– Да ты не боись, – увещевал он. – Кто к лесу с почтением приходит, к тому и он с добром относится. Ничего он, лес, не забывает… Только ты уж осторожнее на дороге будь, здесь всякое случается.
– Что именно?
– Люди лихие ездят. Ты, если что, сразу сюда беги.
Ну да, чтобы вместо бандитов попасть прямиком к волкам, чуть не фыркнула девушка, но за предупреждение поблагодарила и пообещала, что к незнакомым людям в машину не сядет. Путь, которым вел ее Максим Иванович, оказался в разы короче, и минут через двадцать девушка уже вышла к трассе, только немного в стороне от Зельцева.
– А вон и автобус твой идет, – указал тот. – Ну, бывай, красавица. Спасибо за гостинец.
– Спасибо вам! До свиданья! – крикнула Ольга и побежала к автобусу, остановившемуся у пыльной обочины.
Устроившись у окна, девушка еще раз взглянула на лес, но провожатого уже не было. Наверное, это и был тот самый лесник, что гонял расшумевшуюся молодежь из окрестных деревень, решила она.
Пропажу кепки Ольга обнаружила уже дома. Она точно помнила, что в автобус садилась без нее, а это значит… Значит, что в Ганиной Пади остался сувенир на память. Тем же вечером девушка засела за подготовку мероприятия для родной библиотеки. Следуя совету, данному Настасьей Павловной, девушка собрала материал о русских народных сказках, сочинила викторину и игру со сказочными героями. Детям понравилось, как и коллегам, которые тоже решили принять участие в шуточном поиске Кощеева сокровища.
– Хорошо, хоть и не совсем по теме сделала, – довольно улыбнулась заведующая.
– Как это не по теме? – удивилась Ольга. – Сказки и есть отражение нашей самобытной культуры и истории. Разве может человек, не знающий своей истории и не любящий свою культуру быть патриотом?
Зато книги сказок разобрали все до одной, даже в запасниках пришлось поискать.
Дни летели солнечной круговертью детских голосов, распускающихся роз, грибных дождей и трепетных березовых листьев, пронизанных золотистыми лучами. На выкрашенном синей краской заборе сидели стрекозы с блестящими слюдяными крыльями, а разноцветные бабочки каплями лета залетали в здание библиотеки и глухо бились в окна, требуя выпустить их обратно. Расставив книги, Ольга с трудом поймала очередную усатую посетительницу, стараясь не повредить хрупкие крылья, выпустила в открытое окно, откуда дышала сухим и колючим жаром улица.
– Вы же читать не умеете, чего вам тут делать? – шутливо погрозила она пальцем насекомым.
Будто услышав ее, желтокрылая лимонница на миг зависла и направилась куда-то в сторону.
– Оль, сходи в архив, посчитай книги там, пожалуйста, – раздался голос Анны Игоревны, второго библиотекаря.
– А почему опять я? – удивилась девушка. – Вообще там Татьяна сидеть должна со своей картотекой. Пусть она считает. Я их туда одна таскала!
– Ну Оля, ты же знаешь, что Танька трусливая! Да и электричество там сбоит постоянно… Ну хочешь, мы тебе шоколадку купим?
– Натуральный обмен? – прищурилась та. – Только, чур, с орехами!
– Обязательно! – заулыбалась коллега. – И это, журналы туда унеси из читального зала.
Посмеиваясь, девушка направилась в нелюбимую всеми библиотекарями полутемную комнату, где вечно выключался свет, падали книги (однажды самой Ольге на голову свалился сборник Драгунского «Денискины рассказы», после чего она неделю щеголяла с шишкой), заедала дверь и пропадали всякие вещи. Коллеги шепотом рассказывали, что до того, как стать библиотекой, здание это было клубом, а еще раньше – домом какого-то купца, который благополучно сбежал еще до начала революции. Впрочем, заговорчески понижали они голос, есть легенда, что никуда он не уехал, не успев вывезти все богатства, а застрелился не то в подвале, не то в той самой комнате, которую определили под архив. Сама девушка в призраков и прочую оккультную ерунду не верила, пыталась объяснить пугливым коллегам, что горшки с цветами и книги могут свалиться без помощи нечистой силы, равно как и пропажа вещей легко объяснялась плохой памятью положивших. Женщины кивали и вздыхали, мол, первое время все такие смелые, а вот те, кто проработал лет пять-десять, относились к зданию несколько иначе. Даже Татьяна, что была старше Ольги всего на пару лет, старалась не оставаться в библиотеке одна, а на менее впечатлительную коллегу старалась спихнуть все посещения полутемных залов. Впрочем, Ольга в накладе тоже не оставалась – конфеты в столе никогда не переводились, и в обеденный перерыв благополучно съедались всей компанией.
