Через полминуты пара уже стоит на втором этаже здания, в единственной просторной комнате. После непроглядной темноты лестницы, комната кажется довольно светлой.
Костя огляделся: под ногами раскинулся ковер из травы и мха, в углу встречал гостей большой куст с крупными листьями, а по стенам от пола и до неба тянулись стебли вьющихся растений, кое-где этот природный ковер украшали нежные цветы. Вместо крыши над головой раскинулось черное небо с крупными, блестящими звездами. Казалось, будто где-то в вышине какая-то прекрасная богиня рассыпала целую корзину морских жемчужин.
Кира вытащила из сумки тонкий плед, расстелила его на траве, села.
– Красиво, правда? Я часто бываю здесь, когда приезжаю в Котор. Тут хорошо писать, – сказала она.
– Что ты теперь пишешь? – тихо, словно боясь спугнуть какое-то древнее волшебство, спросил Костя. Он осторожно дошел до одной из стен комнаты и дотронулся до зеленого ковра. В ответ на его прикосновение листья тихонько зашуршали.
– Сказки, – Кира интересом наблюдала за своим гостем.
– Расскажи что-нибудь, – он сел на траву рядом с девушкой.
Она подумала с минуту, потом не спеша начала рассказывать:
– Это было больше тысячи лет назад. Когда в горах еще водились огнедышащие драконы. На берегу моря, окруженная ощетинившейся горной грядой стояла неприступная крепость…
Рассказ стелился, как туман, постепенно очаровывая слушателя. Костя, закрыв глаза, представлял себе горные вершины, зацепившиеся за них пушистые облака, огромных огнедышащих драконов населяющих небо, воду и землю, древние города, крепостные стены поросшие мхом, героев и злодеев, прекрасных красавиц в изысканных одеждах, с множеством драгоценных браслетов, звенящих на руках во время танца. Рассказ уносил Константина все дальше и дальше вглубь веков, вглубь Кириной сказки. В этом рассказе слышались знакомые мотивы и образы, Костя узнавал себя поочередно в каждом герое и каждом злодее. Затаив дыхание он ждал, чем же закончится эта история.
Когда Кира замолчала, мужчина еще некоторое время сидел без движения, словно досматривая картины, нарисованные воображением. Наконец он открыл глаза и внимательно посмотрел на подругу. В темноте комнаты он не видел ее лица, только нечеткий силуэт. Но ему и не нужно было видеть, он знал, что Кира улыбается, прищуривает хитрые лисьи глаза и ждет, что же он скажет.
– Красиво, – он улыбнулся и добавил: – Наивно, неправдоподобно, но красиво. И атмосферно, я словно оказался там, в древней крепости.
– Ты и оказался, – Кира обвела взглядом комнату. – Котор – очень древний город, и он не так уж сильно изменился за последнюю тысячу лет. Те же стены, море, горы, солнце, те же люди с их тревогами, заботами, радостями, слабостями и надеждами. Те же звезды.
Она, запрокинув голову, показала рукой на черное небо с россыпями звезд. В тот самый момент, когда Костя посмотрел на небо, оно вдруг вспыхнуло ярким фейерверком. Это могло бы сойти за необычное совпадение, знак, если бы каждый день все лето на побережье не запускали салюты. Праздник здесь не заканчивался никогда.
Стоя в полутемной комнате, украшенной цветочным ковром, огнями фейерверков и светом звезд, Константин искоса рассматривал Киру. Она притягивала и пугала его одновременно. Непостижимым образом в этой женщине сочетались трогательная нежность, наивность, беззащитность, тайна и опасный, взрывной темперамент балканской ведьмы. Эта смесь опьяняла и завораживала, ей невозможно было сопротивляться.
Повинуясь мгновенному порыву, Костя притянул к себе девушку, и замер, сжимая ее в объятиях. Она посмотрела на него внимательно, без тени игривого веселья, осторожно коснулась губами уголка его рта, тяжело вздохнула и нежно поцеловала в губы. В этот момент будто лопнула невидимая пружина, державшая их на расстоянии. Костя крепче обнял девушку и стал целовать в губы, в шею. Сначала торопливо, словно боясь, что она отстранится и уйдет. А затем все спокойнее и нежнее.
