Мистер Дарси и его друзья. Продолжение знаменитого романа «Гордость и предубеждение»

– Для того, мистер Беннет, чтобы мистер Коллинз никогда больше не переступил порог Вашего дома, потеряв право наследовать его.

Мистер Беннет долго молчал. Потом сказал:

– Я потрясен! Как я раньше не додумался до такого?! Ведь можно было обратиться к кому-нибудь из моих старых друзей. Но это не приходило мне в голову…

– Нет, папа. Это было бы неприлично: как можно было бы объяснить такое странное желание.? Да и кто, кроме моего мужа, предложил бы Вам двойную цену? И как бы Вы объяснили свое согласие на продажу? Это естественно только в том случае, если речь идет о моем родовом гнезде, о том, что хозяйкой становлюсь я, и о моем желании оставить поместье моему сыну.

– Но у тебя, дорогая, нет сына! – резонно заметил мистер Беннет.

– Скоро будет. В апреле.

Мистер Беннет внимательно посмотрел на дочь, потом на мистера Дарси.

– Это правда? Это не шутка?

– Нет, сэр. Мы ждем ребенка. Если в этот раз будет девочка, то уж в следующий – непременно сын. Лиззи обещает, а она, как Вы знаете, никогда не обманывает.

– Я рад. Очень рад. Поздравляю. Очень, очень рад. Надеюсь, что эту новость я могу рассказать дома?

– О нет, папа! Нет! Пожалуйста! Немного потерпите! Мы расскажем об этом всем во время обеда, где кроме Вас и Китти будет Джейн с мужем. Прошу Вас, пока не надо!

Мистер Беннет обещал, и ему можно было верить. Вечер прошел в тщательной подготовке к задуманному. Договорились, что мистер Беннет и мистер Дарси встретятся в четверг в Лондоне в конторе «Гейбл и братья» в 12 часов дня.

– Я хорошо знаю эту контору, сэр, и буду там в назначенное время со всеми бумагами. Мы скажем, что Вы уже заплатили мне означенную сумму, а я уже положил ее в банк под хорошие проценты.

На следующее утро, после завтрака мистер Беннет уехал к себе в Лонгборн, а через три дня в Лондоне сделка была оформлена по всем правилам. Лиззи предупредила отца, что через несколько дней она пришлет приглашение побывать у нее в гостях маме и Мэри, и чтобы он не отпускал с ними Китти. Следующее приглашение будет «деловое», но Китти он возьмет с собой. Заговорщики, довольные друг другом, расстались.

Через неделю в Пемберли приехали миссис Беннет и Мэри. Это было их первое посещение, так как после свадьбы своих двух дочерей у них довольно долго гостили мистер и миссис Гардинеры, а потом миссис Беннет долго не могла справиться со своими нервами и никуда не выходила.

Мистера Дарси не было дома. Лиззи сказала, что он непременно скоро вернется, но мать и сестра нисколько не огорчились его отсутствием – обе побаивались этого важного господина. Джорджиана вместе с Лиззи встретила гостей, была приветлива и любезна, но вскоре исчезла, сославшись на какие-то дела, чтобы оставить родственников наедине.

Лиззи водила своих гостей по дому и, как она и ожидала, слышала восторженные восклицания миссис Беннет.

– Лиззи, дорогая, это же дворец, королевский дворец! Недерфилд, где теперь живет Джейн, кажется мне сейчас просто поместьем средней руки. Ах, дорогая, сколько вкуса, какое великолепие! Я просто не нахожу слов! У тебя замечательный муж! Такой авантажный мужчина! Я всегда, всегда говорила, что мистер Дарси – прекрасный человек, знающий толк в светской жизни!…А этот портрет! Сразу видно благородство его натуры! Я знала, знала, что он очень хороший человек и что ты будешь с ним счастлива!

Миссис Беннет совершенно забыла, как говорила дочерям что «терпеть не может этого надменного джентльмена и вынуждена его принимать только потому, что он друг мистера Бингли, а мистер Бингли… ах, мистер Бингли…».

Мэри была сдержаннее матери, хотя и на нее дом произвел большое впечатление. Она присела за фортепиано и не могла не оценить высокое качество инструмента. Обед тоже вызвал бурный восторг миссис Беннет. В этом она хорошо разбиралась, – стол в ее доме всегда был отменный.