– Какой нехороший человек опять украл свет? – вслух возмутилась девушка, пощелкав выключателем.
Серый сумрак загадочно молчал и пах сухой пылью. Кто догадался заложить одно из трех окон кирпичом, а остальные плотно завесить темной тканью, она не знала, но каждый раз мысленно желала вредителю икоты. Тяжело вздохнув, девушка вооружилась фонариком и направилась к стопке книг. Наскоро пересчитав все, что нужно, она уже собралась уходить, когда заметила на полу темный бесформенный ком. Луч фонаря скользнул по голубым шелковым переливам, и девушка рассмеялась: так вот куда пропал дважды оплаканный шарф Татьяны! Интересно, когда она успела сюда в нем войти? Ноги коснулось что-то мохнатое, Ольга автоматически хотела погладить кота, хотя откуда кот в архиве?! У ног, разумеется, никого не было, но ведь она явственно ощутила прикосновение! Чувствуя, как в груди становится холодно, девушка медленно попятилась к двери, светя фонарем. Что за бред?! Едва не запнувшись через порог, она выскочила в коридор, услышав, как визгливо скрипнули доски пола, будто кто-то злорадно хихикнул.
– Да я так параноиком стану, – перевела она дух и повторно заглянула в архив.
Ни души, ни кота, ничего постороннего, только книги и пыль, да мохнатая ниточка паутины, свисающая с потолка. А если по ней паук ползал? Передернувшись от одной только мысли, девушка захлопнула дверь и направилась в читальный зал, чтобы порадовать Татьяну находкой. Однако мысли о том, что это был совсем не паук, никак не хотела исчезать. Злясь на себя за панику, Ольга перечитала всю историю здания библиотеки и успокоилась, не найдя там даже намека на призраков и прочую потустороннюю ерунду. Но ощущение все равно было странным, даже когда они с Анной Игоревной устроили в конце недели генеральную уборку в архиве. Будто следил кто-то, причем действиями их был крайне недоволен. Зато тем же вечером выяснилось, что занятия со школьным лагерем отменяются, поэтому все могут быть свободны, кроме Татьяны и Инессы Маратовны, заведующей читальным залом. Радуясь неожиданному выходному, девушка поспешила домой, представляя, как устроит вечером прогулку по набережной, позовет в гости Наташку или сходит к сестре, а то почти месяц племянников не видела. А ведь когда-то они всей семьей каждую неделю на выходных ездили к бабушке… В памяти всплыл аккуратный дворик, ель у ворот, которую наряжали по праздникам, детворе на радость, яблони, растущие у самых окон, говорливые воробьи в зарослях вишни и душистые кусты смородины вдоль забора. Бабушка давно умерла, дом продали еще до того, как Ольга окончила начальную школу, но воспоминания все равно остались теплыми и солнечными, только теперь от этого становилось грустно. Наверное, Настасья Павловна там тоже сидит и грустит, глядя в окно, подумалось девушке. И кот рядом мурлычет. Или Лизавета вяжет что-то непонятное, постоянно дергая запутавшиеся нитки… Идея съездить в Ганину Падь родилась мгновенно. Ну а чего дома делать? Там хоть на речку сходить можно, ягоды собрать, зловредную крапиву у крыльца изничтожить. Да и туесок вернуть надо, а то вдруг он ей понадобится? Опять же кепку забрать хотелось. Решено, жди меня Ганина Падь, довольно потерла руки Ольга.
