Глава 7 Возвращение
Одиночество так же необходимо разуму, как воздержание в еде – телу, и точно так же гибельно, если оно слишком долго длится.
Люк де Клапье де Вовенарг
Это было одно из тех помещений дворца, куда обычному гному вход был заказан, причём для его же собственного душевного и физического благополучия. Уже на подходе к всегда закрытым дверям начинал сгущаться неприятный душок ужаса и отчаяния, предостерегая любопытных от знакомства с таинствами, происходящими в комнате. У тех, кто всё-таки решался войти, дыхание перехватывало, многие расставались с драгоценной пищей, вошедшей в чрево за завтраком. Что ни говори, помещение для пыток не место для неженок.
Кровь, моча, начинающееся разложение – привычные для любого дознавателя запахи перемешивались, создавая ни с чем не сравнимый аромат. Импер вдыхал его не раз и не два, когда только-только приступил к исполнению обязанностей на своей прошлой должности в королевских темницах, но в отличие от менее умственно одарённых коллег не находил в нём ничего возбуждающего. Ему было безразлично ощущение абсолютной власти над пытаемым гномом, он рассматривал процесс добычи сведений как рутинное дело, которое нужно выполнить максимально качественно с точки зрения полученной информации, а не физического и морального уничтожения осуждённого. И быстро обнаружил, что равнодушно произнесённые зловещие намёки вкупе с вкрадчивыми доверительными обещаниями попавшему в беду гному развязывают язык куда лучше, чем калёное железо и другие приспособления.
Простого присутствия пыточного арсенала, в условиях гнетущей неопределённости и беспомощности узника, при правильном построении беседы оказывалось достаточно, чтобы выбить из холёных законнорожденных и чиновников необходимые сведения и даже сверх этого. Решайте любые проблемы через диалог – истина, к которой его страдающие комплексом неполноценности коллеги по ремеслу так и не смогли подобраться. А теперь, теперь они сами стали жертвами своих извращённых фантазий.
Каждый труп представлял собой образец анатомии. У одного из разорванного живота были вынуты и развёрнуты по всему периметру комнатушки кишки. У другого были вырваны все рёбра. С третьего была содрана кожа. Лишь последний умер относительно обыденным образом – разбил о стену несчастную голову. Как оказалось, даже не лишённую мозгов, которые, впрочем, никогда не останавливали бедолагу от совершения глупостей.
Трое гномов служили дознавателями, а если называть вещи своими именами, то палачами и истязателями. После массового самоубийства в темницах дворца работы у ребят поубавилось, но их продолжали держать на небольшом жаловании на случай разных провинностей слуг, чиновников и наймитов. Особой необходимости в жестоких наказаниях не было, но власть имущие крайне не любят, когда кто-то начинает выражать недовольство и даже просто высказывать своё мнение, а потому иметь на службе несколько маргиналов, напоминающих окружающим об их смертности, во все времена было обыденной практикой.
Четвёртый гном, тот, с которого содрали кожу, был одним из участников дела о кражах на главном складе. Импер легко опознал жертву, несмотря на непрезентабельный внешний вид, так как именно по его наводке пару недель назад произошло расхищение королевских запасов. Ему нужно было найти способ лишить Солкиса его хлебной должности, чтобы привлечь к стратегически более важному делу. Велер план сразу одобрил, а уж прельстить двух глупых молодых гномов трудностей не составило. Какие показания выбьют из парней дознаватели, естественно, никого не интересовало от слова совсем, поэтому Импер давно списал расходный материал со счетов. Но видимо, истязатели скучали по тому времени, когда темница полнилась гномами, а потому растянули пытки надолго.
Однако, всё когда-то заканчивается, и мучения, и мучители. Верующие гномы могли ликовать – в кои-то веки возмездие пришло не спустя много лет, а сразу после совершения преступления. Если бы подобные чудеса случались в нашем мире хоть немного чаще, желающих причинять боль своим ближним стало значительно меньше…
К сожалению, свидетелей последствия кровавой развязки мало интересовали вопросы морали и философии. Всех волновало лишь то, что за помутнение заставило палачей совершить насилие друг над другом. И только осведомлённый более других Импер задавал себе конкретный, прагматичный вопрос: когда и куда отродье нанесёт удар в следующий раз.
