– Я не успею сделать перепись до завтра! – Ужаснулась Дарья.– У меня же только одних таблеток около полутора тысяч наименований! И это я уже не говорю о сломанном оборудовании и…

– Отставить! – Перебил девушку капитан.– Тогда до послезавтра. И предоставить список необходимого для приобретения. На станции пополним запасы всего.

– А зачем нам вообще таблетки, если у нас есть медицинская капсула! – Из последних сил прокричала Дарья, но кричала она уже в спину удаляющемуся Анатолию.

Такой импульсивный жест. Судорожный, не красивый. И с чего Анатолий взял, что это правильно? Какой-то инстинкт? Или дурость? Ну, вот, теперь девчонки еще и на него обиделись. Как же прекрасно он справляется с новой для себя должностью. Сейчас небось называют его самодуром, барином и другими обидными словами.

– Я же помочь хотел. – Совсем поникший Леонид сидел на койке капитана, уронив голову на руки.– А теперь получается, что все это зря было. А мы же вместе так старались, столько усилий на ветер. Зачем она тогда мне помогала, если не собиралась…

Леонид наконец оторвал лицо от рук и жалобными глазами уставился на хозяина каюты. Но не дождавшись ответа продолжил:

– Что я не так сделал? Она сильно обиделась? Черт… Да, почему?

– Женщины. – Как можно более мягко сказал Анатолий. – Умом девчонок не понять, аршином общим не измерить, у них особенная стать, в девчонок можно только верить.

– Это про Россию.

– Нет такой страны сейчас.

– А вот с этим я не соглашусь. Русские были и будут всегда. Ты же Окский! Я такое мог ожидать услышать от Симы или Смита, какого ни будь, но не от соотечественника.

– Правильно ты говоришь. И неправильно в то же время. Русский. Ну и что, теперь будешь всем пенять, что русский? Остальные то в чем виноваты? Или может быть будем кичиться, что мы земляне?

– Нет, конечно, кичиться не стоит. Но ведь культура! КУЛЬТУРА!– Леонид даже встал.– Люди разные! И землянин орбитальнику не ровня. Нет, не перебивайте! Не лучше и не хуже. Но мыслим то мы разными категориями.

– Не кипятись. Согласен я с тобой. По большому счету согласен. В частностях может и не сойдемся. Да и не важно это. Я на своем веку столько людей разных повидал, со столькими разговаривал и водку пил, что ты столько даже не видел. Только все же не рискну заявить, что понимаю даже лучшего друга.

– Это Кошикова что ли?

– Ты то откуда знаешь?

– А чего тут знать? Хороший и правильный мужик. – Обвинительно заявил пилот.

– Только и он ни хера меня не понимает и понять не сможет. Думаешь то, что он мне это корыто забашлял, он мне лучше сделал? Я ему теперь по гробу жизни должен буду? А слышал ли ты, когда ни будь, что друзьям в долг давать нельзя? И меньшие «подарочки» к концу дружбы приводили.

– Так Вы из-за этого переживаете? Думаете, он вам в упрек это поставит?

– Не поставит. – Грустно подтвердил капитан.– А я себе поставлю. Только знаешь, чего это ты мне в душу лезть решил? Я вообще-то тебя успокаивать должен.

Леонид улыбнулся:

– А не надо меня больше успокаивать. Упокоился как-то. Думаете бестолково Симу уговаривать?

– Если женщина что-то вбила себе в голову, ее уже не уговорить. Только вот, что она себе вбила – я не знаю. Тут как. Уговаривать будешь – на скандал нарвешься. А не будешь – яду подсыплет.

Пилот вытаращился на Анатолия.

– Да, не ссы, – продолжил капитан, – это я про свое. Нет, Сима не станет нам яд подсыпать. И корабль не станет портить, в ней я уверен. Но ты с ней этот вопрос пока не начинай. Само рассосется. Или не рассосется. Там и узнаем. Не подумай, не спускаю я ситуацию на самотек. Нечего на меня так смотреть, думаешь, мне легко? Думаешь, я не видел, каких усилий тебе стоил этот подвиг. Все я видел. Не грусти. Чем ты занимался во время полета? Спал что ли?

