Акт 10
Друзья
Мои друзья были немногочисленны, но достаточно своеобразны и уникальны, чтобы мне, пареньку из далёкого уральского городка, действительно можно было считать себя вполне везунчиком в этом плане. Мне было с кем провести время, было с кем пооткровенничать и повалять дурака, записаться в спортивную секцию, полазить по деревьям, подраться, поделиться мороженым или куском чёрного хлеба с маслом…
Были курьёзы, когда мы с моим закадычным приятелем Санькой Петровым пришли в класс на первый урок в полном походном облачении и с продуктами в дорожных сумках, поскольку, зайдя за мной перед школой, он клятвенно заверил меня и моих бабушку с мамой в том, что мы именно в понедельник собирались классом во главе с учительницей непременно отправиться в однодневный поход в лес. Чем сиё мероприятие закончилось нетрудно догадаться, а ребята-одноклассники ещё долгое время не могли прийти в себя от смеха и удивления… С другим, тоже закадычным товарищем, Андрюхой Труновым, упорно и со знанием дела растапливали у меня дома на сковородке карамель, собираясь выгодно и максимально эффективно заработать на новом и невиданном доселе сорте жевательной резинки. Мы вместе с моими друзьями активно осваивали территории своего города и учились порой непростым, порой забавным, порой с дерзкими выходками и опасными пробами своих собственных «талантов» лазить по горам, лестницам домов, пожарных вышек и чужим огородам, взаимоотношениям… Мы резвились, устраивая бои за звание «царя горы», кидались снежками, иногда до неприятных попаданий прямо в глаз или за шиворот своих старых шуб и пальто, ходили в походы, ездили в пионерские, спортивные и трудовые лагеря, – мы жили сказочной до обыкновения, молодой, беззаботной жизнью, мы готовились войти в мир серьёзной битвы за свои права и блага, набираясь сил и постигая «науку» ВЗАИМОПОМОЩИ, искусство настоящей человеческой дружбы…
Мой двоюродный брат Пьер Фролов, – наверное, самый близкий и неотлучный друг, почти близнец по смыслу наших с ним духовных, скорее даже чем родственных, уз. Человек, с которым мы ели и пили из одних тарелок и кружек, с которым самозабвенно дрались и делились сокровеннейшими сексуальными фантазиями и похождениями. Человек, разделявший со мной творческие и глубоко личные переживания, находки и откровения…
С ним, с Пьером, мы, наконец, предрешенно и закономерно выявили в себе стремление познать высшую правду реальности, величайшую и единственно значимую правду ПРОСВЕТЛЕНИЯ, пробуждения от иллюзии, навязанной самогипнозом механизма тела-ума, гениальнейшей игры МАЙИ – игры в отдельные и отделённые от остального мира «души». Дружба – единственная религия на Земле, ведь настоящая дружба связывает людей на основе свободного союза равноправия и обоюдных интересов. Дружба способна спасти и помиловать, как ни одно из известных чудес света, как никто и ничто способна безвозмездно одарить человека преданностью и не обязывающим ни к чему ПОНИМАНИЕМ другого ЧЕЛОВЕКА.
Правило 10: Дорожите дарами взаимного уважения, возможностями подлинного доверия.
Акт 11
Спорт
Спорт – это возможность прожить свою жизнь на гребне волны здоровья, самоуважения и долголетия.
В первом классе общеобразовательной школы нас, учеников, построили на уроке физкультуры в одну шеренгу и объявили, что желающие заниматься в секции спортивной гимнастики имеют шанс показаться тренерам, для чего необходимо собраться у школы в такое-то время и отправиться с учителем по физкультуре к месту занятий в спортивный зал, находящийся на улице такой-то. Вторым условием была непременная и «славная» принадлежность к представителям сильного пола. И поскольку оказалось «вдруг», что от природы именно я из всех мальчиков, проходивших конкурсный отбор, обладал классическими пропорциями идеальной мужской фигуры, то, естественно, и был приглашён под номером 1 в секцию спортивной гимнастики.
