установив личный рекорд – пять дней, двенадцать часов и сорок две минуты. После чего начались галлюцинации, и наставница, узнав об этом, насильно напоила ее снотворным. Но это произошло давно. До Гаапта.

Три года она спала не больше пяти часов в сутки. Три долгих года. И всего лишь три месяца реабилитации. Этого недостаточно для полного восстановления.

Когда впереди показался «Дохлый петух», девушка вздохнула с облегчением.

Бар оказался закрыт.

Проклятье. Я сейчас упаду прямо под дверью и начну храпеть.

– Эй, а я думала, уже не дождусь тебя, – Ирина выглянула из-за угла здания. – Ты похожа на живой труп. Все в порядке?

– Теперь да. Его хотели убить.

– Кого? D? – удивилась девушка. – Да кому он сдался?

– Хороший вопрос.

– Будешь выяснять?

– Не в этот раз.

– Пошли. Открою бар.

– Мне нельзя, – покачала головой Саманта. – У меня через четыре часа найм.

– У меня есть волшебные таблетки. Ни запаха, ни слабости. Хочешь?

– Наркотиками не балуюсь. Спасибо за байк. Пойду я. Еще успею принять душ и покемарить пару часиков.

– Удачи, сестра. Спокойного полета. С тебя сувениры по возвращению.

– Обязательно. Привезу тебе мочевой пузырь иглоплюва.

Покемарить она не успела. Сначала пришлось выслушивать длинную лекцию няни о ее безрассудстве, безнравственности и безответственности. И еще много-много всяких «без». Причем спустя десять минут Герда перестала утруждать себя словами, и нотации стали мысленными. А это еще хуже. Потому что на отключение внутреннего «мыслелова» сил у Саманты уже не было.

Нахальная, по нянькиному мнению, фройляйн Корф вальяжно развалилась на стуле и соизволила поинтересоваться:

– А почему бы тебе не совместить ругань с завтраком?

Женщина сокрушенно покачала головой, успокаиваясь.

А ведь ты еще даже не знаешь, где я была и чем занималась…

Через пять минут Саманта сосредоточенно жевала бутерброд, игнорируя митингующий желудок. Ее тошнило. Сначала казалось, что от голода. Но жаренные на гриле крылья страйфлая, столь любимые ею, еле-еле проталкивались через пищевод.

Клянусь, больше никогда не убью человека. Хватит…

…Дверь с пронзительным шипением отскочила в сторону, пропуская Саманту в шлюз. Девушка окинула безразличным взглядом серые унылые стены, заметила свисающие с потолка провода и усмехнулась.

Вот здесь-то я и удавлюсь месяцев этак через три.

Чувствовала она себя отвратительно. До сих пор мутило. Перед глазами, которые так и подмывало как следует протереть, плавали темные мушки. И когда в серой корабельной мгле появилось яркое желто-красное пятно, девушка отпрянула от неожиданности.

– Konnichiwa*! – пятно бодро поприветствовало ее рукопожатием. – Добро пожаловать на борт «Гая Музония Руфа». Я – Патрисия Сун. Можно просто Пати. Я буду твоим проводником.

Саманта наконец смогла сфокусировать взгляд на новом лице. Ее короткая стрижка казалась состоящей из маленьких язычков пламени, а в карих глазах плескалась легкая сумасшедшинка. Высокая, поджарая, Пати находилась в постоянном движении, то поигрывая мускулами, то притоптывая на месте. Настоящая батарейка. И совсем не к месту на ней красовался канареечный сарафан из местного кашемира. Саманта не ожидала увидеть здесь такое легкомыслие. Сама-то она нарядилась в форму лингвиста-выпускника. А тут – сарафаны.

Еще одна странность – Саманта не слышала ее мыслей. Либо их у девушки вообще не имелось, либо она тоже псионик. И ничего хорошего это не сулило.

– Пойдем, я устрою тебе экскурсию, – Пати схватила свою жертву за локоть и потащила вглубь корабля.

– А где капитан? – попыталась остановиться Сэм. – Разве это не его обязанность? У нас даже собеседования как такового еще не случилось.

– Не, расслабься, – отмахнулась девушка. – Он только в космосе всех строит. А на планетах ему до команды дела нет. Давеча напился в местном клубе, вот до сих пор в подушку слюни пускает. И судя по твоему помятому лицу, вы вчера занимались одним и тем же. Что, отмечала поступление на службу?

– Нет, я…

– Я – инженер.

– И что?

Саманта так привыкла за все эти годы полагаться на свой дар, что сейчас, не имея возможности применить его, находилась в шаге от паники. Тем более собеседница меняла темы разговора с ловкостью уличного эросианского жонглера.

– Не нервничай ты так. Я пытаюсь тебя разговорить. Выглядишь так, словно сейчас помрешь прямо на нижней палубе.

– Тяжелый период, – Сэм сглотнула комок, застрявший в горле и откашлялась. – Саманта Корф, лингвист. Сестра «Эриды», подразделение Барракуда.

– Ого! Отличные показатели! – восхитилась. Пати. Иглоплюв ее знает, искренне или нет. – Так, проходи сюда… Ой, тут осторожно, повреждена проводка. Ага, теперь пригни голову….

Тщательный и методичный осмотр корабля, который она совершила, впервые прибыв на крейсер «Бисмарк», здесь превратился в сюрреалистичную беготню по палубам. А в технический отсек ее и вовсе не пустили. У входа Пати вдруг перестала выглядеть добродушным пушистым зверьком и показала зубы. Совсем как иглоплюв.

