Фиктивная жена генерального

Глава 2

Макс

Я подъезжаю к круглосуточному гипермаркету. В руках телефон. А в мессенджере список всего необходимого для ребенка.

Ух ты ж, до сих пор трясет… Оттого, что в моем доме эти двое.

Но если девица с прибабахом несильно пугает, то орущее нечто – очень, так очень, что я склоняю на все буквы алфавита ту отмороженную, которая оставила на моем пороге корзину.

Чем я так провинился, сам не знаю. А главное – накосячить не мог… Сто процентов, даже триста. Нет. Это, блин, просто не в моем стиле! Если я и провожу время с женщиной, то моей осведомленности и самодисциплине позавидует любо-о-ой! Защита у меня находится везде, на любой, так сказать, жизненный случай: в кармане брюк, пиджака, пальто; в бардачке моего внедорожника; в прикроватных тумбочках спальни; даже в выдвижном ящике кухонного гарнитура.

Я предусмотрительно себя оберегаю от таких вот корзин. И на тебе, приплыли! Получи и распишись! Знать бы еще, откуда у той цыпы мой адрес. Но пока, как ни прикидываю, не могу сообразить.

Я даже уже напряг свою службу безопасности. А заодно и вставил им по первое число. Охранники, называется. Так и бомбу подкинут – потом сюрприз будет.

Короче, я в бешенстве, лютом.

Захожу в гипермаркет, тянусь рукой к тележке. Это просто сюр какой-то: я и магазин…

Обычно этим занимаются мои посменные повара и прислуга, а сегодня ровно один день я решил провести в одиночестве …

Отдыхай, Макс! Замечательный выходной…

И пока мое недовольство ничто не может перекрыть, я злой как черт бреду между торговых прилавков и читаю список: детская смесь «единица», весы, подгузники и та же нумерация, от которой рябит в глазах.

Мне бы сейчас в отдел горячительного и взрослого, но вместо этого я хожу и соображаю «че купить».

– Вам помочь? – неожиданным образом ко мне подруливает девушка-консультант, и я даже прикрываю глаза в удовольствии, что надо мной сжалились и решили сориентировать в этом мире детской неожиданности и розовых пони.

– О да, – сразу как-то воодушевляюсь и тычу в лицо девушке список.

Давай, детка, спасай меня, а то дядя Макс сейчас скончается прямо здесь. Уже так и вижу эти заголовки во всех блогах: «Бизнесмен Ржевский отдал концы в детском отделе гипермаркета!»

Конечно, конкуренты будут вне себя от счастья, а мне что-то такие нерадужные перспективы совсем не подходят. Поэтому морду лица делаю кирпичом и внимаю тому, что говорит эта милаха-консультант.

«Купи сладенького».

Прилетает новое сообщение, и я начинаю постепенно звереть.

Нельзя людей спасать! Они потом наглеют, причем очень быстро. Вот так и эта мадам.

Я снова перечитываю ее сообщение и вспоминаю, что у девушки телефон после всех прыжков бывшего зависает и вообще еле работает. А еще этот упырь не вовремя – сынок Матецкого, который мне давно задолжал, да так, что будет обязан и в следующей жизни.

Моя совесть подталкивает к совершенно неожиданной щедрости, и я теми же ногами, оплатив товары детского отдела, бреду в магазин цифровой техники.

Я сегодня Дед Мороз прям, от счастья не знаю, какие по счету уже штаны сменить.

Правильно, нефиг ляжки тянуть, работать надо было. А там, может, и обошлось все бы?

Это я так себя пытаюсь успокоить. И вот не получается от слова совсем.

К парковке бреду счастливый. С пятью пакетами, забитыми под завязку, а в самом мелком лежит последняя модель крутого смартфона.

***

– А сладенькое?.. – дуется эта милаха.

Я молча прохожу на кухню и начинаю разбирать покупки.

Она сканирующим взглядом оценивает содержимое пакетов.

– Все-таки не купил…

– Чего?

– Ну шоколадку хотя бы, стресс заесть. Я тоже не каждый день провожу подобным образом.

Я киваю. Согласен. Если бы каждый день так проводил я, то уже бы с ума сошел.

– А где ребенок?

– Спит, – девушка ведет плечом, как будто я спрашиваю какую-то глупость и нелепость.

– А как же взвешивание?