Легендарная эпопея занятий универсальной и разносторонней гимнастикой, позволяющей овладеть акробатикой, брусьями, кольцами, перекладиной и прыжками через «козла», закончилась более чем прозаично… Представитель классического типа атлетической фигуры панически боялся крутить «солнышко», или, проще сказать, вертеться волчком в вертикальной плоскости на турнике. Я успел побывать в турпоходе с ребятами и тренерами из секции, пообщаться со сверстниками во время разучивания всевозможных гимнастических «трюков» вроде кульбитов, мостиков, подъёмов разгибом, сальто, фляков и прочих специфических навыков, часть из которых я с удовольствием отрабатываю и по сей день. Так что поверьте на слово: ничто не пропадает даром, но сохраняется в памяти тела на всю жизнь, чтобы в любой момент мы могли воспользоваться нашими прошлыми достижениями «здесь-и-сейчас», если, конечно, этому регулярно уделяется должное внимание.
Через некоторое время я снова был в гуще спортивной жизни, «пробуя» то коньки, то лыжи, то лёгкую атлетику… Но настоящий «пик» формы я испытал тогда в боксе, куда судьба привела меня опять же вместе с коренастым Саней Петровым, закадычным приятелем моих школьных лет. После одной довольно неприятной истории с нападением на нас, небольшую группу ребят, занимавшихся спортом на «чужой» территории и вытесненных «с позором» восвояси, неожиданно пришло решение о неотложном и насущном приобретении навыков рукопашного боя. И поскольку опять же предыдущая секция самбо нас не устроила (несерьёзностью «хватательного» подхода к делу), выбор пал на небезызвестную в городе секцию бокса.
Паньгуев Анатолий Кузьмич, легендарный воспитатель не одного поколения талантливых именитых мастеров, быстро разглядел во мне очередное «дарование» и уделял мне достаточное время тренировок, чтобы спустя пару лет я стал чемпионом Челябинской области в экзотическом весе до 36 килограммов. Ещё через полгода я «успешно» проиграл региональные соревнования и, так как в будущем мечтал профессионально заняться театром и кино, перешёл из ставшего родным подвального, прекрасно оборудованного помещения секции бокса на следующий этап своего полёта к звёздам.
Я рос без отца, в семье без мужских рук, и поэтому занятия спортом у тренеров-мужчин привносили в моё воспитание безусловно требующиеся для него строгость и крепость оценок, а также и дисциплинирующую психологию выживания как рыцаря-«самца» и будущего главы семьи.
В дальнейшем, когда я учился уже в театральном институте после армии и работы пионервожатым во всесоюзном пионерском лагере «Артек», примерно в двадцатидвухлетнем возрасте мне посчастливилось, наконец, заняться восточными единоборствами (у-шу, айкидо, стиль Кадочникова и кое-что ещё). В этом «кое-что ещё» я добился усиленными тренировками для себя определённых высот, хотя переезд в другой город и не позволил общаться со своей инструкторской группой, но навыки и, несомненно, позитивный заряд позволяют мне быть в достаточной для деятельности бизнес-тренера форме.
Спорт – это классная возможность прожить свою жизнь на гребне волны здоровья, самоуважения и долголетия.
Правило 11: Не забывай, что здоровье, как и сама жизнь, дается для полного и безоговорочного счастья тем, кто действительно его заслуживает. И было бы несомненной недальновидностью и неуважением к самому себе упустить этот шанс и не приложить достаточных усилий, чтобы отнестись к миссии здоровья ответственно и с глубокой благодарностью.
Акт 12
В миру
После окончания восьмого класса, в возрасте четырнадцати лет, после непродолжительных «дебатов» на почве привитого мамой интереса к театру и кино было решено отправиться единственному сыну и внуку нашей маленькой дружной семьи на Украину для поступления в театральный институт.