Утро выдалось хмурым и пасмурным, низкие облака грозно ползли к лесу, обещая если не грозу, то долгий ливень с ветром и лужами. Только пугало небо не всерьез, и сквозь прорехи серых туч нет-нет, да и проглядывали солнечные лучи или островки радостной июньской голубизны. Распогодится к полудню, думала Ольга, шагая по неровной дороге в сторону деревни. От леса тянуло прохладой, горьковатым запахом слежавшихся листьев и едва уловимым грибным духом. Иногда казалось, что среди деревьев мелькали поджарые волчьи тела, но откуда волки в Подмосковье, успокаивала себя девушка. Первые лучи солнца коснулись провалившихся крыш, когда Ольга вышла к границе деревни. Все осталось прежним: домики-развалюхи, заросшие улицы, буйное разнотравье и несмолкаемый гул кузнечиков. Отыскав нужную улицу, девушка быстро дошла до знакомого домика, едва заметного сквозь разросшиеся вишневые деревья, толкнула просевшую калитку.
– Здравствуйте, Настасья Павловна! Извините, что без приглашения…
Во дворе было пусто, только шелестела на ветру густая крапива у крыльца, и качала ветками яблоня. Похоже, что хозяйки дома не было. Ушла в гости? Сгрузив рюкзак на лавку, Ольга прогулялась по двору, заглянула в полуразвалившийся сарай, потом поняла, как это выглядит со стороны, прилежно села на врытый у крыльца пенек и просидела на нем минут десять. А если она в гости ушла до самого вечера? Ладно, решила про себя девушка, если еще минут через двадцать никто не появится, то она оставит конфеты и печенье вместе с туеском, напишет записку, потом пойдет обратно. Фиг с ней, с кепкой. Однако взгляд против воли упал на дверь дома. Приоткрытую… Наверное, в такой малонаселенной деревушке, где все друг друга знают, можно и не запираться, но что если Настасье Павловне стало плохо, она упала и теперь не может встать?! Воображение уже нарисовало беспомощную старушку, неподвижно лежащую на полу. А ведь в ее возрасте запросто может случиться инфаркт, инсульт или просто перелом ноги на не слишком ровном полу! Ругая себя за паникерство, Ольга осторожно приоткрыла дверь и заглянула в полутемные сени.
– Настасья Павловна, вы здесь?
Никто не ответил, только нити паутины едва заметно шевелились от сквозняка. Миновав коридор, девушка оказалась в кухне, да так и замерла: никаких занавесок на окнах, никакой вышитой скатерти, только толстый слой пыли укрывал небогатое убранство, да тусклый ковер опавших листьев, налетевших сквозь разбитое стекло, шелестел на полу… На столе ярким синим пятном выделялась забытая Ольгой кепка. И конфета в цветастом фантике. Дом был пуст и безнадежно заброшен. Чувствуя, как сердце рухнуло куда-то в пятки, оставив в груди холодящую пустоту, девушка медленно попятилась назад. Что это такое?! Как такое могло произойти?! Она же отлично помнила тот вечер, Настасью Павловну, Лизавету, суровую Марьяну, серого кота и песни у реки! Может, она просто ошиблась домом? Но нет, это был именно тот дом, в котором ее приютили на ночь. Ольга смотрела на дверь, покрытую облупившейся краской, щербатую ступеньку крыльца, за которую зацепилась ногой, и старую яблоню, согнувшуюся под тяжестью зреющих плодов… Кровь стучала в висках, заглушая осторожные шаги, которые медленно приближались. Трясущимися руками девушка подхватила пустой рюкзак, еще раз обернулась в сторону дома, но ничего не поменялось, только под жарким летним солнцем стало холодно, словно на лютом морозе. Бежать отсюда, причем как можно дальше и быстрее, лихорадочно думала она, с опаской оглядывая вымершую деревню. Но ведь совсем недавно на улицах звучали голоса… Как это возможно? А если всех поразила какая-то хворь, и люди нуждаются в помощи? Нужно вызвать МЧС, Скорую помощь!.. Отгоняя бредовые мысли, девушка спешно шагала прочь, стараясь не сбиться на бег.
– Ольга, постой!
Едва не подпрыгнув на месте, она резко замерла, озираясь по сторонам. Хорошо знакомый голос прозвучал совсем рядом, но где же сама Настасья Павловна?!