К вечеру, когда они уже собирались уезжать, приехал Дарси. Был внимателен, любезен и выразил огорчение, что не смог освободиться раньше. Дамы уехали.

Лиззи сидела в комнате Джорджианы и, скрывая мучительный стыд, рассказывала ей о матери. О том, как она заботилась о детях, муже, как была добра со слугами, как хлопотала по дому, стремясь, чтобы всем было хорошо, но пренебрегала хорошими манерами и не утруждала себя сдержанностью в высказываниях. Винить ее в этом было трудно, так как в молодости перед ней не было примеров, достойных подражания, и не было никого, кто дал бы ей приличное воспитание. Однако ее доброта и заботы о семье заслуживали того, чтобы можно было простить ей отсутствие хороших манер. Так говорила Лиззи. Джорджиана, со свойственной ей деликатностью, понимая неловкость, которую испытывала Лиззи, отмечала, что хорошее воспитание и отличные манеры куда менее важны, чем душевные качества человека. Особенно не любила Джорджиана неискренность в отношениях с близкими людьми и высокомерие. Она даже рискнула намекнуть на то, что именно этими качествами обладает одна известная им особа, которая была бы намного привлекательнее, если бы не эти ее свойства. Лиззи сразу поняла, что речь идет о Кэролайн Бингли.

– Ты не хотела, чтобы твой брат женился на мисс Бингли?

– О нет, нет! Я ужасно этого боялась! Я молила Бога, чтобы он ею не увлекся. Это было бы ужасно! Мне стало спокойнее, когда он рассказал мне о тебе. Я поняла, что опасность миновала. Мисс Бингли могла стараться сколько ей угодно. Мой брат никогда не поддается никакому влиянию. В отличие от мистера Бингли. Я так счастлива, что ты согласилась стать его женой, Лиззи!

– Ах, Джо! Я не «согласилась», как ты говоришь! Я счастлива, что он снова сделал мне предложение. Я люблю его так сильно, что, кажется, умру, если его не будет рядом.

Джорджиана удивленно взглянула на нее.

– Ты сказала «снова»?

Лиззи смутилась. Ей не хотелось вспоминать старое.

– Да. Снова. Когда-нибудь я расскажу тебе эту грустную историю. Но не сейчас, дорогая. -Джорджиана обняла Лиззи. Выбор брата сделал ее счастливой. Она обрела сестру, которую хотела и могла любить.

Прошло немного времени, и Лиззи послала отцу письмо с просьбой приехать «по делу». Как и договорились, мистер Беннет взял с собой Китти. В Пемберли они встретили Джейн, мистера и мисс Бингли, которые тоже приехали навестить родственников. За обеденным столом Дарси сказал собравшимся, что Лиззи собирается сделать ему подарок – у них будет ребенок. Со всех сторон посыпались поздравления и длинный список мужских и женских имен. Но Дарси заявил, что имена уже приготовлены: Джон – как зовут мистера Беннета, или Эмили – по имени покойной миссис Дарси. Мистер Беннет был тронут. Такая форма уважения к родителям нашла всеобщее одобрение, и предложение других имен прекратилось само собой. И тут Лиззи сказала, что и муж тоже приготовил ей великолепный подарок. Не успела она произнести слово «подарок», как Китти не утерпела и тут же поинтересовалась, нельзя ли посмотреть его. Дарси привел всех собравшихся в изумление, рассказав, какой именно подарок он сделал жене. Эффект был полным. Все шло так, как было задумано.

– Мистер Беннет, что Вы будете делать с такой непривычной кучей денег, сэр? – с насмешкой спросила мисс Бингли, намекая на то, что такой суммы у него никогда не могло быть. Лиззи поняла ее намек. В ее сердце шевельнулось что-то очень недоброе по отношению к этой барышне, но спокойный ответ отца притупил это чувство.

– Я уже сделал, мисс: я положил их в банк под хорошие проценты, которые увеличат приданое моих дочерей к тому моменту, когда они соберутся замуж. Надеюсь, что это будет не так скоро. Думаю, что приданое Китти будет не таким уж маленьким.

– В добавление к ее хорошенькому личику, – сказал мистер Бингли, очень расположенный к младшей сестре своей жены. Китти, взглянув на него, благодарно улыбнулась.