– Нет, не спал, – Грустный смешок, – колонию тестировал, прогонял в разных режимах, нарастил объем и функционал. Несколько программ для нее с нуля написал. В медицине я профан, а вот оптимизировать функции управления и координирования смог. Представляете, производительность на сорок процентов поднял, только за счет того, что полностью переписал протокол передачи данных. У них же защищенный канал был. Двойное дублирование и жутко сложный скрипт кодирования-декодирования. А оно надо? Они же сетью общаются. Каждый бот с сотней других одновременно канал держит. Ну, и зачем здесь удвоение канала связи?

– Это ты сейчас с кем разговаривал? – усмехнулся Анатолий.

– Да, поняли Вы все. Не стройте из себя полного-то уж гуманитария из сельского университета. И не волнуйтесь. Колония у меня просто огонь. Многофункциональная теперь стала. Мне еще пару дней работы, и я их смогу вне своего тела за стройматериалами посылать, а там глядишь, и правда автономную колонию смогу поднять. Может и правда поспешил. Все равно прямо сейчас не смогу разделить колонию на две автономные. Хотя, смотрите. Я вот так могу сделать!

После этих слов Леонид зловеще, но как-то не очень весело рассмеялся, его глаза быстро заволокло серебристой поволокой, а на лбу стали проступать две здоровенные шишки.

– Это у тебя рога будут?

– Будут!

– И зачем? – Дежурно поинтересовался Анатолий.

– Ну, как будто бы Сатана. Прикольно же!

Последняя фраза была произнесена низким басом. Настолько низким, что казалось, его слышат не уши, а все тело целиком.

– И голосовые связки подправил?

– Ага, – Глаза пилота вновь стали обычными, рога исчезли, – хотя самая сладкая фишка для меня – это то, что кораблем я могу теперь управлять без ложемента. Через виртуальный интерфейс.

– Хорошо, что сказал. Значит так! Запрещаю. В смысле, можешь кораблем управлять, каким угодно способом, но запрещаю это делать не из ложемента. Если управляешь кораблем – будь добр в этот момент находится у пульта управления.

– Да и правильно, – махнул рукой Леонид, – мало ли что где откажет, а так я смогу сразу же перейти на ручное управления. Тем более, что протокол синергии с Муфа-7, я еще только начал кодить. Сложно там.

– У, какие словечки. Ладно, разбирайся пока с новой игрушкой.

– Есть капитан!

…

Муфа-7 бороздила просторы неопределенности, если у неопределенности вообще есть просторы, а медицинский мирок по-прежнему прозябал в унынии. И не удивительно – пространство, созданное для отбывания срока операции, не могло быть наполнено радостью и весельем. Кто захочет веселиться, когда оказался на операционном столе, условно говоря. Разве что совсем маленькие дети, для которых все новое интересно, а все неизведанное – не пугает, а вызывает возбуждение.

Яркое, нарисованное, солнышко тщетно грело землю, камни и густые кроны деревьев, черепаха брела в бесконечность. Слона уже давно никто не видел, может быть, его вылечили, о другом варианте думать не хотелось. Случайные кролики, шмели, крысы, кошки, крокодилы, собаки… Все они появлялись и исчезали. Ах, да, попугай, который считал себя совой. Он уже вторую неделю прятался в кронах деревьев. Мухоморы же все так же торчали на лужайке. Алые шляпки с белыми пятнами. Упругие, мягкие, бесполезные. Они словно нарочно здесь натыканы, чтобы вызывать ярость, чтобы нестерпимо хотелось их разодрать, раскромсать и разбросать куски по зелени лужайки. Но и это оказывалось бесполезным.

– О чем задумался? – Поджарый старик в голубом халате обратился к лисенку, который в очередной раз о чем-то глубоко задумался. Голос старика был низким и только-только начинал приобретать старческое дребезжание. Учитель, наставник, единственный друг. Друг… Нет, наставник никогда не был лисенку другом. Никто и никогда. Даже этот странный парень, пилот, появился лишь на мгновение.

– Почему бы тебе не принять свой облик? – Предположил наставник. – Уверен, тебе будет проще оперировать консолью в облике человека.

Лисенок отвел взгляд.

– Чарлот, повторите пожалуйста мой вопрос, – не отставал наставник.

– Для нахождения экстремумов данной функции следует использовать закон второго приращения Вайнтца, Учитель, – Лисенок продолжал оставаться задумчивым и отрешенным.