– Потом. Я бы выпила кофе, – она сидит, склоняет голову набок и переводит взгляд на кофемашину.

Я негодую. Да.

Пришла. Сидит. Намекает, чтобы я… что? Ей. Сам. Кофе варил. Да я себе… и то по праздникам.

– Не выйдет, – беру банку со смесью и читаю инструкцию. Игнорирую Владиславу. – Блин, годовой отчет по холдингу проще, чем эта абракадабра.

– Ну тогда я пошла, – язвительно проговаривает девушка. – В понедельник на работу. Надо выспаться.

– В смысле?

– Какой прием, такой и ответ, – эта язва намекает вновь на горячий напиток.

Я делаю вид, что не понимаю, о чем это она. Перечитываю инструкцию: «В соответствие с возрастной таблицей необходимое количество мерных ложек сухой смеси…»

Короче, взрыв мозга.

– Кофе так кофе, – отдаю этой ехидне банку, а заодно бутылочки, нагреватель и стерилизатор, ну, и весы, конечно, а к ним пеленки-распашонки и пакеты с подгузниками. – Властвуй, женщина!

Причем я вполне серьезно. Мне проще на финансовых рынках бои устроить, добить конкурентов, а не это все…

Владислава, скользя по моему мраморному полу, скрывается в гостиной, а я подрабатываю баристой в собственном доме.

Вожусь с мерным стаканом и водой, выбираю крепость (девочкам послабее), регулирую давление и чувствую уже себя практически Богом в искусстве по заправке этой жуткой машины.

– Ма-а-акс, а у тебя есть контакты клининговой компании?

Малыш явно проснулся, потому что, как только после Владиславы я слышу детский плач, меня немного передергивает, а затем из рук вылетает панарелло, которым я только что предпринимал попытку взбить молоко.

– Зачем? – хорошие слова заканчиваются, перехожу на отборную ругань, пока я нахожусь вне зоны действия женщин и детей.

– У нас тут сюрприз новый! На твоем диване.

Не-е-ет, только не диван! Бросаю кофе и несусь к ним.

– Он не специально, – Владислава пытается обелить этого маленького человека, вечно орущего и гадящего на дорогую итальянскую мебель по индивидуальному заказу.

Я недовольно кошусь на ребенка и понимаю, что просто буду гадом, если сейчас сорвусь и начну предъявлять этому засранцу за диван.

Я же тоже был маленьким. И вроде как успокаиваюсь ненадолго. Подумаешь, напрягу прислугу, они уж разберутся. А сейчас хватаю первую попавшуюся тряпку в кладовке своих работников, смачиваю ее водой и беру парфюмированное мыло.

Мне кажется, только так я могу перебить тот едкий запах, что уже впитался в диван.

Пока моя гостья примеряется к подгузникам и пытается разобраться в сложной технологии по упаковке младенца в столь популярное малышковое белье, я делаю вид, как всем доволен – до умопомрачения, оттирая цвет детской неожиданности со своей мебели.

– А кто у нас тут такой хороший проснулся? – щебечет птахой девушка над ребенком, зачем-то улыбается ему и широко округляет глаза, раздувая щеки.

Может, припадочная какая? С сомнением посматриваю на Владиславу. Все же не похожа… Хотя, может, они все такие дурные, когда общаются с детьми?

***

Подгузник выпадает из рук милахи и так точно и прицельно летит под диван. Малец орет, надрывается.

– Чего ему?

– Голоден, наверное, и попа замерзла, – Владислава становится в коленно-локтевую позу и начинает активный поиск белья нашего мальчика-короля.

А я сейчас вот как-то не ожидаю наблюдать девушку в такой позе, поэтому быстро откидываю тряпку в сторону и начинаю медленно двигать диван, чтобы она только так не нагибалась низко, прогибаясь в спине…

– Достала, – радостно оповещает нас двоих о своей находке Владислава.

Так и стоим оба на коленях. Я возвышаюсь скалой над милахой, и она такая маленькая на моем фоне…

И смотрим друг на друга прямым взглядом, не моргая.

И в этот самый момент из недр земли начинает бить горный родник. Да так живо и явственно, что я даже чувствую влагу.

Мать моя женщина, чувствую, взаправду!

И поворачиваюсь по направлению к тому источнику…

Король, оказывается, проводит посвящение нас в рыцарей, только вместо меча у мальца прямой наводкой бьет струя, родничок…

– О, тепленькая пошла, – выдает Владислава, стряхивая с рук капли.