– Сюда вход посторонним запрещен. Всем, кроме капитана. Мне надоело все восстанавливать после любопытных глаз, рук, ног, зубов. Шляются по отсекам, а мне потом корабль реанимировать! Поэтому с некоторых пор у меня новая заповедь – в каждого, кто войдет сюда без особого приглашения, я разряжу плазмомет*. Без шуток и обид. Если я срочно нужна, свяжитесь по коммуникатору, если связь не работает, постучитесь. А если…

– Я поняла! Меня ты здесь не увидишь.

Иначе я взорвусь от твоего словесного поноса.

– Отлично. Теперь осмотрим рубку пилота.

Убейте меня кто-нибудь…

Через пятнадцать минут Пати резко остановилась и медленно повернулась к Сэм со зловещим выражением лица.

– Что еще? – почти простонала Саманта. Тошнота прошла, теперь желудок в приказном тоне вопил о необходимости что-нибудь туда забросить. Еще безумно хотелось спать. Глаза слипались, а тело казалось выпотрошенным и набитым соммерской пылью. А тут еще эта ненормальная. Может, пора вспомнить о навыках лингвистов при встречах с преступниками-людьми? То бишь вырубить ее часиков на пять-шесть.

– Время обеда, – не подозревавшая о желаниях Саманты Пати очень кстати спасла себя от длительной отключки.

Как успела понять Сэм, главная беда этого корабля – серость. Даже на «Бисмарке» экипаж, несмотря на военную выправку, умудрялся украшать свое жилище. И не только каюты. Даже в техотсеке стоял горшок с цветком, который все любовно поливали и чуть ли не сказки ему по вечерам рассказывали, чтобы лучше рос.

Здесь же все напоминало старый склеп. Только саркофагов с разложившимися трупами не хватало. И влажность похлеще ночной соммерской. Голые стены с поблескивающими влагой проводами, которые иногда шевелятся сами по себе. Голый бугристый пол. Потолок оттенка гааптской плесени. Красота.

И вдруг чудесное явление. Кухня. Эта комната, используемая также в качестве столовой, приятно удивила Сэм. Даже жить захотелось. Команда завесила мрачные стены золотистым шелком с Фудзиямы, в нишах стояли вазы, статуэтки, горшки с цветами. Кухонный гарнитур оказался из настоящего дерева, и этот факт восхитил Саманту. Нет пищевого синтезатора. И никто не рассуждает о смысле жизни, в отличие от болтливой мебели в дедовском доме.

Саманта села и с наслаждением втянула запах дубового стола. Ему как минимум лет сто, не меньше.

– Мы застряли на Соммере дольше, чем предполагали. Искали запчасти для механической половины корабля, – продолжала Пати, ставя перед Самантой тарелку с крошечными бутербродами, на которые та уставилась голодными глазами.

– Выходит, мне повезло, – нервно хихикнула девушка, протягивая руки к тарелке. Напряжение потихоньку отпускало. Еще часов шесть-семь сна, и она перестанет мечтать об убийстве красноволосой. – Если бы не вы, ребята, сидеть мне в дедушкином офисе младшей секретаршей. А я бы лучше запрыгнула в пасть к иглоплюву.

Пати рассмеялась.

– Возможно, ты еще помянешь офис добрым словом. Где мы только не болтаемся. Всякой дряни навидалась. Иногда иглоплюв кажется милым домашним песиком по сравнению с прочими чудищами. Мы не всегда занимаемся научными изысканиями. Когда нет прямых приказов от госпожи Президент, мы торгуем всем понемножку, выполняем мелкие заказы. И в прошлом цикле* довелось залететь на Гаапт. Вот это дыра, я тебе скажу!

– Я в курсе. Сама там была. Проездом.

– Да ну? По делу?

– Нет, отпуск проводила, – буркнула Сэм, жуя бутерброд.

– Конечно, это всего лишь планетарная тюрьма, но мне жаль этих несчастных. И возвращаться туда совсем не хочется.

– Ну и не возвращайся.

– Ты что, маршрут не знаешь? – округлила глаза Пати. – Перед тем как полететь к неосвоенным территориям, мы должны доставить на Гаапт груз.

– Меня об этом никто не предупреждал, – занервничала Саманта. – Речь шла о границе Млечного Пути.

– Хм, – рыжая с подозрением покосилась на девушку. – А ты точно лингвист? Откуда такой страх перед Гааптом? Вас же хлебом не корми, дай зарезать парочку нелюдей.

Саманта сочла за лучшее оставить язык за зубами. Сегодня она явно не в форме. Много болтает и мало соображает. Это еще большое счастье, что ее водит по коридорам корабля инженер, а не капитан.

– Ты остаешься или нет, я не поняла? – заглянула в ее глаза Пати. – Мы ночью взлетаем. Счет за обед я вышлю на твое имя.

– Это ты называешь обедом? – возмутилась Саманта. И тяжело вздохнула. – Остаюсь.

– Тогда обед достается тебе бесплатно, – улыбнулась Пати. – А на десерт – компот.

Нервозность с легким привкусом недосыпа сразу отпустила лингвистку. Главное, на этот раз обойти грабли стороной.

– Стой, – Саманта вспомнила, что ее зацепило в недавних словах собеседницы. – Ты сказала – механическая половина. А что, есть и другая?

– А то. Ты разве не слышала о биомехах?

– Нет. Что это?

– Биомех – гибрид мхуурра и корвета. Практически вся серия получилась неудачной. Айлин остановила производство. А наш и вовсе отбраковался в самом начале. Вонн выкупил его у госпожи за копейки, а заодно подписал пожизненный контракт с ней. Поиски интересных мутаций и неизученных доселе живых организмов.