Но птицу не так-то легко оказалось сбить с головы. Тычок она проигнорировала, а после удара, было свалилась, но взмахнул крыльями, заняла прежнюю позицию на голове страдальца.

– Отдай мою курочку! – И как эта тетка только успела оказаться перед ними быстрее разъяренной толпы мужиков.

Леонид только наклонился вперед, дабы торгашка сама сняла с него пушистое чудовище. Ярость начинала кипеть в жилах, и парень сам не заметил, как оказался рядом с воришкой. Тот все еще не поднялся со шпагата, и заливисто ревел, видимо конструкция его тела не подразумевала такие растяжки. Но Леонида это не остановило, он, матеря парня на чем свет стоит, схватился за ухо и одним рывком поставил на ноги.

Это был обычный деревенский оборванец, юнец лет четырнадцати, щуплый, голодный, испуганный и обескураженный.

– Я тебе, недоделок, сейчас покажу, как в людей куриным говном кидаться!

И с криком, который не пропустит в печать ни один из цензоров, вонзил ему кулак сначала под ребро, а затем и под левую скулу.

Опешившие мужики робко топтались в сторонке, наблюдая, как «колдун в белоснежной мантии увещевает мелкого воришку».

– Чего это он такое делает?

– Не видишь, что ли, Борода! Ворожбу колдует! Слова то какие закоребистые! Кажись на три поколение его род проклял.

– Это… Мужики… Наш ведь парнишка-то… Может это… Ну, как обычно, руки лучше отрубить? Чтобы повадно не было… Зачем же его так-то вот… Эко вот он его… как то бишь он сказал: «Факин шит, мазер твою фазер»… Может не надо етого волшебства?

– Чего-то мне кажется, что этот «мазер фазер», херня. Вот то заклинание, которое про «хер на ухо намотать», пострашнее будет.

– Так он убьет же его!

– Дурья твоя голова, это ж неумирающий. Хотел бы убить, убил бы одним ударом. Видишь, как его трясет. Он свою магию поганую творит. Мало ему бед-то.

И тут одна из перепуганный голубиных тушь, что взметнулись в небо от криков, метко сбросила новый снаряд, да так метко, что попала аккурат в тыковку Пилоту. Птичка обосралась в небе и там же и окочурилась, по какой причине одним небесам ведомо, но ее бездыханное тельце пало в пяти шагах от разгневанного «мага». Тот, утирая новую оплеуху судьбы с волос воззрился в небо и охарактеризовал его такими эпитетами, которые еще долго в селении почитали за страшнейшее заклятие.

Мужики попадали ниц, продавцы соседних лавок запричитали, умоляя не губить. Тут же появились свидетели, что питухи яйца нести начали, а у одной бабки оказывается именно в этот момент сгнило три арбуза. Тут же нашлись оригиналы, у которых, видите ли вот именно сейчас половина всей рыбы на прилавке протухла и начала смердеть.

– Не губи! Великий, добрый волшебник! – Взмолились бородатые мужики и начали бить челом прямо в дорожную пыль.

– Чего это они? – Опешил Леонид, и потирая разбитые о лицо воришки костяшки, обратился к своей собаке.

– Кажется ты сейчас проклял их село. Или город. – Тявкнул Лисичка.

– Я же просто обматерил их, эм… Да, чего-то я разошелся. Кажется, парнишке крепко досталось. Но это он сам виноват, нечего курицами в людей швыряться!

– Это…– робко попросил один из мужиков, – можно мы уже вора заберем?

– Куда это? – Грозно возразил Пилот.

– Ну, дак. Руку надо отрубить. У нас закон строгий. За воровство надо руку отрубить. Хотя теперь уже и не знаю. Как это ты сказал? Мол сам он помет собаки, и дети его теперь тоже помет собаки. Руки его кривожопые… Это лихо ты его проклял. И всего-то за курицу. Может мы ему лучше руку отрубим, ну, как по старинке… И обойдемся без ворожбы?

– Кажись уже поздно! – Возразила собака.