– А-а-а, – рычу раненым зверем и отползаю в сторону.

– Ну что ты как дикий, это всего лишь ребенок! – ехидно замечает девушка, затем она берет на руки эту венценосную персону и несет в мою любимую ванную. – А ты пока вытри пол, – командует уже с новой локации моего дома.

В какой момент эта двоица успела оккупировать мой дом? Это каких-то два террориста-подстрекателя. Может, их кто специально подослал?

Да нет, бред, ну откуда им знать мой адрес, хотя мать-королева нашла, под чьими воротами скинуть наследничка!

Может, кто меня слил? Или уже в соцсетях размещает во имя жуткого плана мести мой домашний адрес: «Мол, приходите, Ржевский заскучал, целый выходной себе устроил в году. Зажрался батенька».

Кошусь в сторону паркета, по которому расползается лужа. И ощущаю себя не очень интересно. Появляется дикое желание вновь свалить куда угодно, лишь бы не быть участником этой подставы.

– Ну вот, наш хороший, – выплывает лебедем из ванной Владислава и несет короля, завернутого в мое чистое полотенце.

– И как это называется? – указываю рукой на свою вещь.

– Дядя у нас тугодум, Зайчик… – издевается милаха. – Забыл, что это называется полотенце. Пеленку! – командует это властная уничижительница.

Я делаю вид, что не слышу, дотираю диван, затем только пол. Иду мыть руки, тряпку – в ведро. Благо, с хозяйственными товарами у моей прислуги нет проблем. Мне только носят отчеты, а я бегло проверяю, чего купили, и вбиваю в свои расходы.

– Пеленку! – требовательно повторяет милаха.

Я роюсь в пакетах, а затем нахожу целую пачку тканевых пеленок.

Когда я возвращаюсь в гостиную, то Владислава уже держит на руках нашего короля в белье.

– Ты умеешь пеленать? – серьезным тоном уточняет девушка.

– Конечно, – иронизирую откровенно, – между собраниями с учредителями и совещаниями с инвесторами бегаю на курсы молодого отца. И в ночи вместо отдыха практикуюсь на будущее.

– Ну, а вдруг, – пожимает плечами милаха. – Я должна была проверить этот вариант.

И я уже жалею, что не сварил кофе еще тогда и что мы не сидим на моей кухне за светской беседой, потому что ближайшие два часа мы смотрим видеоролики из интернета «Как пеленать ребенка».

И кто бы знал, что есть эластичные пеленки и флисовые, а еще спальники и супер-пупер коконы-пеленки. Но нам не повезло, и у нас простая такая, называется «Ржевский беги, пока жив…»

***

Убежать мне удалось недалеко, до кухни. Из-за всей этой беготни я совершенно забываю проверить сообщения и оповещения в телефоне.

Падаю на стул перед барной стойкой. Решаю взять тайм-аут, пока Владислава пленяет маленького будущего мужчину своей улыбкой. И только сейчас ловлю себя на мысли, что у нее не только внешние данные на высоте, но и душевные весьма неплохи. Не каждая бы вот так напряглась, даже в счет благодарности за свое спасение. А она помогает, причем весьма много и без большого страха или брезгливости. Удивительная милаха – добрая и нежная…

Парни мои, безопасники, оказывается, уже успевают нарыть нужную информацию и даже пробить место рождения короля.

Чувствую себя дураком. И чего я как втянулся во все это соплячее безобразие? Давно пора было ребенка отдать правоохранительным органам и опеке. Но все время что-то тормозило конкретно.

Вскрываю первое сообщение, и сразу бросает в пот. Король появился на свет в моем родном городке. Три месяца назад. Подруга милахи не ошиблась, все точно предположила. А затем читаю фамилию матери короля и теряюсь. Убей, не помню такую. Я не любитель беспорядочных связей. И если случалось, то я всегда потом пробивал информацию на девушку, дабы не иметь осложнений после. И все в этой истории как-то не клеится со мной.

По моим подсчетам, срок зачатия выпадает на январь. А там я вообще целый месяц прессовал финнов, добиваясь заключения контрактов, а исходя из данных, предоставленных ребятами, мамашка никуда не выезжала. Зато свалила пречудно сегодня, и в аэропорту ее следы затерялись, потому что девушка уехала по поддельным документам.