Гости уехали не очень поздно. Им было по пути. Китти села в карету мистера Бингли, чтобы вдоволь поболтать с сестрой, а мистер Бингли ехал в карете мистера Беннета.

На следующий день Китти сообщила своей подруге Марии Лукас все, что знала, тогда как мистер Беннет не спешил рассказать жене о том, что за дело было у него с мистером Дарси. Не прошло и дня, как леди Лукас навестила миссис Беннет. Осторожно выпытывая у своей соседки последние новости, она убедилась, что никаких перемен в их жизни не предвидится. Миссис Беннет с восторгом рассказывала о «королевском дворце» в Пемберли, о роскоши, в которой живет ее любимая дочь, и о том, какой замечательный человек любезнейший мистер Дарси. Леди Лукас вернулась домой в полном недоумении. На следующий день под каким-то пустяковым предлогом мистера Беннета навестил сэр Лукас и спросил, между прочим, правда ли, что мистер Беннет продал свое имение мистеру Дарси. Получив утвердительный ответ и очень обстоятельные объяснения о том, что он получил от мистера Дарси полные гарантии невмешательства, а так же очень-очень большую сумму денег, сэр Лукас признал поступок мистера Беннета разумным и даже очень выгодным. Своего огорчения сэр Лукас не выдал – это было бы недостойно его положения. Сомнений в том, что скоро эта весть дойдет до мистера Коллинза, не было.

Мистер Беннет, как всегда, сидел с книгой в своем кабинете, когда к нему стремительно вошла встревоженная супруга.

– Дорогой мой мистер Беннет! Что я услышала! Китти сказала, что Вы продали Лонгборн мистеру Дарси! Может ли такое быть?!

– Китти права. – Миссис Беннет, услышав это, всплеснула руками и упала в кресло. – Вы напрасно волнуетесь, моя дорогая. Я получил очень много денег, и при этом мы как жили, так и будем жить здесь. Для нас, как Вы видите, дорогая моя, ровно ничего не изменилось. У Вас нет никакой причины волноваться. Но когда я умру, мистер Дарси позаботится о том, чтобы хозяйство давало такой же доход, как сейчас. И Вы, Китти и Мэри не будете испытывать никаких неудобств.

– О. дорогой мой мистер Беннет! – вскричала миссис Беннет, – когда Вы умрете, мистер Дарси и доехать сюда не успеет, как этот ужасный мистер Коллинз выгонит нас отсюда.

– Но он же не сможет этого сделать!

– Почему же не сможет? Вы же прекрасно знаете, что он Ваш наследник. Кто ему помешает?! Я уверена, что он уже готовится выгнать нас…

– Мистер Коллинз – мой родственник, а потому и наследник, но он не родственник мистера Дарси. Мистеру Коллинзу здесь больше нечего делать. Теперь он больше не может рассчитывать получить наше имение. Никогда.

– Вы уверены? Вы совершенно уверены? – с тревогой и недоверием спрашивала миссис Беннет.

– Разумеется. Ведь он не может быть наследником мистера Дарси.

Миссис Беннет пришла в полный восторг от решения мужа. Но какие-то сомнения все еще были в ее душе: «как это он перестал быть наследником? Раз он племянник, значит…»

– Ах, дорогой мой мистер Беннет! А вдруг?!

– Уверяю Вас, что он больше сюда не явится. Когда-нибудь в этом доме будет жить сын нашей Лиззи…

– Да? Это замечательно! Я очень хотела бы его видеть.

– Ах, дорогая, он будет жить здесь тогда, когда нас с Вами уже не будет на свете!

– Однако это очень обидно – не познакомиться с собственным внуком! Надеюсь, что он навестит нас!

– Я тоже надеюсь, что с внуком мы успеем познакомиться, так как Лиззи обещает его нам этой весной. Неужели Китти не сообщила Вам, что Вы скоро станете бабушкой?!

– Я? Бабушкой?! Ах, что Вы такое говорите, мой дорогой? Я вовсе не так стара! Все говорят, что я отлично выгляжу! – Миссис Беннет подошла к зеркалу и, вполне удовлетворенная увиденным, вернулась в кресло.