После этого заявления с дороги исчезли последние сторонние наблюдатели, даже товарищи говорящего мужичонки куда-то пропали. Сам дядька неуютно мялся, не решаясь последовать примеру товарищей.

– Сдриснул, чтобы я тебя не видел! – Разрешил Леонид, и улица полностью опустела. Можно еще было заметить, как захлопываются ставни и запираются двери на засов. Даже лавочники побросали свой товар и схоронились кто куда.

– Пошли, что ли обратно к фонтану, умываться буду. – Пилот промокнул руки своим халатом, и не обращая внимания на распростершегося воришку, отправился обратной дорогой.

– Зачем ты его так избил? – Проскулил песик, – он ничего такого не сделал!

– Посмотрел бы я на тебя, если бы тебе всю рожу говном измазали!

– Так это же не он! Это курица! А потом голуби!

– Слушай, давай я сейчас умоюсь, а потом поговорим. А вот честно скажу, чего-то на грубость меня сейчас тянет. Чарлот, я и сам не ожидал от себя такого. Ну, да, бывало дрался – с каждым бывает, но чтобы вот так… Нет, но он сам виноват! Во-первых, вор. Во-вторых, меня засрал. Мелкий негодник…

– И что мы теперь с квестами делать будем? От нас же теперь все люди прячутся! Какая уж теперь игра?

– Да, к черту такие игры! Тут вроде как весело должно быть, а не так срачно!

– А потом он какое-то заклинание прочитал, и небо потемнело, – услышал Чарлот приглушенный разговори, – а с неба птицы мертвые посыпались! Говорю тебе – это некромант был!

– Какой, такой некромант! Некры ритуалы не проводят! Чистой воды шаман! И чего, теперь этот город проклят? Я же еще квесты не сдал.

– Плюй ты на эти квесты! Видишь, энпеэсов вообще на улице не осталось! Это он!

– И чего он делает?

– Кажется главную площадь проклинает! Тва-аю жеж… Вода пеной пошла… Валим отсюда!

– Да, это же игрок!

– Какой нафик игрок! Рейдовый босс вне уровней! Ты как хочешь, а я валю!

– Это что, теперь здесь данж будет?

Убегающие игроки успели насмешить Лисичку. А вода в фонтане действительно начала пениться из-за смытой с волос Пилота массы.

– Чего дальше делать будем? – Отфыркиваясь от грязной воды, задался вопросом Леонид.

– Может в ратушу?

– Зачем?

– Проклянем пару алтарей, у тебя это хорошо получается.

Пилот скорчил такую рожу, что мальчик в теле пса сразу понял, что сейчас точно не лучшее время для шуток. Тем более со стороны торговых рядов к ним на коленях шел давнейший воришка.

– О великий колдун, светоч нашего мира и заступник! Пощади, покорного раба твоего! Каюсь, грешен, покусился я на чужое! Каюсь, виновен! Но все вина тому голод мой и братьев моих. Не имея разумения и сил работать, толкнуло меня грешное проведение на проступок этот. Не губи род мой. Согласен я принят кару твою, но братишки мои и сестренки, что сейчас дому плачут в чем же виноваты? Не карай их за грехи мои тяжкие!

– Сдались они мне, – отмахнулся Пилот.

– О самый светлый из светлых волшебников, благодарю тебя за дар твой. Будут они чтить подарок твой, и щедрость твою. Так значит ты снимешь проклятье с рода моего?

– Какое еще проклятье?

– Ну, эта… все, которые наложил… Ну, про детей моих и про родню, и про отсыхание органов плодородных и прочих.

– Чего? – Возмутился Леонид.

– Мне тебе дословно пересказать, как ты его крыл? – Влез в разговор говорящий пес.

– Да, пожалуй, что не надо. А как с него проклятье снять? – Шепотом осведомился парень у приятеля.

– А еще было бы не плохо проклятье с города снять. А то я слышал тут разговор парочки игроков… Оказывается ты шаман, и проклял этот город капитально. Сейчас сюда, небось, целый рейд собирается, чтобы босса вне классов завалить. Сразу подскажу – босс в не классов – это ты. Злой шаман – то же ты.