– Чего тупим? – раздается мелодичный голос Владиславы.

– В смысле?

– Покажи мне мою комнату.

– С чего бы? Я могу вызвать своего водителя, а он отвезет. Такси еще отличный вариант.

Я чувствую, что она не затевает никакого плана Барбароссы, а просто устала. Но мое мужицкое и холостяцкое требует, чтобы любая особь противоположного пола здесь не ночевала.

– Нет, я никуда уже не поеду, иначе просто сдохну. Ты хочешь взять на свою совесть мою погибель?

– Не преувеличивай, мой водитель может тебя донести на руках, если ты сама не в состоянии.

– Я не в состоянии ехать. И хочу провести остаток выходных с пользой. Хотя бы просто поспать часов восемь.

Хорошее желание. Я сегодня тоже собирался отдохнуть.

А выходит, что сижу и занимаюсь обслугой новых знакомых.

Потом милаха строит кошачий ласковый взгляд – умоляющий, и я сдаюсь. Ну не по-мужски выставлять ее в ночь. Хотя раньше я это делал легко и непринужденно.

– Хорошо, третья комната справа по коридору.

– Можно вопрос? Зачем тебе одному целый этаж?

– Чтобы ты спросила, специально ввалил не один миллион – тебя позлить, – с сарказмом проговариваю и сам от себя в ужасе.

Что же ты, Максим Филиппович, девушку обижаешь, какой толк был в ее спасении? И я не знаю, но что-то творится в моей душе такое, что я совершенно неправильно реагирую на Владиславу. Она уже одним своим видом заставляет меня нервничать. Еще там, в лифте, моргнул свет, она так посмотрела, так посмотрела, что я в этот момент почувствовал себя недотепой и глупым.

Столько в ее выразительном взгляде было эмоций. А еще она фантастически находчивая, не каждая бы придумала такое спасение, а она может…

– Все по фэн-шую. Самодостаточный мужчина с бо-о-ольшими амбициями, – и играю бровями.

А она не понимает моего пошлого юмора и уже явно злится.

– Что ты за человек такой, Ржевский, а? Тебе сложно сказать, что мечтал об этом или престижно и по статусу? В чем сложность говорить ртом простые непритязательные слова?

И уходит. Вот это что и откуда?

Хотя сегодня был сильный ветер с утра, может, она та волшебная нянька? Которая прилетела и все порешала, а заодно научила уму-разуму взрослых?

Постой, а почему с ней не было короля? Где будет спать он?

– Макс, Зайчик в твоей комнате. Ему очень нравятся бо-о-ольшие дяденьки.

Отлично. Превосходно. Замечательно.

Так просто ей удается меня строить в собственном доме и решать, что и как будет…

Я иду и перепроверяю: может, она пошутила неудачно?!

Но нет, какие тут могут быть шутки… Король лежит по центру и ждет, когда я его покормлю, а затем уложу спать.

Глава 3

Меня не мучает совесть, что я Зайчика оставила с Максом. В завершении этого дня я уже просто без сил, мне необходимо немного побыть с самой собой. Что я, собственно, и делаю. Особенно когда прохожу мимо гостиной, сворачивая на глазах у Макса в ванную с блаженной улыбкой.

– Владислава, – обращается ко мне мужчина.

Меня интересует, почему он не входит в число тех, кто любит резать безбожно мое имя, как на то повернется язык? Все вечно жалуются на длину, на то, что в одном имени два и непонятно, какое из них выбрать.

А Макс смог. Нашел вариант, которым до него еще никто не подумал воспользоваться.

Поэтому в благодарность и растущее уважение в его адрес я не игнорирую его обращение.

– Да.

– Он не спит.

– Ну, а кому легко? – заявляю безапелляционно.

– Сегодня ночной няни не будет. Никто из знакомых владельцев агентств по подбору персонала мне ничего толкового не смог предложить.

– Я бы удивилась, если бы было наоборот. И что ты предлагаешь?

– Может быть, ты его все-таки возьмешь к себе?

– Нет.

– Как это нет? Давай я тебе оплачу за ночную смену.

– Спасибо, но я откажусь.

Не сказать, что я не нуждаюсь в деньгах. Иногда даже очень. Но вот то, что свои проблемы он так виртуозно решает спихнуть на меня одну, совсем не вариант.