– Но бабушкой можно быть и не старой. Неужели Китти не сказала Вам, что Лиззи ждет ребенка? Не может быть!…

– О, какая замечательная новость! Я всегда говорила, я знала, знала, что все так будет! – и миссис Беннет поспешила поделиться новостью с Мэри и старой служанкой Хилл.

Заботливая жена

В среду ждали генерала Коутса – старого знакомого Дарси.

– Он молод, красив, богат и холост. Следовательно, он совершенство, а не жених. Жаль только, что невесты, с которыми он знакомится, ему обычно не нравятся – добавил Дарси.

У генерала к Дарси было какое-то дело и предполагалось, что после переговоров он быстро откланяется. Его встретила Лиззи, была очень любезна, поговорила с ним о театре, новых книгах, об устройстве парка, потом проводила в кабинет Дарси, которого задержала необходимость переодеться, так как он случайно опрокинул на себя стакан молока. Дарси пришел, и Лиззи вышла из кабинета. Джорджианы дома не было.

Генерал действительно был хорош собой, сероглаз, с правильными чертами лица и волевым подбородком, как и подобает военному человеку. Его красивый мундир и прекрасные манеры не могли не привлекать женщин. Однако ему было уже 30 лет, а невесты все еще не было.

Через час мужчины спустились. На предложение выпить перед отъездом чай генерал с удовольствием согласился. Говорили о цветах, которые очень любила его покойная матушка. Лиззи сказала, что ее любимые цветы ландыши, левкои и чайные розы. Дарси любил васильки.

Генерал уехал. Лиззи взяла книгу и собралась пойти в свою комнату, когда Дарси попросил ее:

– Лиззи, не уходи! Если ты собираешься читать, доставь мне удовольствие, дорогая, заберись на мой диван в кабинете. Он такой удобный!

– Хорошо, дорогой!

Она знала, как муж любил заниматься делами, видя, что она здесь же, в его кабинете, рядом. Устроившись в подушках дивана, она замерла, как мышка. Кончив свое дело, Дарси подошел и прилег рядом. Он был во фланелевой куртке поверх рубашки. Лиззи тут же пристроилась на его груди, раздвинув полы куртки, а заодно и рубашки, и прижалась щекой к покрытой рыжеватыми волосками груди мужа. Дарси о чем-то думал, машинально наматывая на палец прядь темных волос жены. Было тихо.

– Знаешь, почему девушки так стремятся поскорее выйти замуж? – задумчиво спросила Лиззи.

– Конечно. Тратить на туалеты и все прочее деньги мужа гораздо удобнее, чем всякий раз просить у родителей!

– Вот все вы, мужчины, такие! Все у вас очень просто! Вовсе нет. Вовсе не поэтому.

– Ну, тогда потому, что девушки, начитавшись романов, имеют обыкновение влюбляться…

– Вот опять! Нет, совсем нет! Я скажу тебе, почему. Каждая женщина испытывает потребность в защите. Ей нужен человек, рядом с которым она как за каменной стеной, где ее никто не обидит. И единственное для нее такое место – на груди своего мужа. Он – ее защита, только он.

– Тогда почему обязательно муж? А отец разве не защита для дочери? А брат для сестры?

– Нет, дорогой! Отец – защита для всей семьи, как и брат. Оба они знают, что девушку им придется отдать другому мужчине. Она – не их собственность. Она всего лишь птенец из их гнезда. Поэтому мы и стремимся поскорее обосноваться в своем собственном гнездышке, вот тут – и Лиззи пощекотала грудь мужа. – Даже если ты меня не очень-то и любишь, или даже совсем не любишь, все равно ты меня всегда защитишь. Я ведь твоя собственность, а мужчина свою собственность никому и ни за что не отдаст! Я принадлежу тебе, да и стою не очень-то дешево.

– Ну, если ты моя собственность, да еще и дорогая, то я намерен поступить с тобой так, как мне угодно, и притом – немедленно! – Дарси усмехнулся и, крепко обняв Лиззи, лишил ее всякой возможности возразить.

В воскресенье в Пемберли появился посыльный с корзиной ландышей для миссис Дарси. Вспомнив разговор о них, Дарси понял, что это подарок от генерала, и сказал об этом жене…

– Очень мило с его стороны! Как ты думаешь? – воскликнула Лиззи.