– Что же. Можно пойти и по этому пути. Чарлот, тебя что-то беспокоит? Хочешь, чтобы мы отложили занятие? Тогда в следующий раз придется сделать больше вычислений.

– А зачем все это? Нет, я понимаю, что учиться – это долг каждого ребенка, и Лея гарантирует возможность получения образования для всех… Но зачем?

Долгий вздох наставника привлек внимание лисенка.

– Чарлот, я тебя не узнаю. У тебя великолепные успехи в учебе, ты опережаешь своих сверстников, и я точно знаю, что ты понимаешь важность развития личных компетенций. Взрослая жизнь требует от нас высочайшей квалификации в любом деле. Лее нужны специалисты высочайшего класса. Вот! Общий курс такими темпами у нас закончится уже через год-полтора, и ты сможешь получить профессию! Смею заметить, я буду ходатайствовать, – тут старик смутился на мгновение и поправился, – просить, чтобы тебе дали самую интересную и сложную специальность. Ты справишься даже с программированием квантовых интерфейсов искусственного интеллекта. Или тебе интереснее быть оператором логистических маршрутов?

– Зачем? Зачем Вы мне врете? Я же никогда не выйду из этого… Кто я? А кто Вы? Наставник! Ваши паттерны поведения характерны разным людям. Внешность, голос, текст – все совпадает. А вот манеры, жесты. Два дня назад приходил другой человек. А на той неделе вы были женщиной. Скажите, хотя бы, как Вас зовут!

– Чарлот, зови меня Наставник, или Учитель…

Лисенок зашипел:

– Вы сейчас отвечаете, как бот какой-то. Я Вам про Фому, а Вы мне про Ерему! Зачем мне вообще Вас как-то звать?

Силуэт старика на секунду подернулся, и продолжил тем же голосом:

– Чарли, все хорошо, – осторожная полуулыбка застыла не лице старика, – давай сегодня сделаем небольшой перерыв. Хочешь, мы с тобой поиграем в ассоциации…

– Куда делся прошлый Наставник! – Зарычал лисенок. – Где преподаватель математики? Почему сменился оператор? Сколько может это продолжатся?

– Чарли, это я, все хорошо. Я была… Я был здесь все это время.

– Да, идите вы все к черту! За кого Вы меня держите! Я книжек по психологии прочитал больше, чем вы все вместе взятые! Я же только и могу, что читать книги и ролики смотреть! Сволочи! Мне здесь даже поговорить не с кем! Вы меня только и пускаете, что к комотозникам! Что я вообще такое? Я что, чей-то проект? Чья-то дипломная работа? Почему я никогда не видел своего тела? Где…

Мир снова дернулся, и застыл. Лисенок, Чарлот, Чарли, тот кого иногда называли Шарльем, Чарльзом – и все один и тот же старик. Учитель, Наставник, один и тот-же человек, который себя вел так по-разному каждый раз.

Чарлота насильно выкинуло из образа лиса, и вот он уже видит свои руки – ненавистные, нарисованные, ненастоящие руки. Как ему сейчас поверить, что этот аватар соответствует его настоящему облику?

Пространство вокруг собралось в серые стены, впереди было зеркало, какой-то стеклянный стол, строгий стул. Лампа на длинном шнуре свисала с потолка, а в зеркале отражается насупившийся ребенок. Да, он уже видел этот образ, он легко мог принимать его, но предпочитал любой другой.

Первое, что бросалось в глаза – полупрозрачная кожа на тонких как хворостинки руках, шее, на кривых ногах. Под отливающей голубоватым кожей было видно, как бьется кровь в артериях и тягуче проталкивается по венам. Обычно эта кожа не была такой отвратной, такой тонкой.

Глаза подслеповато щурились, да это те же глаза, которые он видел и раньше, но теперь они были больше, глазные яблоки, словно не помещались в глазницы. А еще синие губы и медицинский халат, который походил больше на балахон.

Несколько минут прошло в тишине, и вот наконец рядом появился мужчина. Он был высок, Чарлот доставал своей макушкой только до его локтя. Мужчина лучился благополучием, а ребенок в сравнении с ним теперь казался еще более ничтожным, словно изуверским образом вытянутый эмбрион.