И, возможно, я бы даже сжалилась над этим серьезным и суровым мужчиной, но сегодня я в праве ему отказать.

Кстати, он уже второй, кому не нравится мой ответ. Сегодня. Но ничего не поделать. Так бывает, не все вращается вокруг денег. И, видимо, для Макса это новый опыт: ребенок, к которому не знаешь как подойти, и женщина еще не соблазняется на деньги.

Я развожу руками и поворачиваюсь на пятках, чтобы достигнуть своей цели – наконец-то помыться.

Макс очень тяжело вздыхает. Давит на жалость. Но я не реагирую, а продолжаю идти к своей цели, в данном случае – к ванной.

– Да что ты за женщина такая жестокая? – кидает обиженно Ржевский мне в спину.

А я из-за плеча проговариваю в ответ:

– Самая лучшая.

Да. Вот так. И нет, я не преувеличиваю. Себя надо любить, а главное – не потерять. Хотя очень и очень иногда мы пытаемся раствориться в другом человеке. С горечью вспоминаю Матецкого. А я ведь практически поверила ему, эх…

Когда я оказываюсь наконец-то в постели, в теле образуется определенная тяжесть. Тяжесть уходящего дня. Веки наливаются словно свинцом, и, не помня себя, я погружаюсь в глубокий сон.

Правда, совсем ненадолго.

Зайчик оповещает в два часа ночи, что чем-то недоволен. Я пытаюсь заткнуть уши руками, затем прикрываю голову подушкой.

Ребенок не замолкает и продолжает раздраженно кричать.

Каково же было мое удивление, когда, войдя в спальню Макса без приглашения, я вижу его спящим и Зайчика, который надрывается рядом.

– Совсем совесть потерял, – говорю громко, чтобы Ржевский не делал вид, что спит.

Но после третьего моего комментария я понимаю, что не все так-то просто. Макс спит, причем богатырским сном. И даже когда я пробегаю пальцами по футболке на его спине, он и не думает двигаться.

Отлично устроился! Мне приходится брать малыша на руки. Первые несколько минут я тихонько его укачиваю, но нет, не помогает. Затем уже с видом профессионала решаюсь на самый отчаянный шаг – его распаковать из пеленок.

Не так страшно, но один день опыта по пеленанию не очень меня обнадеживает. Мне нужен в этом Макс. С ним я себя чувствую более спокойной и уравновешенной. Могу сосредоточиться на деталях и не паниковать.

Замечаю на подоконнике небольшую лейку с водой, забытую кем-то из персонала, и рядом цветочный горшок с лимонным деревом, на котором уже имеются приятные желтого цвета плоды.

Я, пританцовывая, начинаю двигаться с Зайчиком к окну. Малыш на какое-то время замирает в моих руках и даже, как мне кажется, успокаивается. Я останавливаюсь, уже передумав воплощать свой неидеальный план в жизнь, но Зайчику такое положение не нравится. Ему хочется, чтобы тетенька танцевала с ним до утра. И в этом мы с ним совершенно расходимся. К возникшему недопониманию я все-таки решаюсь привлечь Ржевского. Поэтому, оттанцевав туда и обратно, но уже с лейкой в руках, мы с Зайчиком застываем над спящим Максом.

И когда я решительно наклоняю носик лейки, в этот момент мой воинственный, но погруженный в глубокий сон богатырь внезапно открывает глаза…

***

О том о, что в лейке будет какая-то химия, я и подумать не могла…

Макс подлетает на кровати как ужаленный. Орет так, что, глядя на Зайчика, я подмечаю, как малыш морщит носик, затем поджимает нижнюю крохотную губку и тоже заходится, но только в самом настоящем плаче, а не крике.

Зайчик краснеет, личико становится морщинистым, а горячие горючие слезы начинают заливать мне кисти рук.

– Все-таки ты с прибабахом! – доносится из ванной комнаты самое обидное, что можно было высказать девушке, которая помогает как может, практически в поте лица.

Признаться, что я неимоверно сглупила, гордость не позволяет, и поэтому, тяжело вздохнув, я перекладываю малыша поудобнее и освободившейся рукой подхватываю кокон.

– Жжет! А если я ослепну, придушу!