– Здесь я, – донеслось из-за спины.
Круто развернувшись, Ольга увидела приснопамятную старушку возле потемневшего от времени колодца. Она ничуть не изменилась: та же цветастая кофта, аккуратно повязанный белый платок, круглые роговые очки и смешливые морщинки, расходящиеся от серо-стальных глаз с черными провалами зрачков.
– Ты кепку свою оставила, – протянула она повторно забытую вещь.
– Вы кто?! – выдохнула девушка, чувствуя, что еще немного, и свалится в обморок. – Как такое возможно? Где все?
Настасья Павловна тяжело вздохнула, покачала головой.
– Вот скажи мне, девка непутевая, ты зачем опять приехала?
– К вам в гости… Хотела туесок отдать, да и помочь, если что-то нужно, – даже обиделась та.
– Вон оно как, – усмехнулась старушка. – Помощницей, значит, стать решила?
И она шагнула вперед, но только теперь девушка увидела, что странная жительница не оставляет следов и не отбрасывает тени.
– Кто вы такая? – прошептала Ольга, чувствуя, как пересохло во рту. В сумке был нож, но она же… Не сможет ударить человека! Хотя на границе сознания что-то подсказывало, что никакой нож тут не поможет. – Вы вампир?
Настасья Павловна удивленно на нее посмотрела, а потом рассмеялась.
– Пойдем-ка, милая, присядем вон туда, на лавочку…
– Никуда я с вами не пойду! – шарахнулась от нее девушка. – Сначала скажите, кто вы такая?
– Заладила! – досадливо поморщилась та. – Ведьма я. Довольна?
– Ик! – подтвердила Ольга. – А такое… Возможно?
Настасья Павловна улыбнулась.
– Как радуга на небе. Веришь в нее или нет, а она после дождя появляется.
Перепуганные мысли неслись вскачь не хуже табуна лошадей: как возможно существование ведьм, если официальная наука их отрицает? Вот только все, что Ольга успела увидеть, доказывало как раз обратное. Еще раз взглянув на траву, где лежала только ее тень, хотя они обе стояли против солнца, девушка судорожно сглотнула, но все же спросила:
– А вы ведьма… Светлая? Или темная?…
– Неживая, – в тон ей ответила старушка. – Дар мне передать некому, вот и маюсь между жизнью и смертью. А кто тебе глупости про светлых и темных наговорил?
– Так в книгах пишут… – пробормотала та.
– Врут, – авторитетно заявила Настасья Павловна. – Не бывает ведьм светлых и темных, мы все от природы идем, от воды текучей, ветра студеного, пламени жаркого… Вот скажи мне, дождь это добро или зло?
– Добро, – не задумываясь, ответила девушка. – Без дождя бы растениям плохо было.
– А если дождь неделю идет, реки из берегов выходят, склоны подмывают и губят все вокруг?
– Не подумала, – смутилась Ольга.
А ведь и вправду невозможно ничего из перечисленного назвать доброй или злой силой. Ветер, вращающий лопасти генератора, может запросто перерасти в ураган, разрушающий жилища, а уж про огонь, который мирно греет озябшие ладони усталого путника, может с треском пожрать целые леса и поселки, обернувшись пожаром.
– То-то и оно, – вздохнула старушка. – Сила ведьмы самой природой дается, и отобрать ее невозможно, ни силой, ни хитростью, только отдать добровольно тому, кто принять сможет. Многие знания обретаем мы, когда дар принимаем, а с ним и ответственность немалую. Однако у каждой одна способность над всеми преобладать будет. Кто-то ветрами повелевать горазд, кто-то пожар из искры малой раздувает, а кто-то зверями лесными и полевыми управлять умеет. Мне на роду написано власть над травами обрести.
В кустах зашуршало, и показался серый кот, которого видела в прошлый раз. Крупный, серый, с хитрой мордой и желтыми, будто выгоревший янтарь, глазами. Только зрачки у него казались крошечными черными точками, а не узкими вертикальными полосками, как у всех домашних мурлык.
– Мне кажется, не очень-то ты и кот, – перефразировала она дрогнувшим голосом, когда пушистый бок скользнул по джинсам.