Дело в том, что мой отец, с которым я встречался у бабушки в Запорожье до того времени всего несколько раз, но воспринимал вполне как члена своей семьи, занимал должность директора русского драматического театра в городе Мукачево, где жил со второй женой Марией Радиевной (симпатичной, деловитой и верной «боевой» подругой) и двумя детьми, моими сродными сестрёнками Маечкой и Кристинкой, которых я очень люблю. Поэтому, имея связи с театральным миром Украины, мой отец мог посодействовать будущей карьере своего сына.
Был я в то время достаточно мал ростом (метр шестьдесят с копейками), но абсолютно убеждён в своей актёрской одарённости и стопроцентном успехе при поступлении. Я чувствовал своё призвание как «звезды» подмостков, ведь и в школе уже занимал первые места на конкурсах чтецов… А главное – частенько на уроках истории и литературы «выезжал» за счёт декламации стихов перед всем классом по проходимой теме, чтобы не быть спрошенным по другому заданному материалу, или иногда приглашался и к старшим ребятам для выступления на «открытых» уроках.
И вот я – студент-первокурсник театрального института Днепропетровска, правда по специальности актёр театра кукол, ведь с таким ростом и довольно высоким голоском составить конкуренцию для амплуа героя-любовника ребятам под два метра ростом было практически непосильной «сверхзадачей». И поскольку возвращаться назад в Миасс тоже не представлялось целесообразным и разумным после стольких уверений мамы и бабушки о том, что я неминуемо поступлю и стану «звездой» театра, пришлось на сей раз ограничиться лишь ролью будущей «звезды» кукольного театра.
Однако в «звёздах» кукольного театра долго я не задержался… Хотя и к великому сожалению тамошней общественности, так как всё-таки мои способности, особенно в плане чтения стихов Маяковского моим тогда не особо «маяковским» голосом наряду с трудолюбием, имело определённый успех. Я был одним из лучших студентов по сценической речи, не последним на занятиях по сцендвижению, танцам, мастерству актёра в живом плане, а также и по кукловождению, которое я, мягко говоря, недолюбливал вкупе с практикой изготовления самих кукол… В общем, через полгода учёбы я «сдался» неотступному желанию выбраться из среды молодых людей, которые забавлялись, к примеру, групповым сексуальным развлечением в общежитии (несколько парней – одна девушка), записывая это неромантическое «шоу» на магнитофон… Из прокуренной атмосферы всё той же злополучной «общаги», где порой нельзя было выспаться из-за постоянных картёжных «оргий» в комнате, где я пытался ночевать… Просто из нестерпимого чувства одиночества среди украинско-говорящего большинства, где встречались и очень привлекательные девушки, сразу же попадавшие в «лапы» очередного «ловеласа», и опять же закадычные друзья такого высокого человеческого качества как Серёга Яненко из Малино Киевской области… Навсегда я запомнил и лица прекрасных педагогов, таких как мой первый проницательный и чуткий ГУРУ по мастерству актёра – Смеян, преждевременно покинувший этот мир…
Я вернулся домой, продолжил учёбу в девятом классе всё той же общеобразовательной школы номер семнадцать, из которой благополучно переместился в музыкальное училище города Челябинска, вместо того, чтобы ещё более благополучно перейти дальше, в десятый класс… Ветер перемен не давал мне покоя, ощущение своей несомненной избранности выталкивало меня всё больше, выше и непреклоннее к осуществлению своих детских предчувствий, харизмы своей внутренней природы, которая, вне всяких сомнений, является привилегией каждого заинтересованного в реализации собственной БОЖЕСТВЕННОСТИ человека.