– Пацан, закрой рот, и перестань завывать! – Обратился Леонид к порядком надоевшему воришке. – Проклятья я снять не могу. Один лишь путь у тебя – побрей голову на лысо, бери мотыгу и иди косить траву. Как накормишь досыта тридцать коров или быков – так спадет с тебя заклятье! Я все сказал! А теперь прочь!

– А зачем ты его мотыгой траву косить заставил? – Изумился Чарлот.

– А чем надо было?

– Обычно косят косой. А мотыгой землю рыхлят. Кажется.

– А и ладно! Следующий раз неповадно будет. – Задумчиво проговорил Леонид, рассматривая сверкающие пятки уносящегося, не разбирая дороги юноши.

– Ну, что будем сваливать? – Лисичка как-то поскучнел, было видно, что он рассчитывал на продолжение приключения.

– Зачем? Даже если нас убивать придут – то мы в посмертную локацию отправимся – вот тогда и уходить можно будет. А сейчас… Если в меня больше говном кидать не будут, пошли дальше кошмарить местных. Как ты говоришь, я страшный шаман? В таком случае ты у нас будешь Цербер. Сможешь себе еще две головы отрастить?

…

– И вот тогда я ему говорю, что я блогер, – подытожил Анатолий, делая театральную паузу в своем повествовании.

И благодарная публика не заставила себя ждать. Даша, так та, вообще прыснула, расплескивая кофе из пластикового бокала. Сима же продолжала добродушно улыбаться – видно было, что все эти байки не очень-то ее занимают, но она просто радовалась вместе с остальной командой. Словно матушка, смотревшая на забавы своих малолетних отпрысков. А вот в глазах Леонида горел азарт и восторг, видно было, что он так и жаждет вставить свои пять копеек, но отчего-то пока сдерживается.

Первой паузу оборвала девушка, с нетерпением чуть ли не выкрикнув:

– А что охрана? Вас вышвырнули?

– Щас! Как бы не так! У меня же камера, трансляция, кому охота на весь мир ославиться? Но в лице вице-канцлер переменился. Он то думал, что я следственный дознаватель, и веду оперативную съемку. Но это я уже потом узнал. А я ему значит, так спокойно заявляю: «хорошая, видать зарплата у чиновников, раз они могут себе позволить особое обслуживание в борделе Касл Риот». А на этом жирном борове в этот момент две девицы сидят, на столе разные бокалы, фужеры, таблетки, порошочки. Музыка гремит, гвалт, и только официанты туда и сюда шныряют. Двое мордоворотов мне уже за спину зашли, как только поняли, что я не легавый. Но пока не трогают, ждут, значит, отмашки. А Вице-канцлер такой встает в полный рост, штаны приспущены, а из-под них ярко красные шелковые семейники торчат. И тут у меня словно что-то щелкнуло. Смотрю я на эту свиноту килограммов в сто пятьдесят весом, как он надо мной нависает, и понимаю, что сейчас меня убивать будут, не зависимо от моего желания.

Слушатели притихли, даже слегка вжались в сиденья, словно боялись, что сейчас история закончится смертью главного героя.

– Тут везде наркота раскидана, проститутки, разврат… А он вице-канцлер. Ну, вы понимаете, что если видео обнародовать, то сядет он на три пожизненных. А я ему морали читаю, мол «не хорошо это вы деньги общественные тратите». В общем отпускать и живым меня оставлять в их планы не входит. Тогда я тихонько так встаю, и обращаюсь к свиноте по имени… Ну, допустим, имя я сейчас говорить не буду… но, что-то вроде «Иван Иванович, спасибо за аудиенцию. Я Вас с Петром Петровичем спутал, ах, вон он за соседним столиком. Не сочтите за дерзость, но мне работать надо», жму ему руку и тихонько так разворачиваюсь, мимо охраны прохожу – дышать боюсь.

– И что? – Взвизгнула Дарья, не выдержав напряжения.