– Ну, конечно! Генерал очень любезный человек.

Через неделю Лиззи получила корзинку левкоев. Дарси удивился, но ничего не сказал. В следующее воскресенье в Пемберли снова ждали приезда генерала. Корзины цветов, присылаемые жене, вызывали у Дарси тайное чувство досады.

Генерал приехал с громадным букетом чайных роз и сразу обезоружил хозяина.

– Не вздумайте сердиться, дорогой Дарси. У меня и в мыслях нет нанести какую-либо обиду Вам или миссис Дарси. Но согласитесь, сэр, что доставить удовольствие очаровательной женщине – в этом невозможно себе отказать! Посмотрите туда – и генерал показал в ту сторону, где Лиззи ставила розы в вазу, – прелестная дама и прекрасные цветы! Какая картина, сэр! Я убежден: мужчины созданы для того, чтобы доставлять удовольствие милым женщинам! И не подозревайте меня в чем-либо недостойном. Вы – счастливец, Дарси, а я все ищу, ищу ту, которая составит мое счастье, но увы… Так тоскливо приезжать в большой дом, лишенный женского тепла и уюта. Впрочем, Вам этого не понять. Пойдемте, займемся делом. И не хмурьтесь. Вот женюсь, и останутся милые дамы без моих цветов – жена не допустит! А пока имейте сострадание к холостяку.

– Да будет Вам, Генри! Кругом столько невест! А Вы такой завидный жених…

– Невест-то много. Но все больше охотницы за состоянием. А мне нужна жена, любящая меня, а не деньги…

Мужчины удалились в кабинет, а Лиззи в это время писала:

«Милая Джейн! Посылаю тебе письмо с

оказией не без умысла. У нас в гостях

приятель Дарси генерал Коутс. Богат,

красив, воспитан, холост. Жаждет

жениться. Я прошу его сделать

небольшое отклонение по пути в его

имение, которое где-то недалеко от вас,

чтобы завести это письмо тебе. Не

найдешь ли ты полезным пригласить

его на чашку чая и познакомить с К.

Хорошо бы уговорить ее отказаться от

своего высокого тюрбана и сделать

низкую прическу. Это очень привлекло

бы к ней не слишком высоких мужчин,

обладающих несомненными

достоинствами. Попробуй уговорить.

Письмо сожги немедленно. Целую. Твоя

Лиззи.»

Генерал охотно согласился завести письмо.

– Моя сестра очень красивая женщина. Сестра ее мужа, мисс Бингли – тоже. И они очень любят цветы, – сказала Лиззи, лукаво улыбаясь, а он засмеялся и заверил ее, что непременно выполнит поручение. Они попрощались, вполне довольные друг другом.

– Зачем ты послала его к Джейн?

– Чтобы переключить его внимание на Кэролайн. Кто знает, может быть, она ему понравиться? А уж он ей (с его состоянием!) наверняка. Он богат, с хорошими манерами, благородного происхождения. Чего ей еще? Она уже не так молода. Впрочем, если она не откажется от своего тюрбана с перьями, быть ей старой девой. Где взять жениха выше ее ростом? А смотреть на жену, закинув голову, вряд ли захочет какой-нибудь мужчина. Знаю – я поступила с ней ужасно, лишив ее твоего внимания, вот и стараюсь загладить свою вину.

– Ты права. Кэролайн прилагала столько усилий, чтобы добиться меня! Оправилась ли она уже от удара, который ты нанесла ей, – вот в чем вопрос!

– Однако, ты самонадеян…

– Не хитри, дорогая, ты ведь видела все ее уловки…

– Видела. И все —же!…

Как-то, гуляя по Лондону, Лиззи попросила Дарси зайти с ней в большой магазин мистера Стрейджа.

– Ты не будешь возражать, если я немного разорю тебя?

– Не буду. – Дарси улыбнулся. – Сколько угодно, дорогая.

– Даже «сколько угодно»?

– Покупай все, что тебе захочется. Я – выдержу.