Он осторожно касался ее блестящих волос, тонких смуглых рук, горячей, нежной кожи, чувствовал, как под лопаткой на спине выступает незнакомая татуировка с причудливым узором. Костя снова и снова проводил пальцами по рисунку, стараясь разгадать секрет узора, но смысл тонких линий и изгибов все время ускользал от него.
Он вслушивался в прерывистое Кирино дыхание, что-то шептал ей на ухо, что-то обещал, клялся, не слыша собственных слов, прижимая ее к себе все сильнее и торопливо избавляясь от одежды, так некстати их разделявшей.
Косте казалось, он стоит на краю пропасти и вот-вот прыгнет вниз. Страх и восторг, попеременно сжимали сердце. Он заглянул в Кирины глаза, в них отражалось черное небо и яркие, блестящие звезды. Девушка опустила ресницы, и звезды погасли, все разом, словно их никогда и не было…
***
Мужчина проснулся незадолго до рассвета. Он лежал на полу полуразрушенного землетрясением здания, смотрел, как медленно отступает мрак, как свежее отдохнувшее солнце не спеша оглядывает небо, скользит лучами по траве и деревьям, растущим в этом чудном доме. Как солнце замечает спящую Киру, гладит ее, нежно касается рук, шеи, лица. На секунду Костя смутился, отвел глаза. И только тут заметил на одной из стен, в трех-четырех метрах над полом, несколько ласточкиных гнезд. Он пригляделся чуть щурясь. Сначала гнезда показались ему пустыми, брошенными, но тут в небе над его головой появилась ласточка, и Костя увидел, как из гнезд выглядывают, галдя и отталкивая друг друга, голодные птенцы.
Вот ласточка нырнула в свое гнездо, вот на небе появилась еще одна птица, за ней вторая, третья. Костя смотрел на эту удивительную сцену, как зачарованный боясь пошевелиться. Он был так увлечен, что не сразу заметил, что Кира проснулась и села рядом с ним.
– Я знала, что рано или поздно ты их заметишь, – сказала она, разглядывая ласточек. – Когда пару лет назад я нашла этот дом, здесь было только одно гнездо. Я тогда жила в Которе и по утрам прибегала посмотреть, как ласточка кормит своего птенца. А в этом году здесь столько гнезд, столько птиц. Удивительно!
Костя обнял девушку и нежно поцеловал ее в висок. Кира улыбнулась и покачала головой, словно удивляясь его нежности.
***
Тем же утром пара сидела в маленьком кафе на Оружейной площади, возле Морских ворот. День только начался, туристы еще не наводнили город. Кира пила черный кофе без сахара и рассказывала легенды Черногории.
– …А вон там, в заливе "Остров мертвых". Его еще называют островом капитанов, когда-то давно там хоронили известных моряков. У меня есть друг – капитан дальнего плавания. Он мечтает после смерти оказаться на этом острове, и целую вечность смотреть на воду Боко-Которского залива, на горы, берег и церковь «Богородица-на-Рифе». Вон она на маленьком островке, напротив острова капитанов. Ты был там?
– Да, – Костя улыбнулся, – и легенду знаю, что моряки в шторм нашли на выступающей из моря скале икону, и она не захотела быть в городской церкви, а снова и снова оказывалась на рифе в море, тогда… – он задумался, вспоминая конец истории и Кира подсказала.
– Тогда жители города Пераст создали искусственный остров. Они потопили возле рифа сотни кораблей груженых камнями и построили там церковь. Кстати, даже сейчас остров ежегодно укрепляют и увеличивают. Раз в год, 22 июля, в тот самый день, когда моряки нашли на рифе икону, местные жители подплывают к острову на лодках и бросают в море камни. Это красивый ритуал, на закате множество лодок отправляется к «Богородице-на рифе»… И легенда красивая.
– Ты в нее веришь? – Костя посмотрел на Киру поверх солнцезащитных очков.
– Во что?
– В легенду, в то, что икона снова и снова, как по волшебству возвращалась на скалу.