– Чарлот, – спокойный канцелярский голос мужчины заставил мальчика съежиться, как от холодного сквозняка, – не буду скрывать, Ваше поведение вызывает у нас беспокойство. Это происходит уже не в первый раз, поэтому было принято решение… Гм… Экстренного вмешательства. Я не психолог, не преподаватель. Я юрист. Ваш юрист. Готовы ли вы сейчас выслушать меня? Я получил распоряжение объяснить Вам Ваш юридический статус. Это будет долгий и неприятный разговор.

– Сейчас? Вот так? Внезапно? – опешил бывший Лисенок. С удивлением он увидел в отражении зеркала испуг на своем лице.

– Почему же внезапно? Вы уже многократно запрашивали эту информацию, в том или оном виде. Мы хотим, чтобы Вы понимали, что с Вами готовы говорить… Гм… Серьезно. Да, Чарлот, Вы не совершено летний, находящийся на попечительстве Нашего Совета. У вас сейчас нет права голоса, в юридическом смысле. Но как мне показалось доктор Ка… Извини, меня просили не называть имена. В общем Ваши кураторы пытаются сделать ваше существован… Ивините… Вашу жизнь более комфортной.

– Почему тогда они сами не говорят со мной!

– Они пытались. Они разговаривали. Но Вы сами не воспринимаете их слова серьезно. Я могу включить записи этих разговоров. Они пытались все Вам объяснить, но не смогли. Поэтому мы и встречаемся с вами в такой обстановке. Прежде чем мы продолжим разговор, прошу ознакомиться с рядом документов. Это договор о оказании Вам медицинской помощи, это свидетельство о попечительстве, это…

Человек еще пол часа только выкладывал документы из воздуха на стол. Он оглашал и оглашал названия документов. Документов, в которых фигурировало одно лишь именование Чарлота – а именно «Пациент G9-3856p7», не Лисенок, как его называл странный парень, пилот, не Чарлот, как его называл Наставник, не Чарли, как его называл тот же самый наставник, когда им управлял кто-то другой из персонала… Не Чак, не Шарль… Только «Пациент G9-3856p7».

– Я по-настоящему выгляжу именно так?

– Да, за одним исключением. Ты плаваешь в полупрозрачном оранжевом геле, к твоим венам подключены трубки, в ноздрях, во рту какие-то шланги, глаза полуоткрыты, но они не реагируют ни на свет, ни на движение. Что Вы еще хотите узнать?

Стоило человеку закончить говорить, как аватар исчез. И появился через пару десятков секунд. Он принес глубочайшие извинения за лишние подробности. Объяснил, что тело ребенка действительно живо, но не функционально. На этом он распрощался, давая мальчику самостоятельно ознакомиться с документами.

В то время как «нарисованный» Чарлот обреченно склонился над грудой документов в нарисованном мирке те, кто с ним говорил, старательно избегали глядеть друг на друга в реальном мире.

– Это слишком жестоко.

– А что мы могли еще сделать?

– Я все понимаю, но зачем же так грубо, так в лоб? Он же ребенок.

– Повторяю в очередной раз – он не ребенок. Он вычислительная ячейка нового поколения. Уже сейчас Чарлот выдает вычислительных мощностей, как двадцать стандартных ячеек на ферме. Нам надо протянуть еще хотя бы полтора года, чтобы предоставить отчет.

– Мы точно будем гореть в аду.

– А я думал, что мы находимся в цивилизованном обществе. Можем мы обойтись без религиозных концепций? У него хотя бы есть такой мир, такая жизнь. А в дальнейшем возможны интерфейсы присутствия, он сможет стать частью реальности, продолжая вырабатывать мощность для наших серверов Биг-Дата. Сколько можно об этом говорить! Да, у нас очередной кризис! Но я категорически утверждаю, что перевод даже в кратковременную кому уничтожит все наши старания. Лея нуждается в подобных решениях. На нас возложена эта миссия по апробации решения. Или вы хотите уничтожить работу десятков лет, просто из-за своих сомнений и сантиментов?

– Нет.

– Так-то. Кто-то должен брать на себя ответственность. Карл, продолжайте раскачку его мозгов. У Вас все хорошо получается. А мы займемся своей работой. Надеюсь, что разработки психологов помогут хоть на какое-то время заставить Чарлота следовать нашей программе.