Они подошли к прилавку и Лиззи попросила продавца показать ей серебряные карманные часы с нарядной крышкой и «музыкой». Дарси с удивлением взглянул на жену, но решил пока ни о чем не спрашивать. Лиззи выбрала большие часы с ясным циферблатом. Когда поднималась крышка, украшенная орнаментом и эмалью, звучали несколько тактов веселой мелодии. Часы висели на серебряной цепочке. Затем Лиззи стребовала теплый шерстяной плед скромной расцветки. Выбрав один из предложенных, она направилась к прилавку с тканями и указала на темно-коричневую шелковистую ткань с бледно-розовым рубчиком, сказав, что ей нужно количество, достаточное на платье для очень полной дамы. Все покупки были сложены в коробку, Дарси расплатился и снова кивнул на вопрос «К Вам домой, сэр?».

Дарси недоумевал. Он видел у мистера Гардинера карманные золотые часы очень хорошей работы. У мистера Беннета тоже были отличные часы. Те, что выбрала Лиззи, явно не предназначались для известных Дарси родственников или знакомых. Для кого же они? Дарить плед было как-то странно и не совсем прилично: это все-таки был предмет домашнего обихода. Темная ткань на платье вызывала еще большие вопросы: миссис Беннет, миссис Филипс и миссис Гардинер носили модные светлые платья и были вовсе не очень полными дамами.

Дома, после обеда Дарси спросил:

– Так для кого же ты сегодня делала покупки, Лиззи?

– Часы – для Джеймса Гриффина. У него через неделю день рождения.– Дарси удивленно взглянул на нее. – Как ты думаешь, они ему понравятся? Я знаю, у него нет карманных часов.

– Уверен, что очень понравятся. Но как ты догадалась?

– Он ходит смотреть время к миссис Джеффри, туда, где моют посуду.

– А плед? Ткань? Для кого они?

– Плед для нашего садовника Гловера, а ткань на платье для нашей кухарки миссис Мейдж. День рождения миссис Мейдж в самом начале следующего месяца, а у мистера Гловера – в самом конце, 27-го. Чтобы три раза не ездить, я купила все сразу.

– Но, Лиззи, откуда ты знаешь всё про них?

– Я говорила с миссис Рейнолдс, просила ее узнать. Ты же сам говорил, что нерадивых и нечестных слуг не держишь. Значит, все, кто у нас работает, заслуживают уважения и внимания с нашей стороны. А один раз в году поздравить человека с его праздником – это же так приятно! Ведь так?

Дарси был смущен. Он сознался Лиззи, что никогда этого не делал, даже не думал об этом.

– Ты был холостяком, дорогой мой, а чего ждать от холостяка! Теперь же в доме есть хозяйка. И эта хозяйка намерена и впредь разорять своего мужа – засмеялась Лиззи.

Дарси всегда относился к слугам уважительно. Многих он знал с детства и они были неотъемлемой частью его жизни в Пемберли, но поздравлять кого-то из них с днем рождения даже не приходило ему в голову. А Лиззи, Лиззи поняла, что это правильно, хорошо. И как она замечательно выбрала подарки! Дарси смотрел на нее и думал, что ему еще долго придется изучать свою жену. Казалось, что он хорошо ее знает, но – нет, каждый раз он открывал в ней что-то новое И это новое ему очень нравилось. Вот и сейчас он не мог не признать, что затея Лиззи была хороша. И еще Дарси подумал о том, что миссис Рейнолдс жила в их доме с самого его раннего детства, а он и не знал дня ее рождения и никогда не поздравлял ее. Ему стало стыдно за себя: он все еще не умел, как Лиззи, думать о других, если это были не его самые близкие.

– Лиззи, а день рождения миссис Рейнолдс ты тоже знаешь?

– Конечно. Я уже придумала для нее подарок: красивая кружевная косынка на платье и нарядная брошь к этой косынке. Думаю, ей понравится. Но это еще не скоро, через три месяца.

Дарси обнял жену

– Ты – золото, а я еще пока – только серебро. Но я стараюсь.

В одно дождливое ноябрьское утро Дарси уехал в Лондон по неотложному делу. Лиззи уговаривала его не ехать: утром был густой туман, воздух пропитан влагой, было холодно. В парке голые ветви деревьев тянулись вверх и дрожали, словно умоляя небеса сжалиться над ними, но небеса не знали жалости, и дождь не унимался, а ветер бил по веткам и раскачивал стволы. Дарси и самому не хотелось покидать дом, но у него была назначена деловая встреча, которую нельзя было отменить.