Кира задумалась:
– Не знаю, не уверена. Может быть! По крайней мере, я верю в то, что людям нужны легенды, предания и сказочные истории.
– Зачем?
Кира удивленно посмотрела на Костю:
– Чтобы не черстветь, создавать что-то новое, совершать удивительные поступки, развиваться, становиться лучше. В конечном счете, чтобы жить! Что ты усмехаешься?! Да, твой мир не такой. Он рациональный и скучный, в нем нет места легендам и сказкам. В нем люди живут ради прибыли и достижений, впрочем, достижения тоже должны быть монетизированы.
Костя засмеялся. Он смотрел на город и поражался тому, как он красив этим утром. Как эти казавшиеся душными улицы, стены и потертые ставни изменились в его глазах за последние дни. То, что раньше вызывало скуку, теперь радовало, вдохновляло и откровенно веселило.
– Послушать тебя, – со смехом сказал он, – так у нас с тобой разные миры.
Кира отставила кружку с кофе.
– Разные.
Костя только отмахнулся. Ему не хотелось спорить, не хотелось, чтобы Кира портила настроение своими намеками. Все вокруг было прекрасным: солнце согревало, проникало глубоко под кожу, кажется, даже в душу. Он чувствовал себя веселым, здоровым и сильным, нет, не сильным… всемогущим! Казалось можно щелкнуть пальцами и сотворить целую страну, целый мир, вселенную. И это было очень похоже на счастье.
Глава 4. Тиват
С того дня Костя и Кира встречались почти ежедневно. Впрочем, они никогда не договаривались о встрече заранее и ничего не планировали. Вечерами, когда Костя заканчивал работу и хотел увидеть Киру, он просто шел гулять по старому Котору или набережной. Обходил весь центр, заглядывал на «площадь кошек», в дом без крыши, на рынок, где торговали глиняными сувенирами, фруктами и пучками лаванды, в кафе к Милошу, давнему другу Киры. Он прислушивался к голосам туристов, к смеху и разговорам и, в конце концов, неизменно отыскивал подругу.
И Кира всегда радовалась их полуслучайным встречам. Она брала Костю на свои экскурсии, вместе с ним приходила к друзьям и знакомым. И везде Костю считали своим. Стоило Кире сказать: «Это мой друг», – и чужие, незнакомые люди начинали спрашивать у Кости про его дела, настроение, здоровье, делиться с ним переживаниями и житейскими историями.
И постепенно молчаливый, серьезный Костя стал с радостью общаться с Кириными друзьями, рассказывать забавные истории, задавать вопросы, много смеяться. Этот смех легкий, искренний и беззаботный, до глубоких морщин вокруг глаз и до слез, располагал к нему людей, прогонял печаль и ту самую бездонную пустоту, жившую в его сердце.
Константин не замечал этого, но с каждым днем все раньше заканчивал работу и выходил на поиски Киры. И все охотнее соглашался на ее предложения зайти к кому-нибудь в гости. Даже с Янушем, к которому Костя ревновал, и которого откровенно недолюбливал он, постепенно нашел общий язык. Это произошло незаметно, после пары совместных посиделок, после нескольких бутылок вина.
Как-то отправившись на поиски Киры, Костя отыскал ее на автобусной остановке с двумя огромными сумками в руках. Она беседовала с незнакомой пожилой женщиной.
– А, Костик, – обрадовалась Кира, когда он подхватил сумки. – Это Йованка, мой давний и самый надежный друг. Мы с ней едем в Тиват. Составишь компанию?
И видя, что Костя сомневается, Кира добавила:
– Без тебя мы сумки все равно не довезем.
Костя вздохнул и согласился. В конце концов, если уж взялся помогать, помогай до конца. К тому же он хотел провести вечер с Кирой, а для этого нужно было ехать с ней.
До Тивата автобусом минут двадцать, с пробками тридцать. Это небольшой городок вблизи аэропорта, состоящий из множества отелей, гостиниц и гостевых домов. На набережной Тивата раскинулся всемирно известный причал Монтенегро – место швартовки пафосных яхт и кораблей. Здесь же разместились торговые галереи, элитные отели, бутики и рестораны для избранных посетителей. Во всем остальном, чуть дальше причала, Тиват – обычный, провинциальный городок на берегу Адриатического моря.