– А меня никто не останавливает, только чувствую, что сам вице-канцлер по сторонам озирается. Ищет того, чье я имя назвал. А, я не помню кого назвал, кого-то из министров, что ли… А у меня уши горят, в жопе свирбит, но пока иду… Вид не показываю. А сам понимаю, что видео то у меня действительно в прямом эфире транслируется. Я-то думал, что просто скандальный репортаж сниму. Но, не подфартило. А сам какую-то салфетку со стола взял, на руку повесил, подхватил грязную посуду и в таком виде свернул в служебные помещения. Джеймс Бонд, блин.

После небольшой паузы, Анатолий скорбно закончил:

– В общем, я в какой-то подсобке там три дня прятался. Не знаю, как на меня никто не наткнулся, но через пару дней, а не знаю, на самом деле, сколько я там просидел… Но я и поспал там три раза, и пачку крекеров схомячил на сухую. Ну, как пачку, вот такую здоровенную коробку, какие для баров и ресторанов оптом поставляют. Но вышел я спокойно. На улице ночь, чего делать не понятно, в камере заряд сел, в телефоне тоже. Пешком домой пошел. А там дверь выбита, мебель переломана, документы только те, что с собой носил. А именно удостоверение вольного журналиста, их блогерам раздавали. В общем чего делать не понятно, куда идти не понятно. Мой канал заблокирован, машина сгорела… Вот…

Леонид даже положил свою руку на плечо капитана.

– Скрывался я еще две недели, а потом меня Кошиков нашел. Он то и рассказал, что свиноту ту уже давно как посадили в тюрьму, на меня дело открывать никакое не стали, никто за мной не охотится. Но журналистом мне больше не быть, так как тут остальные чинуши на меня шибко обиделись.

– А вы сбежали на Ладоге и в космос? – Предположила Дарья.

– Нет, конечно. Никакой романтики. Я еще полгода помыкался в блогерстве. В издания меня не брали, думаю, даже не из-за этой истории, а просто я никому не нужен был. Новый канал раскрутить не смог, деньги оставшиеся проел… На земле ведь не как на Лее. У нас безработных нет. И никаких субсидий им никто не платит. Там, те, кто не может зарабатывать – мрут от голода. Все просто. Кошиков меня буквально силой посадил на это судно и заставил курьером работать. А что еще делать оставалось? Что еще филолог по образованию может сделать?

Анатолий тяжело обвел взглядом рубку Ладоги. Вся его команда сейчас сидела на местах, развернувшись в центр небольшой залы. Да, такой разговор был бы уместней за общим столом. Но нет, на космических судах обеденного стола не предусмотрели. Пусть, у каждого в каюте и была полка, которую при желании использовали как обеденную.

– Вот такой у вас нелепый капитан. – Развел руками Окский. – Не романтик я. Жизнь так сложилась. Дома у меня ничего нет, ни накоплений, ни дома, ни друзей… Кроме этого оболдуя.

– Как Вы можете так говорить о человеке, который Вам столько сделал? – Возразила девушка.

– Да, не со злобы. Кошиков – хороший парень. Просто так сложилось. – Еще раз повел руками капитан.

Все помолчали, уделив внимание горячим напиткам.

– Так. – Тяжело наконец-то выдохнул Анатолий. – Что же, вечер воспоминаний можно считать оконченным. Все по местам. Лень, сколько нам еще болтаться в неопределенности.

– Если бы все так просто было. – Хмуро заметил пилот. – По расчетам еще меньше суток. Но она на то и неопределенность, что неопределенна. Если правда завтра выйдем в космос, то считайте, что нам очень повезло. Кстати, сейчас не вечер, а позднее утро. На бортовых часах только двенадцатый час.

На что Анатолий только недовольно повел носом. Знал он про время, и про все расклады по прыжкам в неопределенность. Знал он, и про то, что первоначальные расчеты времени могли не совпадать с реальным положением дел. Все он знал.