– Он щелкает мои задачки на раз. Надо усиливать интенсивность. Надо привлекать новых специалистов. Из университетов. Предлагаю начать социализацию мальчика.

– Исключено. Его психическое состояние слишком нестабильно! К тому же, мы должны жестко контролировать все его контакты. Представляете, что может произойти, если будет утечка информации.

– Я один уже не смогу загрузить его на сто процентов! Нужны нагрузки иного рода! Математика для него слишком проста! Нужны реальные модели!

– Нет. Продолжайте в том же духе. Жду от вас отчета через неделю. Как идет гормональная коррекция? Может ли этот кризис быть связан с тем, что он входит в подростковый возраст?

– Нет, все гормоны в норме. Проблема не в физиологии. С этим вопросом можно еще с полгода повременить. Хотя, по нашим прикидкам гормонального скачка может вообще не произойти. Он же в банке растет.

– Вот и хорошо. Через неделю я собираю комиссию. Мне нужен будет подробный отчет. Продолжайте работу.

– 6 –

И снова эти отвратительные грибы. Если бы не полуметровые мухоморы, то было бы не так противно. Даже кислотные мультяшные краски не раздражали так сильно. Даже идеальное небо, даже бестолковые животные, даже собственная растерянность.

Леонид огляделся. Он сам не мог объяснить, что же он делает здесь. Зачем в очередной раз взломал медицинский сервер, зачем пришел в это унылое место и зачем высматривает Лисенка. Просто пару дней он не находил себе места. Просто так. Да, обидная ситуация с Симой его ошеломила, но тоска его привела почему-то сюда. Не в комнату подруги, не в летный симулятор, как иногда случалось, не на сайты с интересным содержанием, а в этот унылый до удушья мирок. И ладно, если бы сюда было легко попасть – нет! Он потратил сорок минут на обход защиты, и проброс соединения. Он понимал, что ему нужно здесь быть… Но почему? Неужели Лисенок занял такое больше место в его жизни? Так нет же! Всего лишь чужой ребенок, всего лишь очередное капризное, и никчемное существо.

Да, это все правда. Но почему он сейчас так напряженно высматривает рыжий клочок шерсти? Почему ему чудиться, будто вот-вот и промелькнет огонек шустрого животного между деревьев.

Леонид смущался себя.

Парень прошелся по поляне, где все так же слепо и безразлично брела черепаха. Он растерянно толкнул упругий гриб, и хотел было позвать… Но не решился. Как-то это уж совсем глупо будет выглядеть.

С другой стороны, он же сюда пришел в поисках Лисенка? Зачем? Разве не будет еще более глупым походить здесь час и так и не позвать…

Точно! Он должен поблагодарить мальчика! Вот оно! Он же так и не сказал спасибо. Лисенок оказался рядом именно в то мгновение, когда ему нужна была помощь. И смог помочь так, как никто другой бы не смог. Вот она причина.

Уже более уверенно, Леонид зашагал к краю поляны, к тому месту, где в чащобе высадил куст… Куст яблок.

И куст яблок был на месте. Все пять яблок сияли алым. Значит мальчишка не удрал играть в свои игрушки. В смысле не отправился в тот фентезийный мир. Странно, что инсайд так и не пофиксили.

Леонид усмехнулся: «Бездарные программисты в медицине на Лее».

Еще через пару шагов он наконец заметил то, что искал. Но вместо ожидаемой радости в груди что-то защемило.

Лисенок лежал около куста старой драной тряпкой. Не огненно-рыжий, а словно тусклый, пыльный мешок. Животное лежало, уронив мордочку на лапы, и никак не реагировало на его присутствие.

– Здравствуй, – позвал пилот, но ответа так и не получил.

– Ты АФК, что ли? – рука пилота легла на загривок зверя, – знаешь, я ведь так и не смог тебя по-настоящему поблагодарить. То, что ты для меня сделал – это было… Надеюсь ты понимаешь.

– Я ждал, – вздохнул лис.

– Ты обиделся, что я так долго не приходил?

Лисенок только отвернулся от парня.

– Да, наверное, я виноват. У меня там такие дела случились! Похоже это день такой. Все на меня сегодня обижаются.