Среди множества частных гостиниц города одна принадлежит Кириной подруге Йованке и ее мужу Момо. Кира утверждала, что эта гостиница самая лучшая в городе, а хозяева самые заботливые и радушные люди во всей Черногории. Что, к слову, плохо вязалось с цепким, внимательным взглядом Йованки. Эта статная и красивая, даже не смотря на возраст, горянка так и буравила Костю глазами, словно намереваясь испепелить.
Гостиница, куда Костя и Кира привезли продукты, на деле оказалась большим домом с десятком однокомнатных квартир. Во дворе среди груш, яблонь, гранатовых деревьев и бельевых веревок человек пять мальчишек играли в мяч. При этом они отчаянно шумели и спорили на разных языках, так что от криков звенело в ушах.
Йованка прикрикнула на мальчишек по-русски, и шум мгновенно стих. А из дома выглянул красивый широкоплечий мужчина с седыми волосами. Это был Момо. По дороге Кира успела рассказать, что Момо в прошлом капитан дальнего плавания, а сейчас хозяин гостиницы, фермер, садовник и вообще мастер на все руки.
Костя поздоровался с хозяином дома, передал ему тяжелые сумки и выжидательно посмотрел на Киру. Он надеялся уехать вместе с ней обратно в Котор. Но Йованка пригласила гостей остаться на ужин, и Кира, не раздумывая, согласилась за них обоих.
Во дворе под небольшим навесом стоял старенький деревянный стол, Момо решительно разложил его, и гордо водрузил на середину две запотевшие стеклянные бутылки: одна с домашним вином, другая с абрикосовой ракией. Он сам выращивал виноград и абрикосы, сам готовил вино и самогон, и очень гордился получившимися напитками.
Увидев бутылки, Кира мгновенно принесла из дома бокалы, хлеб, многочисленные пиалы, салатницы и кастрюльки с чем-то аппетитным. Костя обратил внимание, что Йованка поставила на стол целую гору тарелок, так словно здесь намечался пир человек на пятнадцать, двадцать. Но прежде чем мужчина успел спросить об этом Киру, к их столу подошла молодая женщина. Она гордо поставила перед собой огромную кастрюлю с борщом и предложила всем попробовать ее сегодняшний шедевр.
– Аня, – представилась она, в упор глядя на Костю, – я из Питера, а ты?
– Костя, из Москвы, – весело ответил мужчина, с интересом разглядывая новую знакомую. Красивая, с искрящимся бронзовым загаром, как у Киры, густыми каштановыми волосами и огромными глазищами в пол-лица. Она говорила уверенно и громко, много смеялась, остро и колко шутила.
Через несколько минут после Ани к столу подошел худощавый, острый и нескладный черноволосый юноша лет шестнадцати, семнадцати. А следом с третьего этажа дома спустилась девушка. Тоненькая, как молодая березка, она легко бежала по ступенькам, придерживая руками длинную, широкую юбку, подол которой то и дело наполнялся ветром и игриво взлетал, обнажая стройные загорелые ножки.
– Это Милош и Лена, – шепнула Косте Кира. – Милош – племянник Йованки, мне кажется, он безнадежно влюблен в Лену. Ей девятнадцать.
Костя присмотрелся к Милошу, мальчишка был смешной, лопоухий, нескладный, как, в общем-то, все подростки. Но в этой угловатой нескладности уже угадывалась стать и порода. Пройдет еще лет пять, и все девушки Черногории будут страдать по нему. Тогда он вероятно и не взглянет на эту невзрачную, худую девочку. Но сейчас… Сейчас он этого не знает. Костя улыбнулся и кивнул Кире.
Вслед за подростками к столу с разных сторон подошли еще несколько человек: французская пара, недавно заехавшая в гостиницу; сын хозяев, крупный широкоплечий мужчина, Марко; женщина средних лет за руку с пятилетним мальчиком.
– Что у них за праздник? – шепотом спросил Костя, не ожидавший оказаться в такой шумной и разношерстной компании.