– Да, Игнатий – коргоруш. Это домовой дух, который помогает по хозяйству.
Кот издал странный звук, нечто между смешком и кашлем, после чего еще раз потерся о ноги замершей Ольги.
– Тебе он не причинит вреда, – продолжила Настасья Павловна. – Игнатий умен и понимает, что ты пришла без злого умысла. Мне он служит уже… Давно служит.
Еще раз покосившись на кота, оказавшегося вовсе не котом, девушка с замиранием сердца коснулась шелковистой шерсти. Ничего не произошло, только коргоруш довольно сощурился и улегся на траву.
– Интересно получается… – задумчиво протянула Ольга. – Игнатий совсем не кот, вы тоже не обычная бабушка… А все остальные тогда кто?
Старушка внимательно посмотрела на девушку, страх которой медленно отступал, сгоняемый любопытством, потом кивнула в сторону дома.
– Идем чай пить. Там и расскажу про нашу деревню.
Кухня вновь радовала глаз чистой скатертью и цветастыми половиками, но Ольга сразу принялась теребить вполне осязаемую ткань, потом ошарашено спросила:
– Как вы это делаете?!
– Морок, – коротко пояснила ведьма. – Я умею создавать материальные иллюзии, не отличимые от настоящих предметов. Только держатся они всего несколько часов.
– Выходит, тогда все кругом было иллюзией? – восхитилась та, но подозрительно взглянула на старушку. – Стоп, а что мы тогда ели?! Только не говорите, что заколдовали шишки и накормили меня ими!
– Нет, мед и ягоды были настоящими, – улыбнулась Настасья Павловна. – Самовар тоже мой, еще с царских времен остался. Вот что, красавица, иди-ка ты за водой, а я пока Игнатия к Максиму пошлю.
Впервые в жизни Ольга собственноручно растапливала самовар, правда, под чутким руководством Настасьи Павловны, которая подсказывала какие чурки лучше выбрать, сколько бересты положить, а под конец еще посоветовала добавить в трубу пару сосновых шишек. Для запаха. Между тем стол уже оказался накрыт: душистые ягоды и конфеты перемежались пиалками с медом и даже сметаной.
– Вы знаете, я тоже хочу такого… Кота, – сказала девушка, присаживаясь на лавку.
Упомянутый Игнатий мгновенно оказался рядом, уставился на печенье немигающим взглядом, и тут же получил несколько штук.
– Так это легко, – хмыкнула старушка. – Как только станешь ведьмой, так сможешь призвать и подчинить такую вот сущность.
– О, значит, я могу научиться колдовать? – оживилась та.
– Конечно, как только дар примешь и кровью его к себе привяжешь. Есть у тебя способность, только слабенькая, словно искорка малая в груди тлеет.
Услышав про кровавый ритуал, Ольга поморщилась:
– Нет уж, не надо ничего ко мне привязывать, а то я крови боюсь… Лучше я как-нибудь без магии поживу. А вы обещали рассказать о деревне и о тех, кто здесь живет!
Оказалось, что первые поселения в этой местности появились более семисот лет назад. Крошечные деревеньки сменяли друг друга, пока в шестьдесят восьмом году позапрошлого века, помещик по фамилии Ганин не выкупил эти земли и не построил тут несколько деревень: Николаево, Луговое, Пашний Угол и Залесье. Для последней выбрал он не самое удачное место – рядом было болото и маленькое топкое озерцо, которое со временем засыпали. Исконное название быстро забыли, и деревеньку переименовали в Ганину Падь. Однако люди там жили долго, и полностью населенный пункт они оставили всего десять лет назад, когда последнюю полуслепую старушку забрали родственники в Москву. Тогда-то заброшенные дома заняли исконные обитатели этих мест: нежить.
– Лизавета, которую ты в прошлый раз видела, не человек вовсе, а кикимора, что поселилась в доме старика Назарова. Про Максима Ивановича, небось, сама догадалась, кто такой?
– Леший? – неуверенно предположила девушка.
– Он самый, – улыбнулась Настасья Павловна. – Марьяна, которая нас в бане парила, это обдериха, жена местного банника. Ты только не серди ее, не то кожу живо сдерет и на печи растянет.