– Я не обижаюсь, – безразлично засопел лис, – просто все как-то… бессмысленно, что ли. Зачем ты пришел?

– Я же говорю, сказать «Спасибо».

– Ну, все. Сказал. Теперь можешь идти.

– Лис, но ты ведь меня ждал! Зачем ты меня ждал?

– Не ждал я тебя, – лисенок выполз из-под руки Леонида, и отойдя на пару шагов, снова обреченно улегся.

– Ты сидишь под этим кустом. Ты ждешь. Иначе ты бы здесь не сидел. Почему грустишь?

– Это тебя не касается. Нет. Все равно ты не сможешь помочь. Да и зачем? Мы ведь даже не знакомы. Совсем не знакомы. Что тебе от меня надо?

– Чарлот Леренард, 8 лет, прописан на Лее…

– Хватит! – Вдруг рявкнул Лисенок, – В банке с гелем я прописан! Ты хотел видеть меня настоящим? Хотел! А вот гляди!

Лисенок яростно вскочил, и в прыжке испарился. Но не прошло и секунды, как на его месте возник страшненький мальчишка. Он доставал только до груди пилоту, на макушке его безжизненно болтались серые волосы, свисая на лоб и закрывая серые пучеглазые зенки. Да, все бы было не так страшно, но вылезшие из орбит чем-то напоминающие крысиные глаза уничтожали любое желание продолжать знакомство. Тонкий нос, серые губы, кривая длинная шея, узкие, настолько узкие плечи, что в реальности медицинский халат, сейчас нацепленный на это чучело, не смог бы удержаться.

– Это твой настоящий облик? – Осторожно проговорил Леонид.

– Не знаю, – отворачиваясь просопел мальчик, – не видел его. Так мне сказали. Очень убедительно.

А потом с отвращением добавил:

– Тело живо, но не функционально.

– Ты сейчас сбежишь? – Печально спросил Чекалов. – Не позволишь с тобой поговорить?

– А зачем?

– Зачем? Я бы сбежал. Да, если бы я был в такой ситуации, то я бы тоже мог показать этот образ назло всем. Но после этого я бы убежал, и никогда бы не стал говорить с человеком, который меня увидел таким.

– Зачем разговаривать! – Возопил мальчик, срываясь на истеричные нотки. – О чем нам с тобой разговаривать! Ты там, где-то в космосе, а я в этой банке! О чем!

– Но ведь я здесь, и ты тоже здесь. Ты зачем-то ждал меня. Признай, ведь ждал!

– Ну, ждал, – всхлипывая подтвердил мальчик, – не знаю, зачем. Я не знаю, зачем я тебя здесь ждал!

– Я тоже не знаю, зачем сюда пришел, – сознался Леонид, подходя ближе к размазывающему несуществующие сопли уродцу.

– Вот именно! – Обвинительно выкрикнул бывший Лисенок, но не смог продолжить, потому, что оказался в объятиях незнакомого, чужого парня.

– Вот именно, – спокойно повторил пилот, прижимая ребенка. Мордочка Чарлота прикоснулась к его груди, он ощутил его глаза, мерзкие выпученные крысиные глаза. Было противно. Но парень не стал разжимать руки.

– А что дальше? Мы больше никогда не увидимся, – спокойно и уверенно заявил ребенок, – ты исчезнешь и больше никогда не вернешься. У тебя полно дел. Работа, заботы. Зачем я тебе сдался? Или ты будешь приходить сюда, чтобы смотреть, как я из этого стручка превращаюсь во что-то настолько же мерзкое.

– А что, если я скажу, что заберу тебя. – Неожиданно для самого себя уверенно заявил парень.

– Куда? Зачем? И как? – Обреченность так и сквозила в саркастическом выкрике.

– Не знаю, как. Но знаю, что заберу. Не знаю зачем, но вытащу тебя. – Леонид продолжал поражаться своим словам.

– Я на ферме! Я собственность Леи, там куча охраны. Меня не отдадут.

– Не отдадут. Я сам заберу. Но ты не на ферме. Я уже давно вычислил сигнал. Ты находишься в каком-то институте. Я сейчас не вспомню названия. Я абсолютно точно знаю координаты твоего подключения. Все это реально. Я вытащу тебя из этой твоей капсулы. Ты мне веришь?