* * *
Рвазар встрепенулся. Едва уловимый отголосок древней магии дохнул словно бы порыв ветра. Кожа покрылась мурашками, волоски встали дыбом. За Вратами кто-то начинал ритуал, а значит, створки вот-вот должны были открыться.
Он не понимал, что с ним произошло за время бесконечно долгой карательной экспедиции, но знал, рунные чары не позволят ему войти в город до тех пор, пока защита не будет ослаблена. Рвазар не смел подходить к Вратам ближе полсотни шагов, начинало нестерпимо жечь изнутри.
Прежде ничего подобного не происходило ни с ним, ни с его подопечными. Они громко стучали условленным образом в закрытые створки, получали такой же условный ответ с другой стороны и делали привал, ожидая, когда Король получит донесение и откроет Врата. Маронон предпочитал совершать колдовские манипуляции глубокой ночью, когда количество посторонних стремилось к нулю, так что иногда отдых стражей затягивался.
Не сказать, что подобное ожидание напрягало Рвазара и его воинов. Пещера, в которой располагался вход в город, была просторна, еду, как правило, брали с запасом, а потому можно было расслабиться и наслаждаться зрелищем Врат. Ведь вид рукотворного чуда действительно впечатлял.
Метров пять в высоту, два в ширину. Покрытые с внешней стороны сложнейшей вязью из рун, что светились внеземным ярко-зелёным цветом. Непонятного происхождения свет волнами пробегал по створкам, создавая иллюзию отражения колышущейся воды фантастического подземного озера. Если и была в мире вещь, на которую можно смотреть бесконечно, так то были Врата. Неприметные и запылённые с внутренней стороны, прекрасные с внешней. Рвазар ни на мгновенье не сомневался, увидь жители Оплота воочию здешнюю красоту – никаких сомнений в величии Короля у них не осталось бы.
Однажды он даже посоветовал Спасителю хоть раз продемонстрировать остальным свою магию, но получил жёсткий выговор. Король не клоун. В его задачи входит оберегать, а не развлекать жителей. И вообще, солдату следует исполнять приказы, а не давать непрошеные советы своему руководству.
Легенда об утрате искусства плетения рун сознательно культивировалась все поколения с того момента, когда Врата были «запечатаны навсегда». Незнание сила – часто повторял Король странную фразу, и Рвазару оставалось лишь довериться мудрости повелителя.
Сказано «не положено», так значит тому и быть – главный принцип продвижения по карьерной лестнице в любой иерархической организации, а Рвазар достиг одной из самых высоких ступеней. Потому он держал рот на замке и строго требовал от подчинённых того же. Хватит с нас и возможности самим любоваться сказочным зрелищем…
Убедившись после нескольких болезненных попыток, что просто подойти и постучать не получится, Рвазар нашёл другой способ дать знать о себе. Собрав кучу камней, он принялся бросать ими во Врата издали. Конечно, на условный сигнал стражей это не походило и близко, Рвазар даже не мог быть уверен, услышал ли его вообще кто-нибудь с другой стороны. Однако, лучше уж такой знак, чем никакой, теперь оставалось лишь ждать.
К тому же снаряжение убитых гномов свидетельствовало о том, что долгий поход не планировался, а значит, раньше или позже их хватятся. Рвазар позаимствовал у мертвецов всё, что только сумел унести и ближайшие пару недель об отсутствии продовольствия можно было не беспокоиться.
Он вновь кожей почувствовал творимое колдовство, на сей раз как будто иное, чем прежде. Откуда взялась такая чувствительность к магии, Рвазар не знал, но догадывался. Долгое путешествие буквально вырвало из него кусок его сущности, оставив взамен нечто злое и тёмное. Сильное и чудовищное. Ответственное за провалы памяти и разодранные трупы при пробуждении. Ставшее причиной чувствительности к чарам и невозможности войти в родной город.
Возможно, ему и не стоило возвращаться. Срок в тридцать дней, отведённый на путешествия, был установлен Марононом не зря. По истечении этого времени гномы вне Оплота теряли себя, они несли в себе бездну, и та втягивала в себя всё новые и новые жизни.
Кто скажет, не принесёт ли Рвазар с собой в Оплот гибель? Не поглотит ли его пустота целый город? Не станет началом конца всего сущего?
