– Да, Майлс? – Кролик смотрит на него, едва не плача.
– Я понял! Кролик, ты… Ну же, ты знаешь, что я понял. Ты, Кролик, ты…
– Ничего ты не понял.
Кролик встает, выходит из кухни, в коридор, на лестницу. Я спешу за ней. «Кролик! Ты…» – летит нам вслед. Выйдя из квартиры, мы поднимаемся на этаж выше. Оттуда нам видно, как трое мужчин заходят в подъезд, открывают дверь в квартиру Майлса. Я рвусь вниз, нельзя же так! Но Кролик хватает меня за куртку.
– Ничем ты ему не поможешь. Пойдем.
Мы выходим на улицу. Точно под окном Майлса стоит зеленый мерс.
– Кролик! – я решительно останавливаюсь, – Я никуда не пойду, пока ты не объяснишь, что за херня!
Кролик вздыхает, отходит к своей машине, снова усаживается на капот, на этот раз не снимая ботинки, жестом приглашает меня сесть рядом.
– А может, уедем от тех мужиков, а? – удивляюсь я.
– Да они нас и не заметят, – Кролик кивает в сторону подъезда, из которого как раз выходят четверо мужчин. Не глядя по сторонам, они садятся в свой зеленый мерс и уезжают.
– Так все, что говорил мне в детстве Майлс – правда? Существует какой-то заговор? Мир во власти, э-э-э, проводов? Стирание памяти? Идет какая-то подпольная война?
– Ну, насчет войны он загнул, конечно, – вздыхает Кролик, – Так, зачистят баги, и все. Стирают ли память? Ты сам-то помнишь, что было месяц назад? А сколько зашло в подъезд, а сколько вышло? С миром какая-то хрень, тут он прав. Но с миром всегда какая-то хрень. Не война, так чума, не чума, так вот, зациклится и хрен расциклишь. Мне ведь тоже никто ничего не объяснял. Мне говорят «Беги, Кролик», и я бегу. Чтобы вы меня нашли. Кто говорит? Я не знаю, но думаю, все та же система.
– Так ты – приманка?
– Не думаю. Скорее закономерное порождение системы, созданной на основе человеческого разума.
– Кем созданной?
– Да никем. Кто такую ерунду создаст? Разве что случайно. Это симбиоз. Мы слишком влились в технику, а техника – слишком влилась в нас. В итоге получили систему, которая периодически лагает, как любая программа, да еще и стремится к саморазрушению, как человек.
– Так я не понял, нам надо бороться с системой или что вообще?
– А чего с ней бороться? Нет никакого главного злодея, просто мир вот стал таким. Одни и те же котлеты на ужин, не помнишь, что было вчера, но знаешь, что будет завтра. Но он таким стал из-за того, что мы такие, понимаешь? Просто наше сознание и формирует и отражает реальность одновременно.
– Так, у меня мозги кипят.
– У меня тоже, когда я об этом думаю. Поэтому, в общем и целом я стараюсь просто жить.
– А тебе зачем это все? Раз за разом приходить следом за кошкой?
– Я же говорила, я делаю то, что хочу.
Кролик слезает с капота и садится за руль. Я, так ничего толком и не поняв, сажусь в машину следом за ней.
– Обратно всегда быстрее, замечал? – спрашивает Кролик, когда мы въезжаем в город. Я молчу.
По дороге Кролик говорила о том, что изменчивость – это единственная константа, и что любую программу можно отключить. «Но фокус отключения в том, что эта программа в симбиозе с нашим сознанием, понимаешь?» «Нет,» – честно отвечал я. «И я нет,» – вздыхала Кролик.
Мы подъезжаем к перекрестку, светофор горит всеми цветами сразу, начинается дождь.
– Куда поворачивать? – спрашивает Кролик. К моему дому – налево. Меня не было весь день, а я даже не придумал отговорку для Нормы. Я уверен, что она не заметит.
– Давай прямо.
– Тебе все равно, куда?
– Типа того.
Кролик поворачивает направо.
– Тогда, может, чаю?
ФОКУСНИКИ
Банни Роб идет по улице, ловко уворачиваясь от прохожих. Идет слишком быстро, вряд ли кто угонится, но сегодня ему этого и не надо. Сегодня время встречать гостью. Краем глаза Банни замечает зеленый мерс, следующий за ним по проезжей части, медленнее общего потока машин. Мерс огибают, мерсу раздраженно сигналят. Банни показывает мерсу средний палец и сворачивает в ближайший двор.
Во дворе обнаруживается вход в отель. Удачно. «Это не фокусы, просто, когда начинаешь действительно понимать изменчивый мир – можешь немного прогнуть его под себя,» – сказала ему Лиса при последней встрече.
Банни заходит в отель, уверенно кивает девушке за стойкой регистрации и заскакивает в лифт вместе с пышнотелой дамой в вишневом пальто. У дамы, конечно, есть карточка от номера, которая активирует лифт. Дама выходит на третьем этаже, Банни – на последнем, пятом. Оглядывает пустой коридор и идет к выходу на пожарную лестницу: открыто. Спускается на этаж, снова выходит в коридор, осматривается, возвращается на лестницу. На втором этаже он, наконец, видит то, то ему нужно: тележка горничной со стопками свежих полотенец, штабелем туалетной бумаги и ровными рядками флакончиков с шампунями и гелями для душа. Банни распихивает две пригоршни флакончиков по карманам серого пальто и все по той же лестнице покидает отель.