– Верю, – опадшим голос ответил мальчик, – верю. Но разве это поможет.

– Поможет. Ты меня дождешься. Я найду способ. Обещаю. У меня на Земле есть дом. Родители. Ты сможешь жить по-настоящему.

Мальчик отстранился. Оттолкнул Леонида, сам отошел на шаг. На лице не было следов слез, но в этом мире и не могло быть слез. Зачем давать возможность нарисованным комотозникам плакать по-настоящему. Лишний функционал.

– У меня есть еще часов семь, – Сообщи Леонид, – потом моя смена, придется работать на Ладоге. Хочешь войти в игру?

– Не хочу, – Чарлот опустил голову, но все же принял у парня сорванное с куста яблоко, – я ничего сейчас не хочу.

Мальчик наблюдал, как только-что обнимающий его мужчина откусывает кусочек от своего яблока и растворяется в воздухе.

Мир подернулся пеленой, в уши ударил гвалт базарной улицы, в нос шибанули странные запахи, а спустя секунду и зрение выцепило пыльные улицы фентезийного мира. Того странного мира, где он был собакой по кличке Лисичка с нимбом вместо ошейника. Того мира, где у него был хозяин, а он был ручным животным. Того мира, где Пилот сейчас сидел на краю фонтана и смеялся.

– Я сейчас только вспомнил, что это хай-левел локация. – Вытирая слезы с лица посетовал нервно смеющийся Пилот. – Нам и тут некуда идти.

– Незачем куда-то идти. – Поправил пес по кличке Лисичка.

– А как же мы тогда сумеем развеется и повеселиться? – резонно возразил Леонид. – Ты как хочешь, а я просто обязан оторваться по полной. Неделька уж больно напряженная вышла. Буду рад, если мы это сделаем вместе. Осталось только понять, что мы вообще можем здесь.

Площадь жила свой жизнью, не обращая внимания на появившуюся парочку. Местные неспешно занимались своими делами, торговцы лениво рекламировали свои товары, мужики брели по делам, женщины разглядывали товары. А вот вооруженные мечами, латами, волшебными посохами и луками товарищи носились сломя голову. Некоторые из них изредка тормозили у лавок, другие пресекали площадь не останавливаясь. Все понятно – интересные квесты и неинтересные энпеесы, которые не выдают новые квесты. Зачем тормозить около молодой девушки, которая споткнулась и рассыпала персики по земле? Зачем останавливаться около нищего, просящего подаяния, зачем обращать внимание на старика, у которого отвалилось колесо от его тачанки?

Леонид был уверен, что видит тривиальную картину стандартного эмемо. Да, сам он никогда на эту дурь времени не тратил, но видел фильмы или ролики про такие вот игрушки. Поэтому считал себя экспертом.

Пусть немного надменно, но все честно. Как он считал.

– Разрешите Вам помочь? – Поднимая укатившийся персик, сказал девушке Пилот.

– Я квесты не даю! – Возразила девица с лукошком.

– А, бог с ними, с квестами. Я просто так. Корзинка то тяжелая наверно?

– Нет. – Зарделась девица. – Я привыкла. Вот собрала свежий урожай и в лавку к матушке несу.

Леонид закинул в корзинку пол дюжины фруктов, которые успел поднять быстрее хозяйки. Он даже умудрился отобрать лукошко – девушка не сопротивлялась, и кажется была польщена вниманием.

– Лавка за углом. – Комкая передник сообщила миленькая энпеэска.

– Замечательно. Не пугайтесь, это моя собачка.

– Здравствуйте! – Неосмотрительно заявила собачка.

Взвизг девицы «Ой, он говорящий», последующая расступившаяся толпа и мужики с дубинками и тесаками за кушаками – стала наградой за приветствие.

– Кажется здесь не привыкли к говорящим собакам, – посетовал Пилот.

– Кажется здесь не привыкли к тому, что мужики в халатах на голую жопу помогают собирать фрукты девушкам, – возразил Лисичка.

– С чего-то то надо начинать! В любом случае, что бы сейчас ни произошло – оно лучше, чем полуметровые мухоморы!

– Это, да…– вздохнула собачка.

– Опусти оружие! – Велел кто-то из мужиков.

– Какое оружие! Я странствующий актер, скоморох и дрессировщик! Мужики, вы чего? – Самозабвенно заврался Пилот.