В гостиной было уютно и тепло. Лиззи сидела в кресле у камина и вязала, а у ее ног лежал большой белый дог в черных пятнах, время от времени поднимая голову и поглядывая на хозяйку.

Дарси не раз удивлялся: дог не был злым, но не терпел фамильярности. Он обожал хозяина, и никого не признавал кроме него (даже Джорджиана не решалась его гладить). Однако Лиззи пес принял сразу и безоговорочно: его хозяин любил эту женщину, значит, и он должен ее любить. И он любил. Сначала, когда Лиззи протягивала руку, чтобы погладить собаку, Дарси напрягался, но видя, как пес лижет руку жены, успокаивался, с недоумением поглядывая на них обоих. Он недооценил глубину преданности своего пса.

Лиззи и дог ждала Дарси к 5-ти часам, но было уже 6, стало темнеть, а его все еще не было. Наконец на дороге показалась коляска. Лиззи быстро поднялась наверх, потом спустилась к дверям. Вошел Дарси, хмурый, промокший.

– Ах, если бы ты знала, как я продрог и устал. Да и голоден ужасно.

Лиззи взяла его за руку и потянула за собой к лестнице.

– Куда ты ведешь меня, Лиззи? Я мечтаю о горячей еде и кресле у камина!

– Идем, идем, дорогой! – буквально тащила она за собой слегка упирающегося Дарси. Они вошли в его кабинет.

– Мистер Линни, принимайте хозяина! – крикнула Лиззи в приоткрытую дверь туалетной комнаты. На Дарси дохнуло теплом. Камердинер помог ему быстро раздеться.

– Пожалуйте сюда, сэр. Вас ждет теплая ванна. Сейчас Вы согреетесь и отдохнете. Миссис Дарси уже позаботилась об ужине для Вас. Вот поднос у камина. Камердинер снял с ванны какую-то доску, точно повторяющую очертание ванны, в которую уже была налита горячая вода. Дарси с удовольствием погрузился в нее, а камердинер тут же покрыл ванну этой доской. Дарси пошевелил ее вправо и влево, но доска не сдвинулась с места – маленькие бортики по ее краям этого не допускали. Из ванны торчала только голова, но можно было при желании вынуть руки. Под доской было тепло, так как пар оставался там, и вода не остывала.

– Как это ты, Рой, догадался сделать такую штуку?

– Это не я, сэр, а миссис Дарси. Она заказала три таких доски: для Вас, для себя и для мисс Дарси, и приказала покрыть их лаком, чтобы древесина не размокала от пара. Мы всегда, сэр, недооцениваем женскую смекалку. А – зря. Вот Ваш ужин, сэр.

Камердинер положил на доску белую салфетку и поставил на нее поднос, на котором стояла тарелка с мясом, овощами, горкой паштета и поджаренным хлебом. Рядом лежали нож и вилка, и стояла кружка с элем.

– О, Боже! – только и смог воскликнуть Дарси. Он сидел в теплой ванне, доставал с тарелки кусочек за кусочком и чувствовал, как проходит усталость, по телу разливается приятное тепло и его охватывает полное блаженство. Перед камином согревалось развешанное чистое белье. Согретый и отдохнувший, Дарси оделся.

– Рой, где мои чулки?

– Вот, сэр. Миссис Дарси велела надеть эти. – И он подал хозяину темно-коричневые чулки, связанные из хлопка и козьего пуха. Дарси показалось, что он погружает ноги в теплое облако, нежное, мягкое.

В столовой его ждали Лиззи и Джорджиана. Дарси подошел к жене и поцеловал ее в присутствии сестры, чего никогда не делал.

– Лиззи, ты не только прекрасная жена. Ты – волшебница, фея, возродившая меня к жизни. Джо, ты в курсе того, как Лиззи перенесла меня из ада в рай?

Джорджиана улыбнулась:

– Тебе просто повезло, брат, с заботливой женой. Я тоже постараюсь быть такой, как Лиззи, когда выйду замуж, – добавила она и смутилась.

– Не смущайся, Джо, дорогая. Зачем тебе быть такой, как я? Ты будешь поступать так, как подскажет тебе сердце. Если, конечно, будешь любить своего мужа так, как я – добавила Лиззи. Дарси улыбался.