Только сейчас он уже жалел о своей откровенности. Да, начиналось все хорошо, с побасенки. Не планировал он откровенничать, думал просто разогнать скуку. И опять только ухудшил всем настроение. А вот еще одна мысль терзала его душу – вдруг Даша решит, что попадать в такие заварушки, обычное дело для него самого. Пожалуй, в таких горячих переделках Окский участвовал всего два раза в жизни. Тогда с вице-канцлером, и теперь с этим злосчастным выигрышным билетом девушки. Особенно обидно было то, что выигрыш получить Дарья не сможет. Ведь платежная системы Леи действовала только на Лее. Ну, и еще на паре спутников.

Зато посылка, переданная на Марата, фигурально выражаясь, жгла карман. Неужели от нее и вправду нельзя избавиться, выкинуть в отрытый космос, потерять по пути… Но нет, слишком страшно. Этот тип на Лее, Пятый, как сам он назвался, выглядел совсем не простым человеком. В нем чувствовалась и власть, и решимость. Что же… Если это бомба, то одним грехом на совести парня будет больше.

Окский снова посмотрел на синтезатор, закралась мысль, опять создать алкоголь, или даже чего «покрепче»… Но взяв себя в руки Анатолий решительно закрыл дверь в свою каюту, и застыл в нерешительности.

«Чем бы себя занять»

Но занять себя было решительно нечем… Штиль.

Он уже сообразил зачем нагрузил девчонок ненужной работой – так лучше, когда есть чем заняться. Пусть инвентаризация и была ни к чему, но хотя бы часть экипажа сейчас не лезла от безделья на стену. Но и в Леониде капитан был уверен. Этот тип точно без дела сидеть не станет. Пилот Ладоге сейчас не требовался, но в руках парня была другая интересная игрушка. Нейро-колония, рой медицинских ботов, которые превращались в руках программиста-самоучки то ли в боевую колонию, то ли во что-то совсем уж невообразимое. Лишь бы он не намудрил чего совсем убойного.

Штиль.

В углу каюты сиротливо лежала полуторакилограммовая гантель. Говорят, люди в заключении, чтобы не сходить с ума начинают качаться. Можно. Да, конечно можно было бы потягать этот снаряд и таким образом убить пару часов. Не зря же она лежала в каюте капитана.

Но… Нет, Анатолий слишком хорошо понимал, что даже если и начнет сейчас ее тягать, то бросит через полчаса, а то и раньше. Так какой толк начинать, если не сможешь продолжить? Физические упражнения хороши, если они выполняются в системе и регулярно. А не так, раз от раза. Поэтому и начинать не стоит. Пусть себе лежит и не отсвечивает.

Штиль.

Книги… Может быть почитать что-то увлекательно, приключенческое.

Штиль…

Нет… Читать хорошо, когда на это есть время и желание. А когда вынужден этим заниматься в ожидании окончания заключения… Нет, в такой обстановке Анатолий читать не станет. Для него книга – это святыня, а чтение – обряд. К чтению надо подходить обстоятельно. Сейчас не время.

Штиль…

Штиль, полный штиль. Перед глазами пустая стена. В сознании пустота. Ни планов, ни мечтаний. Что же такое сделать, чтобы не было так тоскливо! Даже разговаривать с кем бы то ни было казалось свыше его сил. Даже просто сидеть и ждать – было слишком много.

Может быть капсула гибернации? Погрузится в синтетическую кому, и проснуться в тот миг, когда это ожидание закончится. Можно. Тем более, что две такие капсулы сейчас лежали в грузовом отделение, извлеченные из спасательной шлюпки для проведения гонок. Да, покидать Перу приходилось в спешке, и оборудование просто не успели установить обратно.

Как же быть?

Штиль…

…

Отчего так выходит, что, когда одни люди прозябают в бездействии – другие начинают бурную деятельность. И чей путь в конце концов окажется более правильным, покажет лишь время. И пускай на Ладоге сейчас полный штиль, на Лее многие пришли в движение. И речь даже не столько о отряде Пятого, не столько о вечно суетящихся космических пиратах, сколько об одном, пока не очень важном герое повествования – о Александре Хилле. Доблестный полицейский, служитель закона, в первую очередь заботящийся о своей репутации, во вторую о своем внешнем виде и чести, сумел-таки растормошить улей. Он один поставил на уши слаженно работающий бюрократический аппарат. Много ли нужно сил, чтобы заставить потеть флегматичного начальника? Много ли сил нужно, чтобы скептически настроенные коллеги встали на уши? Да, Александр был показательным служащим, его замечали, его ценили. И все же, он был этикеткой, бронированной куклой на полке плюшевых медвежат. Все ставили атлетически сложенного парня в пример, но никто не считал себя обязанным идти по его пути. Кроме его собственной свиты, кроме тех, кого сам Александр смог привлечь в свою веру. И поэтому, когда Александр заговорил о своей сбежавшей жене, остальные слушали его с легким недоумением.