– Праздник? – Кира засмеялась. – Никакого. Здесь всегда так.
Через полчаса Костя почувствовал, что оказался на семейном ужине, где были рады всем и каждому, где люди разных национальностей и возрастов легко могли найти общий язык. Собравшиеся говорили о солнце, лете и море, о Черногории, ценах на фрукты, о рынках, рецептах вина, ракии и сыре. Добродушно спорили о политике, громко и искренне смеялись.
Момо рассказывал морские байки, вспоминал, как плавал в Россию, мерз в сером, сыром Петербурге. Анна недовольно фыркала, слушая его истории, но не спорила. Слишком давно и страстно она любила Черногорию, Йованку и Момо, и уже семь лет приезжала сюда на лето, оставив дома мужа и сыновей.
В середине вечера к Косте подошел Марко и молча протянул ему сигару. Константин отошел с ним в глубину сада, закурил, сделал несколько глубоких затяжек. Дым медленно поплыл над поляной.
– Ты Киру давно знаешь? – спросил Марко.
– Лет десять, – Костя расслышал в вопросе напряжение и с десяток других, незаданных, скрытых вопросов, но решил не обращать на это внимание. – А ты?
– Пять. Она жила у нас в доме, когда только переехала из Москвы.
Марко помолчал, задумчиво разглядывая свою сигару, и снова спросил.
– Ты сюда к ней приехал? Насовсем?
– Что за допрос? – шутливым тоном ответил Костя, выпуская в воздух колечко дыма и прищуриваясь. Он не знал, что сказать. Ну, не рассказывать же в самом деле, что встретил Киру случайно.
Марко покачал головой:
– Просто так спросил.
В этот момент к мужчинам подошла Кира. Она улыбнулась Марко и приобняла Костю за плечо:
– О чем секретничаете?
Марко покачал головой
– Не секретничаем, просто курим.
С этими словами он затушил недокуренную сигару и вернулся за стол. Кира проводила его взглядом.
– Уверена, Марко задавал ужасно неуместные вопросы. Мы дружим, и он меня оберегает, – с улыбкой сказала она и торопливо добавила: – Но ты можешь не отвечать на вопросы обо мне. Идем, я покажу тебе причал.
С этими словами она взяла Костю под локоть и повела из сада вдоль улицы с множеством отелей и гостевых домов в сторону набережной.
На набережной горели фонари, их мягкий свет падал на спящие яхты, парусники и корабли, задремавшие на причале Монтенегро. Во сне они сверкали лакированными бортами и причудливыми украшениями. Вдоль дороги в одинаковых кадках цвели акации, и их аромат нежно окутывал гуляющих пар. Красота и роскошь этого маленького кусочка мира резко контрастировала с остальным городом, с его простыми незамысловатыми домами, дорожками, пляжами и парками.
Кира и Костя медленно шли вдоль набережной. Девушка о чем-то рассказывала, Костя не слушал. Он думал о том, сколько еще сможет игнорировать просьбы коллег и родных вернуться в Москву. Он и раньше понимал, что этот праздник жизни не может продолжаться вечно, но отгонял мрачные мысли, тянул время, снова и снова откладывая день, когда ему нужно будет попрощаться с Кирой и улететь. Вопросы Марко, его суровый взгляд, хмурая сосредоточенность, заставили Костю задуматься о том, что делать дальше.
Кира, почувствовав его настроение, замолчала. Они долго шли в тишине, нарушаемой только смехом веселых компаний где-то вдалеке, как вдруг в кармане Костиных брюк резко запиликал телефон. Константин вытащил его, бросил взгляд на дисплей и поспешно сбросил звонок.
– Подруга звонит? – в Кирином голосе не было ни удивления, ни ревности, ни обиды. Как и раньше, когда Кира вмешалась в разговор Кости и Марко, она прекрасно понимала, что происходит и, казалось, ни капли не переживала по этому поводу. – Расскажи, какая она?
Костя помолчал немного, подбирая слова:
– Милая. Даже очень. Немного не самостоятельная…
Кира улыбнулась:
– Ты любишь ее?
Он промолчал.
