Шлюпка словно щепка в огромной океане, которой она по правде и являлась, продолжала болтаться на волнах в вечном закате. Еда подходила к концу, а вода закончилась еще два дня назад. Двое матросов пропали, испарились с лодки. Мы не слышали ни всплесков, ни криков…
Капитан странно ведет себя. По «ночам», когда все спят, он разговаривает с кем-то шепотом. Время от времени, Фрэнк произносит имя «Люсия». С отчаянием вспоминаю, что так звали его, умершую жену. Списываю все на истощение и обезвоживание, еще не такое может привидится, когда третий день обходишься без воды.
Временами думаю, как было бы прекрасно, если завтра нас спасут и все окажется лишь игрой природы. Вечный закат – странным солнечным затмением или вроде того, а в гибели судна будет повинен огромный кит или кашалот. Такие случаи имели место так, что, возможно, все так и будет.
Май 1899.
В один из дней-ночей, я проснулся от того, что капитан беседовал с женой громче обычного.
– Фрэнк, что ты делаешь! – я вскочил с палубы шлюпки и в ужасе смотрел на капитана.
Он стоял на краю лодки и пытался обнять нечто невидимое… и на его объятия отвечали! Я видел, как образуются складки на его одежде, если бы их действительно прижимали руки любимой женщины! Капитан подался вперед и балансировал на краю шлюпки.
– Фрэнк, стой!
Он повернулся и посмотрел на меня мокрыми от слез глазами. Но это были слезы счастья, а не горя.
– Она ждет меня Джеймс, – сказал он и шагнул в бездну.
Тут же за ним нырнул Хьюберт. Боцман раз за разом погружался в темную пучину и вновь поднимался. Спустя дюжину попыток он, обессиленный, взобрался на лодку и растянулся на дне.
– Нет? – задал я вопрос, не нуждавшийся в ответе.
Боцман лишь помотал головой и отвернулся. Его тело сотрясали рыдания. Мистер Причет все это время сидел на корме шлюпки, сжимая в руках саквояж.
???
Спустя неделю у нас окончательно закончилась еда. На шлюпке остались лишь трое – я, боцман и мистер Причет. Мы договорились, что не будем кида