Но долг обязывал его отомстить за своего короля. А если бы даже и не обязывал, Рвазар не мог всё просто оставить как есть. Погибли, нет, даже хуже, обратились в ничто его товарищи по оружию, и если он не сумеет почтить их память кровью изменников, то значит, их жизни и впрямь не стоили ничего. Риск был оправдан, ибо справедливость превыше трусливых переживаний о будущем. Честь – единственное, что действительно имеет значение, и пусть весь мир катится в бездну, если подлецы станут повелевать народом после свершённого преступления.
Сияние Врат усилилось. Руны по краям створок начали двигаться, всё быстрее, быстрее, быстрее… Рвазар скорчился от боли, глаза заслезились. Он едва мог дышать. Хотелось бежать отсюда как можно дальше, хотелось спрятаться от этого злого света. Он зарычал, чтобы хоть немного притупить раздиравшую внутренности боль.
Руны по периметру створок ускорились до такой степени, что превратились в чистый свет, вспыхнули и… погасли. Врата начали медленно открываться.
Муки, что почти свели Рвазара с ума, неожиданно прекратились. Не веря собственным ощущениям, он попробовал распрямиться. Перед глазами всё поплыло. Пещера ходила ходуном, но Рвазар сделал шаг в направлении створок. Затем второй, третий. Что-то внутри него колыхнулось, его обуял страх, что сейчас вновь произойдёт провал в памяти и он останется вне стен города навсегда. С замутнённым взором Рвазар побежал к свету. Либо он прорвётся в Оплот сегодня, либо уже никогда.
* * *
Велер смахнул пот со лба. Он и представить не мог, что создание рунического защитного круга отнимет у него столько времени и сил. А ведь совсем недавно он наивно полагал, что магия – это легчайший способ решения всех проблем. Нарисовал пару закорючек, авада-кедавра-кадабра и все неприятели померли. Да тут, пока будешь чертить разную геометрию, конец света скорее наступит!
Вообще говоря, в его планы не входило рисовать надёжный колдовской круг для защиты. Велер хотел открыть Врата, чтобы проверить, не вернулись ли обратно разведчики. Тем следовало обернуться ещё два дня назад, но стоявшие на страже Врат наймиты об условленном стуке Велеру не докладывали. Когда он уже почти завершил ритуал открытия Врат, один из стражников вдруг признался, что однажды какие-то странные звуки снаружи ему всё же почудились, но явно не те, которые велел ждать король. Именно эти слова насторожили правителя гномов, заставили остановиться и в течение следующих двух часов кряду чертить новый круг. Лучше перебздеть, чем недобздеть – гласила старинная гномская поговорка, не раз подтверждавшая свою мудрость. Как ни крути, а осторожничающие гномы, как правило, живут дольше.
Он не стал брать с собой много воинов. Чем меньше народу будет знать о деятельности вокруг Врат, тем лучше. Полдюжины телохранителей и два охранника Врат, на чью смену пришёлся эксперимент – вот и весь его эскорт. Отправлять новую экспедицию на поиски запропастившейся король не планировал – теперь, когда он получил доступ к личной библиотеке Предателя, необходимость в необдуманном риске значительно снизилась. Дав знак воинам приготовиться, Велер завершил ритуал.
Вначале ничего не происходило, лишь нарастал гул с другой стороны. Уши заложило, Велер сглотнул. Не присутствовавшие при первом открытии Врат гномы тревожно поглядывали на бывалых товарищей. Те с деловым видом поглаживали оружие, ожидая, когда створки наконец начнут открываться. Они знали, что всё самое интересное происходит не внутри города, а снаружи.
Неприятный звук достиг апогея, резко оборвался и стих, створки сами собой медленно поползли в стороны. Все напряжённо уставились в темноту.
Светлокамней за Вратами практически не было. Лишь смутно вырисовывались очертания огромной пещеры. Пятно света ползло от расходящихся створок, выхватывая мириады взметнувшихся в высь частиц многовековой пыли. В лица гномов дохнул ветер вечности.
Внезапно один из открывших рот стражников насторожился, указал остальным на колышущийся тёмный силуэт, стремительно приближавшийся к городу. Двое наймитов подняли заряженные арбалеты, беря на прицел тёмное нечто. Велер шагнул в защитный круг рун, активируя чары. Он чувствовал, что к ним приближается бездна.
– Стреляй! – выкрикнул король гномов ещё до того, как силуэт вошёл в зону света. – Стреляй!!!