Хотя бы потому, что для многих на Лее, жена была всего лишь одним из спутников. Мало кто относился к клятве вечной любви столь серьезно.

А Александр женился на Дарье по любви, а не зову долга или традиций. Он обожал свою жену, обожал ее в мгновения общей радости, ценил и в часы несчастья. Он любил свою жену, когда находился на дежурстве и когда возвращался домой. Он всегда говорил о ней с неизменной гордостью. А когда приходил домой, раздевался и облачался в домашний костюм – продолжал ее любить большой человеческой и нежной любовь.

Но сейчас он с отчаянным недоумением смотрел на пухлые руки своего непосредственного начальника, и не мог найти себе места.

– То-есть, как это «добровольно»? – Возмутился, наконец, Александр. – Она не могла добровольно согласиться на это. Она ведь никогда не была в космосе, никогда! Этот подлый преступник задурил Даше голову, он выкрал ее, приставил пистолет к голове и не дал шанса что-то сделать. Вы разве не понимаете? Это преступление не против человека, а против всей Леи! Сегодня они похитили мою жену, а завтра начнут расстреливать с орбиты наши заводы, больницы и школы! Мы просто не можем допустить этого прецедента! Да! Это прецедент! И сейчас важно, как мы на него отреагируем!

– Саша, перестань. – Толстый начальник участка тяжело выдохнул, словно только-что пробежал стометровку. Этот спор его уже порядком утомил, утомил как морально, так и физически. Старый опытный полицейский сейчас был готов на все, чтобы только остаться наедине с чашкой кофе и уютным креслом. – Мы совершенно точно знаем, что Дарья заключила контракт абсолютно добровольно. Кроме того, за того пилота поручились ТАКИЕ люди, что все обвинения с него пришлось снять заочно! Никакого разбирательства просто и быть не может. Вот ты сейчас хочешь бросится в погоню за космическим кораблем, хотя, как правильно заметил, не имеешь опыта космических перелетов. У тебя нет команды, нет оборудования, и нет полномочий. Пока ты остаешься офицером полиции, ты обязан выполнять наши законы, и обязан соблюдать график дежурств. Кто сейчас находится на посту? Кто сейчас защищает людей на улицах города? Давай так, в виду особых обстоятельств я не буду от тебя требовать раппорта, а ты просто вернешься на дежурство.

– Нет! Это грубейшая ошибка! И дело даже не в том, что мы говорим о моей жене, а в том, что Дарья – гражданин Леи! Лея так не поступает. Вспомните уже декларацию о превентивных мерах! Я не понимаю, почему они отпустили преступника, но сейчас речь идет о целостности нашей идеологии, как государства!

– Какие пафосные слова! Саша, будь проще. Ты не на сцене, и тебе не надо производить впечатление на юных девиц. Сядь уже и еще раз выслушай меня! Ходу этому делу ни я, никто другой не даст. Дарья вернется, когда наиграется в космолетчики. У тебя нет выбора. Пока ты полицейский – ты выполняешь приказы начальства.

– А я понял! Понял, – подмигнул Александр начальнику, пораженный своей случайной догадкой. Действительно, ведь не просто так была второй раз повторения фраза про «Пока ты полицейский». – Все ясно, я Вас понял. Значит, у Вас связаны руки, но спасибо за наводку. Итак, я подаю раппорт об отставке! Вот мое оружие и удостоверение. Теперь, когда я не в штате полиции, могу я рассчитывать на небольшую помощь!

– Да ты сдурел! Немедленно возьми обратно оружие! Это так не делается!