Какое-то время они снова шли молча. Кира о чем-то сосредоточено думала, Костя рассматривал черные морские волны, бьющиеся о яхты. Сегодня в них чудилось что-то зловещее.
– Костик, тебе нужно вернуться в Москву, – негромко сказала Кира.
– Мне и тут хорошо. Я вообще могу остаться, – он засмеялся чуть натянуто.
Кира покачала головой.
– Нет, мой милый. Не можешь. Все когда-то заканчивается. Даже здесь однажды наступит зима, подуют ветры, туристы разъедутся, а местные закроются в своих домах. В доме без крыши, где мы смотрим на звёзды, станет холодно и голо. А хочешь, я расскажу, что тогда будет с нами? – она продолжила, не дожидаясь ответа. – Мы станем спорить из-за разбросанных носков, покупок, ужина и немытых чашек! Избавь! Встреча с тобой слишком прекрасная, слишком невозможная случайность, чтобы испортить все бытом, чтобы продолжать эти отношения до тех пор, пока они снова не сойдут на нет, не превратятся в причудливую коллекцию обид, упреков и взаимной лжи. Мы разные, всегда такими были, из разных миров, у наших отношений просто нет будущего. Я хочу, чтобы эти дни остались для тебя веселой историей, прекрасными каникулами в Которе. Хочу, чтобы при слове счастье ты не морщился, как от боли, а улыбался, вспоминая стены поросшие мхом, ласточек, яхты, море и… меня, быть может.
Костя не ответил. Он обдумывал Кирины слова. В глубине души он понимал: она права. Но как можно уехать от этого солнца, от этой женщины, как в одну минуту расстаться со всем, что дарит радость, и вернуться в привычный, обыденный, серый мир?! А впрочем, там, в Москве, было чем заняться, там дожидались новые проекты, новые сделки, новые идеи. Вот и коллеги предлагают интересный проект, который через пять – шесть месяцев обернется большими деньгами. Нужно ловить момент, не откладывать все на потом, уезжать. Это всего лишь отпуск, и он заканчивается…
– Поехали со мной, – в каком-то отчаянном порыве позвал он. Костя понимал, как нелепо звучит его предложение, понимал, что если Кира согласиться, то из этого не выйдет ничего хорошего, все понимал. Но не позвать ее не мог.
Кира улыбнулась, обняла Костю и нежно поцеловала в висок.
Глава 5. Конец лета
Ночью пара вернулась в Котор. Город спал тихим, безмятежным сном, укутанный непроглядной темнотой летней южной ночи.
– Прогуляемся? – предложил Костя, рассчитываясь с таксистом у ворот старого города.
Кира улыбнулась и покачала головой:
– Прохладно сегодня, пойдем в отель.
Он кивнул и внимательно посмотрел на девушку. Ему вспомнились ее слова о том, что однажды и сюда придут холодные дни. Черногорское лето длинное, на побережье оно не заканчивается в конце августа, как в Москве, а продолжается еще целый месяц или дольше. И все же сегодня в августовском воздухе чувствовалось что-то осеннее, неясный намек на то, что лето подходит к концу.
Мужчина и женщина не спеша дошли до Костиного отеля, поднялись в номер. Кира вытащила из сумки бутылку молодого красного вина – подарок Момо, открыла ее и разлила содержимое по бокалам. Костя сидел в кресле и искоса наблюдал за подругой, сегодня она казалась немного рассеянной, словно думала о чем-то своем, далеком.
– Все в порядке? – Костя улыбнулся и заглянул Кире в глаза.
Она кивнула:
– Да, просто задумалась о доме. Надо бы съездить. Я же тебе говорила, что у меня дом в Жабляке?
– Ты говорила что-то про заповедник.
– Это одно и то же. Жабляк – маленький городишка в горах на территории заповедника Дурмитор.
– Теперь понятно, – он улыбнулся и сделал глоток вина, терпкое, пахнущее жарким летом, оно изнутри наполняло мужчину теплом, светом и радостью.
Костя и Кира еще посидели в креслах друг напротив друга, грея в руках бокалы с домашним вином. Кира как всегда что-то рассказывала, Костя слушал. Он давно выкинул из головы их разговор на причале Монтенегро, снова мысленно отложил отъезд, был спокоен и весел.