И вот угрозы Ржевского мне уже совсем не нравятся. Я, как нашкодивший домашний питомец, ныкаюсь в самый надежный угол – к себе в комнату, закрывшись изнутри.

Проверяю Зайчику подгузник, после того как осмеливаюсь его все-таки распеленать. Замечаю, что малыш немного вспотел, поэтому быстро нахожу пакет, что предусмотрительно взяла, когда на цыпочках проходила мимо гостиной, пока большой тигра плескался в своей раковине, промывая глаза.

Снаряжаю Зайчика в милый слитный комбинезон, надеваю крохотные носочки на его маленькие пяточки. А затем начинаю снова укачивать.

Вот что мне мешало поступить так же, пока Макс спал?

Глупость моя. Удивительное желание, чтобы мучилась не я одна, приводит меня к совершенно ненужным для меня последствиям.

– Владислава, открой, – почему-то сипит Ржевский, нервно дергая дверную ручку в мою комнату.

– Нет, – быстро отвечаю и отступаю к стене у окна.

А в окно пробивается лунный свет и падает ребенку на личико. Пока я ищу положение поудобнее, чтобы малыш не щурился и глазки не слезились, замечаю, как замок в ручке начинает проворачиваться. Наивно было полагать, что у Макса не будет ключа. Только оттянула свою казнь, не более того.

– Что ты за женщина такая невыносимая? Тебе что, цирка не хватает?! Ты посмотри, что натворила!

Мужчина в несколько широких шагов пересекает пространство комнаты и угрожающе нависает надо мной сверху.

Я тяжело сглатываю, потому что лунный свет падает теперь не только на Зайчика, но и на злобного тигра…

– Это что? – пищу в испуге, когда вижу раздувшиеся веки на мужском лице и заплывшие в две узких щелки глаза. – Может, скорую? – единственное разумное всплывает в моей голове.

Но ответить Ржевский не успевает, потому что как-то подозрительно начинает оседать на пол, закрывая лицо руками и мыча.

Я кладу Зайчика в кокон. Малыш неожиданно успокаивается и начинает с интересом наблюдать за происходящим, активно выпучивая глаза и вращая ими по кругу. Зрелище еще то, но пока важнее разобраться с Ржевским.

– Максим, – дергаю его за руки в надежде, что он догадается их убрать от лица, но мужчина сопротивляется и сипло проговаривает:

– Уйди, лучше не трогай, дай так умереть…

И во мне неожиданным образом просыпается дух горе-спасателя, как и в лифте, а заодно я вспоминаю, что в сумке должна была заваляться последняя таблетка антигистаминного.

Я быстро нахожу лекарство. Бегу за водой. Сую Ржевскому спасительную пилюлю, а он только что не заходится от моих действий в бешенстве, отталкивая руку и протестуя против отравы, по его мнению.

– Умрешь, глупый! Это поможет.

– Выгнать тебя только поможет, – продолжает сипеть. – Что это?

– Лекарство! Поверь, пожалуйста, я не знала, что в лейке не вода.

– Как ты вообще с таким подходом выжила? – подползает он к кровати, садится на пол и закидывает голову на матрас, расцепляя челюсти.

Я немного нервничаю и трясущимися руками кладу ему таблетку на язык, а чтобы он не дернулся, мне приходится этого вредного тигра оседлать.

Я тут же даю ему запить. И когда убеждаюсь, что Ржевский таблетку проглотил, только тогда выдыхаю.

Посадят же еще за непреднамеренное убийство. А судя по квартире Макса и реакции Матецкого, он далеко не простой человек в нашем городе. А я такая молодая. Мне еще жить и жить. От страха в глазах темнеет.

– Ты как, еще не лучше? – в надежде уточняю, а Ржевский подозрительно молчит.

И только сейчас осознаю, что дыхание Макса становится каким-то странным, а я еще ко всему в нетерпении ерзаю на одном месте. Наши лица близко друг к другу: его отекшее и мое максимально испуганное.

И вот тут уже замираю я, так как подо мной начинается какая-то непонятная и активная деятельность, перерастающая в некоторую неровность или даже бугрящуюся возвышенность, которая, судя по всему, еще и каменеет.

– Мамочки, – срывается нервное с языка, и я быстро слезаю с остолбеневшего Ржевского и отползаю к тому краю кровати, с которого хорошо видно ребенка.

Зайчик не разделяет нашего замешательства, только причмокивает, лежа в коконе, и из слюней выдувает большой такой пузырь.