На вокзальной площади – книжный развал. Старики и бездомные выползли под солнце и разложили, кто на одеяле, кто на мятых пакетах, а кто – прямо на заплеванной мостовой, свои книжные запасы. Банни идет вдоль разномастных продавцов, стараясь в каждом приметить какую-то особенность: его личное упражнение на внимательность.
Останавливается напротив тощей старухи в шали с вышитыми вишнями: его внимание привлекли яркие обложки журналов, разложенные у старухиных ног. Банни улыбается при виде пухлой книжечки в мягкой обложке, на ней нарисована кудрявая девчонка в топике и узких бриджах с низкой талией. «Анкеты для друзей» пляшут разноцветные буквы надо головой девчонки. Банни покупает «Анкеты», старуха берет деньги не глядя на желтоглазого парня.
Банни смотрит на вокзальные часы: до прибытия нужного поезда еще час, успевает. У стойки туристического инфопункта берет две бесплатные карты города, просит у парнишки за стойкой ручку и «забывает» вернуть. На одной из карт ставит крестик в нужном месте, засовывает карту между деревянных реек одной из скамеек на улице и уходит с площади.
Квартиру, небольшие апартаменты на последнем этаже вишнево-красного девятиэтажного дома, Банни снял вчера. Кухня-гостиная, отделанная в гранатово-золотой гамме, без телевизора, зато с книжными полками и большим лакированным столом из настоящего дерева, и небольшая спальня, голубая, почти бесцветная по сравнению с гостиной. Банни вываливает на стол флакончики, рядом кладет «Анкеты» и карту с еще одним крестиком. Подумав, пишет на карте, поверх схемы метро: «Когда ты уже начнешь брать с собой телефон?» и выходит из квартиры. Под ковриком оставляет два ключа.
Домой Банни возвращается только под вечер, себе на этот раз он снял светлую студию с минимумом обстановки: кухня, кровать, напольная вешалка, да кресло-качалка. Первое, что замечает Банни – банку вишневого варенья на столе и книжечку с анкетами. «Чего не заполнил-то, друг? Заскочу завтра вечером,» – написано над первой анкетой.
Она открывает дверь своим ключом, снимает шапку, точно такую же, как у него, только белую, а не серую, беспечно швыряет пальто на пол, разувается и, игнорируя тапки, шлепает в комнату прямо в носках, зеленых, с раздельными пальцами. На Банни такие же. Они покупали их вместе, еще с Лисой. Банни вздыхает, поднимает пальто и идет за Кроликом.
– Дай-ка кой-кого погуглить, – просит Кролик после первой чашки чая и первых «Ну, ты как?»
– Повторяю вопрос: когда ты уже будешь брать с собой телефон? – Банни протягивает смартфон Кролику.
– Это мой стиль! Не бузи, – Кролик наклоняется к рюкзаку, стоящему у ее ног, и достает оттуда пакет булочек, – лучше еще чаю согрей, – и утыкается в экран на следующие двадцать минут.
– Готово! – объявляет Кролик, возвращая телефон Банни.
– Уже приметила кого?
– Угум-с, – Кролик берет круассан из пакета, хлопья слоеного теста сыпятся на стол перед ней, и она небрежно смахивает их на пол. Банни вздыхает и лезет под раковину за щеткой и совочком.
– Как фокусник фокуснику: в центре есть кинотеатр «Грин Стар», днем народу никого и черный ход всегда открыт, – пыхтит Банни, подметая пол у ног Кролика.
Кролик кивает.
– Да что ты там шебуршишься, сядь и возьми уже булочку, самые вкусные выбирала.
Банни качает головой.
– Я сегодня уже ел, хватит с меня и варенья. Ну что за несправедливость, ты можешь нагибать пространство и время, но не можешь есть булки и не толстеть!
– Ну-у, дорогой, – Кролик берет второй круассан, макает его в банку с вареньем и тянет в рот, капая прямо на светлую столешницу, – есть на свете две вещи, которые никак не наебать: закон сохранения энергии и сопромат! Они для этого слишком простые.
Банни страдальчески морщится, и от мата, и от вида капель варенья, и тянется за салфетками. В этот момент звонит телефон, парень бросает взгляд на экран, узнает номер и не швыряет телефон Кролику.
– Выручай!
– А что, бесперспективняк? – Кролик берет телефон.
– Полный.
Кролик откашливается, поджимает губы и, подмигнув Банни, подносит телефон к уху.
– Алло?! – визжит она голосом сварливой старухи, – Кто это?! Говорите!! Алло! Это мошенники?! Хотите узнать номер моей кредитки? Как бы не так! Я еще не выжила из ума! И еще не все выжала из ума! Хи-хи, простите за каламбур! – Кролик грозит кулаком Банни, который едва сдерживает смех, – А?! Банни Роб?! Милочка, тут отродясь не водилось никакого Банни Роба! Что?! Он дал тебе это номер? Ну, милочка, очевидно, этот Банни Роб просто обманщик и повеса! Нынче, знаешь, повесу никак не отличить, даже по весу! Хи-хи, прости за каламбур! Что?! С виду порядочный? Все они с виду порядочные! Но, знаешь, последнего порядочного парня я видела в девятнадцатом году, и это был Тедди Рузвельт! Алло?! Ты меня слушаешь? Эй?!