Но было уже слишком поздно. Щёлкнули арбалеты. Болты поглотило ничто. Существо неслось им навстречу.
Не дожидаясь новой команды, растерянные воины машинально сомкнули щиты, двое гномов принялись перезаряжать арбалеты. Медленно, чудовищно медленно.
Смерть вихрем ворвалась в круг света. Длинные призрачные отростки ударили сразу по всем собравшимся у Врат гномам. Они не ранили и не убивали. Они слепили и укрывали таящееся за отростками зло. А вот оно уже действительно убивало.
От строя гномов летели во все стороны брызги крови. Наймиты вопили, слышался лязг стали, предсмертные хрипы, треск ломающихся костей. Велер до рези в глазах всматривался в неразличимый силуэт, убивающий его воинов. Он понял…
Превративший за несколько секунд наймитов в кровавое месиво гном резко остановился. Посмотрел через окружавшее его облако призрачных щупалец в глаза Велеру. Тёмные отростки замедлились, разошлись от его груди в стороны, широко охватывая собой всё окружающее пространство. На Велера пала тень. Он, он знал этого гнома!
Призрачные щупальца одновременно ударили по защитному кругу. Руны загорелись ярким пламенем, но не синим, как то было прежде, а ядовито-зелёным. Невидимый барьер дрогнул, но устоял.
Тёмные отростки вновь медленно разошлись, резко ударили снова. И снова. И снова. Барьер дрожал, принимая удары, воздух гудел от колдовской силы. Велер почувствовал жар. Ещё чуть-чуть и тварь прорвёт хлипкие защитные чары.
– Ансуз коммер атт фалла нар универсум фёрсвиннер, – внезапно прошипел превратившийся в монстра гном. Втянул в себя отростки, развернулся и не торопясь побрёл в сторону выхода из Королевской пещеры.
Глава 8. На самом деле
Когда собеседник подчёркивает, что говорит правду – можете не сомневаться: он лжёт.
Бертран Рассел
– Я говорил вам, что враг не только снаружи, но и внутри! – вопил Солкис собравшимся законнорожденным. – Скалозуб пустил корни своей гнусной ереси среди наших слуг. Они сделали это! Они в ответе за зверское убийство семьи! Они и только они!
Гномы тревожно переглядывались, всё ещё пребывая в шоке: кто от увиденного, кто от пересказов страшного зрелища. Кровавый след протянулся от самой Королевской пещеры до многодетной семьи обнищавшего Дома.
– Подзуженные Безбородым пророком бедняки напали на гарнизон короля, но не сумев пробиться во дворец, решили отыграться на беззащитных граждан Пещеры! Это трагедия, братья! Это акт ничем не оправданной жестокости, акт садизма!
Сказать, что жертвы были убиты с особой жестокостью, значит не сказать ничего. Разодранные пасти и сломанные хребты у наймитов, выпотрошенные трупы детей, подростков и женщин – в несчастной семье. Легче всех отделались в погибшем Доме мужчины, им просто размозжили головы.
Нападение произошло глухой ночью, никто не видел, как именно творилось насилие. Лишь к вечеру следующего дня обнаружились свидетели происшедшего, и, естественно, все они были прихвостнями Солкиса. Тот со страстью пересказывал всем и каждому, что же случилось на самом деле:
– Наш король поступил очень мудро, оставив большую часть воинов во дворце. Погибло полторы дюжины вооружённых с ног до бороды наёмников, атаковавших было почти что под сотню! Похоже, Скалозуб рассчитывал, что все силы будут переброшены к Верхним и Нижним воротам, и желал повторить стратегический манёвр, благодаря которому мы свергли Предателя. Вот только Освободитель не повторил ошибок диктатора!
Солкис настоял, чтобы трупы наймитов у туннеля в Королевскую пещеру не убирали, покуда все законнорожденные не смогут убедиться воочию, что пострадали не только их братья. Следовало внушить населению, что главный удар приняло себя воинство короля, даже если сам Солкис совершенно не понимал, что случилось. Импер с Велером разберутся, его дело – использовать жуткую ситуацию на пользу дела.
– Адрид, не тупи, конечно, вы не видели трупов бедняков. Атака на туннель произошла слишком внезапно, наймиты сумели собраться и принять бой в глубине Королевской пещеры, а не у её входа. В плен захвачено две дюжины нищебродов, столько же, если не больше убито. Какие ещё доказательства тебе нужны? Как долго ты собираешься спорить с любыми, даже самым ясными, очевидными и однозначными доводами?!