***

– Владислава, – тянет Макс, и я замираю от вибрирующих интонаций в его голосе. – Не делай так больше.

И вот мне сейчас интересно: не делать чего? Помогать, лить из лейки в глаза химию или…

Последнее очень щекочет мои нервы, потому что я не собираюсь ничего подобного делать с этим мужчиной. Да, вот так, именно. Одно большое ничего, которое странным образом преследует меня в последние сутки.

Смелости уточнить, что он хочет этим сказать, я в себе не нахожу, поэтому с перепугу выдаю сухое:

– Хорошо.

Но все-таки совесть еще не успевает меня покинуть совсем, и я решаюсь спросить о его самочувствии:

– Ты как?

– Тебе по десятибалльной шкале или как?

– Можно словами, – киваю и посматриваю за пускающим пузыри Зайчиком.

Что за странный народ эти дети? На улице ночь-полночь, а он лежит и улыбается своим беззубым ртом, даже темноты не боится.

А я вот даже очень боюсь. И темноты, и, как выяснилось, мужчин тоже боюсь.

– Я жив. И если сохранюсь в этом статусе до утра, считай, уже повезло, – с сарказмом проговаривает Ржевский. – Как наш король?

– Превосходно, в отличие от нас двоих.

Затем в воздухе виснет пауза. Я не знаю, что делать дальше. Одно чувствую точно: хочется сладенького. Но его нет. Поэтому, стиснув зубы, встаю и аккуратно подхожу к Максу.

Нужен же внешний осмотр.

Мужчина предусмотрительно складывает руки крестом на том самом месте, чтобы я не вздумала ничего совершить плохого. Наверное, опасается, что с такой сумасшедшей, как я, можно не только глаз лишиться, но и чего повесомее.

– Вроде так даже ничего, – я выдаю свои мысли об отеке в районе глаз.

Мне кажется, припухлость уже спала и не смотрится так страшно, как еще пятнадцать минут назад.

– Если бы ты не закрывал руками, то давно бы уже все прошло.

– Думаешь?

И тут я замечаю, как Макс смелеет и снимает свои большие ладони со штанов.

– Эй, я о глазах, Ржевский, а не о том, о чем подумал!

– Так говори яснее, тебя же не поймешь, нужен переводчик.

Он наконец находит в себе силы подняться и встать во весь рост.

– Если ты хочешь меня задеть, то не старайся, я уже слишком устала. Зайчика, так уж быть, покормлю. А то ты еще дозировку перепутаешь со смесью.

– Я не настолько безнадежен. Это ты у нас девушка как бомба с часовым механизмом. Никогда не знаешь, когда рванет.

– Подумаешь, неженка какой нашелся, – выдаю и улыбаюсь.

Только подумать. Еще с утра я собиралась расстаться со своей девственностью, подарив ее Матецкому. И если бы не мой страх, этот мерзавец снял бы все сливки, а меня непременно бы потом унизил. Пусть и не сразу. Тим не тот мужчина, которому нужны продолжительные отношения.

Ржевский склоняется над Зайчиком и внимательно всматривается в беззубую улыбку.

– Чей же ты на самом деле? – задается вопросом мужчина.

– Сделай тест ДНК. И не надо будет теряться в догадках. Хотя ты не заслуживаешь его!

– Это еще почему?

– А потому, что чужая женщина бродит по твоему дому и занимается всем, а ты только буксуешь и топишь за свою свободу, Ржевский. Ребенок тебе не нужен.

– С чего такие выводы?

– С того…

Мне не хочется сейчас тратить время на анализ его поведения. Холостяк. Богатый. Думающий вечно о работе. В его жизни нет места для Зайчика…

Я в какой-то момент с огорчением думаю о том, что мне даже жалко, что малыш не мой ребенок. Может, для того чтобы стать взрослой и более ответственной, мне не хватает именно такого милого и требовательного короля в своей жизни? И почему-то мне начинает казаться, что наше чувство взаимно. Зайчик так на меня внимательно смотрит, будто знает обо мне больше всех.

Утром я уеду домой. И этот сумасшедший день обязательно закончится. Ржевский, наверное, справится. Наймет няню, а затем отыщет эту беспринципную мамашку. Только я ничего из этого не узнаю. И от этого немного щемит в груди. Внезапно.