Александр на мгновение завис, пытаясь понять хитрую игру начальника. Он сначала намекнул ему об отставке, как единственном законном способе спасти супругу, и вот теперь велит взять обратно табельное оружие. Но ведь гражданским запрещено иметь пистолеты… Ах, вот в чем заключается тайная помощь. Что же, хорошо, он все понял, сам догадался.

Бывший полицейский загадочно улыбнулся и поднял пистолет со стола:

– Спасибо. Я не подведу!

– Вот и хорошо. Я знал, что ты одумаешься.

А все-таки этот Александр хороший полицейский. Начальник отдела протер платочком пот со лба. Как же хорошо, что ему удалось образумить этого Хилла… Хотя постойте… Почему он не взял свое удостоверение? Как же это понимать? Забыл? Эх, теперь придется бежать вслед за рассеянным подчиненным.

А Александр уже целеустремленно шествовал по улице. С пистолетом в кармане и полной уверенностью в том, что уволился со службы. Он не хотел никого подставлять, поэтому оружие станет использовать только в крайнем случае. Что же, рас пришло время работы под прикрытием, так сказать в поле, то и на официальные каналы рассчитывать тоже не приходится. Но, были у Хилла свои контакты, отличные от официальных. Поэтому свистнув такси, он направил таксомотор к хорошо известному бару. Именно там он рассчитывал встретиться с человеком, который сможет вытащить его с планеты, и при определенной степени удачи, поможет найти тех, кто выследит пирата, укравшего Дарью.

Таксист молчал, улица скользила за окнами, начинался моросящий дождик. Горожане жались ближе к стенам домов, ближе к козырькам и подальше от дороги, где со свистом проносились автомобили. Колесные и на магнитной подушке, большие автобусы и юркие флаеры. Город оказался в тени облаков, он померк и посерел, и только свет рекламы и окон теперь раскрашивали улицу. Легкая тень от облаков не погрузила улицы в сумрак, а дождик только принес свежести, но сам Александр уже мысленно прощался с такими родными кварталами. Мрак был у Хилла в душе.

У каждого в жизни есть мгновения, когда все окружающее кажется чужим, неправильным, бесцветным.

Но не каждый готов ринуться в погоню за своим счастьем наплевав на все обязательства и связи. Нет, Александр не думал сейчас о квартире и вещах – жизнь на Лее не учит дорожить вещами. Распечатать новые трусы, куртку и сэндвич можно с одинаковой легкостью, как на экваториальном курорте, так и возле сельского элеватора или коровника. А все действительно нужное у Хилла было с собой: его натренированное тело и острый ум, его стремление к справедливости. А платежная система, привязанная к биометрике и внедренный с сознание нейро-интерфейс, не позволяли потерять сбережения и связь. Поэтому, когда распахнулись двери бара, его уже ждали. Ждали от части из-за того, что Александр был действительно видной фигурой местного масштаба. А отчасти от того, что такого идиота, который в одночасье был готов бросится в космическую погоню за женщиной – еще поискать надо.

– Здравствуй, Джо Биль! – Энергично пожимая протянутую руку заявил Александр.

– Здравствуйте, молодой человек. – Нет, Джо, прославленный пилот, победитель несчетного числа гонок на Лее, не был стар. Отнюдь. Но от панибратского «Здравствуй», поморщился как от протухшего яблока. Что-же, он был готов стерпеть и не такое, особенно если обещали хорошо заплатить. А заплатить обещали солидно.

– Я попал в очень щекотливую ситуацию. – Развел руками Александр, словно извиняясь за визит. – Моя жена была похищена неким Анатолием Окским, капитаном Ладоги, межзвездного курьерского судна. Кажется, Муфа-7.

– Что же, я наслышан о этом корабле. Жаль, лично не удалось познакомиться с пилотом Ладоги, но… Леонид…

Кулаки Джо непроизвольно сжались, а в голосе появилась сталь:

– Чекалов… Грязными трюками он… Он даже не смог догнать меня, не то, чтобы обогнать, но каким-то образом ему удалось… Этот мальчишка! Что же… Теперь мы знаем, что жури гонок не такое уж и неподкупное! Но как ему удалось! И кто это был? Так значит, ты хочешь догнать мальчишку? И что дальше?