Джорджиана смотрела на брата и удивлялась переменам, которые происходили в нем на ее глазах. Он всегда был добр и внимателен, но редко улыбался, а его веселого смеха очень давно, пожалуй, уже несколько лет, ей не приходилось слышать. Она привыкла к его ровной, спокойной манере говорить. Он был сдержан в проявлении своих чувств. Сейчас же, после женитьбы, с появлением в доме живой и веселой Лиззи, Дарси улыбался, был очень ласков с сестрой и женой, легко отзывался на шутки, часто смеялся.

Но менялся не только Дарси. Джорджиана тоже не была прежней. Раньше она не могла принимать участия в общем разговоре из-за стеснительности. Общение с Лиззи, ее естественная и любезная манера разговаривать с гостями действовали на Джорджиану самым благотворным образом. Она уже смело при посторонних садилась за фортепиано, прекрасно исполняя даже самые сложные пьесы, иногда пела дуэтом с Лиззи и участвовала в общих беседах. Дарси наблюдал за ней с любопытством, радуясь этим изменениям.

Однажды после ужина в гостиной обсуждался небольшой прием, который хозяева собирались дать в Пемберли для друзей. Договорились на первую неделю декабря. Дарси всячески препятствовал выездам Лиззи за пределы имения. Он боялся тряски кареты, случайных падений и всего-всего, что могло навредить жене в ее теперешнем положении. Чувствовала она себя хорошо, к ней часто приезжал доктор Шепард. Она добросовестно следовала всем его советам, и он был доволен ею.

Доктор был занятным человеком: невысокий, полный, с ласковыми глазами и мягкими теплыми руками, он говорил тихим голосом, повторяя некоторые слова по два раза. Он рано овдовел, жил одиноко и, несмотря на свой преклонный возраст, много работал – у него была большая практика среди состоятельных людей. После смерти доктора Флосса он стал домашним врачом молодого мистера Дарси и его сестры. Впрочем, сам мистер Дарси отличался отменным здоровьем, но мисс Дарси часто простуживалась. Доктор относился к Лиззи с отеческой заботой. То, как она переносила беременность, радовало его, но ее большой живот вызывал у доктора некоторые подозрения, высказывать которые он пока воздерживался.

Дарси понимал, что молодой женщине с живым умом хочется общества, приятных собеседников, небольших развлечений. И он старался доставить Лиззи это удовольствие. Решили послать приглашение Чарльзу, Джейн и Кэролайн Бингли, генералу Коутсу, лорду Эдвину и миссис Олуэн. Гостей ждали к часу дня, – планировался обед, между пятью и шестью часами – чай и часов в восемь разъезд.

Первым приехал генерал, за ним миссис Олуэн. Это была молодая красивая вдова. Ее муж утонул при купаниях в Бате, оставив ее бездетной, с хорошим состоянием. Миссис Олуэн была дамой воспитанной, с хорошими манерами, подкупала приветливостью и веселым характером. Прекрасные туалеты подчеркивали ее стройную фигуру, а дорогие украшения вызывали зависть некоторых дам.

Генерал, застав в доме милую молодую особу, – сестру хозяина – которая, как он знал, ранее воспитывалась далеко от Пемберли, уделял ей особое внимание, чем немало смущал Джорджиану, еще не привыкшую к откровенным ухаживаниям. Приехавший вскоре лорд Эдвин тоже внимательно приглядывался к Джорджиане, пытаясь понять ее характер и интересы. Ему понравилась милая скромная девушка, а ее родство с Дарси усугубляло интерес обоих джентльменов к молоденькой мисс. Последними приехали Бингли. Генерал был непрочь укрепить знакомство, состоявшееся при выполнении им поручения миссис Дарси. Он оценил миловидность мисс Бингли, но она не уделяла ему особого внимания.

Обед был превосходным, слуги отлично знали свое дело, за оживленными разговорами время шло быстро. Мисс Кэролайн и Джорджиана играли, миссис Олуэн мило спела модный романс. Все были расположены друг к другу. Лиззи, в наброшенной поверх платья большой шелковой китайской шали, скрывающей изменения в ее фигуре, хорошо справлялась с ролью хозяйки.