Десяток первых попавшихся под руку слуг действительно пришлось упрятать в темницы дворца, чтобы создать иллюзию «массовой» пропажи гномов. Выдрессированные «свидетели» с завидной точностью и согласованностью пересказывали всем события минувшей ночи, отвечая на любые вопросы в строгом соответствии с версией Солкиса. Кроме упрямого Адрида, уже никто не выказывал ни тени сомнения.
На самом деле. На самом деле, на самом деле. Три слова, за которыми так часто следует либо чушь, либо ложь…
– На самом деле, для Скалозуба Пещера ремёсел не цель, а лишь переходной пункт, чтобы захватить абсолютную власть. Законнорожденные для него лишь мясо, сгодится на то, чтобы утолить жажду крови фанатиков, да и только! Нас разделают как то несчастное семейство, пережуют, выплюнут и не подавятся! «Вера без жертвы мертва», так глаголет Безбородый пророк, а роль жертвы воистину страшна и ужасна! Мы обречены, братья, обречены, если не сплотимся все до единого! Враги повсюду, враги уже среди нас!
Убедить народ во внешнем враге ещё недостаточно. Внешний враг всегда как будто бы далеко, внешний враг до непосредственного военного столкновения всегда иллюзорен. Заставьте жителей поверить, что среди них затаились предатели, заставьте их испытывать подозрительность к каждому косому взгляду и стучать друг на друга. Когда тебя повсюду окружают враги уже не до рассуждений о свободе и справедливости. Уже не до жалоб на плохие условия жизни.
– Мы допросим всех захваченных в плен. Выбьем из этих тварей имена всех подельников! Приготовьтесь, среди свершивших зверство предателей легко могут оказаться слуги, которые приносят вам ужин. Которые бреют ваши бороды, присматривают за вашими детьми. Которые вооружены и охраняют, до поры до времени, ваши поместья!
Бойтесь ближних своих. Укусивший раз руку хозяина, сожрёт его целиком.
– Никому из бедняков нельзя верить! Каждый из них – потенциальный убийца. Религиозный фанатик, насильник, садист! Каждый…
Лишь мы заботимся о вашем благополучии. Всё для вашего же блага и процветания.
– Вы можете верить только друг другу. Только таким же законнорожденным, как и вы. Можете доверять королю и его воинам. Но упаси вас силы подземные, поверить хоть одному бедняку.
* * *
Неприятная ноющая боль в спине заставила Рвазара очнуться. Он лежал на холодном каменном полу, тупо уставившись в потолок и пытаясь собрать из обрывочных воспоминаний картину реальности. Получалось плохо.
Он был один, без одежды, с ног до головы покрытый засохшей кровью. При каждом движении корка ломалась и с тела ссыпались тёмные крошки. Мышцы болели так, словно Рвазар в одиночку перетаскал накануне тон двести камней. Он едва смог разжать закостеневшие пальцы, долгое время сгибал и разгибал суставы, пытаясь вернуть тем подвижность.
Тело страдало, но внутри него была пустота. Бездна поглощала эмоции, переживания, страхи.
Он жив. Он пробрался в Оплот. Кого-то убил. Поужинал чьими-то внутренностями. Разве это имеет значение? Он жив…
Рвазар находился в тёмной комнате, покрытой от пола до потолка жирной сажей. Здесь был пожар, всё сгорело дотла. От убранства остались одни обугленные головешки, но обострённые чувства подсказывали, что место ночлега было выбрано не случайно.
Запах магии, поверженной магии – он был слаще аромата цветов. Древняя, враждебная Рвазару сила потерпела здесь сокрушительное поражение и не сумела спасти своего повелителя. Как же это прекрасно…
Рвазар стоял в центре комнаты, вдыхая не пепел, но триумф. Всё внутри него пело, он совершенно забыл о мучившем его физическом дискомфорте. Пепел великих побед…
Он закашлялся. Какого демона с ним творится? Что ему чудилось только что? Нужно выбираться из этого гиблого места. Найти и допросить какого-нибудь гнома о ситуации в городе.
Заброшенное поместье, где он очутился, оказалось не таким уж заброшенным.