– Да, это они. Только меня не интересует их пилот. Их капитан, Окский, он выкрал мою жену, схватил ее и увез куда-то в космос! Я просто обязан спасти мою Дашу! Вот только… Боюсь действовать придется неофициально! Понимаешь, я уполномочен провести, так сказать, секретную операцию…

– Больше ни слова! – Резко запротестовал пилот «Черного ската». – Ни слова больше. Я все понял. Я, как честный подданный Леи, просто обязан помогать в расследованиях такого уровня. Но, прошу меня простить, мой крейсер на святом духе не летает. Кроме того, я сейчас связан двумя срочными контрактами, и… Впрочем, я готов принять оговоренную сумму. Но! Но в качестве аванса. И не надо махать руками, молодой человек! Если Вас не устраивают мои условия, то можете обратиться к любому другому капитану.

– Но специальная операция!

– Вот именно. Вы хотите, чтобы «специальная операция» оказалась под угрозой срыва из-за ваших нерешительных действий и сомнений? И еще… – Джо приблизился вплотную к лицу Александра, ему даже пришлось притянуть его за шею, чтобы глаза оказались на одном уровне, и добавил, шипя сквозь зубы. – И еще… Если ты, шавка, еще раз обратишься ко мне на «ты», или посмеешь дерзить, то я не посмотрю на то, что ты грудничек с Леи, не посмотрю, что ты велюровый полицейский, не посмотрю, на то, что Богом обиженный на голову мальчишка. Ты меня понял? И не думай, что если я, в отличии от тебя, не ношу с собой оружие, то совершенно безобиден. Я одними пальцами могу переломить твою свинячу накаченную шею. А теперь, когда мы друг друга поняли достаточно ясно, переводи деньги.

– Да, сер! – Отчеканил вытянувшийся в струнку Александр, какой-то глупой, подсмотренной в дуратском фильме, фразой.

– Да, капитан. – Недовольно буркнул Джо, смачно сплевывая прямо на пол.

– Да, капитан. – Послушно повторил Александр, наблюдая, как из бара выходит прославленный гонщик, известный всем на Лее, как многократный победитель чуть ли не всех на свете гонок. Самый крутой пилот. Самый достойный капитан, что только может быть.

А ведь Александр не просто так подошел к Джо Билю. Ведь еще только вчера, они вместе поднимали тост за правопорядок в городе. Да, расследование перестрелки в баре привело полицейского именно сюда. Именно здесь он допросил пару дюжин свидетелей, и именно Джо так удачно подвернулся ему, и провел по всем злачным местам заведения. Показал все самых ценных свидетелей и действительно оказал неоценимую услугу правопорядку Леи. Именно поэтому Хилл и был уверен в том, что Джо не откажется помочь в поисках Дарьи. Только сейчас Александр начал подозревать, что, видимо, что-то понял не так, как надо.

– Зачем тебе этот легавый? – Девушка, шедшая по левую руку от Джо, почтительно отставала на пол шага от него. Ее желтые, не светло русые, а именно желтые волосы торчали во все стороны крупными зубцами, как у персонажа первобытных аниме фильмов, а пустая сбруя разгрузки имела петли как для тяжелых автоматов, так и для массивных кинжалов или клинков. Допустим, только очень опытный взгляд мог отличить крепления для оружия в эластичных карбоновых ремнях, но уж поверьте мне, как автору. Эти петли предназначались именно для очень тяжелого вооружения.

– Айва, девочка, детей обижать не хорошо, – участливо посетовал Джо Биль, – а этот молокосос, кажется решил передать нам все свои накопления. Так, стоит ли ему мешать? Я слабо верю в его бред про специальную секретную операцию, да и за пределами Леи у их агентов мало влияния. К тому же… Да, пожалуй, мне очень хочется поговорить с пилотом «Толики удачи». Сдается мне, что он очень захочет извиниться за нанесенную мне обиду.