***
На следующее утро Константин проснулся в гостиничном номере один, Киры не было рядом. Зато на подушке лежал телефон и отчаянно звонил. Костя был нужен абсолютно всем: звонили коллеги, начальник, мама, сестра и подруга. Задавали вопросы, просили прислать, отдать, пояснить, помочь… Но главное, приехать. До обеда Костя разбирался с делами, отвечал на звонки, что-то говорил, что-то обещал. Потом, когда телефон перестал бесконечно пищать, он отправился в город искать Киру. Какое-то странное беспокойство, мрачное предчувствие постепенно охватывало его.
Мужчина долго бродил по улицам, заглядывая в знакомые кафе и ресторанчики, прислушиваясь к голосам и набирая время от времени заученный черногорский номер. Телефон был выключен, а город казался осиротевшим и пустым. Шестым чувством, кожей или Бог знает, чем еще Костя осознавал Кирино отсутствие. В глубине души он уже догадывался что произошло: Кира уехала, сама поставила точку в их курортном романе, не стала дожидаться, пока это сделает Константин. Эта мысль все настойчивее стучала в висок, но Костя гнал ее прочь.
Наконец, после часа бессмысленных блужданий на одной из улиц он столкнулся нос к носу с Янушем.
– А, Константин! Добрый день, – Януш приветливо похлопал Костю по плечу. – Ты не Киру ищешь? Она уехала в заповедник. Утром. Ее срочно вызвали, там какие-то группы, экскурсии, что-то такое, я не вникал. Она просила меня зайти к тебе в гостиницу и передать, а мы вот на улице встретились…
Януш, видимо, собирался еще что-то сказать или спросить, но взглянув на хмурое Костино лицо, передумал, невесело усмехнулся, торопливо попрощался и ушел. Константин выдохнул и попытался собраться с мыслями. В голове была редкостная каша.
Мужчина быстро прошел старый город насквозь, вышел к причалу, долго шел вдоль берега моря сначала по набережной, потом по шоссе, он не понимал куда идет и зачем. Просто шел, ему казалось, что если сейчас он остановится, зайдет в какое-нибудь кафе, купит пиво, попытается осмыслить произошедшее, ему станет по-настоящему тяжело… А пока он шел, в голове не было ни четких мыслей, ни идей, ни плана, такое случалось не часто. Такое не случалось еще ни разу.
В какой-то момент мелькнула мысль прыгнуть в море и переплыть залив. Но что потом? Залив не так уж широк, переплывешь, а дальше? Посидеть на другом берегу и плыть обратно, а потом идти по вечернему городу в мокрой одежде, мерзнуть и злиться? Ради чего? Костя отогнал глупую мысль и продолжил идти.
Он злился и вспоминал слова Киры. Она была права, скорее всего, права! Останься он ещё на две недели или месяц и их солнечные отношения померкли бы стали серыми и обыденными. Костя бы нервничал из-за работы, постоянных звонков, дел, оставшихся в Москве. Его бы начала раздражать Кирина бесконечная веселость, беззаботность, ее непредсказуемая работа, переезды из города в город. И в конечном итоге, они все равно бы разъехались. Он почти убедил себя в этом, убедил, что все складывается правильно, так как должно, что все к лучшему. Константин, наконец, остановился и огляделся: Котор остался далеко позади. К городу петляя тянулось серое полотно асфальта. Нужно было возвращаться.
***
Константин остался в Которе еще на несколько дней. Он почти не работал в это время, много гулял. Обошел все улицы и переулки, побывал во всех музеях, соборах и особняках, в которые только допускались туристы. И с каждым часом эта древняя крепость нравилась ему все больше и больше. Счастливый смех Киры чудился ему в маленьких узких переулках, зеленый подол мелькал на площадях и в скверах. Уличные торговки то там, то тут предлагали купить медные браслеты, совсем как те, что звенели во время танца на Кириных руках.