Год я проучился на духовом отделении музыкального училища по классу гобоя, а через год воодушевлённо и не без всесторонней поддержки, как и во всех остальных случаях, моего ангела-хранителя, моей трепетно и страстно любимой мамы, поступил вновь на первый курс, но уже театрального отделения при театре имени Цвиллинга по специальности АКТЁР (благо ростом я уже слегка подтянулся, пусть не до амплуа героя-любовника, но чтобы не вставая на цыпочки быть видным на сцене всем зрителям, играя в спектаклях театра уже на стадии ученичества).
Два года в училище, в общаге, в колхозах на картошке, как положено, перед началом каждого нового учебного года, на занятиях, на репетициях, в общении с новым закадычным приятелем Сашей Зайцевым, в мучительных раздумьях о смысле жизни и смерти, во влюблённости в свою преподавательницу по актёрскому мастерству, в несерьёзных интрижках с той или иной девушкой, – я «дозрел» наконец до осознания того, что если я сейчас же, немедленно, не уйду в армию, то потеряюсь и пропаду в бесцельности и условности повторяющихся событий.
Судьба забуксовала в колее обыденности и безнадёжности, и, видя, что армия – закономерный этап моего мужского созревания и моего следования своей собственной харизме, МИССИИ САМОРАСКРЫТИЯ, я ринулся в поток предстоящего мне новообретённого жизненного приключения.
Сначала мы с Зайцевым Сашкой, выяснив, что аттестат о среднем образовании в стенах театрального отделения нам не светит, с трудом пополам разыскали вечернюю школу, которая закрывалась насовсем после летних каникул, и, умолив сжалившуюся над нами дирекцию, сдали на «скорую руку» с остальным контингентом учащихся все необходимые для получения аттестата экзамены.
Потом скупо, по-мужски распрощались, и разошлись каждый своим путём, чтобы никогда уже не вернуться в прежнюю жизнь…
Правило 12: Если, оглядываясь на прошлое, ты способен осознать неповторимость и непреложность происходившего, то, несомненно, постигнешь и совершенство, и закономерность, и священную неизбежность твоего предстоящего будущего. Прими это всем своим сердцем, и да будет твой путь благословенной реализацией задуманного.
Акт 13
Армия
Самолёт накренился, его крыло плавно опустилось в правую сторону, как бы зачерпывая из воздушной бездны под металлическим брюхом этой громадной птицы, и махнув уже другим крылом в обратную сторону, окончательно рванул вниз, к земле. Я сидел в хвосте самолёта, прижавшись носом к иллюминатору, смотрел на приближающуюся чужую чехословацкую территорию, совершенно отстранённо ожидая последующих событий, тем более что сам недавно выбрал их, отказавшись от возможности продолжить учёбу в «театралке».
Мы, новобранцы Советской армии, спускались по трапу навстречу неизвестности и колоннам демобилизующихся из рядов старослужащих. Незнакомые ухмыляющиеся лица бывших воинов Союза Советских Социалистических Республик… Настороженные взгляды с нашей стороны… И надо всем этим и вокруг влажный туман, холодная изморось да разлапистые заросли неожиданных чужестранных клёнов…
Долго и бессмысленно перечислять детали, сопровождавшие и «раскадровку» по воинским частям всего наличествующего молодняка, и долгий переезд через пол-Чехословакии вместе с несколькими сопровождающими солдатами во главе со старшим лейтенантом небольшого технического подразделения по охране и обслуживанию складов с боеприпасами. Ещё дольше и бессмысленней отображать внутреннюю эпопею обуревавших тогда мою психику состояний после того, как меня, сначала пообещав направить в музвзвод, дабы послужить Родине во вполне органичном и естественном для меня качестве, «заперли» на предельно оторванном от русскоговорящего мира расстоянии в компании людей, слабо разбиравшихся как в искусстве, так, впрочем, и в правилах этичных взаимоотношений в человеческом обществе. Ничего не хочу сказать плохого о моих тогдашних «товарищах», однако отдав «предпочтение» с первого же шага по территории воинской части ребятам-новобранцам из Азербайджана, я сразу же попал в «изгои», поскольку мои «земляки» совершенно не разделяли со мной демократичные взгляды равенства и братства между всеми народами и национальностями. Не знаю почему, но я с детства интересовался больше теми, кто как раз по каким-либо причинам не «устраивал» большинство…
Полгода моей строевой службы тянулись с переменным успехом среди недоброжелательства, муштровки (особенно после отбоя) силами старослужащих, череды нарядов на дежурство по части (с непременными недосыпаниями, недоеданиями и нервным перенапряжением), в том числе и внеочередных, да собственно самой службы Отечеству в замысловатом качестве грузоподъёмника, порой кухонного служки, порой караульного на ночном промозглом посту, а порой и просто «мальчика для битья».