И Лисичка тоже принял игру парня, он встал на задние лапки и начал ритмично тявкать.

Пританцовывая в такт, Леонид внезапно затянул:

«Вы-ыходи-ила на берег Катюша,

На-а высо-окий берег, на крутой…»

Мужик, велевший убрать оружие, яростно почесал пятерней у себя в затылке, да так, что все отчетливо услышали хруст соскабливаемой грязи:

– Бальной, что ли?

«Вы-ы ходи-ила, песню заводи-ила,

Про-о того, которого ждала…»

Румяная девица весело смеялась, присев и прихлопывая в такт тявканью собаки, кто-то из толпы тоже пустился в нехитрый пляс. Зато дубинки из рук мужиков исчезли и на лицах появились пусть не улыбки, но заинтересованные гримасы.

– Слышь скоморох, на жонглируй! – Все тот же мужик вытащил несколько персиков из корзинки девушки и запустил ими в лоб Пилоту. Правда и тот не растерялся, ловко увернулся…

Хорошо, это сам Леонид хотел увернуться, но оба запущенных фрукта смачно врезались в его твердый лоб, и сладким пюре растеклись по лицу. А сам он плюхнулся на пятую точку. Лисичка внезапно поджав хвост заскулил, при этом ощеривая зубы в оскале.

– Хорош, хорош. – Наконец загоготали мужики. – Таких клоунов мы еще не видали. Вот, держи медяк.

Грош плюхнулся в пыль дороги, рядом с ошарашенным парнем. Рядом присоединилась еще парочка монет.

Вот не так он планировал заработать свои первые деньги в игре! Не так!

– Что это было? – Шепотом осведомился Леонид у товарища.

– Кажется сначала нас чуть было ни убили, а потом ты устроил уличное представление, за которое заработал три медяка. – Резонно заметил песик, так же перейдя на шепот.

– Что-то мне не хочется продолжать карьеру скомороха. Персики сладкие, но хотелось бы их ртом поглощать, а не всем лицом сразу.

– Зато копеечку заработали.

Пока Ленька приходил в себя, пока по-варварски отмывал лицо в фонтане, девушки с персиками и след простыл. Что же первая попытка наладить знакомство провалилась. Будем пытаться дальше.

– Думаешь этого хватит, чтобы что-то перекусить купить? – Заинтересовался Лисичка.

И они вдвоем пошли по торговым рядам. Что же. Трех монет как раз хватило на пяток пирожков с мясом. И пусть собачку пришлось кормить с руки, не позволяя есть с грязной и пыльной дороги, но настроение стало улучшаться.

И улучшалось оно до тех пор, пока где-то в стороне не раздался крик: «лови вора»!

– А чего это мы сразу не подумали, что с лотков можно просто стащить еду? – Изумился Чарлот в облике собаки.

– Я те дам, стащить. Не позволю пятнать наш моральный облик! Я честный герой!

– Фу, ты! Герой! Ты еще помнишь, что задницей сверкаешь, когда широко шагаешь или нагибаешься?

– Чарлот, не язви! – Впервые назвал Леонид друга по имени. Тот стушевался, рыкнул, но ничего не сказал.

За разговором приятели не заметили, что парень, за которым неслась толпа мужиков, бежал прямо на них.

– Держи вора! – Кричали одни.

– Моя Ряба! Отдай курочку, ирод! – Стонала вдалеке у лотков обворованная тетка.

И только воришка ничего не кричал, но изо всех сил работал ногами и лопатками. В руках его одурело квохчала пестрая курочка. И вот надо было так случится, что эта дурная птица буквально напротив Пилота с Лисичкой решила родить. В том смысле, что как только воришка поравнялся с нашей парой, курочка снесла яичко. Яичко, да не золотое, а простое. Яичко это никто бить не пытался, оно само свалилось аккурат под ногу воришки. Воришка наступил на «вражеский снаряд» и давя скорлупу оскользнулся, разъезжаясь в залихватский шпагат. Сдавленный стон, наполненный болью, заставил голубей подняться со всех ближайших крыш. Солнце чуть было не померкло от обилия пернатых в небе, а курочка из разжатых рук неуклюже вспорхнула и приземлилась аккурат на голову Пилота.