Ольга передернулась, вспоминая маленькую лохматую женщину, которая впустила их в свою баню. Вот так жуть!
– А еще кто здесь живет? Кстати, я какого-то ребенка в прошлый раз видела в окне, кажется…
– Ребенка? – удивилась старушка. – Нет здесь детей, только игоша – дух младенца, которого мать сразу после рождения задушила и даже имени не дала. Знаю такого, в доме Угловых он живет, где дочка Михаила Васильевича до замужества еще грех сотворила. Но ты с ним не заговаривай, не то не отстанет, будет просить именем наречь, и сохрани тебя, если не угадаешь.
– Это как?
– А так: был мальчишка, а ты его девичьим именем назовешь, – пояснила старушка. – Или наоборот.
– Тогда понятно, почему он яблоками кидался, – вздохнула Ольга.
– Нет, не он это. У игоши нет ни рук, ни ног для такого баловства. Это, скорее, анчутки пакостили, бесята мелкие да беспятые.
Кроме бесят в деревне жили домовые, овинники, рохли, баечники. Над заросшими полями властвовал полевик, а иногда среди сонного разнотравья показывался образ Полудницы – светлокосой женщине в вышитой рубахе. В болоте, как водится, обитал вредный болотник, криксы да страхолюдные мавки, лишенные кожи на спине. По берегам реки плясали русалки, а у развалившейся мельницы обустроил подводные хоромы старый водяной, что изредка показывался среди камышей и кувшинок. Все они жили мирно, промеж собой особо не враждовали, иногда даже помогали друг другу, а в праздники устраивали гуляния с плясками и разухабистыми песнями.
– Весело у вас, – протянула девушка, наливая еще чаю. – Я бы посмотреть хотела…
– Так оставайся, – предложила Настасья Павловна. – Совсем скоро русалки плясать выйдут.
– А можно? – оживилась та.
Старушка хитро улыбнулась. Тут в дверь постучали, и на пороге показалась Лизавета со своим вязанием, низкорослый старичок с окладистой бородой и дед Максим с целым мешком орехов.
– Встречай гостей, Настасья, – пробасил старик, потом поклонился замершей Ольге. – Здравия желаем, девица.
– Здравствуйте, – неуверенно улыбнулась девушка, не зная, как себя вести. – Присаживайтесь, пожалуйста, сейчас за стульями схожу…
Однако старик сурово сдвинул брови.
– Неужто домового нет?
– Нет, – развела руками Настасья Павловна. – Как живых в доме не осталось, так и он сгинул. А без хозяина враз запустение наступит.
– Так я пришлю, – ухмыльнулся тот в бороду. – Есть у меня один толковый на примете. Семья его в город уехала, а он без дела мается.
– А он почему остался? – осторожно спросила Ольга.
Лизавета хихикнула, а старик, назвавшийся Никанором, вздохнул:
– Так кто из вас, молодых, знает заговор на то, чтобы домового с собою позвать? Все вы позабыли, ничего не надо!
Девушка задумалась, вспоминая все читаные книги, и произнесла:
– Ничего подобного, я знаю. Нужно приготовить веник или обувь старшего члена семьи и пригласить домового с собой в новую квартиру. Тот предмет нужно обязательно взять с собой, поскольку на нем домовой поедет…
Хозяйка дома улыбнулась, дед Максим незаметно подмигнул, зато Никанор степенно закивал, довольно пробасил:
– Уважаю. Знаешь наши порядки. В роду, поди, колдуны водились?
– Не знаю, – засмеялась Ольга. – Просто я в детской библиотеке работаю, а в сказках очень много отсылок на различные обряды, которые раньше проводились.
– Так то раньше, – досадливо произнес леший. – А сейчас люди все позабыли. Раньше мне, как хозяину лесному, часть добычи охотники оставляли, при входе в лес хлебом свежим потчевали, чтобы грибов и ягод не жалел… А теперь чего?
– Некоторые охотники до сих пор так делают, – сказала Ольга. – У нас дядя Игорь по соседству жил, и он рассказывал, что всегда на пнях кусок хлеба оставляет, когда в лес идет. А весной еще и стакан водки наливал.