Были, разумеется, и светлые пятна в этом утомительно-бессмысленном «времяпрепровождении» ради укрепления боеспособности нашей единственной и неповторимой «Совдепии». Небольшой словацкий магазинчик на территории нашей воинской части (она сама по себе также являлась частью территории воинского расположения национальной армии Чехословакии, в которой отбывали воинскую обязанность местные призывники, скромной организованной групкой каждый вечер направлявшиеся к себе домой, в город, прямо за забором нашего кадрированного (сокращённого) подразделения) служил отдушиной, если хватало небогатых солдатских средств. Поездка в Братиславу, организованная нашим командованием, как будто возвратила на короткую вспышку сознания эфемерные детские грёзы про сказочную страну исполнения желаний. И, наконец, общение с такими же, как и я, «слонами» (первая четверть двухлетней службы, заканчивающаяся «переводом» посредством процедуры приложения по мягким местам армейским кожаным ремнём в следующий период, вторую четверть) задавало временами некий тон кажущегося общего равноправия вкупе с ещё более иллюзорной в данных обстоятельствах беззаботностью.
Долго ли, коротко, наступил день, когда я вдруг узнал, что проводятся выездные экзамены в военные высшие учебные заведения, и дабы не завыть по-волчьи от невыносимой бесталанности солдатского бытия написал заявление на поступление в Львовское училище, где готовили военных корреспондентов.
Мне дали, как положено, возможность подготовиться к экзаменам для поступления, и, сопровождаемый неласковыми взглядами старослужащих, посуливших в случае возвращения «открутить» мне голову, а также одним из наших водителей на станцию к поезду, я с замирающим от непередаваемого ощущения свободы сердцем отправился к следующему рубежу судьбы.
В результате недолгих «хождений» по экзаменационным классам на полигоне близ одного милого словацкого городка N, я, опоздавший на экзамены по времени, однако успешно их сдавший с разрешения руководства приёмной комиссии, был переориентирован на Новосибирское высшее политическое училище по причине отсутствия нужного количества публикаций в военной прессе, и вскоре ехал в числе других, то ли пяти, то ли шести поступивших, к месту учёбы.
