Тело Гакина унесли. Мартин достал небольшую монету из кошеля и отдал еще более невзрачному мускулистому уборщику. На теле уборщика были видны более темные уплотненные места.
– Это много, Господин, мы не работаем за плату.
– Это не плата – это дар, – ответил Мартин.
Уборщик кивнул головой. От дара он не мог отказаться. Мартин думал о том, как он смог ответить так, что его поняли. Да, Аура многое успела рассказать, а он каким-то образом запомнить. Уборщики были некогда расой в одном из отдаленных миров, которых поработили в начале формировании торговой Ассоциации, для них не было справедливости и суда. Их сразу же сделали рабами дикой, тогда еще, Арены. Дать дар уборщику, который рождаясь, не имел права даже получить собственное имя, значило проявить уважение к его праву быть воспринимаемым. Мало кто давал дар уборщикам. Они довольствовались тем, что давали им арбитры, как обязательное содержание и что оставляли на поле после судов чести. Тело Гакина продадут родне за монеты, если семья заплатит, то они же его тело приготовят к погребению. Мартин повернулся, достал из кошеля еще две большие увесистые монеты.
– Я оплачу слезы и вуаль, – сказал Мартин, и уборщик удивленно смотрел на Мартина.
– Ваше право, господин, но это – он указал на брошенные монеты – море слез, а этот гнусный Гакин не стоит моря слез. Может быть, миску и то в жаркий год.
Мартин опустился на колено.
– Тогда прими как скорбь, за то, что твоим руками придется трудиться, готовя его упокоение и рукам близких твоей душе.
Уборщик ушел. Арена устроена так, что соперники не видят друг друга. Можно наблюдать за успехами отдельных участников арены с помощью экранов статуса, но увидеть напрямую можно, только вступив в прямой контакт. За его спиной снова послышался звук мягких шагов. Мартин обернулся и увидел, что перед ним стоял, по всей видимости, самый старый и опытный из уборщиков. Его тело полностью было темным и местами эти неравномерные пятна блестели, как медная броня. Густые седые брови как прутья торчали из надбровных дуг, устремляясь куда-то вверх, закрывая большую часть и так невысокого лба. Уборщик держал в руке вытянутый тонкий сверток. Видно было, что его натруженные руки с напряжением держат его в руках.
– Человек, да, человек, я не ошибся, услышав то, как тебя описали. Только вы, люди достаточно внимательны, чтобы не пренебречь нами. Я помню рассказы деда, который помогал Персею бежать с арены, прихватив кое-какие вещички. Вам, Господин, не дадут нового Гакина до конца первого дня, и не разрешат выйти на арену с оружием Гакина. Его нож церемониальный. Он священен и покрыт последним дыханием многих достойных, не сумевших доказать их право на торгах. Особенно этот нож. За него дадут большую цену те, кто помнит павших, и, в частности, хорошо заплатит Орден, но биться им Вам не позволят. Я верну вам монеты и дам то, что принес, если вы дадите моему племени заработать на смерти этого подлого Гакина.
– Что это?
– Это лук Эндейских кузнецов. Его ковали так, чтобы энергия металла циркулировала внутри. Наконечники его стрел сделаны из капель металла, блуждающих в пространстве погасших звезд, а древко стрел из дерева Орду. Из него легко попадать во врага, и нет брони, что может сдержать мощь его стрел. Тот, кто им владел, был лишен права отстаивать себя на арене, и отдан на растерзание низшим видам, привязанный цепями в знак позора. Его колчан полон – тебе человек хватит до конца торгов. И этот трофей у тебя не заберут, потому что он твой, по священному праву обмена на торгах. Если ты согласен, твой Арбитр зафиксирует сделку сейчас, пока все увлечены кровью.
Мартин взял лук в руки. Странное чувство весомости, и при этом отсутствие отягощения в руке вызывали некоторое ощущение эйфории.
– Хорошо, я согласен – торги дороже крови, а ценные покупки дороже славных побед, ведь так?
Аура заставила его выучить этот бред, и сейчас он, похоже, пригодился. Арбитр спустился к Мартину, а старый уборщик сказал:
– Он знает золотое правило торгов, господин, и да благословит священный торг твоя рука.
Арбитр безмолвно показал символ, и уборщик достал дарованную малую монету.
– Это плата за сделку.