– Стало быть, без добычи он никогда не возвращался, – со знанием дела произнес дед Максим. – И не заплутал, поди, ни разу, не мерз ночами в чаще.
Это точно, согласилась девушка, вспоминая, что сосед всегда привозил с охоты жирных зайцев, куропаток, тетеревов, а как-то раз даже косулю добыл. Отец как-то решил съездить с ним на охоту, вот только вернулся через сутки голодный, злой, промокший до нитки и комарами заеденный – заплутал в лесу, когда с тропы свернул. Сосед, что его через несколько часов отыскал, рассказывал потом, что лиса к нему вывела. Тогда все это казалось Ольге сказкой, но теперь, глядя на лешего, мирно пьющего чай с домовым, кикиморой и ведьмой, девушка крепко задумалась. Выходит, сказки детские вовсе не такие волшебные, как она раньше думала, и написаны они под личным, так сказать, впечатлением. Ведь мог же добрый молодец повстречаться с настоящей русалкой, да и внимательный хозяин наверняка не раз и не два видел домового на своем подворье. А уж сколько раз люди сталкивались с кознями лешего, которым не понравилось их поведение в подведомственном лесу! И обо всем этом предки старались предупредить, рассказывая поучительные истории, которые затем трансформировались в сказки. Недаром говорят, что сказка ложь, да в ней намек. Функция незатейливых, с виду, историй, осталась прежняя: научить человека тому, как правильно себя вести с невидимыми соседями. Да и не такой уж ложью оказались сказки, улыбнулась она, наблюдая, как гости прощаются, кланяясь в пояс сперва хозяйке дома, а потом уже ей. Настасья Павловна была довольна, даже вслух порадовалась, что в доме появится новый домовой, ведь не каждый согласится жить у ведьмы.
– Ему у вас хорошо будет, вы добрая, – сонно отозвалась девушка, укрываясь одеялом.
Наутро хозяйка дома затеяла печь блины. Морок рассеялся, и завтракали они в кухне, заваленной листьями. Задумчиво оглядев стены и потолок, затянутые паутиной, старушка произнесла:
– Да… Приведет вечером Никанор домовика, а тут пыль да запустение…
– Уборку надо сделать, – осторожно предложила девушка, которая сама веником махать не любила, но прямо таки спинным мозгом чувствовала, что придется заняться этим делом.
– Надо, – кивнула Настасья Павловна. – Поможешь мне, внученька?
– С удовольствием, бабушка, – в тон ей отозвалась Ольга и выскочила за дверь, едва успев увернуться от пущенного в нее полотенца.
Следом раздался веселый смех хозяйки дома. Похоже, никто и никогда не называл ведьму бабушкой, сделала вывод Ольга.
В четыре руки дело пошло быстро: уже к полудню они вымели все листья, ветки и прочий мусор из домика, убрали паутину, разогнав толстых мохнатых пауков по всем углам, выбросили в сарай растрескавшийся комод. Потом Ольга долго отмывала уцелевшие окна и облезший пол, загнала в ладонь огромную занозу и была отправлена обедать.
– Давай подлечу, горемыка, – вздохнула старушка, осматривая кровоточащую ссадину.
Однако вместо того, чтобы промыть перекисью или обработать йодом, она что-то быстро зашептала над рукой. Странное дело, но боль мигом отступила, кровь перестала сочиться, да и сама ссадина начала затягиваться.
– Через час – другой заживет, – заверила ее ведьма.
– Круто, – только и сумела вымолвить девушка.
– Ты тоже так можешь, – улыбнулась Настасья Павловна. – Видно, в роду у тебя ведьмы все же были, раз искорка дара имеется.
– То есть я тоже лечить умею?! – опешила та.
– Пока еще не умеешь, но научиться можешь, – поправила ее старушка. – Дар у тебя слабенький, поэтому смертные раны заговорить не сумеешь, лихоманку не изведешь, но мелкие недуги исцелять будешь. Опять же кровь запирать или болесть в теле человеческом видеть сможешь.
– А что для этого нужно?
Вместо ответа Настасья Павловна легонько подула ей в лицо.