Все вокруг напоминало о Кире. И все же через несколько дней Костя смирился с Кириным отъездом и сам стал собираться домой. Партнеры все настойчивее требовали его возвращения. Лена, подруга, жаловалась на сломавшийся тостер, стиральную машину, и подруг, которые считают, что Костя уже нашел себе любовницу у моря. Костя злился, когда Лена пересказывала их глупые гипотезы и спрашивала, может ли она прилететь. Он считал Котор Кириным домом, где он остался пожить, пока хозяйка в отъезде. Здесь не было место для его московской жизни, для Лены. Но так как просьбы, намеки и упреки становились все настойчивее, он решил лететь в Москву.
Был вечер понедельника, когда Костя взошел на борт самолета, сел в кресло, пристегнулся, еще раз посмотрел на горы в окно иллюминатора и закрыл глаза.
Ему снилась Кира, она заливисто смеялась и крепко держала его за руку, снился дом без крыши, над которым горели самые яркие в мире звезды, снился Котор с его улочками и площадями, море, качающее корабли и яхты, горные вершины, поросшие вековыми соснами. Снилась целая жизнь, которую он мог бы здесь прожить.
Самолет поднялся в воздух, набрал высоту, и вскоре оставил далеко внизу горные вершины, покрытые сплошными черным ковром сосен. Прошло, казалось, совсем немного времени и сквозь сон Костя услышал голос стюардессы, почувствовал, как заложило уши, застучало в висках, как самолет тяжело стукнул колесами о землю, и понемногу замедляя ход, покатился по взлетно-посадочной полосе. Костя открыл глаза, посмотрел в окно на серые свинцовые тучи, отогнал сон и снова вернулся в свой привычный, рациональный мир.
Часть вторая.
Глава 1. Кира
В то утро, когда все закончилось, Кира тихонько захлопнула дверь Костиного гостиничного номера, вышла на улицу, прошла через лабиринт улочек, через ворота старого города и направилась прямиком к автобусной остановке. Там постучала в окно одного из экскурсионных автобусов, что-то сказала водителю. Он улыбнулся в ответ, кивнул. Это был знакомый водитель, один из тех с кем Кира регулярно ездила на экскурсии, кто уже не раз подвозил ее до дома. Договорившись с ним, Кира забилась на заднее сидение, закрыла глаза. Через четверть часа автобус заполнился шумными, веселыми туристами и тронулся с места. Кира поехала домой. Уже в пути она набрала короткое сообщение Янушу: «Ян, я домой. Передай Косте, что меня вызвали в заповедник».
Конечно, это сообщение и просьба в нем были отчаянной трусостью. Кира ушла окончательно, все обдумала и приняла единственно верное решение, но вот сказать об этом Косте, глядя ему в глаза, она так и не решилась. Не решилась она и на записку, потому что знала, он и так все поймет, без слов. Он не будет спорить, искать ее, нет, он вздохнет с облегчением и улетит домой.
Петляя, автобус ехал вдоль побережья. Очень скоро он изменит направление и будет не спеша карабкаться в горы, поднимаясь по узкой закрученной дороге. Но это позже, а сейчас серый асфальт со всех сторон окружали дома и коттеджи маленьких, прибрежных городов, кое-где виднелись острые шпили церквей, редкие памятники, хранящие воспоминания о советском прошлом этих земель, изредка попадались магазины и госучреждения.
Кира дремала на заднем сидении автобуса. Ей ничего не снилось. Внутри была пустота и тишина. Шесть лет назад Кира уже уезжала от Кости. Тогда она думала, что сойдет с ума от вечного внутреннего спора. Тогда она ругала себя за трусость, за предательство, за побег, страдала, любила. Потом хвалила себя за мужество, за то, что не стала тратить годы на того, кто ее не любит, кто любит только работу, и не дает себе ни единого шанса стать счастливым.
Много позже Кира поняла, что Косте нужна такая женщина, которая не мешала бы ему идти к своим целям, к своим заработкам, компаниям, акциям и проектам. Женщина, которая легко бы разделила его планы и интересы, не трепала бы нервы по пустякам, не спорила, не строила вокруг них хрупкий мир из безумных идей, фантазий, риска и счастья. Нет, Костя предпочитал материал покрепче.