Слабо теплившаяся надежда увидеть маму, проезжая через Миасс, была неудачно похерена тем простым обстоятельством, что проезжать пришлось другой железнодорожной трассой, через Свердловск, и даже попытка встречи с родными осталась такой же грёзой, как и возвращение в детство…
Я познакомился в поезде с замечательным парнем Саней Поляковым, который и стал в период недолгой учёбы в Новосибирском высшем политическом училище моим закадычным другом. Впоследствии, закончив учёбу с красным дипломом, он женился и уехал служить на границу, как я слышал от его родной сестры. Вспоминаются три месяца, с которых началось обучение, проведённые на полигоне под Новосибирском… Они были, что называется, компенсацией предыдущей «службы»: когда марш-броски по несколько километров в полном снаряжении, когда заледенелая дорога, заставляющая падать через каждый метр пути, а ты идёшь и идёшь в густую темь, едва различая спину впередиидущего, когда утренние пробежки с обнажённым по пояс торсом на холодном стегающем ветру и полевые учения, и плечо товарища, – вдруг заставляют осознать и понять смысл пропахшего потом и горячим дыханием костра куска заработанного в приближённых к боевым условиям хлеба… «Плечо» Сани Полякова было тоже необходимой частью этого постижения. И когда пришла «похоронка» на маму, помогла поддержка друга, и не одного только Сани…
Влезая на открытый борт грузовика, я единым внутренним взором охватил и неизбежную обречённость последнего звонка домой из Москвы, когда мама из-за болезни меня сразу даже и не узнала, и суть того, что последние попытки дозвониться до мамы из Новосибирска были тщетны… Я понимал, что учиться дальше здесь, на военного, не смогу… Я чувствовал, что незачем дальше продолжать обучение для обеспеченности профессионального военного, не для кого…
Я проучился полгода после возвращения с похорон. Написал поэму в честь героя Афганской войны Александра Демакова. Читал её неоднократно со сцены курсантам училища. Познакомился с матерью героя, которая много пропагандировала подвиг сына, пускаясь в поездки по стране, была знакома с Валерием Леонтьевым, со многими другими знаменитостями… Участвовал в чемпионате училища по боксу. Располагал большей свободой чем кто бы то ни было среди курсантов, особенно первых курсов… Мне предлагали индивидуальную стипендию, все двери были открыты для меня в училище… Но сердце моё было не там, среди будущих замполитов, а… в пустоте, в нигде, точнее, в другом мире, где нет счастливого прошлого «маменькиного» сынка, где нет будущего для «завтрашнего» опекуна любимой матери, творца, реализующего то, о чём они мечтали вдвоём, мать и сын из мира розовых снов обыкновенной любящей семьи.
Я написал заявление об уходе из училища, и меня направили в город Абакан дослуживать оставшееся. Из нашего училища было ещё двое, кто дослуживал вместе со мной в Абакане Хакасской области. Только они со второго курса, а я с первого, хотя демобилизованы мы были в одно время, через полгода с небольшим после приезда на новое место службы в небольшой по количеству солдат и офицеров ремонтный батальон.
Служба в Абакане примерно повторяла по смыслу службу в Чехословакии, только на другом, более «осмысленном» витке. Я даже начал писать роман о службе в армии, и ко всему прочему, начав с рядового, закончил сержантом «бывшей» Советской Армии… Тогда же пришло извещение от друга семьи, что бабушки тоже больше нет… Она к тому времени долго лежала в больнице, и даже не подозревала о смерти дочери, моей матери. Я резко перешёл на другую ступень трагедии… Я остался абсолютно, совершенно один.
Уже дослуживая последние месяцы, мы с приятелем прочли о наборе пионервожатых в лагеря общесоюзного значения… И меня, как сержанта, отпустили в командировку, в город Красноярск, старшим группы из двух человек, сдавать новый экзамен на состоятельность и пригодность в жизни… Экзамен прошёл удачно, и, взяв адреса, нам пообещали выслать письменные уведомления о месте и времени приезда на непродолжительную учёбу для деятельности в качестве пионервожатых. Поэтому демобилизовавшись и приехав в Миасс, я переписал документы на квартиру в свою пользу, конечно же, не собираясь оставаться в «опустевшем, обезлюдевшем» городе, а потом поехал к отцу, в Закарпатье, как к единственному родному для меня человеку. Тем более что на таком шаге «в случае чего» настаивала моя мама, никогда не «настраивавшая» меня против отца, которого любила всегда и о котором всегда отзывалась по-доброму, мудро поддерживая во мне чувство причастности к семье со стороны моего отца…
Правило 13: В битве жизни занимай ту позицию, которая является выражением твоего самого важного, самого сокровенного стремления – стремления реализовать свой потенциал как победителя, разумного творца твоей собственной вселенной. И неизбежно это проведет тебя сквозь все, абсолютно все беды и неизбежные трудности к той самой победе, победе духа над плотью, жизни над смертью.