Мартин поморщился, но нашел в доставшемся ему кошеле еще одну такую и внес плату за сделку. На его табло загорелся знак совершенной сделки. Старик аккуратно передал приобретённое другому уборщику, и уже собирался уйти, когда Мартин попросил его остаться и обещал отдать лежащую в кошеле брошь, если он будет его сопровождать в торгах, как его распорядитель покупок на время торгов.
– Право быть вашим распорядителем покупок имеют только Гакины, Господин, – аккуратно сказал старик,
– Не только, – возразил Мартин, – если я дам плату Арбитру, то смогу взять распорядителя без права наследования трофеев и без платы за честное хранение. Все привыкли, что каста беспрекословна, но право законов торговли выше традиций! Поэтому ты – мой распорядитель трофеев.
Арбитр показал другой знак, и старик достал из кошеля роскошную монету с изображением птицы. Арбитр кивнул, и в поле рейтингов Мартина появился новый значок. Мартин не понимал его значение.
– Я буду звать тебя Оду. Мне так легче вести беседу и понимать спутника. Что значит этот знак?
– Он значит, господин, что Арбитры теперь должны будут оценить то, что вы учите законы Арены и используете их, но еще и то, что вы не ищите легкого пути, чтобы понять своих соперников. Это уже добавило веса вашей ценности на арене, и теперь, чтобы увидеть вас на поле в бою, должны заплатить немалую сумму, и ее должно хватить, чтобы откупить как минимум всех ваших родственников.
Мартин застегнул на груди крепление его новой покупки.
Оду с удивлением выдохнул:
– Вы одеты в шелк черного Тангарского паука? О такой одежде и мечтают и проклинают день, когда ее нужно одеть.
– Как ты это понял?
– Ваш налуч и колчан, господин, сплелись с одеждой, и исполнены из той же ткани. Мартин положил руку на налуч. Лук легко лег в его ладонь, а в другую – стрела. Ничто не помешало луку быстро и твердо оказаться в руке.
– Да, господин, вы полны сюрпризов.
Мартину что-то надавливало на спине в области крепления налуча. Он протянул руку и достал короткий, утонченный, блистающий серебряным блеском клинок. Рука напряглась, чувствуя вес.
– Дум, – произнес Оду, – это значит губитель, господин.
Мартин еще раз качнул головой и убрал клинок обратно. Придется привыкать к этому ощущению на спине. Уловив, что, осуществляя торговые сделки, он получает больше знаков, чем те, кто льют кровь на арене, доказывая свое право на бытие, Мартин направил свой лук на гонг торгов. Аккуратный мелодичный звук пролился после касания стрелой. В месте, где она ударила гонг, оказалось ровное отверстие. Стрела же аккуратно воткнулась в почву под гонгом.
Те, чье внимание привлек Мартин, оценили мощь его оружия, зная силу сплава гонга. Ему открыли ворота торговой площадки, на которой некоторые покупали себе представителей на арену ради горячих ставок.
– Выкупать племена, чтобы получить прибыль торговой ставки – это сильно!
Мартин отдал на хранение брошь старику.
– Чего бы ни случилось по окончании торгов, это мой дар тебе, – сказав это, он кинул монету в следовавшую за его спиной чашу Арбитра.
– Господин, вы можете использовать половину собранных вами монет из чаши ваших взносов здесь, на торгах, – тихо сказал Оду.
Мартин кивнул головой. Посмотрев на цены, он понял, что на тех, кто готов к бою, ему рассчитывать не придется, потому что перебить внесенную за них цену он не сможет. А вот выбрать соперников себе, купив тех, против кого поставили, он еще мог.
Непокорных бунтарей Нангу, жителей песчаных планет обрекли на бесправный бой. Над ними стояла метка, что их могут даже приковать, в то время как противник будет свободен в маневре. И против них уже висела жирная ставка. Мартин кинул две большие королевские монеты в корзину арбитров вызова, и малую полу монету в корзину Арбитра надзирателя.