– Боль она, ведь, всегда разная у человека. То в виде обруча на голове, то как змея в груди свернется… Ты глазами смотри, не мигая, пока слезится не начнут, и только потом моргни, а после увидишь, где у человека хворь засела. Как только сделаешь это, можешь подцепить ее и вытянуть.
– А потом куда? – спросила девушка.
– Можно на другого свести, если на примете кто имеется, – хитро улыбнулась она. – Но этому учиться надо, а ты пока только через себя и можешь пропустить.
– Как это?
– Любая пакость ищет укрытие, и в тебя перейдет с удовольствием, а уж из себя ты ее потом прогонишь. Знаю я один способ…
К вечеру Ольга еще раз оглянулась в сторону домика, принявшего чуть более пристойный вид, помахала рукой Настасье Павловне и направилась в сторону леса, где уже ждал леший дед Максим. Всю дорогу девушка чувствовала устремленные в ее сторону любопытные взгляды жителей; некоторые, как Лизавета, даже попрощались и пожелали хорошей дороги. В кустах сирени шелестнуло, захихикало на разные голоса, но Ольга молча показала расшалившимся анчуткам кулак, и гнилое яблоко, так и не долетев, шлепнулось у самых ног.
Утро понедельника выдалось хмурым и взбалмошным: приближалась Неделя литературы, библиотекари спешно готовили мероприятия, раскладывали книги, работали с читателями. Вымотанная до предела Ольга только в самом конце рабочего дня вспомнила, что так и не успела пообедать – в сумке остались бутерброды, несколько конфет и яблоко. Несколько секунд девушка смотрела на свой несостоявшийся обед, а потом у нее появилась идея. Осторожно приоткрыв дверь архива, она заглянула в темную комнату и тихо сказала:
– Здравствуйте, уважаемый домовой…
Никто, разумеется, не ответил, отчего девушка почувствовала себя полной дурой, но… Попробовать подружиться с местным домовым духом, как рассказывала Настасья Павловна, было интересно. Выждав еще пару секунд, Ольга включила свет и прошлась по комнате – никого не было, даже полы не скрипели. Казалось, будто весь архив затаился и внимательно за ней наблюдает, отчего по спине побежали мурашки сотней холодных мышиных лапок. Быстро шагнув к стоящему в углу сейфу, девушка положила на блюдце конфеты и поставила его в самый угол, чтобы никто не увидел.
– Угощайтесь, пожалуйста, – шепнула она.
То ли домовой попался стеснительный, то ли его вовсе не было, но никаких знаков не последовало, поэтому девушка разочарованно вздохнула и вышла. Едва закрылась дверь, как раздался едва различимый топот маленьких ножек, но, возможно, ей это только послышалось. Поглощенная подготовкой к мероприятиям Ольга начисто забыла про свой маленький эксперимент, и вспомнила о нем только в пятницу, когда после всех конкурсов и чтений собиралась домой. Заглянув по пути в архив, девушка увидела, что конфет на блюдце не было. Размышляя о том, что сладости моги утащить мыши, она внимательно оглядела пол на предмет следов, что могли оставить хвостатые, но ничего такого не обнаружила, поэтому достала еще несколько конфет.
– Примите угощение, уважаемый домовой.
Уже выходя в коридор, девушка услышала свистящий шепот:
– Спасибо.
Чуть не подпрыгнув от неожиданности, Ольга захлопнула дверь и отскочила в сторону, чувствуя, как колотится сердце. Неужели получилось?! Страх быстро прошел, оставив близкое к эйфории ощущение. Жаль, только, поделиться не с кем, думала девушка, шагая в сторону дома. Иногда ей очень хотелось рассказать кому-нибудь из друзей о посещении Ганиной Пади, о чаепитиях с ведьмой и кикиморой, о прогулках с лешим. Но нельзя. Та же Наташка посмеется, решив, что Ольга перечитала фэнтези или окончательно тронулась со своей работой, а сестра даже думать не станет, сразу позвонит в психушку. Нет, знакомство с существами, находящимися по обе стороны жизни, от людей лучше скрывать. Так безопаснее, причем не только для людей, но и для нежити.