Многое поменялось здесь за последние двадцать три года: на смену огромным шкафам с картотеками пришли компактные компьютеры; крылья и луки пропали со стоек, вместо них там красовались реактивные ранцы и новомодные пистолеты; а вместо некогда атлета и безоговорочного оптимиста, искренне верящего в любовь, Иннокентия, или просто Кеши для друзей, за внушительных размеров столом восседал полноватый и уже начинающий плешиветь купидон в больших и нелепых очках. Только характерные очертания лица и неменяющиеся глаза выдавали в нем старого знакомого, знаменитого Афродитова, поднявшего всю Службу с колен после позорного изгнания предыдущего начальника.
Перед Иннокентием сидел ничем не отличающийся от других купидонов за дверями офисный работник и силился доказать что-то своему начальнику. Но едва тот поднял усталый взгляд и увидел Филиппа, как единственная фраза «разговор окончен» окончательно расстроила все планы посетителя и заставила его в спешке покинуть кабинет. Лицо Афродитова осветила радостная улыбка, а руки раскинулись для дружеского объятия.
– Сколько лет, сколько зим, наконец-то ты дома, Филя!
***
Дважды скрипнул ключ в замке. Было что-то привычное, но хорошо забытое в этом скрипе, что-то, к чему хотелось возвращаться снова и снова. Кеша извлек бронзовый ключ с биркой из замочной скважины на двери старого офиса Филлипа и толкнул дверь вперед.
Здесь же, напротив, ничего не изменилось за долгие годы отсутствия хозяина. Каждая вещица, каждая пылинка была на своем месте, что не могло не радовать Гефестова, который, казалось, только вчера покинул свое любимое кожаное кресло за дубовым столом.
– Добро пожаловать обратно, надеюсь ты все-таки воспользуешься моим предложением и задержишься здесь. Эти чины совсем озверели. Представляешь, требуют освободить все старые офисы, чтобы открыть здесь филиал Антимонопольной службы! Это Эдемский Сад или Москва-Сити? А всему виной что? Правильно, демократия, Арес ее дери. Ей теперь прикрывается каждый второй, от благих намерений свободолюбивых людей ничего не осталось уже. Может быть лет пятьдесят назад…
Пока Кеша рассказывал без умолку о том, о чем Филипп и слышать не хотел, так как давно считал, что весь мир сошел с ума, купидон-пенсионер дошел до рабочего стола и уселся в мягкое и приятное кресло. Филипп закрыл глаза и здесь, вдыхая привычный затхлый воздух своего офиса, сидя в кресле, слыша лепет старого друга, он испытал наслаждение, подобное отдыху на своей даче, однако гораздо более глубокое, ибо потерянное для него навсегда занятие всей жизни могло стать вновь доступным. К глазам Филиппа подступили слезы счастья, и, чтобы не расплакаться на своем рабочем месте, чего никогда не случалось, он решил нарушить монолог своего начальника о проблемах современности.