– Этого недостаточно, господин, чтобы выкупить, но достаточно, чтобы дать встречный выкуп за Нангу. Правда вам, господин, придется сразиться с представителем того, кто поставил против Нангу. Нангу же не сможет вам помочь в этом бою – он будет прикован как пес, но вы будете свободны, чтобы защищать его. Если его убьют – вы проиграете свою ставку, а Нангу потеряют все, но если вы победите, то Нангу станут вашей собственностью и выкуп за тех, на кого ставил ваш соперник, будет вашим. Вам придется выбирать: оставить себе выкуп, или отдать его за племена. Если вы заберете выкуп – племена будут считаться недостойными на арене и их поработят в свою выгоду другие. Если вы оставите выкуп Арбитрам – племена станут вашей собственностью, и вы сможете выбрать любое лучшее их достижение, которое привезли на торги, потому что он станут вашей собственностью. Господин, я поговорю с Нангу – они могут не согласиться и использовать право силы, чтобы встретиться с врагом лицом к лицу с выданным оружием и обусловленным ограничением. Их не выставят на бой, пока они думают и пока ваша встречная ставка не отменена.
Мартин кивнул головой и Оду двинулся к пятерым плененным яростным пустынникам. Пока они обсуждали за спиной, на поле вытолкали высокую, мускулистую с крупными, крепкими, широкими бедрами, покрытыми обильным волосяным покровом, рослую, скорее самку, чем женщину и ее небольшой, видимо семейный отряд крепышей в половину ее роста.
Над ними висела надпись – «Ничтожная плата». На поле вокруг них выставили пятерых, превосходящих даже самку – Тангарских волков. Голодные злобные твари пускали слюну, стоя за оградой. Было понятно, что кто-то за бесценок хочет получить их земли и семьи. Арбитр говорил, что основное достижение рода – это способность жить в суровых условиях ледяных полей Гангутта, даже при примитивной охоте и рыбалке. На планете обитают особо ценные виды животных. И сама кожа и обильные очищенными минералами кости аборигенов тоже ценность. И отсутствуют технические достижения.
Испытание на право на дикую жизнь заключается в сражении против диких превосходных хищников.
Кто сделает ставку против Арбитра Тангары? Одна королевская монета за право на бой, пятнадцать королевских монет – ставка арбитра.
Мартин наблюдал, как гонг отбора отсчитывал время и никто, не хотел даже пытаться поставить против этого. Понятное дело – политика. Тангарцы, владельцы торговых рубежей, и никто, за ничтожные суровые льды, не готов платить, портя себе отношение с Тангарой. Мартину же нечего было терять, ведь ему нужны победы и союзники, да и пятнадцать монет против одной – хороший куш. При этом и лук нужно испытать в деле. Быстро оценив риски, он достал большую королевскую монету и в последний миг, кинул в чашу арбитра. Рука молниеносно вынесла лук перед собой. Он бежал, делая большие шаги навстречу тем, кого решил защитить. Самка стояла, выпрямив ноги и спину, ее щенки прижались к ее ногам, защищая опору, готовой сражаться Матери.
Барьеры упали, и самый голодный ринулся вперед. В руке Мартина тетива напряглась, напряженный от изгиба лук отдавал мощными импульсами, и рука плавно отпустила навстречу мчащемуся чудовищу стрелу.
Время на мгновение замедлилось. Выброс адреналина, подумал Мартин, наблюдая, как стрела пробивает грудь чудовища, ломая кости, унося их с собою в глубь его тела, и как выходит, словно швейная иголка из позвоночника противника, вынося с собой куски костей и плоти, опоры зверя. Псина по инерции сделала движение вперед и с потухшими безжизненными глазами рухнула у ног сгрудившегося семейства, а выпущенная стрела разбилась о энергобарьер.
Наконец он добежал до этих северных громадин и встал рядом. Вторая стрела была уже в руке – псы начали боевой хоровод, выбирая момент для рывка. Мартин тоже выбирал момент, думая, что одного он успеет убить на отрыве и возможно успеет отправить стрелу во второго, но остальные два пса могут потрепать и его и самку прежде, чем он успеет спустить тетиву дважды. Злобные твари кружили, делая ряд движений по кругу и одно внезапное контрдвижение. Они наблюдали за тем как двигается самка с детенышами, и косо поглядывали на лежащую возле ее ног тушу сородича. Мартин поймал темп их движения, и чуть упреждая ближнего пса, отпустил тетиву. Он не смотрел на то, попала стрела или нет, потому что взбегал на лежащую рядом тушу, чтобы получить более удобное место для второго выстрела. Выпущенная им стрела пробила сочленение костей задней ноги, лишив ближнего пса способности к внезапному прыжку. Он заскулил, кувыркаясь от боли вокруг своей оси. Стрела ударила настолько мощно что, оторвала сустав.